нкий пряный аромат смолы.
   - Брысь, брысь! - изгнал из предбанника Василий Николаевич двух
распаренных девиц, хлопотавших над немудреной закуской. - В дом, все в дом!
   Ужин через два часа.
   - Батя! Может, оставим теток-то, а? - протянул Гущин-младший, томным
взглядом провожая женскую прислугу.
   Отставной генерал критическим взглядом окинул оплывшую фигуру отпрыска.
   - Проголодался? Зачем тебе тетки? Я же сказал - ужин через два часа! -
Он гулко хлопнул потомка по объемистому животу. - Вон на Славу посмотри -
в два раза тебя старше, а как выглядит. Марш в парилку, вылупок... блудный.
   Атлетически сложенный сухопарый Алферов только усмехнулся, сделал
несколько разогревающих движений и распахнул низкую, обшитую толстым
войлоком дверь парилки.
   Калильная печь была обложена глыбами дикого серого камня, а полок был
аж трехъярусным. Температуру на третьем уровне мог выдержать только сам
хозяин, да и тот - недолго и исключительно с помощью кожаной ушанки и
рукавиц.
   - Ну-ка, поддай чуток! - распорядился Василий Николаевич, обращаясь к
сыну, и, натянув ушанку, взобрался на самый верх.
   - Смертельный номер, - покачал головой Алферов и отодвинулся подальше
от печки.
   Вода с растворенным в ней липовым медом хлынула на каменку, раздался
гулкий хлопок, напоминающий выстрел, и фонтан сладкого душистого пара
взметнулся к потолку.
   - Ух, хорошо... - простонал Василий Николаевич. - Ну ты, взяточник
х.,в, а ну давай, лезь сюда!
   - Не могу я, не могу! - заюлил Гущин-младший. - И так уже сердце
останавливается!
   - Лезь, кому сказал! Жир подспустишь, тюлень французский! На борова
призового похож стал. А ну лезь!
   Десять минут спустя генерального менеджера, выпучившего глаза и жадно
хватающего широко раскрытым ртом воздух, стянули с верхнего яруса полка и
положили на нижний. Тело Гущина-младшего безвольно расплылось на гладко
оструганных досках.
   - Воронкой кверху перевернуть паршивца! - скомандовал Василий
Николаевич, и Алферов с Тепловым тут же поспешили выполнить приказ.
   Отставной генерал освидетельствовал коллекцию предварительно замоченных
веников и после секундного колебания выбрал самый большой.
   - Василий, это же дубовый! - обеспокоенно предупредил Те плов.
   - Жар лучше тянет! - бодро воскликнул Василий Николаевич, стряхивая
воду и пробуя веник на руке.
   - Да ведь жесткий же! Больно будет!
   - Щас поглядим! Щас проверим! - нехорошо осклабившись, вскричал генерал
и от души, с добрым оттягом, врезал чадушке по заднице.
   К всеобщему удивлению, малютка переносил экзекуцию стоически, всего
лишь звонко похрюкивая временами. Только когда вся его фигура приобрела
насыщенный багровый цвет, генерал отбросил измочаленный веник и плеснул
себе в лицо горсть холодной воды.
   - Папаша, вас, случаем, зовут не Чикатило? - прошептал отрок с
блаженной улыбкой на устах.
   Генерал ухмыльнулся, вновь натянул кожаную ушанку и бодро взлетел на
свой насест.
   - Сюда его, мерзавца! Я те покажу чикатилу, я те покажу теток...
   Наступление нового дня компания встретила в гостиной коттеджа у
телевизора. Опять на экране шла видеозапись скандальной пресс-конференции,
но после чудотворной парилки эмоциональный настрой зрителей стал более
позитивен.
   - Не могу понять, что он так вцепился в эту книжонку! - сказал Алферов
и отхлебнул крепкого портера из высокой хрустальной кружки. - В каждом
ответе - "Слуги Ареса" да "Слуги Ареса". То, что он говорит, - само по
себе сенсация. Да этой сучьей книжки там и не читал никто!
   - Я, кстати, просмотрел ее, - заметил Теплов. - Если отбросить все
литературные выверты, то в целом создается впечатление, что автор
информацией кое-какой владел.
   - Кое-какой! - фыркнул Гущин-младший. - Ничего себе - кое-какой!
Фамилия во всех газетах...
