поднапрягусь...
   Елизаров выключил диктофон и с минуту пристально разглядывал изящную
игрушку. "Sony" малазийской сборки - недорогая, добротно сделанная
вещица... Весь рынок забит. Об отечественной электронике и вычислительной
технике уже никто и не вспоминает. Сколько было вложено сил, сколько
денег... И вот итог - остановившиеся заводы, полупустые КБ, безработные
города... Крах.
   "Вяткин, молодой карьерный Вяткин... Заместитель начальника штаба войск
противоракетной и противокосмической обороны. Не хочет поддержать моего
старого... приятеля. Слишком молодой или слишком карьерный? И в "Вымпеле"
никого не нашли. "Вымпел", "Вымпел"... Бывшее КБ-1, головной разработчик
систем ПРО, детище младшего Берия... Остались от "Вымпела" рожки да
ножки...
   Специалиста, стало быть, у них нет. А вот у меня, кажется, есть...
Хороший, знающий специалист. И настроения соответствующие испытывает. Да
что там, все мы испытываем подобные настроения...
   Если я познакомлю их, будет ли это моим выбором?
   Вклад, конечно, небольшой, но кто знает, из каких мелочей порой
слагается успех".
   Полковник снял трубку телефона.
   - Виктор? Зайди ко мне. Захвати дело по "Дальинвесту".
   Ямпольский пришел через четверть часа. За это время Елизаров успел еще
раз прослушать агентурную запись.
   - Ну что? - спросил полковник, как только подчиненный появился на
пороге кабинета. - Что там с этими карабинами?
   - Одна и та же партия, - ответил Ямпольский и положил на стол материалы
экспертизы. - Выпущены на "Ижмаше" в один и тот же день. Карабин, что
использовался при покушении, по заводским документам, списан в брак и
уничтожен. Оптовый покупатель тех стволов, что поставлены в "Артемиду", -
фирма "Русский щит".
   - Лицензия?
   - В порядке. Фирма имеет два магазина - в Москве и в Туле. А так же
является поставщиком еще двух десятков магазинов, торгующих охотничьим и
спортивным оружием.
   - Владелец?
   - Формальных - двое. - Майор небрежно указал на фотографии в деле. -
Ничем не примечательные граждане.
   - "Крыша"?
   - А "крыша" серьезная, Владимир Владимирович. Вот взгляните!
   - Н-да... - Полковник внимательно рассмотрел грубое лицо с низко
нависшими бровями и глубоко посаженными злобными глазками. - Экий красавец!
   - Федор Мощенко. Он же "Питон". Сорок четыре года. Четыре судимости. В
общей сложности провел на зоне восемнадцать лет. Вор в законе. Из самых
что ни на есть авторитетных. Живет на широкую ногу, можно сказать -
процветает. Особняк отгрохал в Кратово - вот на этом снимке его дачка...
   - Связи?
   - Весьма обширные. И с сюрпризом.
   - Приятным?
   - Кому как, - пожал плечами Ямпольский. - Для нас - скорее неприятным.
Часть карабинов, что "Русский щит" получил на "Ижмаше", поставлены на
подмосковную базу общества "Военохот". В июне.
   - Ну и что?
   - Через пару недель после этой поставки на базу несколько раз приезжали
Гущин и Алферов. И еще несколько "слонов" из Генштаба.
   - Охотились?
   - Сезон уже был закрыт.
   - Так, так... Совпадает, совпадает... - задумчиво пробормотал Елизаров.
   - О чем вы, Владимир Владимирович?
   - Эх, Витя! И почему все хотят Отечество спасать? И патриоты и...
мордовороты. Выгодное, видать, дело-то - Отечество спасать, а?
   Ямпольский молча пожал плечами.
   - Сам в спасатели не решил еще? - спросил Елизаров, вновь вглядываясь в
фотографию Питона. - Харизматический лидер, как сейчас пишут. Такая
харизма, что просто оторопь берет... Ты присядь-ка, сейчас кино тебе
покажу.
   Елизаров вставил кассету в моноблок, и несколько секунд спустя на
экране телевизора появился жиденький лесок, снятый, очевидно, с вертолета.
Объектив камеры сфокусировался на какой-то длинной и узкой траншее,
прорытой в леске, потом на людях, разбегающихся врассыпную от траншеи.
Звука не было, только в нижнем правом углу экрана высвечивались дата и
время.
   - Что это? - спросил Ямпольский.
