рыла  его,  когда  он
сворачивался под ее успокоительной тяжестью.
   Шаги М у р ч е л а остановились,  а  потом  вся  скорлупка  сдвинулась  и
заскребла по отмели. Изумленный Фритти вцепился когтями  в  деревянное  дно.
Скрежет прекратился, и на  смену  ему  пришло  ощущение  плавного  движения.
Хвосттрубой услышал, как Верзила тяжело перевалился через край, а  после  до
него донеслись чередования скрипа и плеска.
   Через некоторое время Фритти набрался мужества,  чтобы  высунуть  розовый
нос из-под прикрытия складок одежды. Перед ним была громоздкая спина М у р ч
е л а; Верзила двигал туда-сюда ветками дерева. Скорлупка вся была  окружена
водой.
   "Ведь сказала Матушка Ребум: то, что движется в воде,  -  подумал  он.  -
Значит, если мне повезет и  я  не  потону  в  этой  странной  скорлупке,  я,
пожалуй, должен буду ее благодарить".
   Он свернулся в укрытии - хвост на носу - и снова заснул.

   Сколько  прошло  времени,  он  не  знал.  Скорлупка   с   глухим   стуком
остановилась. Фритти слышал, как вокруг копошится М у р ч е л, но приют  его
не был обнаружен. М у р ч е л наконец  вылез  и,  топая,  ушел.  Хвосттрубой
какое-то время полежал тихо, потом встал - потянуться и оглядеться.
   Перед ним вырос остров. Скорлупка причалила к деревянной дорожке, которая
небольшой своей частью протягивалась над водой, а потом кончалась  грунтовой
тропкой, вившейся вверх по травянистому склону. Вверху  этой  тропки  Фритти
разглядел владения М у р ч е л а, а над ними, высясь,  как  белое,  лишенное
веток Пра-Древо, вырисовывался М у р ч е л о в холм. Солнце все еще стояло в
небе, и белый холм был темным.
   Фритти поднялся по неровной дорожке. Трава пружинила под лапами. Шагалось
легко. От долетавшего с Большой Воды ветра, который ласкал нос  и  усы,  ему
казалось, что он достиг вершины мира.
   От громады М у р ч е  л  о  в  а  гнезда  отделилась  тень  и  увесистыми
неспешными шагами спустилась по холму ему навстречу. Это был большой  пес  с
широкой грудью и тяжелыми лапами.
   Ощущая странную  беспечность  и  самоуверенность,  Хвосттрубой  продолжал
спокойно подниматься по травянистому склону.
   Озадаченный в я к а склонил набок  голову  и  уставился  на  него.  После
мгновенного испытующего осмотра он заговорил.
   - Эй, ты там! - пролаял мастиф. - Кто таков будешь? Чего тут делаешь?
   Голос у него был басовитый и медлительный, как дальний гром.
   - Я Хвосттрубой, мастер В я к а. П р и я т н о й вам п л я с  к  и.  А  к
кому я имею удовольствие обращаться?
   Пес покосился на него сверху:
   - Гав-Расправ я. Ответь для начала, коли спрашивают. Чего тут отираешься?
   - Ах, просто осматриваюсь, - сказал Фритти, миролюбиво помахивая хвостом.
- Я попросту прилетел  с  той  стороны  воды  и  подумал:  дай-ка  огляжусь.
Хорошенькое местечко, не правда ли?
   - Хоррошенькое, - прорычал Гав-Расправ. - Только не для тебя.  Отваливай,
ты. - Пес еще раз  сердито  зыркнул  исподлобья,  потом  снова  настороженно
наклонил голову на сторону. - Ты сказал - "прилетел"? - медленно выдавил он.
- Да разве ж коты летают?
   Пока разговаривали, Хвосттрубой  постепенно  придвигался  ближе.  Теперь,
всего прыжках в пяти от в  я  к  и,  Фритти  уселся  и  принялся  беззаботно
умываться.
   - О да, некоторые летают, - сказал он. - Собственно говоря, все мое племя
летучих котов подумывает сделать этот уголок своим новым  гнездовьем.  Нужно
нам, знаете ли, местечко, где яйца откладывать.
   Хвосттрубой поднялся и стал обходить пса, описывая широкий круг.
