оборотней, вампиров и воскресших покойников Чупрун не верил, но все  же
ему было как-то не по себе.
   - Одного не могу понять, - размышлял вслух Паша. - Как этот тип ухитрился
выбраться из морга, прийти сюда, а потом вывалиться из окна?
   - Так он вывалился из окна?
   - Вон из того, наверху. Видишь, там стекла разбиты!
   - Пятый этаж, - машинально. отметил опер. - Твою  мать!  Так  это  ж  его
квартира и есть! И давно он оттуда вылетел?
   - Да нет. Совсем недавно. За минуту или две до твоего появления.
   - А из подъезда кто-нибудь выходил?
   - Вроде нет... Ты хочешь сказать?..
   - Ты правильно понял. Убийца все еще в доме. Чупрун выхватил  пистолет  и
бросился к подъезду.
   - Оставайся здесь. Сторожи тело, - крикнул он. Высадив  выстрелом  замок,
опер распахнул дверь и вбежал в подъезд.
   - Мамочкы мои! - вернувшийся с задания Поддавал-пил  изумленно  всплеснул
руками. - Твий покойник, що, зновудуба дав? Дивное в нього,  треба  сказати,
хобби. А у Чупруна тэлэфон нэ отвечае. Так и нэ дозвонився до нього.
   - Чупрун уже приехал. Он в доме, убийцу ловит,  -  взволнованно  объяснил
Зюзин. - Пойду помогу ему. Ты стой здесь, сторожи жмурика. Главное -  никуда
не отходи, а то как бы этот гад опять не ожил.
   - Нэ бойся, в мэнэ нэ оживэ, - заверил Тарас бегущего к подъезду майора.
 
*** 
 
   Распахнув дверцу служебного  сейфа,  полковник  O6рыдлов  вынул  из  него
бутылку водки, задумчиво повертел ее в руках и тяжело вздохнул.
   - Чем дальше в лес, тем толще партизаны,  -  мрачно  подытожил  полковник
Обрыдлов и разлил водку по стаканам.
   Делал  он  это  вдумчиво  и  профессионально,  выверив  угол  наклона   и
внимательно подсчитывая "бульки". В результате уровень алкоголя  в  стаканах
Колюни и полковника оказался совершенно одинаковым - хоть мензуркой меряй.
   Подвинув оперу его стакан, Иван Евсеевич посмотрел на часы,  висящие  над
дверью его кабинета. Стрелки показывали половину первого ночи.
   -  Опять  жена  головомойку  устроит?  ?  перехватив   тоскливый   взгляд
начальника, сочувственно осведомился Колюня.
   Иван Евсеевич только горестно вздохнул и махнул рукой.
   - Ну вот, никак нет повода не выпить, - обреченно  заметил  он  и  залпом
опорожнил стакан.
   Чупрун последовал примеру шефа, смачно крякнул, занюхал водку  рукавом  и
удовлетворенно похлопал себя по нависающему над штанами животу.
   - Эх, хорошо пошла, проклятая!
   - Теперь докладывай все внятно и по порядку, а то по  телефону  я  толком
ничего и не понял, - потребовал полковник. - Паше  Зюзину  снова  подбросили
тот же самый труп?
   - Такой же, но свежий, - пояснил Колюня. - Вчерашний лежит в морге, я  на
всякий случай проверил.
   - Майор что, клонирует этих покойников?
   - Он считает, что это профессиональное проклятие.  Знаете,  у  моряков  -
"Летучий голландец", у спелеологов - белая женщина, у...
   -  А  у  "гиббонов"  -  полосатый  "Мерседес",  но  никак  не   сотрудник
бельгийского посольства, - прервал  опера  полковник.  -  Ты  с  мистикой-то
завязывай. Давай только конкретные факты.
   - С чего начать - со второго жмурика или с голубых  трусиков?  -  уточнил
Чупрун.
   - Каких еще трусиков?  -  в  столь  позднее  время  Иван  Евсеевич  плохо
соображал.