   - Смотри, смотри, - усмехнулся Елизаров. - Запись минут на пять, не
больше.
   Вертолет с оператором завис над большой поляной, на которую выбежали
люди из леса. Неожиданно на опушке, как из-под земли, возникла цепь
автоматчиков в камуфляжной форме и стала окружать мечущихся по поляне
мужиков. Через пару минут граждане в штатском были уложены на пожухшую
осеннюю траву в аккуратный рядок лицами вниз. Вертолет сел на поляну.
   - Браконьеры, что ли? - спросил Ямпольский.
   - Почти угадал, - опять усмехнулся Елизаров. - Смотри, смотри дальше.
   Камера показала крупным планом заросшую седой щетиной физиономию одного
пожилого "браконьера", которого подняли с земли двое в камуфляже, потом
объектив переместился на какой-то длинный, около метра, цилиндр, толщиной
примерно в руку.
   На этом запись оборвалась.
   - А вот это люди, которые не любят свое Отечество! - прокомментировал
фильм Елизаров. - Оперативная пленка, прислали из Псковской области.
   Специально для тебя попросил. Эти мужики, у которых туго с любовью к
Отечеству, выкапывают кабель и продают прибалтам, паразиты! Как лом
цветных металлов.
   - Кабель?
   - Ну да, кабель. Кабель, который связывает узел раннего предупреждения
о ракетном нападении под Ригой с командными пунктами ракетных войск
стратегического назначения. Достали где-то схему с топографической
привязкой и роют, засранцы. Целыми деревнями на промысел ходят. Их гоняют
с вертолетов, а они роют. Не любят Отечество...
   - Узел под Ригой взорвали по требованию американцев, писали в газетах,
- заметил Ямпольский.
   - Верно, - кивнул Елизаров. - Но у кабеля-то и второй конец есть.
Который пока еще цел...
   - Это вы к чему?
   - Это к тому, что придется тебе, Витя, попотеть.
   Связь между Алферовым и Питоном этим найди. И доказательно мне
представь. Доказательно, понял?
   Чтобы комар носа не подточил.
   - Вы тоже собираетесь Отечество спасать?
   - Не знаю. - честно сказал Елизаров. - Все както некогда об этом
подумать.
   Поздним вечером Елизаров позвонил Гущину и без обиняков брякнул:
   - Василий, я слышал, ты ищешь человека, разбирающегося в эксплуатации
московской ПРО?
   Судя по долгому молчанию в трубке, этот вопрос был полной
неожиданностью для генерала, но когда он ответил, в его голосе не было и
нотки волнения:
   - Я всегда считал тебя выдающимся сыщиком, Володя.
   - У меня есть один знакомый, который мог бы оказаться тебе полезен, -
сказал Елизаров.
   - Следовательно, я могу наконец поздравить тебя с удачным выбором?
   - Нет, - ответил Елизаров. - Нет. Это не выбор.
   Просто дружеская услуга.
   - Спасибо и на том. Позвони завтра с утра, я подъеду.
   - Хорошо. Спокойной ночи.
   "Все, что я сейчас делаю - это уже не следствие, - думал Елизаров,
постукивая пальцами по телефонному апппарату. - Это чистой воды провокация.
   Для того, чтобы увидеть всю картину в целом, мне недостает лишь
нескольких деталей, которые рано или поздно прояснятся. И что потом?
Идиотское положение... Ладно, пусть Теплов с ними обнюхается, дальше видно
будет. Ход сделан, остается ждать ответа".


   VII. ТРЕТИЙ ПУТЬ

   - Нет. До командира я так и не дослужился. Должность генеральская,
особых заслуг требовала. Плюс избыточная подвижность позвоночника - тоже
необходимое условие. А у меня плохо прогибался, медленно. Так что сначала
- зам. главного инженера, потом - главный инженер. Полковника дали. Но в
папахе я, увы, недолго проходил, года два с небольшим. А после
демобилизации в отделе поддержки программного обеспечения работал.
   - Следовательно, структуру боевых алгоритмов знаете хорошо? - Василий
Николаевич Гущин отхлебнул крепчайшего чаю из массивной фарфоровой кружки
и зажмурился от удовольствия. - Хорош, однако, чаек у вас, Сергей
Сергеевич!
   - Нравится? Полигонная заварка, почти чифирь.
   Когда работа шла - трехлитровую банку такой штуки соорудишь - и до утра
бодрячок.