   - Да не переоценивайте вы значения этой утечки! - отмахнулся Теплов. -
Подумаешь, фамилия!
   Извините, Василий Николаевич...
   - Ничего, - усмехнулся генерал. - Вы, Сергей Сергеевич, абсолютно
правы, наша фамилия здесь - дело третье.
   - Так вот, - продолжил Теплов. - Финал этой книжки, там, где
свихнувшийся программист изменяет признаки имитатора и тем самым создает
угрозу ядерной катастрофы, - вещь абсолютно невозможная. И в то же время
абсолютно реальная!
   - Как это? - недоуменно спросил Алферов. - Как же это может быть?
   - Вероятность боевого срабатывания московской системы ПРО по
имитированной баллистической цели существует. Более того, известно, по
крайней мере, три таких случая...
   - Да Бог с вами! Вы никак перепарились, Сергей Сергеевич! - перебил
Алферов. - Да если бы такое случилось, мы с вами на том свете давно бы
уж...
   - А вы не торопитесь. Лучше дальше послушайте.
   Когда первая система ПРО в 1972 году встала на боевое дежурство,
кое-кто угрозу несанкционированной боевой работы понимал очень хорошо.
Поэтому в линии передачи данных, ведущих к пусковым установкам
противоракет, бьши внесены небольшие конструктивные изменения, а проще
говоря - в кабели были заложены пиропатроны, и в случае, подобном тому,
что описан в упомянутой книжке, должен был просто произойти физический
разрыв кабелей, команда на старт до противоракет просто бы не дошла.
Насколько мне известно, точно такая же схема применена на нынешней системе.
   - Но позвольте! - воскликнул Алферов. - Логическим следствием вашего
рассказа является утверждение, что советская система ПРО с самого начала
была небоеспособна?! То есть, попросту говоря, ее не существовало?
   - Совершенно верно, - согласился Теплов. - Не существовало и не
существует. Слишком велик риск!
   - На каком уровне была известна эта информация? - спросил Алферов.
   - Устинов знал, - ответил Теплов. - Разумеется, знало командование
самой системы. Как и кто жонглировал этими сведениями наверху, я не в
курсе.
   - Пока этот ублюдок молчит об этом, - кивнул на экран отставной
генерал. - Не знает или держит про запас?
   - Пока он ничего не сказал и про 39К6, - заметил Теплов. - Если он
знает и про это, то для нашего дела возникает серьезная угроза.
   - Определенная польза от такой шумихи, конечно. есть, - задумчиво
протянул Василий Николаевич. - Но развитие ее нам ни к чему, ни к чему...
   - Все. теперь уже не сделаешь ничего, - печально вздохнул
Гущин-младший. - Там и цикл телевизионный запланирован, и фильм собираются
снимать. И вообще, через несколько дней он вылетает в Штаты...
   - Что на это скажет наш главный специалист по антитеррору? - спросил
Теплов.
   Алферов кивком дал понять, что правильно уловил суть вопроса. Он не
спеша допил портер, аккуратно вытер салфеткой уголки губ, поставил
хрустальную кружку на стол и улыбнулся:
   - Вылететь - еще не значит долететь!..
   ...Белый лимузин медленно плыл в плотном вечернем потоке транспорта по
Ленинградскому шоссе. В салоне работал телевизор, и тучный пассажир,
развалясь на широком сиденье, с напряженным вниманием вглядывался в
маленький экран.
   - По сообщениям зарубежных средств массовой информации, - говорил
комментатор новостей, - сегодня утром потерпел катастрофу пассажирский
авиалайнер "Боинг-737", принадлежащий авиакомпании "Эйр-Франс" и
совершавший рейс "Париж - Нью-Йорк". На борту находилось двести семнадцать
пассажиров и восемь членов экипажа. Самолет исчез с экранов радаров
наземных служб, когда находился над Атлантикой примерно в трехстах милях
от побережья США. Предположительно на борту авиалайнера произошел мощный
взрыв. Поисковые операции, предпринятые американскими спасательными
службами, пока не принесли результатов. До сих пор не установлено,
является ли эта трагедия следствием террористического акта или результатом
технических неполадок...
   Пассажир лимузина вдавил кнопку на подлокотнике, и экран погас.
Повернув массивное обрюзгшее лицо к окну и скользя равнодушным взглядом по
переливам рекламных огней, он тихо пробормотал:
   - Что ж, тем лучше, тем лучше...