   - Ну с тех, кружевных, что  были  в  кармане  первого  трупа.  Кстати,  у
второго тоже не оказалось при себе никаких документов,  правда,  и  женского
белья у него не обнаружилось.
   Обрыдлов болезненно поморщился.
   - Я же просил -  по  порядку,  а  то  с  твоими  трупами  и  трусиками  я
окончательно с ума сойду.
   - Ладно, - согласился Колюня. - По порядку так по порядку. Следуя  твоему
распоряжению, я поехал в Рузаевку, чтобы расспросить, не знает ли синяевская
братва  что-либо  насчет  подброшенного  Паше  покойника.  В  "Космосе-2"  я
встретил  Дениса  Зыкова,  того  самого  журналиста,  что  помогал   нам   в
расследовании убийства генерала Красномырдикова.
   Парень уже был в курсе событий и рвался в бой - вот я и оставил  ему  две
фотографии: на одной был изображен убитый, а на другой - обнаруженные в  его
кармане трусики. Подумал - чем черт не шутит, - энергии у парня много, да  и
талант сыскной есть, вдруг что-нибудь да накопает. И, как ни странно,  Денис
снова нас обошел.
   Он позвонил мне около девяти  вечера  и  сообщил,  что  в  данный  момент
невеста и любовница Пашиного покойника отрабатывают  друг  на  друге  приемы
рукопашного боя в ночном клубе "Лиловый мандарин". Я  находился  неподалеку,
минут через семь был на месте и приступил к допросу девиц,  которых  к  тому
времени, хоть и не без труда, удалось разнять.
   Как выяснилось, убитого звали Шарль  Айм.  Тридцать  шесть  лет,  холост,
атташе бельгийского посольства.
   Алиса Гусева, невеста Шарля, изучив  фотографии,  пришла  к  выводу,  что
трусики, обнаруженные в кармане ее жениха, принадлежали  Наталье  Лигановой,
ее подруге, из-за чего, собственно, между ними и вспыхнула драка.
   В день убийства Гусева рассталась с женихом около  десяти  вечера,  после
чего отправилась в "Лиловый мандарин". Ее алиби подтвердили свидетели.
   Лиганова настаивает на том, что не видела Шарля в тот день,  но,  похоже,
врет: нервничает, глаза бегают да и алиби у нее более чем хлипкое.  Вызывает
сомнение и то, что атташе стал бы долгое время таскать в кармане предмет  ее
гардероба. Скорее всего у них было свидание.
   Адрес убитого я узнал от Алисы и отправился к нему домой. Перед подъездом
бельгийца я обнаружил Пашу Зюзина, стоящего над трупом Шарля Айма -  вернее,
его двойника.
   По словам майора, двойник Шарля вылетел через закрытое окно за минуту-две
до моего появления и минуты через три после того, как он  вошел  в  подъезд,
так что самоубийством это быть никак не могло.
   Дверь в квартиру атташе была открыта, все внутри перевернуто вверх  дном.
Преступник из подъезда не выходил - за подъездом наблюдали сначала  Паша,  а
потом Тарас Гришко - знакомый майора.  Скорее  всего  убийца  скрылся  через
подвал - его дверь была  открыта,  замок  в  ней  сломан,  а  вентиляционные
отверстия там достаточно широки, чтобы в них мог пролезть человек.
   Ни бумажника, ни документов у второго Шарля не оказалось,  толькосигареты
и зажигалка. Судя по идентичной внешности; это был брат Айма. Для того чтобы
связываться с бельгийским посольством, время было слишком позднее. Это можно
будет сделать прямо  с  утра.  Думаю,  что  личность  второго  покойника  мы
установим без труда.
   Подвал и квартиру мы опечатали. Завтра там поработают эксперты.