   - Что там сейчас, на полигонах?
   - В Приозерске? Да хрен его знает! Это ж теперь сопредельное
государство! Казахстан! Про Байконур еще что-то пишут, какие-то слухи
доходят, а про ]наши объекты - молчок, тишина мертвая. Сколько денег туда
грохнули, матерь Божья! Город построили, аэропорт, железную дорогу
подвели, автомобильную... А сами объекты! Бывало, кто впервые глянет -
оторопь охватывала. Все казахам досталось, все! А что такое - "казах"? Да
на их же местных наречиях означает - "человек без родины"! Теперь,
наверное, овцы пасутся на наших площадках...
   - А на Кубинке как дела?
   - Слышал, что А-35М сняли с вооружения. Станция раннего обнаружения под
Ригой разрушена. Взорвали прибалты. Хотели сначала ресторан в ней открыть,
но американцы настояли - ликвидировать полностью. В пыль разлетелась!
Выбили, так сказать, нам глаза на самом ракетоопасном направлении.
   - А софринский командный пункт?
   - Точно не знаю, но скорее всего законсервирован.
   - С боевыми алгоритмами двухэшелонной системы ПРО вы тоже знакомы?
   - А как же, Василий Николаевич, а как же! Преемственность была
обеспечена очень тесная, даже в шифрах: кубинковская А-35М, софринская
А-135, обе системы были связаны линиями передачи данных, обмен информацией
между командными пунктами шел постоянный. Одни люди делали.
   - Да, да, люди... Много существует людей, которые знали бы схему
управления системой ПРО так же подробно, как вы?
   - Хм... Нелегкий вопрос...
   Диалог был прерван продолжительным звонком в дверь. Хозяин встал и
пошел открывать. Через минуту он вновь появился на тесной кухоньке в
сопровождении высокого худощавого брюнета.
   - Вот, Василий Николаевич, товарищ вас спрашивает...
   - А... Ну наконец-то! Ждать себя заставляете, генерал! Мы уж тут с
Сергеем Сергеевичем чаев на год вперед нагоняли. Позвольте представить вас
друг другу.
   Сергей Сергеевич Теплов, наш любезный хозяин - бывший главный инженер
Системы Противоракетной Обороны. Вячеслав Николаевич Алферов -
руководитель антитеррористического Центра ФСБ, пока еще не бывший, но уже
на подходе, хе-хе...
   Алферов поморщился от такой рекомендации, пожал Теплову руку и присел к
столу. Лицо его было усталым, каким-то нездоровым.
   - Чайку, Слава, чайку! - Гущин пододвинул новому гостю чистую кружку. -
Сергеич! Плесни генералу погорячее!
   - Устал... - Алферов провел рукой по глазам, тряхнул головой. - Сплю
мало.
   - Работы много? - спросил Теплов.
   Алферов искоса взглянул на вальяжного, полного хозяина квартиры.
   - Злости много. Разочарования много. Потерь много. - Он обхватил
горячую кружку ладонями. - Двадцать два человека моих погибли в Грозном.
   Двадцать два... А работа... Это не работа. Это х....!
   - Да, довоевались, - сочувственно вздохнул Теплов. - Когда я службу
начинал, в частях много еще фронтовиков свое дослуживали. Рассказывал один
- в сорок пятом, на Зееловских высотах, его танковый полк восемь машин
потерял за один день. Самый страшный бой за всю войну! Восемь! А в
Грозном? В телевизор глянешь - аж блевать тянет...
   - Координации нет, командования нет, техники новой нет, денег нет.
Армии больше нет! - Алферов резко отдвинул кружку, чай выплеснулся на
стол. - Армия, в которую идут служить, как на каторгу, - это не армия, это
сброд.
   - Э... Ошибаешься, Слава, ошибаешься! - Гущин хитро прищурился, покачал
пальцем. - Традиции нашей родины великой не учитываешь. Каторги настоящей
нет - потому и армии нет, и всего остального. Лаврентий-то Палыч чеченскую
проблему за одни сутки решил, и без единого выстрела. Да еще орден
Суворова получил, не числом, стало быть, побеждал, а умением, хе-хе...
своеобразным! А вся оборонная промышленность как поднималась? Со
спецконтингентов, позволю вам напомнить, с зеков то есть, именно с
каторги! И Туполев сидел, и Королев, а сколько других талантов...
дисциплинированно творили!
