полю. Вдруг что-то  ударило  в
землю и раздался страшный грохот. Не успел Мишка сообразить, что  случилось,
как последовал  второй  оглушительный  взрыв,  крики  людей,  звон  разбитых
стекол... Мишка выбежал из-за угла. Навстречу ему бежали перепуганные  люди.
Недалеко, в каких-нибудь ста метрах от него,  стояло  большое  облако  дыма.
Снова что-то засвистело в воздухе и грохнуло, но уже дальше.
   Это был артиллерийский обстрел. Первый снаряд ударил около Электротока  и
убил проезжавшую лошадь. Кучер каким-то чудом  остался  жив.  Второй  снаряд
упал около трамвайной остановки, недалеко от  памятника  Суворову,  и  ранил
постового милиционера. Затем снаряды стали ложиться ближе к  Невскому,  Люди
бежали и прятались кто куда. Более  хладнокровные,  в  том  числе  и  Мишка,
бросились помогать пострадавшим, Раненого милиционера унесли  в  подворотню.
На асфальте осталась  небольшая  лужа  крови.  Лошадь  долго  еще  билась  в
судорогах, и ей ничем нельзя было помочь.
   Осмотрев воронку, постояв немного около убитой лошади, Мишка направился к
трамвайной остановке.
   - Это цветочки. Ягодки будут впереди, - зловеще сказал пожилой мужчина  в
больших роговых очках.
   - Да. Лапы у немца длинные. Середину города из пушки достал. Теперь держи
ухо востро. Теперь мы на фронте.
   Мишка внимательно посмотрел на  двух  говоривших  мужчин.  Оба  они  были
пожилые, хорошо одеты, с портфелями.

   - По правилам - город не удержать, - сказал Один. -  Артиллерия  бьет  по
центру, а если они решатся на штурм, от Ленинграда ничего не останется.
   - Не так страшен черт, как его  малюют.  -  Вы,  видимо,  имеете  смутное
представление о силе и технике немцев.
   - Я-то имею представление. С четырнадцатого года по семнадцатый с немцами
дрался. Пойду и теперь, если понадобится, а Ленинграда не отдадим.
   - И я пойду, - вмешался Мишка.
   - Правильно, парень.
   - Ну, если мы еще и грудных младенцев в атаку пошлем...
   Мишка хотел было отругнуться, но его перебил второй:
   - Тихо, паренек! Ни к чему спорить. Человек от страха рассудок потерял  и
всякие глупости говорит. Пускай.
   Подошел трамвай, и они разошлись в разные стороны. Мужчина в очках сел  в
первый вагон, а Мишка направился в последний. В вагоне говорили об обстреле,
хмуро разглядывая из окна воронку от снаряда и выбитые стекла в домах.
   Только теперь Мишке пришло в голову, что не следовало, пожалуй, оставлять
этого человека в роговых очках, который говорил, что "по правилам - город не
удержать". Кто его знает, что это за человек? Ведь  всем  было  страшно,  и,
однако, никто со страха так не говорил. Мишка выругал сам себя. Но было  уже
поздно.
   У площади Льва Толстого Мишка слез и пошел в детский сад.
   Сестренка  обрадовалась  приходу  брата,  но  первый  ее  вопрос   больно
отозвался в Мишкином сердце.
   - Миша, а где мама?
   - Мамы нет, Люсенька.
   - Мама на работе? Да? А мама придет?
   - Если  баловаться  не  будешь,  придет,  -  ответил  он,  чувствуя,  что
бесполезно говорить ей о смерти матери.
   Чтобы отвлечь девочку, он вытащил из кармана конфету, которую отложил для
нее за завтраком. - На вот...
   Девочка немедленно сунула конфетку в рот.
   - Ну, как ты устроилась? Хорошо? Девочка кивнула головой.
   - Ты скажи мне, если кто обижать будет. Говорить больше было  не  о  чем.