   - Да, только подумайте, - сказал он, озираясь, - сотни  летучих  котов...
больших, маленьких... прелестная идейка, не так ли?
   Он почти миновал опасность, когда Гав-Расправ  издал  басистое  рокочущее
рычание:
   - Коты не летают. Не смей врать!
   Мастиф с лаем прыгнул вперед, и Фритти повернулся  и  помчался  вверх  по
холму. И сразу понял, что там не было ни деревьев, чтобы  вскарабкаться,  ни
забора, чтобы спрятаться, - на вершине холма открытая лужайка.
   "Что ж, - вдруг подумал он, - а с чего бы  это  мне  беспокоиться  насчет
бегства? Раньше я встречал лицом к лицу куда худшие опасности, и выжил".
   Он повернулся мордой к огромному мастифу, мчавшемуся на него снизу.
   - Подойди, нюхатель навоза! - взвыл Хвосттрубой. - Подойди и  переведайся
с детищем Огнелапа!
   Заливаясь лаем, Гав-Расправ подбежал, не подозревая, что окажется носом к
носу с юным, азартным, царапучим  котом.  Его  утробный  лай  превратился  в
изумленный визг, когда острые когти прошлись по его брылям.
   Словно небольшой рыжий вихрь, Фритти внезапно весь оказался на Рычателе -
с когтями, зубами,  хриплыми  воплями.  Потрясенный  Гав-Расправ  попятился,
мотая большущей головой. В ту же секунду, отведя назад уши и  волоча  хвост,
отпрянул и Хвосттрубой.
   Пока устрашенный Рычатель робко убегал, зализывая изувеченный нос, Фритти
добрался до владений М у р ч  е  л  а.  Прыгнув  и  уцепившись  когтями,  он
оказался на невысокой каменной стене, а оттуда  перебрался  на  тростниковую
крышу. Стоя на краю, испустил победный клич:
   - Вперед не суйся так запросто к Племени, неуклюжая зверюга!
   На земле, под ним, ворчал Гав-Расправ.
   - Вот сойди только, и костей от тебя не останется, кот! -  с  отвращением
сказал он.
   - Ха! - фыркнул Хвосттрубой.  -  Я  приведу  сюда  армию  моего  Племени,
размещу ее тут, и мы выщиплем тебе хвост и нахлещем тебя по отвислым брылям,
чтоб ты помер со стыда! Ха!
   Гав-Расправ повернулся и с тяжеловесным Достоинством потащился прочь.
   Фритти мягко прошелся взад-вперед по  тростнику;  сердце  его  постепенно
замедлялось до обычного своего ритма. Он чувствовал себя чудесно.
   Поискал некоторое время -  перегнувшись  через  край  и  морща  нос  -  и
обнаружил под стрехой открытое окно. Осторожно огляделся - нет ли  Рычателя,
но Гав-Расправ был на много прыжков ниже по склону: залечивал  раны.  Фритти
прыгнул вниз, на каменную стену, потом снова вверх, на  подоконник.  На  миг
остановился, чтобы прикинуть расстояние  до  пола  комнаты,  поколебался  на
подоконнике - и спрыгнул.
   Посреди комнаты, свернувшись в густой меховой шар, лежала Мягколапка.
   ГЛАВА
   ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   Некий отшельник - не знаю кто  -  сказал  однажды,  что  никакие  узы  не
привязывают его к этой жизни и то единственное, что жаль ему покидать, - это
небо.
   Йошида Кенко
   Казалось, она не узнает его. Он стоял  перед  нею  с  выгнутой  спиной  и
дрожащими ногами и не мог говорить.
   Мягколапка вяло приподняла голову и уставилась на него:
   - Да? Что вам нужно?
   - Мягколапка! - задохнулся он. - Это я! Хвосттрубой!
   Глаза ф е л ы  удивленно  раскрылись.  Долгий  миг  оба  безмолвствовали.
Мягколапка недоумевающе тряхнула головой:
   - Хвосттрубой? Мой дружочек Хвосттрубой? Это правда ты?
   В мгновение ока она была  на  лапах,  потом  оба  они  оказались  вместе,
обнюхивались, терлись носами и мордами. Фритти ощущал жар ее дыхания. Вскоре
комната наполнилась дремотным мурлыканьем.

