голосе т„ти уже заметно любопытство.
   - В детский сад.
   - А ты не вр„шь? Правду говоришь?
   - Честное слово, правду.
   - Т„тя, честное слово.
   - Ну и ну, чтобы реб„нок сам забр„л в детский сад! Т„тины  строгие  глаза
изучают детей, так и впиваются в них взглядом. Кажется, они действительно не
врут. Жаль, нет возможности заглянуть в их  души.  Дети  не  чувствуют  себя
виноватыми и, наверное, на самом деле не виноваты, но т„те вс„  же  пришлось
их ждать и беспокоиться. Поэтому она и рассердилась.
   Оказывается, они заблудились. Обидеть е„, конечно, они  не  хотели.  Т„тя
счастлива, что так хорошо вс„ кончилось, она ведь  своих  племянников  очень
любит. Отка догадывается, что гроза уже миновала, и потихоньку улыбается.
   - Ты что сме„шься, когда я сержусь? - взрывается опять т„тка.
   И Отка понимает, что улыбается она не ко времени, и вс„ же находит  выход
из положения.
   - Т„тя, а ты не знаешь, что мы тебе принесли!
   - Конечно, не знаю.
   - Адам даст тебе правый, а я левый.
   - Ну, что же это такое?
   - А это для Влади.
   - Для Влади, - сме„тся наконец и т„тка. Дети вытаскивают белые ботиночки,
Отка левый, Адам правый. Они похожи  как  близнецы.  Т„тя  видит  не  только
ботиночки, она видит в них уже и ножки своего  сыночка.  Сначала  в  них  он
будет лежать, а потом и ходить. Е„ малыш.
   Т„тя вдруг становится очень красивая и очень счастливая, хотя всего  лишь
минуту назад была такая несчастная. Ну что ей с этими детьми делать?  Прежде
всего их, конечно, надо накормить.
   24
   Поближе к вечеру вернулся пан Сук, дядя выканских детей, то есть  муж  их
т„ти. Высокий, красивый, и вс„ на н„м аккуратное и красивое. Форма  голубая,
лоб высокий, а усы придают лицу  какую-то  особую  прелесть.  Дядя  -  пилот
гражданской авиации, но походка у него и  вся  выправка  военного  человека.
Наверное, потому, что он долгое время находился на военной службе. Адам  так
и чувствует, что он всегда ко  всему  готов:  управлять  машиной,  управлять
самол„том, в одну минуту рассердиться  или  как  следует  рассмеяться.  Т„тя
всегда считала его немного легкомысленным, но кто знает, правда это или нет.
   Отка, попав в его объятия, тут же стала упрекать, где это  он  так  долго
был?
   - Где я был? Да в Египте.
   - А это далеко?
   - За морем.
   - А что ты там видел?
   - Ты спрашиваешь, что я видел в Каире, на улице?
   - Да.
   - Ну представь себе такую картину: один прода„т хлебные леп„шки на  палке
и что-то кричит, другой гонит осла и кричит ещ„ громче,  третий  нахваливает
свои сырные леп„шки и отгоняет мух...

   - А что делаешь ты?
   - А я покупаю финики у одного мальчика, у которого глаза будто тарелки.
   - Для меня?
   - Для тебя и для Адама.
   - А где они?
   - В сумке.
   - Я тебе верю, - засмеялась Отка, - а ещ„ скажи, как  по-египетски  будет
пять.
   - Ты хочешь сказать по-арабски?
   - Да.
   - Хамза.
   - Вот это здорово! - ликует Отка. -  Я  теперь  в  деревне  буду  кричать
"хамза-хамза", и никто не пойм„т, что это пять.
   - Кроме меня, - говорит Адам и старается заполучить  своего  дядю  пилота
Сука для себя. Ему так хочется расспросить о его работе, что он весь  дрожит
от нетерпения. Отка немножко поговорила, и хватит. Пусть уступит место ему.
   - Дядя, а управлять самол„том трудно?
   - Когда умеешь - нетрудно.