   - Убиты два иностранца, мать их так, - простонал Иван Евсеевич. - Да  еще
дипломаты, по крайней мере один дипломат. И это после триумфального  захвата
банды особо опасных школьников и  погрома,  устроенного  нашим  спецназом  в
"Контрольном выстреле". Ты представляешь,  что  скажет  мне  завтра  генерал
Блудов?
   - Не думай об этом, полковник, - посоветовал  Колюня  и  подлил  водки  в
стакан начальника. - До завтра еще надо дожить.
 
*** 
 
   В семь утра Колюню Чупруна поднял с постели телефонный звонок.
   - Ты не помнишь, на трусах была вышивка? - поздоровавшись, спросил Денис.
   В отличие от измученного бессонной ночью опера журналист был полон сил  и
энтузиазма.
   - Что? - очумело пробормотал Колюня. - Какие еще трусы, какая вышивка?
   - Как это какие? - изумился Зыков. - Голубые, те самые, что у покойника в
кармане нашли. У тебя, часом, не амнезия? Мне нужно знать, есть  ли  на  них
вышивка. Она должна быть в самом низу, на уровне наиболее ценимого мужчинами
фрагмента женской анатомии.  Может,  там  был  гномик  маленький  вышит  или
кораблик?
   - А почему гномик?
   - Не знаю, может, и не гномик вовсе, а что-нибудь другое. Гномика  я  для
примера назвал. Вспомни, а?
   Чупрун потряс головой  и  энергично  поскреб  пальцами  затылок,  пытаясь
возродить к жизни безнадежно сонный мозг.
   - Вышивка, говоришь? Внизу? Черт, а ведь там действительно  что-то  было,
маленькое такое, тоже, кажется, голубое, только тоном чуть потемнее,  может,
и вышивка. А с чего ты вдруг гномиков на трусах стал искать?
   - Да так, версию одну хочу проверить.
   - Ох уж эта молодежь! - Зевнув во весь рот, Колюня сел на  кровати.  -  У
меня дома есть еще несколько фотографий, может, на них эта  штука  и  видна.
Сейчас посмотрю. Подожди минутку.
   Покопавшись в наваленных на столе бумагах, опер извлек снимки из папки.
   - Есть! Точно! Это вышивка! - сообщил он в трубку. - Только не гномик,  а
крошечный голубой полумесяц. А в чем дело?
   - То были трусики не Лигановой! Я знаю, кому они принадлежат! Жене одного
бизнесмена, Андрея Сикор-ского. Он живет на улице Готвальда.
   - Ну, ты даешь, брат! Откуда ты узнал про вышивку? Ты у  нас,  часом,  не
ясновидящий?
   - К сожалению, нет, - засмеялся Денис. - Просто вчера вечером точно такие
же трусики, только с бабочкой, а не с полумесяцем, подарил  моей  жене  один
бернский зенненхунд.
   - Что, опять иностранец? Немец, что ли? - изумился Колюня. - И часто Кате
делают такие подарки?
   -  Да  нет,  ты  не  понял,  это  не  иностранец,  а  порода  такая.  Пес
здоровенный, с теленка, черный с коричневыми подпалинами. Зенненхунды раньше
в Берне бидоны с молоком на тележках перевозили.
   - Вот это, я понимаю, эволюция! -  восхитился  Чупрун.  -  Раньше  молоко
перевозили,  а  теперь  дарят  шикарное  нижнее  белье   приглянувшимся   им
блондинкам. Честно говоря, иногда я даже завидую братьям нашим меньшим.
   - Обезьяна тоже в свое время взяла в руки палку, - заметил  журналист.  -
До  сих  пор  последствия  расхлебываем.  Так  вот,  вчера  моя  жена  пошла
тренировать Штерна, бернского зенненхунда, к тому самому бизнесмену с  улицы
Готвальда. Штерну Катя понравилась, и он принес ей точно такие  же  трусики,
как на фотографии, только  напротив  причинного  места  у  них  была  вышита
золотистая бабочка.