Мишка вспомнил наставления матери, которые она раньше делала ему,  уходя  на
работу, и повторил их сестре.  Девочка  молча  кивала  головой,  но  слушала
невнимательно, несколько раз оглядывалась на дверь.  Там  были  подруги,  и,
видимо, ее оторвали от игры. Погладив по голове сестренку и неловко  чмокнув
ее в щеку, Мишка вышел.
   Отсюда он направился на Сытный рынок. Здесь можно было встретить людей из
всех  районов  города,  всех  возрастов,  всех  профессий.  Мишка  осторожно
пробрался к тому месту, где накануне он видел  однорукого,  но  там  его  не
оказалось. Углубившись в промежуток между ларьками, мальчик ждал и наблюдал,
разглядывая людей и прислушиваясь к разговорам. Однорукого не было. Тогда он
пошел по рынку и, выбравшись из толчеи, залез на лестницу рыночного корпуса.
Отсюда было хорошо все видно, но из-за тесноты лица  людей  было  невозможно
разобрать. Мишка упорно искал в толпе запомнившуюся ему фигуру инвалида.
   - Мишка! - услышал он знакомый  голос.  Оглянувшись,  он  увидел  Ваську,
который протискивался к нему из толпы.
   - Куда ты пропал? Мы тебя искали, искали вчера...  Думали,  разбомбило...
Завтра со Степкой хотели в больницах искать.
   - По делам ходил, - серьезно ответил Мишка, - А ты чего тут?
   - А я очереди продаю.
   Васька забрался на лестницу и, устроившись рядом С другом, объяснил,  что
это значит.
   - У ларьков очереди за картошкой, а как тревогу объявят, их разгоняют. Я,
понимаешь, вон в тот подъезд запрячусь и жду. Как отбой заиграет, так  бегом
- и сразу к ларьку. Всегда первый. Хорошо платят. Видал?
   Васька достал из кармана пачку "Зефира", открыл ее и протянул Мишке:
   - Бери.
   - Я бросил курить.
   - Почему?
   - Так. Ни к чему это. Небо только коптить, - резко сказал Мишка.
   Васька с изумлением посмотрел  на  приятеля,  смутился,  закрыл  коробку,
повертел ее в руках и спрятал в карман.
   Некоторое время они сидели молча.  Васька  чувствовал,  что  с  приятелем
произошло что-то, о чем надо было говорить в соответствующей обстановке.
   - Где Степан? - спросил через минуту Мишка.
   - Дома, наверно. А что?
   - Ничего. Потом все расскажу. Пойдем к нему. Они  выбрались  на  улицу  и
молча пошли к дому.

   7. РАКЕТЧИК
   Тревоги следовали одна за другой с небольшими перерывами. Наступили  дни,
когда сирены гудели по двенадцать раз в сутки. Особенно жестокие налеты были
по ночам. Эшелоны немецких  бомбардировщиков  летели  на  большой  высоте  и
сбрасывали бомбы во всех  районах  города.  Навстречу  им,  в  черное  небо,
по-прежнему летели разноцветные ракеты, пущенные таинственной рукой.
   Команда Мишки Алексеева из пяти надежных и проверенных  друзей  с  вечера
расходилась по разным улицам и добросовестно дежурила до утра.  Днем  ребята
спали в красном уголке жакта, где у них находился штаб. Каждый день  в  штаб
заходил Бураков.
   - Ну, как дела? - спрашивал он Мишку.  Тот  пожимал  плечами  и  вот  уже
третий раз отвечал одно и то же:
   - Плохо...
   Они садились к столу, вытаскивали карту  Ленинграда,  разглядывали  ее  и
заново намечали посты па улицах и в переулках.
   - Отсюда сегодня пускали. Я сам видел с вышки. Может быть, на этой  улице
постоять, Миша? А? - предложил Бураков.
   - Надо сюда Ваську поставить. А то он на Гатчинской... Там людно.