   XII. ПОЛЬЗА СОМНЕНИЯ

   - Вам остается только Бога молить, чтобы дело закончилось
дисциплинарным взысканием! - Короткий и толстый указательный палец
заместителя министра заплясал перед лицом Елизарова. - Лично я буду
настаивать на увольнении вас из органов! Вы не офицер, Елизаров! Вы... Да
вы просто черт знает что такое!
   Темпераментный монолог своего руководителя полковник слушал молча и
стоя. Присесть ему не предложили, впрочем, и сам замминистра за этот час
ни разу не воспользовался своим комфортабельным креслом - с визгливыми
причитаниями он бегал по кабинету, заламывая пухлые руки. Трое офицеров,
представлявших комиссию, проводившую служебное расследование по делу
Елизарова, угрюмо наблюдали это сольное выступление.
   Раздраженное состояние генерал-лейтенанта было вполне объяснимо -
нашумевшая парижская прессконференция Чернецова и последовавший за ней
скандал привели к форменной блокаде пресс-центра МВД, и всевозможные
версии, одна нелепей другой, гуляли по страницам газет и телеэкранам,
причем только ленивый журналист не почитал своим долгом как следует пнуть
руководство министерства.
   Сам факт одиннадцатилетнего содержания в лагере человека под
вымышленной фамилией привел демо-кратическую прессу в экстаз, а уж
собственно характер дела, в котором тесно были переплетены малоизвестные
исторические подробности развала оборонно-промышленного потенциала страны
с интересами нынешних представителей политической и финансовой элиты,
представлял собой столь ароматную субстанцию, что казалось - и за уши
невозможно будет оттащить разнокалиберных "обозревателей"
   от этого благодатного субстрата.
   Само по себе освобождение Монахова-Чернецова из зоны, инициированное
Елизаровым, не являлось, разумеется, явлением экстраординарным - в том
правовом бардаке, что царил теперь в разваливающемся государстве,
практически любой человек мог исчезнуть или, наоборот, воскреснуть подобно
театральному персонажу по воле тех, кто располагал соответствующими
деньгами или властью. Но на этот раз скандал перешел все разумные пределы.
Уже прозвучали взаимные обвинения лиц, занимающих весьма высокие
государственные посты, и МВД ощущало сильное давление - пожар необходимо
было притушить, и фигура стрелочника, подходящая для заклания,
вырисовывалась вполне определенно.
   Служебное расследование заняло всего несколько дней. Елизаров подробно
изложил членам комиссии последовательность собственных действий, умолчал
он лишь об одном - о цене освобождения Чернецова.
   И вот сейчас, стоя и в прямом, и в переносном смысле на ковре перед
беснующимся заместителем министра, старый полковник пребывал в мучительных
сомнениях. В боковом кармане его кителя лежала магнитофонная кассета, на
которой была запись свыше десяти телефонных переговоров начальника
антитеррористического Центра, генерала Вячеслава Алферова, запись,
сделанная на конспиративной квартире федеральной службы безопасности. И
содержание этих переговоров было таково, что по сравнению с ним шумное
дело Чернецова выглядело просто детской шалостью. Елизаров прекрасно
понимал, что предъяви он эту запись комиссии или вот этому пухленькому
генералу, и его предстоящее служебное падение может уступить место
подлинному триумфу. И все же он сомневался.
   "Ты бы еще не так выпучился, жирный кретин, если бы узнал, какое блюдо
приготовил тебе и твоей компании Васька Гущин! - размышлял Елизаров, с
каменным лицом следя за быстрыми перемещениями генерал-лейтенанта по
просторному кабинету и пропуская мимо ушей площадную ругань и угрозы в
собственный адрес. - Пока мы ловили и сажали всякую мразь, ваша братия
отращивала задницы в партийных аппартаментах. Да, я могу сдать тебе
Алферова, и твоя банда его придушит. Это возможно.
   Сегодня еще возможно. И даже крови, наверное, не будет. Все будет тихо,
а я на старости лет получу генеральские погоны. Или какой-нибудь
орденишко, я даже не знаю, как они теперь называются, эти новые ордена...
А вы сделаете из страны что-то вроде Колумбии. Или Гватемалы. Конечно, эта
страна - не самая лучшая на земле, далеко не самая лучшая.
   Может быть, она и достойна того, чтобы превратиться в какой-нибудь
поганый Гондурас, я не знаю.