   Андрей  объяснил,  что  его  супруга  на  всем   своем   белье   вышивает
своеобразные метки - крошечные розочки, бабочек, гномиков  -  они  у  нее  в
швейной машинке запрограммированы.
   - То есть в кармане атташе были  трусики  не  Лига-новой,  а  жены  этого
самого бизнесмена? - подытожил опер.
   - Похоже, что так.
   - А адресок этого бизнесмена у тебя найдется?
   - Конечно. Мне Катя дала.
   - Отлично! Продиктуй-ка мне  его.  В  голосе  окончательно  проснувшегося
Колюни звучал охотничий азарт.
 
*** 
 
   Зенненхунд Штерн подозрительно обнюхал штанину Колюни Чупруна, но  так  и
не понял, нравится ему этот мужчина  или  нет.  Хозяин,  стоящий  у  входной
двери, явно нервничал, да  и  от  незнакомца  исходило  тревожащее  ощущение
агрессивной настороженности.
   - Умница, хороший пес, - опер почесал зеннен-хунда за ухом. - Значит,  на
таких, как ты, швейцарцы молоко возили?
   - Почему вас интересует моя жена? Подозрительно осмотрев со  всех  сторон
Колюнино удостоверение, Андрей Сикорский вернул его оперу.
   - Мне нужно задать ей несколько вопросов.
   -  Каких  еще  вопросов?  Вы  что,   подозреваете   Инну   в   совершении
преступления?
   - Для начала я хотел бы с ней поговорить.
   - Вы не увидите ее, пока не объясните мне, о чем идет речь.
   Чупрун окинул бизнесмена задумчивым взглядом. "И  чего  я  тут,  в  самом
деле, китайские церемонии развожу, - подумал он. - Выложу все  начистоту,  и
дело с концом.  Все  равно,  рано  или  поздно  он  выяснит,  что  жена  ему
изменяет".
   - Ответ, замешана ваша супруга в преступлении или нет, я смогу дать  лишь
после того, как осмотрю ее  швейную  машинку,  -  сухо  произнес  Колюня.  -
Предъявите машинку  добровольно  или  предпочитаете,  чтобы  здесь  устроили
обыск? Кстати, речь идет об убийстве, так что не советую чинить  препятствия
сотрудникам милиции.
   - Убийство? - изумленно переспросил Андрей. - Какое еще убийство?
   - Я тоже хотела бы об этом  знать,  -  из  комнаты  выплыла  зеленоглазая
красотка с высокой грудью и пышными рыжими кудрями.
   - Милицию по какой-то причине  заинтересовала  твоя  швейная  машинка,  -
объяснил бизнесмен.
   - В самом деле? - удивленно изогнула левую бровь мадам  Сикорская.  -  Вы
собираетесь предъявить ей обвинение?
   - Сначала я предпочел бы на нее взглянуть.
   - Ради бога.
   С  должным  интересом  осмотрев  навороченный  японский  агрегат,  Колюня
пролистал инструкцию к его  использованию  и  сразу  же  в  разделе  вышивок
наткнулся на искомый полумесяц.
   - Ага! - удовлетворенно произнес опер.
   - Что - "ага"? - раздраженно поинтересовался бизнесмен.
   Отвязаться от него не было никакой возможности, и Чупрун решил, что пусть
Инна Сикорская выкручивается, как знает -  в  конце  концов,  речь  идет  об
убийстве.
   - Это ваши трусики? - достав  из  кармана  фотографию,  на  которой  ясно
просматривался вышитый полумесяц, осведомился он. - Лгать не имеет смысла  -
в любом случае экспертиза  установит,  что  вышивка  была  сделана  на  этой
машинке.
   - Откуда у вас эта фотография? - изумленно распахнула глаза Инна.
   - Кажется, я задал вопрос.
   - Примерно месяц назад я купила две пары таких трусиков, на одних  вышила
бабочку, а на других, кажется, полумесяц, но я не понимаю...
   - Проверьте, на месте ли они.