   - А на что приходится обращать внимание?
   - Нужно вс„ время знать, где находишься.
   - И вс„?
   - Нужно знать, что наверху, а что внизу, где свет, а где тьма. Где  можно
сделать посадку, а где нет.
   - А бывает так, что тебе не хочется лететь?
   - Бывает.
   - Когда?
   - Когда у нас самол„т пустой.
   - Понятно, - сказал Адам. Но что вс„-таки дядя имеет  в  виду?  Наверное,
дядя любит возить пассажиров и  больше  всего  любит,  когда  самол„т  набит
битком. Что ж, Адаму это нравится и он поступал бы так же. Оста„тся, правда,
ещ„ один вопрос.
   - А ты никогда но падал?
   - Ещ„ нет, - ответил дядя спокойно.
   - Не смейте вообще об этом говорить! - кричит т„тя, которая  вроде  и  не
слушает, а вс„ слышит. Хотя и находится сейчас на кухне.
   Через две минуты она приходит и уводит дядю в соседнюю комнату. Там  дядя
будет есть, а т„тя рассказывать ему главные  новости  последних  дней.  Т„тю
Египет уже давно не интересует, теперь е„ больше интересует коляска, детское
приданое и ожидаемый мальчик. Е„ мужа это тоже  интересует.  Он  говорит  об
этом, даже набив себе рот. Но ведь когда человек ест,  он  вс„  равно  может
думать и радоваться тоже.
   25
   Дядя переодевается в гражданское платье и хочет повести  детей  осмотреть
новое здание аэропорта в Рузине. Ничего подобного они  ещ„  не  видели.  Вс„
здание из стекла. Сказочный аэропорт. Но почему дядя переодевается,  снимает
л„тную форму? "Чтобы  меня  на  аэродроме  не  узнали",  -  сме„тся  дядя  и
приглаживает рукой усы. Он хочет в обществе своих деревенских  родственников
выглядеть как можно лучше. А скоро он станет отцом,  и  тогда  прид„тся  ему
следить за своей внешностью ещ„ больше.
   В красную автомашину они  садятся  только  втро„м.  Т„тя  оста„тся  дома.
Аэродром она уже видела, кроме того, ей нужно собираться в дорогу. Куда т„тя
собирается? Отка хотела было спросить, но не  посмела,  побоялась  выглядеть
слишком любопытной.
   Отка заявляет, что сядет только с  дядей,  потому  что  сзади,  мол,  она
боится. И Адам спокойно отправляется на заднее сиденье. Они сразу попадают в
беспорядочную вереницу машин. Но дядя  прекрасно  управляет,  и  вскоре  они
почти выбираются из толчеи. Пешеходы уступают дорогу, дядя тормозит и  снова
повышает скорость. Адам  весь  в  напряжении.  Отка  молчит.  Дядя  сме„тся.
Небольшое приключение, ничего не поделаешь.
   Они оставляют машину около  здания  аэропорта.  Здание  великолепное,  из
стекла и стали. Мир открывается до самого неба, и человек  здесь  становится
птицей. Но по сравнению с деревней  здесь  будто  в  самом  воздухе  разлито
напряжение. Стеклянные двери распахиваются сами, дети не успевают до  них  и
дотронуться. Они замирают,  словно  громом  пораж„нные.  Как  это  возможно?
Неужели стеклянные двери сами знают,  что  они  втро„м  хотят  пройти?  Дети
немного успокаиваются только тогда, когда убеждаются, что  стеклянные  двери
так открываются перед каждым.
   В  огромном  здании  аэропорта  ребятишки  чувствуют  себя  маленькими  и
беспомощными. Правда, с ними дядя, который здесь не чужой. И  пожалуй,  даже
один из самых главных. Ведь их дядя - капитан  авиации.  Адаму  явно  льстит
положение их дяди, и он спрашивает:
   - Дядя, а что ты здесь можешь приказать?
   - Ничего.
   - Почему ничего? - не понимает Адам.