   Позже они лежали носом к носу, покуда  Фритти  рассказывал  Мягколапке  о
своих путешествиях и приключениях. Сначала  она  изумлялась  и  превозносила
его, но когда рассказ затянулся, стала подгонять, задавая вопросы.
   Окончив рассказ, он отодвинулся, чтобы взглянуть на Мягколапку.
   - Ты должна рассказать мне, как сюда попала! - крикнул он. - Я  спускался
в глубины, чтобы отыскать тебя, -  а  ты  здесь,  целая  и  невредимая!  Что
произошло?
   Мягколапка вздернула подбородок:
   - Правда же, с твоей стороны было  очень  мужественно  так  вот  за  мной
пойти. И все эти ужасные существа...  Я  совершенно  потрясена.  Боюсь,  моя
собственная история отнюдь не столь волнующая.
   - Расскажи мне ее, пожалуйста!
   - Ну это, право, очень просто. Однажды - теперь кажется,  что  уже  очень
давно - М у р ч е л посадил меня в ящик. Знаешь, вроде ящика для спанья,  но
с закрытым верхом. Ну, по правде-то, он не сажал меня в ящик - на самом деле
там был кусочек рыбы. Я, конечно, обожаю рыбу, иначе ни за что не вошла бы в
него. Я просидела в ящике веки-вечные, но могла смотреть сквозь дырочки.  Мы
ехали и ехали, потом подъехали к Большой Воде. Залезли в такую  штуку  вроде
скорлупки и поплыли через воду.
   - Я плавал в скорлупке! - взволнованно вмешался Фритти. - Вот как я  сюда
попал!
   - Конечно, - рассеянно сказала Мягколапка. - Ну вот так я и прибыла в эти
места. По-моему, здесь очень, очень мило!
   - Но как же насчет Рычателя? Разве у тебя никогда не бывает стычек с ним?
Кажется, уж из-за него-то это место опасно для жизни?
   - Из-за Гава-Расправа? - рассмеялась она. - Ох, на самом  деле  он  всего
только большой котенок. К тому же я редко выхожу. Здесь так мило и  тепло...
и М у р ч е л дает мне такую чудную еду... такую вкусную,  дивную...  -  Она
отползла.
   Фритти  смутился.  Очевидно,  Мягколапка  никогда  не   знавала   никакой
опасности.
   - Ты часто обо мне думаешь? - спросил он, но ответа не было.  Она  крепко
спала.

   Когда Верзила вошел в комнату и застал их лежащими рядом, Хвосттрубой сел
ощетинившись. М у р ч е л медленно подошел, издавая низкие звуки. Фритти  не
удрал, и М у р ч  е  л  наклонился  и  легонько  его  погладил.  Хвосттрубой
отскочил, но Верзила его не преследовал  -  только  присел,  протянув  лапу.
Фритти нерешительно двинулся к ней. Придвинувшись чуть поближе, обнюхал. М у
р ч е л о в а лапа - вот так так! - привлекательно  пахла  рыбой,  и  Фритти
прикрыл глаза, сморщив от удовольствия нос.
   М у р ч е л поставил что-то на пол возле него. Он мигом  понял  что.  Это
была миска с ужином. Хватило одного  только  запаха  ее  содержимого,  чтобы
Хвосттрубоева осторожность испарилась.
   Пока Фритти ел, Верзила почесывал его за ухом. Фритти не возражал.

   Мягколапка казалась другой. Лапы и хвост оставались  неизменно  изящны  и
грациозны, но она стала куда полнее - пухленькая  и  мягкая  под  лоснящимся
мехом. Она стала и не столь энергичной, как бывала, - предпочитала спанье на
солнышке беганью и прыганью; Фритти только  с  превеликим  трудом  удавалось
вовлекать ее в игры.
   - Ты всегда был очень прыгуч, Хвосттрубой,  -  сказала  она  однажды.  Он
обиделся.
   Ей было приятно его видеть, она радовалась, что у нее есть собеседник, но
Фритти  ощущал  неудовлетворенность.  Мягколапка,  казалось,   попросту   не
понимала всего, через что он прошел, чтобы найти ее. Она не обращала  больше
ни малейшего внимания на его рассказы о чудесах  Перводомья  или  о  величии
воителей.
   Правда, пища была хороша. Верзила отлично кормил их и всегда был  добр  к
Хвосттрубою,  почесывая  и  поглаживая  его  и  разрешая   бродить   сколько
вздумается. Фритти не то чтобы поладил с псом Гавом-Расправом, но между ними
установился непрочный мир. Фритти старался не  уходить  чересчур  далеко  от
убежища.