   - Объясните же,  наконец,  что  происходит?!  -  взорвался  Сикорский.  -
Убийство, швейная машинка, трусики моей жены...
   - Объясню, раз уж вы так настаиваете, - согласился опер. -  Позавчера  на
шоссе  был  обнаружен  труп  мужчины  без  документов,  в  кармане  которого
находились эти самые трусики с вышивкой. Вам знаком этот человек?
   Достав снимок Айма, Колюня предъявил его супругам.
   - Шарль! Это же Шарль! - в ужасе ахнула Сикор-ская.
   Скрипнув зубами, Андрей перевел взгляд со снимка на жену. Взгляд этот  не
предвещал ничего хорошего.
   - Шлюха! - крикнул он и ударил Инну в лицо.
 
*** 
 
   Удобно устроившись на диване в гостиной  Психоза,  Глеб  Бычков  смаковал
коллекционный "Шато Лафит". Синяевский авторитет попросил его прямо  с  утра
подъехать к нему в особняк для разговора.
   - Челюсть святого великомученика Евфимия  Многострадального?  -  удивился
Бык. - Я даже не подозревал, что в перелыгинской церкви есть нечто подобное.
   - Ты же у нас неверующий, - пожал плечами Психоз.
   - Ты тоже, - заметил Бык.
   - Я тоже, но про челюсть, как видишь, знаю.
   - Выходит, ее украли, а этот твой церковный пахан, как его там...
   - Игумен Прокопий, - подсказал синяевский авторитет.
   - Ну да,  игумен  Прокопий  в  милицию  решил  не  обращаться,  чтобы  не
поднимать лишнего шума.
   - Вместо милиции он обратился ко мне.
   - То есть он просит, чтобы мы нашли эту великомученическую челюсть.
   - И мы это сделаем.
   Глеб с удивлением посмотрел на Губанова.
   - Тебе-то это зачем?
   - Это будет личное одолжение игумену. Я знаю  его.  Прокопий  умеет  быть
благодарным.
   - Думаешь, вымолит тебе местечко на небесах? Ты же в бога не веришь, да и
вообще, все эти сказки о рае и аде - сплошное надувательство.
   - Что надувательство - не спорю, но иногда  и  от  надувательства  бывает
польза.
   - Какая же? - усмехнулся Бык.
   - Знаешь, в чем сила мафии?
   - В том, что нас боятся, - пожал плечами Глеб.
   - Правильно. Мафию боятся, но в ней же и  черпают  силу.  Мафия  способна
защитить своих друзей гораздо эффективнее, чем  бог  или  правоохранительные
органы. Вот почему игумен Прокопий обратился со своей проблемой ко мне, а не
в милицию.
   - Это понятно, но церковь-то тут при чем?
   - Церковь - та же мафия,  -  пояснил  синяевский  авторитет.  -  Из  чего
следует, что в определенной степени попы - наши братья. Они  стращают  людей
божьим гневом и учат черпать силу в милосердии господа.
   Так, с помощью политики кнута и пряника,  мафиози  от  религии  управляют
глупцами, и в этом нет ничего предосудительного. Стаду  овец  нужен  пастух,
охраняющий их как от собственной дурости, так  и  от  опасностей,  исходящих
извне. Ни один пастух не станет работать задаром. Вполне естественно, что он
стрижет с овец шерсть и время от времени забивает их на мясо.
   - На твоем месте я бы не  стал  сравнивать  людей  с  овцами,  -  покачал
головой Бычков. - Человек в  отличие  от  овцы  -  тварь  хищная,  подлая  и
агрессивная, уж в этом-то я на зоне убедился.