   - Да потому, что я не в форме.
   - Ну ведь ты и без формы капитан.
   - А во-вторых, потому, что теперь я полечу только через четыре дня.
   - Ну и ну! - покачивает головой Адам.
   Дядя  сегодня  на  аэродроме  такой  же  обычный  человек,  как  и   они,
деревенские ребята. Даже не верится. Но, наверное, вс„-таки  правда,  потому
что на капитана Сука никто не обращает никакого внимания. А ведь в аэропорту
полно людей. Одни, сразу  видно,  уже  завзятые  путешественники,  другие  -
какие-то уж слишком беспокойные, все  хотят  как  можно  скорее  улететь,  а
третьи - просто зеваки. Кроме того, по аэропорту бегает уйма  служащих.  Дел
для них здесь полно. Кому-то нужна информация, кому-то купить билет, кому-то
билет продать, кроме того, таможня, газеты, багаж, аэропорт нужно подметать,
убирать... У киоска с лимонадом Отка вдруг видит барышню Терезу, и ей  сразу
нестерпимо хочется пить.
   Дядя подводит ребят к киоску с лимонадом, а барышня Тереза  делает  знак,
что хочет, мол, что-то сказать. Отка тоже в ответ моргает глазами, что, мол,
поняла.
   Дядя подводит ребят к балюстраде. Что они здесь видят? Аэродром с  серыми
бетонированными  дорожками,   которые   ведут   куда-то   далеко-далеко,   в
непроглядные просторы. Там один самол„т  поднимается,  а  другой,  наоборот,
садится. Другие прируливают к зданию аэропорта.  Моторы  ревут  ужасающе.  А
между самол„тами снуют  машины:  автобусы,  грузовики,  тележки  с  багажом.
Толчея, в которой явно есть какой-то свой внутренний порядок, хотя на первый
взгляд его и не понять. Наступает небольшой перерыв, неожиданная  тишина,  и
поэтому ребята слышат, как радио вызывает  капитана  Сука  в  администрацию.
Дядя качает головой и говорит детям:

   - Встретимся через четверть часа на этом же месте, - и показывает пальцем
на полосочку, вымощенную ярко-бежевыми камнями.
   В эту минуту Отка начинает действовать. Она приказывает Адаму:
   - Ты иди за мной и делай вид, будто ты меня не знаешь. И следи,  чтобы  я
не потерялась.
   - Ты что опять придумала? - настораживается  Адам.  Он  не  верит  больше
Отке, та и вправду может потеряться.
   Отка  бежит  к  киоску  с  лимонадом  и  шепчется  там  с  Терезой.  Адам
вспоминает, что они встречали эту барышню дома, около лифта, но сам к ней не
подходит. Отка возвращается и велит Адаму спрятать билет в кино. Адам видит,
что Отка снова вдруг начинает из себя воображать невесть что. Она  вертится,
крутится, строит глазки, будто ей все пятнадцать. Ладно, ладно, думает Адам,
но о билете в кино даже и не спрашивает. К чему ему быть любопытным? Что он,
девчонка? Проходит несколько минут, и Адам с Откой уже стоят на  условленном
месте террасы. Дядя приходит и говорит детям:
   - Вс„-таки увидели меня, хоть я и переоделся в штатское.
   - А зачем тебя вызывали?
   - Переменили маршрут. Через три дня я должен лететь в Конакри.
   - Вот видишь, дядя, - говорит Адам, очень довольный, - без тебя  вс„-таки
не могут обойтись. Некому лететь в Конакри.
   26
   Вечером дети быстро отправляются спать, но сон  не  приходит.  Да  это  и
понятно, после такого беспокойного  шумного  дня.  Они  ведь  знакомились  с
Прагой и побывали  даже  в  аэропорту.  Для  того  чтобы  детям  уснуть,  им
требуется вспомнить что-то  очень  привычное,  что-то  совершенно  домашнее,
чтобы они успокоились.
   - Ты помнишь, Адам?
   - Что?