   - Сейчас конец двадцатого века, - пожал плечами Алферов. - Заставить
человека творчески работать в тюряге нельзя.
   - Да чушь это! - отмахнулся Гущин. - Какого человека? Голландского или
швейцарского, может, и нельзя. Сдохнет... от обиды. А нашего можно! И даже
нужно, для его же блага. Грядку кайлом вспахать или тростник сахарный
рубить может раб любой национальности и цвета кожи. Но стратегический
бомбардировщик рассчитать, на нарах сидя и баланду хлебая, может только
наш, отечественный Спартак! Могучий интеллектуальный потенциал у нации. Но
для его полной реализации требуются условия определенные. И хорошо
известные. Традиция-то историческая какая? Что нам традиция-то говорит?
Ка-а-ак национальную жопу надраишь докрасна - сразу подъем национального
духа и, кстати говоря, всего остального - вплоть до изящных искусств! Иван
Грозный, Петр Первый, Екатерина Великая, Виссарионыч - вот этапы
национального подъема, как ни крути! Цепочка ясная: сильный лидер - хорошо
надраенная жопа - взлет национальной науки и промышленности. И никуда от
этого не денешься, дорогой мой генерал. Это и есть Россия!
   - Ну это вы, Василий Николаевич, чересчур! - покачал головой Теплов. -
Такие рассуждения не украшают. И моды на них сейчас в народе нет.
   - А разве мы на трибуну стремимая? - насмешливо спросил Гущин. - В
говоруны хотим податься?
   Нам трибуны ни к чему. Ладно, дискуссию оставим.
   Давайте к делу. Я вас, Сергей Сергеевич, попрошу повторить для нашего
молодого генерала основные опорные моменты плана. И начните, пожалуй, с
анекдотца. Очень показательная история!
   - Ну если вы еще раз не прочь выслушать...
   - С удовольствием, Сергей Сергеевич. Валяйте!
   - В 198... году, в июле, - начал Теплов, - я исполнял обязанности
командира системы ПРО Москвы. Главный командно-вычислительный центр
находится недалеко от Кубинки, у станции Акулово. Мне надо было связаться
с Москвой, с головным проектировщиком на Соколе, чтобы прояснить какой-то
не слишком уж очень важный вопрос. А фамилия нужного мне инженера была -
Устинов. Коля Устинов, инженер-программист. Я, как обычно, воспользовался
связью ЗАС - закрытой аппаратурой связи, предназначенной для переговоров,
содержащих совсекретную информацию. А ЗАС работает без набора, по коду,
который надо называть гэбэшнику-телефонисту. Код на Соколе был -
"Нарцисс", а номер я забыл. У нас целый букет этих кодов собрали на
системе - и "Нарцисс", и "Хризантема", и "Гиацинт", и еще какая-то флора.
И все со своими номерами вдобавок. Короче, вызываю "Нарцисс", номер
перепутал, Кольки там нет, потом - другой "Нарцисс", потом "Хризантему"...
Наконец надоел мне этот гербарий, и я гэбэшника матюкнул и стал просто по
фамилии требовать, мол, дайте мне Со-кол - Устинова. Минут через десять,
после трех-четырех переключений, слышу в трубке несколько испуганный
начальственный басок: "Дмитрия Федоровича сейчас в Кремле нет. У аппарата
маршал Огарков. Кто со мной говорит? Что случилось?!" Вот так я с
начальником Генштаба лично познакомился. А "дозвонился" прямо в кабинет
члена Политбюро Министра обороны СССР маршала Устинова. С пульта системы
противоракетной обороны. Люди они пожилые, такие "звонки" на их нервах
плохо сказывались. Вот, отчасти благодаря этому "звоночку", службу
закончил я полковником, в генералы не вышел...
   - Неплохой анекдот, - усмехнулся Алферов. - Но какое отношение он к
нашим...
   - Самое прямое, Слава, самое прямое! - с энтузиазмом воскликнул Гущин.
- В этом анекдоте весь наш путь представлен, в неявной, так сказать,
форме. Продолжайте, Сергей Сергеевич!
   - Смысл этого анекдота состоит в том, что командные пункты системы ПРО,
как старый - на Кубинке, так и новый - около Софрино, являются наиболее
важными узлами информационной сети, через которую осуществляется
управление страной в случае вступление в силу Х-директивы.
   - Какой директивы? - переспросил Алферов.