   Как только начало темнеть, Васька Кожух  отправился  на  новое  место,  в
глухой переулок, который сворачивал в сторону  от  Пушкарской  и  выходил  к
парку Ленина.
   Васька  прошел  переулок  из  конца  в  конец,  изучая  ворота,  выступы,
подъезды, чтобы знать, где можно в случае чего укрыться.
   - Ты чего шляешься? Домой пора, - крикнула ему  одна  из  дежурных  МПВО,
когда он заглянул во двор.
   Васька презрительно смерил девушку взглядом с головы до ног и  ничего  не
ответил. С тех пор, как ребята организовали свою команду, он стал  подражать
Мишке. А Мишка последние дни сильно  изменился:  не  горячился,  не  кричал,
говорить стал  еще  меньше,  стараясь  больше  слушать  и  наблюдать.  Самое
любопытное, что он действительно бросил  курить,  отчего  казался  взрослее,
самостоятельнее и серьезнее. Васька и  раньше  понимал,  глядя  на  куривших
приятелей, что они смешны и глупы, подражая  взрослым.  Сам  он  курил  тоже
исключительно для  того,  чтобы  выглядеть  старше.  Табачный  дым  никакого
удовольствия ему не доставлял. Ругался, плевал сквозь зубы и  многое  другое
он делал тоже не потому, что нравилось, а чтобы казаться старше и  солиднее.
Пачку "Зефира", полученную им за продажу очереди, он три дня таскал с собой.
Рука постоянно лезла в карман за папиросой, но за эти  три  дня  он  покурил
только один раз, да и то без всякого удовольствия.
   Дойдя до конца переулка, Васька повернул  назад  и  направился  к  группе
людей, стоявших под воротами. Его обогнал высокий худощавый юноша с футляром
под мышкой, в каких обычно  носят  чертежи.  Васька  видел,  как  он  прошел
несколько домов, оглянулся и вошел в подъезд.
   Под воротами шел разговор о пожаре Бадаевских  складов.  Какой-то  старик
рассказывал, что расплавленный сахар, перемешиваясь с грязью, растекался  по
улице рекой, затопил все канавы и подвалы. Он явно преувеличивал,  но  люди,
уставшие за день, измученные тревогами, слушали его не перебивая. Старик  не
успел досказать, как завыла сирена.
   - Летят, проклятые!.. Ну, кто куда, а я на крышу.  Группа  разошлась.  По
улице бежали темные фигуры людей, торопившихся домой.
   - Мальчик, иди в бомбоубежище, - сказала дворничиха,  схватив  Ваську  за
локоть.
   - Иди сама, - огрызнулся тот в ответ и выдернул руку.
   - Что я говорю...
   Но Васька уже исчез в темноте.  Он  прошел  шагов  сто  и  укрылся  между
колоннами школы, как раз против подъезда, куда  ушел  худощавый  парень.  На
улице стихло.  Где-то  далеко  начали  хлопать  зенитки,  и  звуки  стрельбы
постепенно приближались.
   Если в первую ночь дежурства Васька сильно волновался и в  каждой  фигуре
прохожего подозревал ракетчика, то на вторую, а тем более на третью ночь  он
держался  гораздо  спокойнее.  Появилось   даже   некоторое   разочарование.
Ракетчиков не было.
   Гул  самолетов  приближался.   Заговорили   батареи,   расположенные   на
Петроградской стороне. В небе мелькали желтые разрывы.
   Неожиданно во втором этаже,  над  дверью,  куда  вошел  худощавый  юноша,
мелькнул огонек. Через минуту огонек снова  мелькнул,  осветив  лицо  парня,
склонившегося  над  подоконником.  Васька  успел  разглядеть,  что  окно  на
лестнице было открыто. Прошла минута, другая, и вдруг с легким  шипением  из
окна полетели ракеты. Они вспыхивали ярко-зеленым  светом  и,  догоняя  одна
другую, летели дугой по направлению к Петропавловской крепости.