   - Как мы с Азором подбирались к беличьему гнезду.
   - К тому дубу у леса?
   - Ну да. Ох, тогда я и есть хотела!
   - Помню.
   - А какая тогда была погода?
   - Страшный ветер.
   - Да-да, помню. Азор тогда упал с первой же ветки.
   - И заскулил.
   - Он ведь почти как человек.
   - А наша кошка тоже.
   - Как охота погладить Азора!
   - А я бы лучше погладил кошку.
   И дети поглаживают одеяло, а это значит, что они скоро уснут. Адам  почти
уже совсем спит, а Отка только начинает  дремать.  Е„  гложет  одна  забота.
Может, и зря, но вс„-таки гложет.
   - Адам?
   - Чего тебе?
   - Ты думаешь, Владя будет больше, чем наш Яхимек?
   - Как же он может быть больше, когда он ещ„ не родился?
   - А может, будет лучше нашего Яхимки?
   - Ну, скажешь тоже! - рассердился Адам и даже приподнял голову.  -  Разве
может быть кто-нибудь лучше нашего Яхимки?
   - Конечно, нет, - вздыхает Отка и засыпает.  Адам  думает,  а  ведь  Отка
умная девочка, во всяком случае для своих шести лет  умная.  Ну  конечно,  с
ним, Адамом, ей пока не сравниться. Адам уже знает, как люди на свете живут.
Не только дети, но и взрослые. Он всегда представляет себе,  что  бы  сказал
или сделал отец или дядя Сук на его месте, и потому он почти  не  ошибается.
Эти мысли успокаивают Адама, он доволен сам собой и наконец засыпает.
   27
   Утром квартира Суковых выглядит как после землетрясения.  Вся  одежда  на
спинках стульев, все шкафы раскрыты,  ящики  выдвинуты,  ковры  перев„рнуты,
кругом какие-то св„ртки  с  едой  и  раскрытые  чемоданы.  Т„тка  бегает  по
квартире не останавливаясь, она волнуется, а рядом вышагивает  хладнокровный
дядя. Оба выглядят совершенно  иначе,  чем  всегда.  Отка  их  буквально  не
узна„т. И Адам замечает в них  что-то  новое,  только  не  знает  что.  Отке
кажется, что т„тя помолодела лет на десять. На ней короткая юбка и  красивая
кофта. Губы накрашены ярче,  чем  всегда,  лицо  покрыто  кремом,  и  волосы
прич„саны по-модному. И голос у не„ стал немножко  выше  и  мягче,  как  это
бывает у молодых людей. Да и дядя тоже переменился, и немало. Он даже  сбрил
усы. И вообще, побрился так усердно и тщательно,  что  не  видно  ни  одного
волоска. На это обратил внимание и Адам и подумал: к чему бы вс„ это?
   Размышляя дальше, Адам должен  был  признать,  что  бритый  дядя  гораздо
моложе, чем дядя с усами, и вид у него более вес„лый. Да, вместе с  усами  у
него исчезло с лица печальное выражение. Так что в глубине души Адам одобрил
этот поступок дяди. У самого Адама усы ещ„ не растут. Но если  вдруг  начнут
расти, он сразу же будет их брить. Зачем  ему  в  свои  десять  или  даже  в
одиннадцать лет выглядеть как дедушка? Т„тя наконец зов„т детей на кухню.
   - Итак, дети... - начинает она торжественно и на миг замолкает.
   Дети чувствуют торжественность минуты и смотрят ей в рот.
   - Сегодня мы станем родителями.
   -  Как  мама,  ты  красивее,  чем  когда  была  просто  нашей  т„тей,   -
дипломатично замечает Отка. Глаза у не„ светятся  будто  у  ласочки,  и  она
гладит т„тку по руке.
   - Дяде это тоже ид„т, - добавляет Адам.
   - Мы поедем с отцом на Мораву и верн„мся завтра с нашим реб„ночком.
   - На Мораву? - удивилась Отка.
   - На Мораву? - не меньше удивился Адам.