   - Хорошо, что Максим Горький тебя не слышит, - усмехнулся  Психоз.  -  Он
был о человечестве лучшего мнения. Впрочем, ты прав. В каждом  из  нас  есть
что-то и от волка, и от овцы. Именно поэтому религия и полезна.  Манипулируя
кнутом и пряником, она породила этику и мораль, которые удерживают  общество
от окончательного оскотинивания и озверения. Если церковь при помощи  сказок
о райском блаженстве и  адских  муках  заставит  людей  быть  милосерднее  и
следовать десяти заповедям, это нужно только приветствовать.
   - Странно слышать от тебя рассуждения о милосердии, - заметил Глеб.
   - Почему странно? Я, как и ты - из породы пастухов. Чем более  управляемо
стадо, тем лучше для нас - ведь мы-то живем по другим законам.
   - Может, ты и прав. Только  страх  перед  адскими  муками  все  равно  не
заставит людей стать праведниками.
   - Эх, не просекаешь ты, в чем тут фишка, -  укоризненно  покачал  головой
Губанов. - Церкви не нужны праведники, ей  требуются  грешники,  кающиеся  в
своих грехах. Именно с них, а не с праведников, церковь  "стрижет  руно".  В
том-то хитрость и состоит, что не грешить люди в принципе не могут, а вместе
с представлением о "грехе" в их жизнь входит страх, на  котором  и  держится
религия. А в праведнике страха нет, поэтому и управлять им нельзя.
   Как только набожный человек совершает "грех", он тут  же  бежит  в  храм,
чтобы выпросить у бога прощение. Там  он  видит  изображение  адских  мук  и
сходит с ума от ужаса. Он жертвует деньги на  церковь  и  старается  в  меру
своих сил творить "добро", но не удерживается  и  "грешит",  потому  что  не
согрешить невозможно. Сам подумай, у какого здорового мужчины  не  возникнут
крамольные мысли при виде пары стройных девичьих ножек? А ведь это грех.  Ты
вот подставишь другую щеку, если какой-нибудь урод  ни  с  того  ни  с  сего
съездит тебе по морде? Не подставишь - и это тоже грех.
   - А вот тут ты не прав, - оживился Бычков.
   - В чем, интересно, я не прав? - нахмурился синя-евский  авторитет.  Глеб
усмехнулся.
   - Насчет того, что нужно подставлять другую щ„ку. Был у нас на зоне  один
амбал, по кличке Овощебаза -  ростом  под  два  метра,  весил  сто  двадцать
килограммов, а удар был, что у парового молота. Так он нам однажды этуфеньку
Иисусову насчет щеки растолковал.
   - И как же? - заинтересовался Психоз.
   - Да понимаешь, стал там один козел не по делу крылья растопыривать,  ну,
Овощебаза ему рога-то и пообломал. Нырнул мужик мордой в  парашу  да  там  и
затих.
   Плюнул на него Овощебаза, а потом обвел нас взглядом и спрашивает  грозно
так:
   "Слышали, что Иисус Христос говорил: "Если тебя ударили  по  одной  щеке,
подставь другую"?"
   Ну мы, в натуре, подтвердили, что слышали.
   "Хорошо, что слышали. А просекаете, что он имел в виду?"
   Мы, естественно, молчим, смотрим на него вопросительно, уж больно странно
было видеть этого амбала в роли религиозного проповедника.
   "Так вот, братаны, - торжественно провозгласил Овощебаза. - Христос  имел
в виду, что коли ты такой слабак и вафел  ,  что  позволил  какому-то  козлу
врезать себе по щеке, то тебе и  впрямь  ничего  другого  не  остается,  как
подставить другую щеку".
   От хохота Психоза содрогнулись стены.
   - Ой, не могу, - вытирая  выступившие  на  глазах  слезы,  никак  не  мог
успокоиться синяевский  авторитет.  -  Если,  говорит,  ты  такой  слабак  и
вафел... Сегодня же расскажу об этом игумену Прокопию. Придется  ему  теперь
вносить коррективы в свои проповеди. А о морали этот твой  Овощебаза  ничего
не говорил?
   - Нет, насчет этого базара вроде не было.
   - Тогда я закончу свою мысль. К