   От неожиданности Васька даже присел.  Что  делать?  Он  сразу  забыл  все
инструкции Буракова и советы Мишки.
   Темная фигура долговязого парня появилась в подъезде. Несколько секунд он
постоял, оглядываясь по сторонам, и медленно направился вдоль переулка.
   В это время завыла бомба и упала  где-то  недалеко.  Васька,  не  обращая
внимания на грохот взрыва, пошел крадучись, на  цыпочках,  вдоль  стены,  не
спуская глаз с темной фигуры.
   Долговязый  свернул  направо,  на  улицу,  где  дежурил  Степка.   Васька
перебежал на другую сторону и лицом к лицу столкнулся с ракетчиком, который,
по каким-то соображениям, повернул обратно. С минуту они молча  стояли  друг
против друга.
   - Ты что? - спросил наконец долговязый. Он был на голову выше Васьки,  но
это не остановило мальчика. Что было силы  он  ударил  ракетчика  кулаком  в
лицо.
   В  первый  момент,  не   ожидая   удара,   парень   растерялся.   Васька,
воспользовавшись этим, ловко дал подножку  и  толкнул  в  грудь  противника.
Долговязый упал, но, падая,  уцепился  за  расстегнутый  воротник  Васькиной
тужурки и увлек Ваську за собой.  Они  сцепились  клубком  и  покатились  по
мостовой. Ракетчик был значительно сильнее, и это Васька сразу почувствовал.
   - Степка-а! - крикнул он. - Степка-а-а!..  Ракетчик  рассвирепел.  Прижав
Ваську к камням мостовой, он бил его по  чему  попало.  От  одного  удара  у
Васьки потемнело в глазах, но он цепко ухватил своего  Противника  за  ногу,
выше колена, и не отпускал.
   Послышались торопливые шаги. Парень рванулся, но не тут-то было -  Васька
держал его за ногу мертвой хваткой.
   - Степка!.. Держи его!.. Ракетчик!.. - хрипло кричал Васька.
   Степка сразу оценил обстановку  и  навалился  на  долговязого.  Некоторое
время они  барахтались  в  темноте  на  мостовой,  не  обращая  внимания  на
стрельбу, бомбежку, на сыпавшиеся кругом  осколки.  Степке  удалось  поймать
руку парня, и он резким движением повернул ее. От боли долговязый крикнул  и
перевернулся на живот, Степка повернул руку еще  сильнее  и  заложил  ее  за
спину.

   - Попался теперь, - пробормотал он. -  Васька,  держи  ему  другую  руку.
Выворачивай... Да не в ту сторону... Теперь не уйдет.
   Повизгивая от боли, парень лежал на животе не шевелясь,  потому  что  при
малейшем движении Степка выворачивал ему руку еще сильнее.
   - Надо его связать... Веревка есть?
   Васька вспомнил, что у дверей, где  он  останавливался  до  тревоги,  был
звонок к дворнику. Он бросился  к  дому,  вытирая  на  ходу  рукавом  кровь,
вытекавшую из разбитого носа. Сорвать провод  от  звонка  было  делом  одной
минуты. А еще через  минуту  они  крепко  связали  руки  врага,  не  обращая
внимания на его стоны.
   В красном уголке никого не было. Заметив, что ребята  кого-то  привели  в
свой штаб, две сандружинницы подбежали к ним.
   - Что случилось, Вася? Ой, ты посмотри на себя!
   - Уходите отсюда, - резко оборвал их мальчик.
   - Тебя перевязать надо... крови-то сколько! - засуетились девушки.
   С одной стороны, их разбирало любопытство, с другой  -  они  обрадовались
случаю приложить на практике свои познания в  медицине.  И  если  бы  Васька
разрешил им заняться собой, они, наверное, забинтовали бы его  с  головы  до
ног.