   - Одна мама уступает нам своего сыночка. У не„ уже пятеро детей, и своего
шестого она отда„т нам.
   - Пятеро детей для одной семьи хватает, - рассуждает Отка.
   - Владя будет нашим при„мным сыном, но он об этом не  узнает,  вы  должны
мне сейчас пообещать, что никогда об этом ему не скажете.
   - Ну, т„тя, это же разумеется само собой, - успокаивает е„ Адам.
   - А я лучше об этом вообще забуду, - говорит Отка.
   - Что ж, это ещ„ лучше, - соглашается т„тка. - Мы его привез„м и  тут  же
все сразу забудем, что он с Моравы. С самого начала он будет наш.
   - А что нам делать, пока вы не верн„тесь? - интересуется Адам.
   - Можете пойти и посмотреть Пражский град.

   - Вот было бы здорово!
   - А можете сходить к Прокопу  на  Петршин,  -  говорит  т„тка.  Прокоп  -
двоюродный брат детей из Выкани.
   - Но смотрите не заблудитесь и не попадите под машину,  вы  ведь  знаете,
какое здесь движение.
   - Да, мы уже видели, - соглашается Отка.
   - Но мы уже привыкли, - сме„тся Адам.
   - И смотрите, чтобы ни один из вас не потерялся.
   - Мне больше не хочется теряться, - заявляет Отка.
   - И мне тоже.
   - Еда в холодильнике,  постели  останутся  разостланными,  окна  оставьте
открытыми. Вы ведь  знаете:  кран  надо  закрывать,  не  открывайте  газ,  в
квартиру никого не впускайте. Ясно?
   - Ну хватит договариваться, - говорит дядя. - Т„тя, на старт!
   - Т„тя, на старт! - повторяет Адам.
   - Т„тя, на старт! - сме„тся Отка.
   28
   Пан Венцл в Пражский град детей одних не отпустил.  Как  такое  им  могло
прийти в голову! Вот он закончит с часами, вставит колесико,  чтобы  оно  не
потерялось, и пойд„т с ними. В Пражский град он ходит часто  и  вс„  им  там
покажет.
   - Хорошо, - согласились дети.
   Адам смотрит на его ловкие пальцы и говорит:
   - Пан Венцл, вы, наверное, здорово разбираетесь в часах!
   - Ты думаешь? - сме„тся пан Венцл.
   - А что вы ещ„ умеете?
   - Да больше ничего.
   - Ну, наверное, ещ„ что-нибудь умеете.
   - Умею жить в городе.
   - А что это значит?
   - Это значит: помнить лица и уметь знакомиться.
   - Но это мы в деревне тоже умеем, - говорит Отка. Она  не  видит  в  этом
ничего особенного.
   - Ну, я не знаю, - говорит старый часовщик. - Может быть,  и  умеете,  но
докажите мне это здесь, в Праге.
   - Попробуем, Адам?
   - Ну давай, - соглашается Адам.
   Они идут пешком через Погоржелец, и  с  Градчанской  площади  перед  ними
открывается Пражский град.
   Чехи строили свой кремль в течение тысячелетия. Здесь увековечены труд  и
фантазия давних художников и ремесленников. Ворота, кованая реш„тка, мощ„ный
двор, остроконечные крыши храма святого Витта, стрелы  башен  храма  святого
Иржи. Дети сразу же поняли,  что  это  и  есть  Пражский  град.  Тут  уж  не
ошиб„шься.
   Только вот Отку больше, чем ворота в Пражский град,  интересуют  солдаты,
которые здесь стоят. На глазах у них ч„рные очки,  и  стоят  они  совершенно
неподвижно. Может, не моргают даже. А ведь должны были бы,  потому  что  без
сомнения они живые. И вот Отка решает с одним из них познакомиться  поближе.
Она покажет сейчас пану Венцлу, на что  способна  девочка  из  Выкани.  Отка
подходит к солдату, осматривает его с головы до ног,  от  синей  фуражки  до
вычищенных ботинок, и говорит:
   - Ты куда смотришь? Солдат ни слова.