   Так проходили дни в месте, которое Огнелап  назвал  Вилла-он-Мар.  Каждое
новое солнце было чуть-чуть теплее предыдущего. Стаи перелетных к р ы л я  н
о к ненадолго останавливались  на  острове,  пролетая  к  северу,  и  Фритти
отлично охотился, хотя и редко бывал достаточно голоден для серьезной охоты.
Время текло ровно, словно тихий  ручей.  Хвосттрубой  и  сам  безостановочно
толстел.
   Однажды вечером, в разгаре весны, когда  Око  Мурклы  было  уже  накануне
своего следующего раскрытия, несколько Верзил приплыли  в  большой  скорлупе
через М у р р я н у - навестить М у р ч е л а. В гнезде было  полно  Верзил,
повсюду слышалось эхо  их  гудящих  голосов.  Некоторые  из  них  попытались
поиграть с Фритти.
   Большие цепкие лапы подняли и стиснули его, и  когда  он  оказался  возле
Верзильих лиц, то скорчился от их неприятного дыхания.  Вырвался  -  гудящие
голоса стали ревущими.
   Фритти вспрыгнул на окно, но снаружи не в лучшем  настроении  расхаживал,
неся  караул,  Гав-Расправ.  Пробежав  меж  ног  орущих,  хватающих  Верзил,
Хвосттрубой отступил в комнату, где, свернувшись, спала Мягколапка.
   - Мягколапка! - закричал он, расталкивая ее. - Проснись! Нам нужно отсюда
уходить.
   Зевнув и потянувшись, ф е л а с любопытством поглядела на него:
   - Что это ты такое говоришь, Хвосттрубой? Уходить? Почему?
   - Это место не для нас. Верзилы хватают  и  носят  нас...  кормят  нас  и
гладят... но убежать некуда!
   - Ничего ты не смыслишь, - холодно сказала она. -  С  нами  очень  хорошо
обращаются.
   - Обращаются с нами как с котятами. Это не жизнь для охотника. С  тем  же
успехом  я  мог  бы  никогда  не  покидать  логова  моей  матери,  Травяного
Гнездышка.
   - Ты прав, - сказала Мягколапка. - Ты прав, потому что  ведешь  себя  как
беспокойный младенец. Что ты имеешь в виду - "уходить"? С какой это стати  я
должна куда-то идти?
   - Мы можем спрятаться в скорлупке, как я сделал раньше.  Можем  незаметно
ускользнуть и вернуться в лес, в болото, куда угодно, - с  отчаянием  сказал
Фритти. - Можем бежать, куда хотим. Можем завести семью.
   - Ого, семью, вот как? - спросила она. - Это ты прямо сейчас  и  выдумал.
Хватит с меня твоих лапаний и обнюхиваний, вот Плясунья Небесная  свидетель.
Я уже тебе говорила, что меня ничуть не интересуют  такого  рода  вещи.  Мне
просто тошно глядеть, до чего смешно ты себя ведешь. Тоже мне, в лес! Листья
и колючки в шерсти, да и часто целыми днями есть нечего.  С  и  л  я  н  а?и
Мишка, и... Харар знает что еще! Нет, благодарствую.
   Когда она увидела обиженное, напуганное выражение  на  морде  Фритти,  ее
собственное выражение смягчилось.
   - Послушай, милый Хвосттрубой, - сказала она. - Ты мой друг, и, по-моему,
какой-то особенный. Думаю, ты просто расстроен.  Верзилы  порой  могут  быть
шумными и устрашающими. Просто держись от них подальше, и завтра  все  будет
тихо и спокойно, как прежде. - Она потерлась носом о его морду. -  А  теперь
иди-ка спать. Потом увидишь, что все это было очень глупо.
   Она положила голову на лапы и закрыла глаза.
   Фритти сидел и смотрел.
   "Почему она не понимает? - удивлялся он. - Тут что-то  не  то,  ну  прямо
чувствую".
   Но что же это было? Почему он чувствовал себя в ловушке, как когда-то под
землей?
   Мягколапка мяукнула и выпустила когти во сне.
   "Я бы должен быть счастлив, - подумал он. - Ведь  найти  Мягколапку  было
моим сердечным желанием!  Лорд  Огнелап  сказал:  я  обрету  свое  сердечное
желание на Вилла-он-Мар..."
   Хвосттрубой медленно подошел к открытому окну и  вскочил  на  подоконник.
Сильный свет с холма над владениями бросал яркий луч на темные воды М у р  р
я н ы. Воздух был теплый, полный запахов цветения.