   - Нечего, нечего вам тут делать! - крикнул Васька и закрыл дверь на ключ.
   Долговязый сидел на стуле  и  испуганными  глазами  следил  за  ребятами,
которые перешептывались между собой, не зная, что с ним делать дальше.
   - Звонить, что ли?
   - Подождем Мишку. Пускай Ой сам, а то рассердится.
   Васька подошел к зеркалу.  То,  что  он  увидел,  ему  понравилось.  Лицо
окровавлено, одежда в пыли, волосы взлохмачены.  Кровь  шла  из  носа,  была
размазана рукавом по лицу и не пугала его.  Боль  чувствовалась  только  под
глазом. Он пощупал пальцем припухшее место на щеке и  подошел  к  ракетчику.
Набрав воздуха в легкие, он с размаху ударил его по лицу.
   - Думаешь, я тебя меньше ростом, так испугался?
   - Васька, брось! Теперь ни к чему, - остановил его приятель.
   - А ты видел, как он меня бил? Парень моргал  глазами  и  молчал.  Васька
ударил его еще раз и отошел в сторону.
   - Надо его обыскать, - предложил Степка.
   - Пускай Мишка сам...
   Наступила тишина. Ребята сидели молча,  искоса  поглядывая  на  пленника.
Кровь на лице Васьки высыхала  и  стягивала  кожу.  Наконец  радио  заиграло
отбой, и вскоре пришел Мишка.
   - Кто это?
   - Вот. Один есть. Ракеты зеленые пускал, - сказал Васька.
   - Врет он. Я ничего не знаю, - плаксивым голосом возразил пленник.
   - С тобой и не разговаривают, - оборвал его Мишка. - Говори, Вася.
   Мальчик  подробно  рассказал  все,  что  случилось.  Мишка  набрал  номер
телефона. Майор оказался на месте.  Коротко  передав  о  случившемся,  Мишка
спросил, что им делать.
   - Я сейчас сам приеду, а ты смотри за ним, чтобы он какой-нибудь фокус не
выкинул.
   Мишка повесил трубку.
   - Сам приедет, - сказал он. - А ты молодец, Вася. Иди умойся.
   - Потом...
   Мишка понимал друга. Выглядел  он  великолепно,  и,  конечно,  жаль  было
смывать знаки боевой доблести до прихода майора.
   С постов вернулись  остальные  ребята  и  с  любопытством  уставились  на
первого пойманного ракетчика.
   Через четверть часа во двор въехала машина. Из нее вышли двое  военных  и
прошли в красный уголок. Еще через несколько минут они вышли обратно с двумя
подростками. Машина выехала из  ворот,  бесшумно  скрылась  за  поворотом  и
остановилась на углу переулка. Майор с Васькой вылезли из машины. При  свете
фонарика они внимательно осмотрели мостовую и тротуар.  Около  стены  лежала
трубка-футляр, в которых обычно носят чертежи.

   8. ДОПРОС
   Когда Васька вошел в кабинет майора, он был уже вымыт, перевязан, ссадины
смазаны йодом и одежда вычищена.
   - Садись. (Васька сел на кончик кресла.) Курить хочешь?
   - Нет. Я некурящий.
   - Неужели? Я помню, на крыше ты не отказывался.
   - На крыше... Это когда было...
   - Да уж не так давно. Неделя еще не прошла. Майор внимательно смотрел  на
мальчика, его улыбка не была насмешливой. Робость как  рукой  сняло.  Васька
почувствовал, как и тогда на крыше, что перед ним  внимательный  и  приятный
собеседник, с которым интересно говорить о мальчишеских делах и перед кем не
надо строить взрослого.
   - Нет, верно, я теперь не курю. Совсем бросил.
   - Не куришь, потому что нет...
   - Как нет? Пожалуйста. Даже  вас  могу  угостить.  -  Васька  вытащил  из
кармана помятую коробку "Зефира".
   Майор и Бураков расхохотались.