   - Ты что, не видишь меня? Солдат опять молчит, не улыбн„тся.
   - Да посмотри получше, я здесь, перед тобой.
   Солдат и бровью не  вед„т,  стоит  будто  статуя.  Отка,  разочарованная,
возвращается к Адаму и к пану Венцлу. Она убеждена, что всему  виной  ч„рные
очки. Ведь солдат ничего не видит через них, и потому Отке не удалось с  ним
познакомиться. Пан Венцл вздыхает, а Адам сме„тся.  "Вот  глупый,  -  думает
Отка, - и чего он сме„тся". И даже наступает ему на ногу. Адам незаметно для
пана Венцла да„т ей подзатыльник.
   Потом они идут дальше. В другом дворе  часовенка  и  чудесный  фонтан.  В
третьем дворе перед ними  вырастает  храм  святого  Витта.  Ребята  задирают
голову, чтобы увидеть его остроконечные башни. И как только удалось вс„  это
построить? Отка ещ„  интересуется;  не  вьют  ли  там  наверху  свои  гн„зда
ласточки? Адам, тот считает, что скорее уж летучие мыши. Отка  снова  делает
попытку с кем-то познакомиться. На этот раз с белокурой женщиной, которая ей
понравилась. Только женщина почему-то отвечает на незнакомом языке,  и  Отка
е„ не понимает. Теперь Отка начинает верить, что завести знакомство в  Праге
не так легко, как ей казалось.
   Мимо них проходит долговязый мальчишка и исчезает под аркой,  ведущей  на
другой двор. Адам вздрагивает. Мальчишка с бледным лицом и ч„рными волосами.
Шара? Да, наверное, это он. У Адама с быстротой молнии мелькает  мысль,  что
сегодня утром он не брался за гантели. Но он тут же успокаивается: разве  он
не набрался сил вчера во время вчерашней тренировки?
   - Подождите меня, - говорит он пану Венцлу и Отке. - Я сейчас вернусь.
   - Что случилось?
   - Да я увидел здесь одного знакомого.
   - Адам хорошо запоминает лица, - замечает пан Венцл, и Отку это замечание
задевает. Пан Венцл, правда, не сказал, что Отка лиц не запоминает и в Праге
не может ни с кем познакомиться, но и в похвале Адаму она чувствует нам„к на
свою неловкость.
   Только  пан  Венцл,  оказывается,  неправ.   Адам   догоняет   мальчишку,
загораживает ему дорогу, но едва тот ему бросает: "А ну, отойди",  как  Адам
сразу же отходит. Это вовсе не Шара, а совсем другой мальчик, и  вовсе  даже
не похож на него. Адам возвращается ни с чем, явно раздосадованный. Всем вс„
ясно. Вс„ написано у него на лице. Но Адам вс„-таки вслух призна„тся в своей
ошибке: вместо знакомого он остановил незнакомого.
   - Да не расстраивайся, - успокаивает его Отка, - здесь вс„ по-другому. Не
так, как у нас на Выкани. А больше всего мне  нравится,  что  на  Граде  все
ходят пешком.
   - Да, конечно, - ворчит Адам.
   - Дети, пойд„мте, мы ещ„ ничего как следует не осмотрели, -  говорит  пан
Венцл и вед„т детей в храм святого Витта.
   29
   Когда ребята так находились, что у них заболели ноги, пан Венцл пов„л  их
в ресторан. Ресторан этот назывался "Викарка". И нигде ещ„ им так хорошо  не
сиделось, как именно  там,  хотя  стулья  в  ресторане  были  деревянными  и
ж„сткими. Ребята были страшно довольны прогулкой  по  Пражскому  граду,  они
побывали всюду, куда только можно было заглянуть. И  все  люди,  с  которыми
Отка потом заговаривала, были к ней внимательны, отвечали ей.
   - Ну что, пан Венцл, разве этого мало?
   - Не мало, не мало, - кивнул  п