   Когда скорлупка ударилась о берег, Фритти вылез из укрытия. Выпрыгнул  из
скорлупки на каменистую отмель мимо ошеломленных Верзил. Стайка М у р ч е  л
о в изумленно зашумела. Махнув  рыжим  хвостом,  он  взлетел  по  склону  на
залитые светом Ока луга.

   Он стоял на травянистом холме и размышлял  обо  всем,  что  должен  будет
сделать. Шустрик ждал его в Перводомье. Он должен снова повидаться с ним.  И
конечно, с друзьями у Стены Сборищ. Что за истории у него в запасе!  Сколько
еще мест надо повидать!
   И конечно, Мимолетку... Фрези Мимолетку, темную и стройную, как тень.
   Прозвучала трель ночной птицы. Мир был так огромен,  а  ночное  небо  так
полно мерцающего света!
   Это пришло к нему как пламя, как звезда, горевшая у него в  сердце  и  на
лбу; он понял. Засмеялся и подскочил, потом снова  засмеялся.  Он  прыгал  и
кружился на вершине холма, и голос его звенел от восторга.
   Окончив танец,  он  скатился  со  склона  и,  распевая,  с  развевающимся
хвостом, помчался в поля. Око Мурклы спокойно следило, как его яркая  фигура
исчезает в высокой траве.
   ХВОСТТРУБОЙ
   или ПРИКЛЮЧЕНИЯ МОЛОДОГО КОТА
   Примечания автора
   За очень  немногими  исключениями  все  незнакомые  слова  в  этой  книге
принадлежат к Языку Предков Племени.
   Племя, как и все его теплокровные братья и сестры  (да  и  еще  кое-кто),
владеет двумя языками.
   Повседневный  язык  (переводчики  для  краткости  иногда   называют   его
Котоязом) Племя разделяет с большинством других млекопитающих; это -  Единый
Язык,  сложившийся  в  основном  из  движений,  запахов  и  состояний,   при
нескольких   легко   разгадываемых   звуках   и   криках,   придающих    ему
выразительность. В этой книге Единый Язык представлен в грубом  переводе  на
английский (и в не менее грубом - на русский. - Прим. переводчиков.)
   В  особых  случаях  или  специфических  описаниях,  где   Единого   Языка
недостаточно, употребляется Язык Предков. В этот  разряд  входит  почти  все
ритуальное и, конечно же, легендарное.
   В Языке Предков преобладают  глаголы,  хотя  смысл  может  усиливаться  и
посредством строчных выделений, и  курсива.  Чтобы  не  заставлять  читателя
непрестанно заглядывать в словарь, многие  слова  Языка  Предков  переведены
прямо внутри текста; на всякий случай, однако, в конце имеется и глоссарий.

   СЛОВАРЬ ИМЕН И НАЗВАНИЙ
   НА ЯЗЫКЕ ПРЕДКОВ
   АНЕМОН(А) - странный кот из легенды Мышедава. Миф. сущ.
   АТЛАСКА - королева Кошачества, внучка Мурклы. Миф. сущ.

   БАСТ-ИМРЕТ - один из Костестражей Закота.
   БОЛЬШАЯ ВОДА - море.
   БОЛЬШАЯ ЧЕРНАЯ ПТИЦА - воронье божество. Миф. сущ.
   БЫСТРОЛАЗ - один из младших сыновей Харара и Фелы Плясуньи Небесной. Миф.
сущ.
   БЫСТРОЛАП - юный приятель Фритти по Стене Сборищ.