   - Рассказывай, Вася, как ты ракетчика поймал, - сказал майор закуривая.
   Васька замялся, не зная, с чего начать.
   - Ты сегодня на новом месте дежурил? - спросил майор.
   - Да. Первый раз. Мишка  мне  велел  на  этот  переулок  пойти  и  в  оба
смотреть.
   Мальчик подробно рассказал о том, как он дежурил в переулке, как его чуть
не загнали в бомбоубежище, как он заметил высокого парня.  Дойдя  до  драки,
Васька оживился, встал с кресла и с горящими  глазами  продемонстрировал  за
себя и за ракетчика весь ход борьбы. -  Ты  ничего  не  напутал?  Сам  видел
огонек в окне и его лицо? - спросил майор, когда Васька  кончил  рассказ  и,
тяжело дыша, сел в кресло.
   - Я же как раз напротив него стоял, на другой стороне улицы.
   - Пустил он зеленые ракеты?
   - Точно.
   - А не красные? У тебя дальтонизма нет?
   - А это что такое?
   - Это какой цвет? - вместо ответа  спросил  майор,  показывая  книжку.  -
Обложка какого цвета?
   - Зеленого, - ответил с недоумением Васька.
   - А эта? - майор вытащил из кармана пропуск.
   - Эта красная. Я же не слепой. - Васька даже обиделся, думая,  что  майор
шутит. Мальчик не знал, что есть люди,  которые  путают  цвета  и  могут  на
картинке раскрасить капусту красной краской.
   Майор помолчал. Васька оглянулся на Буракова, но тот сидел серьезный и не
улыбался.
   - Теперь ты скажи мне вот что. С какой стати ты ударил его?
   - Когда? Когда мы его  к  себе  привели?..  А  за  что  он  меня  бил?  -
загорячился мальчик.
   - Подожди... Я говорю о первом случае. Когда ты  с  ним  встретился.  Кто
тебе разрешил его задержать и драться? Подожди, сначала выслушай до конца, -
строго сказал майор. - Если бы ты неделю тому назад увидел ракетчика и между
вами произошло то, что произошло сегодня, я бы тебя похвалил.  Вчера  же  ты
прекрасно знал, что нужно было делать. Тебе  объяснили,  что  за  ракетчиком
нужно следить: постараться узнать, где он живет, выяснить, куда ходит, с кем
встречается. Он не один, их целая банда. Все они теперь будут  настороже,  и
сейчас их трудно будет поймать. Пользы  ты  сделал  на  рубль,  а  вреда  на
десять. Как ты думаешь, его сообщники сейчас знают, что он у нас?
   - Откуда? Никто нас не видел.
   - Вас-то никто не видел, но он-то исчез. Его, наверное, ждут...
   Васька сидел пришибленный. У него и раньше, когда они  ехали  на  машине,
кошки скребли на душе. Конечно, он поступил неправильно, опрометчиво, забыл,
что говорил им Бураков и о чем предупреждал Мишка.
   - Это еще не вс„, - продолжал майор. - Как ты думаешь, мог он тебя финкой
пырнуть во время драки и убежать?
   - Какой финкой?
   - Вот этой финкой,  -  сказал  майор,  показывая  маленький  кинжал  явно
заграничного происхождения.
   - У него разве была финка?
   - Как видишь, была. И я просто не понимаю, почему он не пустил ее в  ход.
Вероятно, растерялся или понадеялся на свои  силы.  Счастье  твое,  что  так
обошлось, а то не сидели бы мы с тобой здесь.
   - Если бы он меня финкой ударил, я бы все равно его не выпустил, - сказал
Васька с дрожью в голосе.
   - В этом я не сомневаюсь. Мы знаем, что ты парень  храбрый,  но  дело  ты
испортил.
   Майор опять замолчал. Васька  сидел,  опустив  голову,  и  тяжело  дышал,
готовый заплакать.
   - Н