   - У нас было принято название - "Х-директива".
   Это совместное постановление Политбюро ЦК КПСС и Совмина, определяющее
схему управления госаппаратом и вооруженными силами в случае налета МБР, а
проще говоря - начала ядерной войны. Вот согласно этому документу
командные пункты ПРО занимают верхнюю ступеньку в иерархии "аварийного"
управления страной и исполнение поступающих от них команд является
обязательным для всех прочих структур - и военных, и гражданских. Эти КП
наиболее оснащены информационно - кто владеет ими, тот управляет страной.
Конечно, только в случае вступления в действие Х-директивы.
   - Какой ранг был у этого документа? - спросил Алферов.
   - В полном объеме с директивой были ознакомлены члены Политбюро,
силовые министры союзного правительства и некоторые их заместители,
начальник Генштаба и его первые замы, командующие родами войск,
командующие округами и флотами, а на системе ПРО - командир системы и ее
главный инженер, то есть ваш покорный слуга. Только вы ошибаетесь, ставя
вопрос в прошедшем времени.
   Этот документ не "был", а есть. Пусть в несколько видоизмененной форме,
но директива действует и сейчас. Политбюро давно уже нет, но угроза
ракетной атаки никуда не исчезла. Пусть случайный, пусть
несанкционированный, но пуск МБР по нам может быть произведен в любую
секунду. Сейчас сменился только приоритет ракетоопасных направлений - в
настоящее время это не запад, а восток, китайское качество зарекомендовало
себя подобающим образом. Но вся схема оперативного управления в случае
налета МБР осталась практически неизменной с 1972 года - именно тогда
встала на боевое дежурство система А-35М и была принята директива.
   - Значит, если бы в октябре девяносто третьего Руцкой обратился к
командующим округами не из Белого дома, а из КП ПРО... - Алферов не успел
закончить свою мысль.
   - Совершенно верно мыслишь, Слава! Этим долбакам не Останкино надо было
штурмовать, а Кубинку или Софрино, а лучше то и другое вместе.
   Тогда вместо жалкого верещания о помощи он мог бы отдать приказ.
Приказ! Такой приказ, который нельзя не исполнить.
   - Постойте-ка! А помните, когда передачи из Останкина прекратились,
через некоторое время один из ведущих вновь показался на экране и
обмолвился, что выходит в эфир с "резервного телецентра Софрино"?
   - Совершенно верно, - подтвердил Теплов. - Такая возможность тоже
предусмотрена. Более того, с этого КП можно и блокировать параллельные
телеканалы. А также средствами ПРО можно уничтожать спутники связи. И это
еще далеко не все возможности этой системы. Далеко не- все! Танки на
улицах Москвы - это идиотизм, прием из каменного века.
   Нажатие кнопок намного эффективней строительства баррикад.
   - Но для того, чтобы нажать эти кнопки, нужна директива, - возразил
Алферов.
   - Директива - дело техники, - ответил Гущин. - На этот счет у нас есть
кое-какие соображения. Важно другое. Как любят говорить господа демократы?
"Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму!" Они правы, безусловно. У
нас теперь появляется путь и ведет он к храму. Только это храм другого
бога.


   VIII. ПАРИЖСКАЯ КУХНЯ

   - Так, так... Маслины, икра, суп "буйабес", стейк "матадор", судак
"кольбер", лягушачьи лапки, водка "Абсолют", "шабли" девяносто первого
года, фрукты, сыр. - Сделав заказ, Сергей Гущин вернул меню официанту и
удовлетворенно откинулся на высокую спинку массивного мягкого стула.
   Сама мебель в ресторане клуба "Сенат" располагала к обеду неторопливому
и вдумчивому. Этот парижский клуб с пятидесятых годов считался заведением
респектабельным и изысканным. Большинство его членов вращались в высоких
сферах банковского и оружейного бизнеса и лишь немногие представляли
руководство крупных политических партий. Правда, в последнее время кое-кто
стал поговаривать, что безупречная репутация "Сената" несколько подмочена
тем обстоятельством, что в члены клуба кооптированы новые люди, как-то
связанные со скороспелыми российскими финансовыми структурами,
происхождение капиталов которых вызывает серьезные подозрения в
принадлежности к различным сферам теневого рынка - от бриллиантового до
оружейного.
   Но Сергей Васильевич Гущин был, разумеется, вне всяких подозрений. Ибо
представлял он во Франции не какой-нибу