   ВЕЛИКИЙ, ВЕЛИЧАЙШИЙ - имена Живоглота, принятые в Закоте.
   ВЕЛИКИЙ ДУБ - дуб в Перводомье.
   ВЕНРИС - пес-демон, побежденный Мурклой в древности. Миф. сущ.
   ВЕРЗИЛЫ - люди вообще.
   ВЕРТОПРАХ - молодой охотник клана Стены Сборищ.
   ВЕРХНИЙ МИР - мир под солнцем, все, что вне владений Живоглота.
   ВЕРХОПРЫГ - молодой охотник, делегат от клана  Стены  Сборищ  к  королеве
Кошачества.
   ВИЛЛА-ОН-МАР - владение М у р ч е л о в, хозяев Мягколапки.
   ВИРО ВЬЮГА - один из Первородных, погибший от ран. Миф. сущ.
   ВИСЛОБРЮХ - один из Клыкостражей.
   ВОИТЕЛИ - воины Перводомья, потомки миф. котов, охранявших Первородных.
   ВОЛНОХВОСТ - один из Старейшин клана Стены Сборищ.
   ВОЛЧИЙ ДРУГ - один из младших сыновей Харара и  Фелы  Плясуньи  Небесной.
Миф. сущ.
   ВОНЗЯК - один из Когтестражей.
   ВОСПАРИЛЛ, ПУШЛИ - принц-консорт Перводомья.
   ВСЕВЛАСТИТЕЛЬ - одно из имен Живоглота, принятое в Закоте.
   ВСПОРХ - птичий принц, цапля, персонаж из сказки Драноуха.

   ГАВ-РАСПРАВ - собака на Вилла-он-Мар.
   ГЛУБОЧАЙШИЙ ПОКОЙ (ЧАС) - время после полуночи.
   ГНЕЗДО СОЛНЦА - небо.
   ГНИЛОЗУБ - один из Когтестражей.
   ГНУСНЯК - один из Клыкостражей.
   ГРОЗА ТАРАКАНОВ - старый сумасшедший кот.
   ГРЯЗЕПЫТ - гость из Заопушечного Племени.

   ДАЛЬНИЕ ПОЛЯ - иносказательное название смерти.
   ДИКДИКДИКИЯ - город собак из сказки Грозы Тараканов. Миф.
   ДЛИННЫЕ ТЕНИ (ЧАС) - закат.
   ДНЕВНОЙ ОХОТНИК - кот-сотоварищ Сквозьзабора.
   ДРАНОУХ - сказочник, один из заключенных Закота.
   ДЫМЧАР - принц Племени. Миф. сущ.

   ЕДИНЫЙ ЯЗЫК - общий язык всех теплокровных существ.

   ЖЕСТКОУС - м я у з и н г е р (миннезингер), сказитель клана Стены Сборищ.
   ЖИВОГЛОТ, ГРЫЗЛИ - один из старших Первородных, владетельный лорд Закота.
Миф. и реальн. сущ.
   ЖУКОБОЙ - юный приятель Фритти по Стене Сборищ.

   ЗАВЫВАЙТ-ЗАПЕВАЙТ - ученик м я у з и н г е р а в Перводомье.
   ЗАКОТ - подземное царство Холма, владения Живоглота.
   ЗАОПУШЕЧНОЕ  ПЛЕМЯ  -  часть  Кошачества,  живущая  по   другую   сторону
Стародавней Дубравы.
   ЗАРЕВАЯ ПОЛОСКА - королева Племени. Миф. сущ.
   ЗЕМНОЙ ТАНЕЦ - иносказательное название миропорядка.

   ИМЕНОВАНИЕ - обряд, на котором Старейшины дают котятам  имена.  Для  этой
цели назначается специальный Обнюх.
   ИНДЕССА ТРАВЯНОЕ ГНЕЗДЫШКО - мать Фритти.

   КАМЫШАР - брат Чутколапа, тан воителей.
   КВАКУСЫ - лягушечье племя.
   КВАКУУМ - прародитель лягушек.
   КИС-КАПРИЗ - герой баллады Толстопуза.
   КЛАН СТЕНЫ СБОРИЩ - сообщество кошек, живущее бл