   Может быть! Но в одном ты ошибаешься, жирная сволочь, я-то как раз
офицер. И поэтому..."
   - Что вы можете сказать в свое оправдание? - прошипел генерал, подойдя
вплотную к Елизарову. - Что вы молчите? Есть хоть что-нибудь, что может
оправдать вашу...
   - Послушайте, - решился Владимир Владимирович. Ему внезапно захотелось
совершить какую-нибудь мальчишескую выходку. - А вам не тяжело, товарищ
генерал-лейтенант?
   - Как? Почему это мне должно быть тяжело? - изумился замминистра.
   - А потому, что я на вас х.. положил! - четко ответил Елизаров и,
провожаемый потрясенными взглядами генерала и комиссии, вышел из
кабинета...

   * * *

   ... - Значит, все... - уныло протянул Ямпольский, выслушав рассказ
полковника об аудиенции в министерском кабинете. - Значит - отставка. Или
еще хуже... Я так и знал, что этим все и кончится!
   - Все только начинается, - возразил Елизаров. - Ты еще сам на место
этого обормота сядешь!
   - Куда мы с вами сядем, по-моему, уже ясно...
   - Еще не вечер! - Елизаров снял трубку телефона. - Сейчас я тебе,
Витек, карьеру буду делать!
   - А может, не стоит? - опасливо покосился на аппарат Ямпольский. - Ну
ее, такую карьеру...
   - Сомневаешься? - усмехнулся Елизаров. - Правильно делаешь. Я вот тоже,
брат, сомневался, сомневался...
   - А теперь?
   - А теперь перестал. - Елизаров решительно набрал номер...
   - Алферов слушает!
   - Здравия желаю, товарищ генерал! Елизаров беспокоит, из МВД.
   - Рад вас слышать, Владимир Владимирович.
   Очень рад.
   - Мне необходимо с вами встретиться.
   - Что ж. Я тоже полагаю, что пришла пора нам познакомиться лично.
Сможете сейчас приехать?
   - Да. Со мной будет мой сотрудник майор Ямпольский.
   - Хорошо. Жду.
   Елизаров достал из кармана кассету, покачал на ладони и вновь спрятал в
карман.
   - Поехали!..
   ...Дверь офицерам открыла Марина Волконская, и у Ямпольского сразу
полегчало на душе - находясь рядом с этой женщиной, он просто забывал о
плохом настроении.
   - Прошу! - Марина провела офицеров в комнату, где находились Алферов и
Гущин-старший.
   Гущин представил полковника, и тот в двух словах поведал о ходе
служебного расследования и сегодняшнем разговоре с заместителем министра.
   - И я решил, что собственность должна быть возвращена владельцу. - С
этими словами полковник протянул Алферову кассету.
   - Вы приняли правильное решение, - кивнул Алферов. - Копии не осталось?
   - Нет, - ответил Елизаров и взглянул на Марину. - У меня нет.
   Алферов проследил за его взглядом и улыбнулся:
   - Откровенность располагает к взаимности. У меня для вас, Владимир
Владимирович, тоже найдется подарок.
   Генерал выдвинул ящик письменного стола, и на свет появилась еще одна
кассета.
   - Здесь запись некоторых ваших рассуждений по ходу расследования
известного дела, а также кое-какие мысли вслух о руководстве МВД. -
Алферов ткнул кассетой в сторону Ямпольского. - Кстати, ваши тоже. Именно
исходя из содержания этих бесед мы и предполагали, что рано или поздно вы
обратитесь к нам. А потому не спешили торопить события.
   - Ну Марина! - с шутливой укоризной покачал головой Елизаров. - Ну и
шустрая же ты дама!
   - Вы должны гордиться такой воспитанницей, полковник! В ваших руках
люди становятся настоящими профессионалам. Лично я очень доволен.
   Двусмысленная фраза вызвала легкую улыбку на лице Елизарова, а
Ямпольский, напротив, заметно помрачнел.
   - Ну так что же мы будем делать со всем этим добром? - продолжил
Алферов, постукивая кассетами по столешнице. - Оставим до лучших времен?
Когданибудь найдется автор, напишет книжку... Или..?
   - Или, - кивнул Елизаров. - Я лучше сам когданибудь напишу.
   Прозрачный пластик микрокассет хрустнул под сильными пальцами генерала.
Алферов примял в пепельнице клубок из пленки и обломков корпусов и с
помощью нескольких спичек превратил компромат в оплавленный безвредный
кусок.
   - Василий Николаевич посвятит вас и вашего коллегу в некоторые детали
предстоящих событий, - сказал Алферов и протянул полковнику руку. - Для
нас будут далеко не лишними ваши знания и опыт. К сожалению, я должен вас
покинуть - сегодня вечером вылетаю во Владивосток. Но я убежден, что мы
еще встретимся.
   - Не сомневаюсь, - ответил Елизаров. - Не сомневаюсь.


   XIII. 39К6

   Салон вертолета был настолько забит снаряжением и аппаратурой, что за
все два часа полета Василий Николаевич не мог толком пошевелиться и
зверски окоченел. Не помогла и бутылка водки, употребленная на троих из
горла и без закуски.
   - Унты надо было надевать, - сказал Теплов, энергично потирая озябшие
руки. - Я же говорил, что грузовой борт будет.
   Гущин не ответил, внимательно вглядываясь в боковой блистер, за которым
до горизонта расстилалась бескрайняя дальневосточная тайга. Снег еще не
выпал, и в лучах низкого закатного солнца лес внизу казался черным,
угрюмым. Вертолет шел на большой высоте, держась вдоль русла порожистой
речушки, прихотливо извивавшейся среди невысоких сопок.
   Внезапно по левому борту на темном фоне осеннего леса мелькнула яркая
вспышка - зеленая ракета поднялась навстречу вертолету и быстро погасла,
прочертив в небе дымный след.
   - Салютом встречают! - усмехнулся Теплов. - Долетели почти. Вон за той
сопочкой...
   Машина пронеслась над сопкой, и Василий Николаевич охнул:
   - Боже мой! Вот это да!
   - Что, хороши руины? - спросил Теплов. - Памятник нашей эпохи, генерал!
   За сопкой, на круглом плато площадью в несколько квадратных километров,
расположились несколько странных циклопических сооружений из бетона и
металлических ферм стометровой высоты и километровой протяженности. На
самом краю плато у подножия сопки можно было различить несколько белых
одноэтажных домиков, казавшихся совсем крошечными по сравнению с
гигантскими полотнами антенн. Вертолет, быстро теряя высоту, пошел на
круг, и Василий Николаевич увидел, что вся территория плато покрыта
молодым лесом, даже в стыках бетонных плит короткой взлетно-посадочной
полосы проросли какие-то кусты.
   - Все работы остановлены десять лет назад, - с горечью произнес Теплов,
разглядывая в иллюминатор фантастический пейзаж. - Тогда по требованию
американцев Горбачев прикрыл станцию Системы предупреждения о ракетном
нападении под Красноярском и прекратил финансирование этого объекта.
   - Небось все порастащили? - спросил Гущин.
   - Да, разворовывать у нас мастеров всегда хватало, - кивнул Теплов. -
Всю аппаратуру, что была на поверхности, разграбили, конечно. До
позапрошлого года здесь охраны вообще не было. Все эти удивительные
пирамиды - просто мертвое железо. Но до того, что под землей, слава Богу,
не добрались.
   - Слушай, Сергеич, ты в Бога веруешь? - неожиданно спросил Гущин, не
отрываясь от иллюминатора.
   - Нет, - ответил Теплов, удивленно покосившись на коллегу. - Воспитание
не позволяет. А что?
   - Как человек может такое сотворить? - Гущин ткнул пальцем в блистер. -
Как духу-то хватает?
   Ведь отвечать-то нечем перед Всевышним будет за такие дела. а? Кроме
жизни-то что дороже? А по сравнению с этим каждая жизнь - это так, плевок
незаметный...
   - Тебя с холода на философию потянуло, - рассмеялся Теплов. - Конечно,
никто из создателей подобного оружия ни хрена не думает, что на самом деле
он создает. До тех пор, пока не создаст... Потом даже у великих крыша
едет. Курчатов, Сахаров или Оппенгеймер... А так - семью кормить надо,
карьеру делать, диссертации защищать... Да и просто интересно с такими
игрушками возиться - вон, посмотри, как у молодежи глаза разгорелись!
   Гущин искоса взглянул на нескольких инженеров, также приникших к
иллюминаторам правого борта.
   - Способные ребята? - спросил Василий Николаевич вполголоса.
   - Лучшие, - кивнул Теплов. - Если эти не справятся, не справится н