порядке.  Он  в
надежных руках. И вообще, хватит дышать воздухом. Пошли в дом. Я есть хочу.
   - Конечно, конечно, - закивал  Зураб  Георгиевич.  -  раз  Вахтанг  велел
принимать вас как родную...
   В  эту  секунду  за  ворогами  раздался  сигнал  клаксона.  "Нашли  время
вернуться, - со злостью подумала я. - Ни раньше, ни позже".
   Ворота, кроме  меня  и  Зураба,  открыть  было  некому.  Я  посмотрела  в
"глазок", и, к своему большому удивлению, увидела огромную цистерну.
   Водитель-грузин призывно махал рукой, определенно зная о наличии "глазка"
и его месторасположении.
   Я жестом показала Зурабу, что ему следует взглянуть в "глазок".
   - Знаешь его? - шепотом спросила я, имея в виду водителя.
   - Племянник! Сын первой жены Вахтанга от второго брака.
   Я не стала напрягать свои и так усталые мозги, разбираясь  в  родственных
связях семьи Чкадуа, отодвинула засовы и взялась  за  левую  створку  ворот.
Зураб взялся за правую. Цистерна  въехала  во  двор,  мы  закрыли  ворота  и
поставили на место все засовы. Племянник тем временем  открыл  заднюю  часть
цистерны  -  она,  как  оказалось,  отводилась  вниз  нажатием  специального
рычажка, словно крышка, приделанная к огромной кастрюле, образовывая  спуск.
Внутри крышки  оказались  ступени.  По  ним  спускался  улыбающийся  Вахтанг
Георгиевич в белом махровом халате и шлепанцах.
 
Глава 17 
 
   Вахтанг Георгиевич выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Увидев его  в  эту
минуту, никто не смог бы сказать, что на днях из его пышного  тела  извлекли
две бандитские пули.
   Я заглянула внутрь цистерны и обалдела. Она была  обустроена  по  высшему
классу - этакий спальный вагон. Всю ее внутреннюю  часть  занимало  огромное
ложе, застеленное периной, усыпанной подушками всех форм и размеров.  Словно
для какого-нибудь шаха  или  для  султана  большого  гарема.  В  стену  были
встроены холодильник и бар. С потолка свисал телевизор  -  как  в  "Боингах"
ряда моделей или "А-330", который почему-то всем самолетам  предпочитал  мой
предыдущий. В дальнем конце цистерны была дверь. Я предположила, что за  ней
находятся необходимые удобства. Как оказалось, там, кроме унитаза, был еще и
душ.  Неплохо  устроился  Вахтанг  Георгиевич.  Очень  неплохо.  Вот  только
спутницы не хватало для такого комфортабельного путешествия.
   Вахтанг Георгиевич и Зураб Георгиевич бросились друг к другу  в  объятия,
словно не виделись целую вечность, и, мешая  грузинские  слова  с  русскими,
запричитали. С каждой минутой братья становились все радостнее и  радостнее;
Как же: оба живы и почти целы.
   Пообнимавшись вдоволь с братом, Вахташа повернулся ко мне.  Мою  скромную
особу он узнал сразу: ему уже доводилось  видеть  меня  в  облике  старушки.
Чкадуа кинулся ко мне, сгреб в объятия и завопил:
   - Наташенька, свет очей моих! Спортсменка, комсомолка, красавица!
   Я не была спортсменкой (овладение искусством самообороны я  не  считаю  -
спортом как спортом я никогда не занималась), комсомол к тому времени, когда
мне исполнилось четырнадцать, уже приказал долго жить,  ну  а  красавицей  в
моем нынешнем маскарадном костюме  меня  назвать,  откровенно  говоря,  было
нельзя. Но Вахташа видел мое истинное лицо и был искренне рад обнять одну из
своих спасительниц.
   По-моему, Зураб очень удивился, слушая, как его старший брат осыпает меня
многочисленными сочными эпитетами. По мнению Вахтанга, выхолило,  что  краше
меня на свете вообще нет ни одной женщины. Я была и самой красивой, и  самой
умной, и, главное, самой молодой.
   Наконец  поток  слов,  лившийся  из   горла   Вахтанга,   иссяк,   и   он
поинтересовался:
   - А где остальные?
   - В доме, - ответил Зураб и захлебываясь от эмоций, стал  рассказывать  о
том, как он звонил по  всем  телефонам,  разыскивая  дорогого  брата,  потом
примчался сюда, тут пожаловали мы с Мулаткой и еще каким-то спящим мужиком в
противогазе, с эскортным сопровождением бандитской группировки.
   Я  перебила  Зураба  и  представила  свою  версию  случившегося,  вкратце
пояснив, как мы с дядей Сашей  и  Марисом  провели  этот  день.  Вахтанг  не
переставал восхищаться моими талантами (и дяди Сашиными, конечно). А  узнав,
что полковник Никитин вынужден сейчас стоять где-то посреди  дороги,  потому
что балбес Вадим не позаботился о  том,  чтобы  вовремя  заправиться,  отдал
распоряжение племяннику - шоферу комфортабельной цистерны,  ехать  за  дядей
Сашей и быстро доставить дорогого друга на дачу.  А  уж  Вахтанг  Георгиевич
сейчас закатит пир на весь мир для дорогих друзей и спасителей.
   Правда, дяде Саше не  суждено  было  попутешествoвать  в  комфортабельной
цистерне, потому что не успели мы открыть ворота, как увидели подъезжающие к
дому машины Вадима и Леньки.
   Вахтанг снова раскрыл объятия, теперь уже для дяди  Саши.  Леонид  Ильич,
наверное, в гробу переворачивался от таких поцелуев. Лишь вид вылезающей  из
машины  Оксанки  заставил  Вахтанга  Георгиевича  отпустить  дядю  Сашу.  Он
уставился на пьяную Леванидову, которая так и не выпускала  из  рук  бутылку
коньяку. Наряд на ней был все тот  же  -  да  и  откуда  новому-то  взяться?
Правда, Оксана чувствовала себя в нем прекрасно, словно всегда только так  и
ходила. Но, наверное, в последнее время так оно и  было.  Кто-то  комфортнее
всего чувствует себя в спортивном костюме, кто-то -  в  вечернем  платье,  а
кто-то  -  вот  так  в  сексшоповском  бельишке,  достойном  любой   панели.
Противогаз Оксанка сняла.
   Вадим  вывел  Руту,  по  которой  Вахтанг  Георгиевич  только   скользнул
взглядом, и повел ее в дом,  поддерживая  за  плечи.  Рута  была  в  длинной
футболке-платье.  Слава  Богу,  могла  сама  идти,  хоть  и  при   поддержке
постороннего. Взгляд у нее был еще не совсем осмысленный.  Дядя  Саша  пошел
вслед за Рутой в дом, сказав, что  должен  заняться  девушкой:  она  требует
медицинской помощи (оказывается, дядя  Саша  еще  и  медик?).  Леня  отогнал
"лендровер" и свою "Ниву" в гараж. Племянник братьев Чкадуа  поинтересовался
у своих дядей, что делать с цистерной.
   - Подвал занят? - спросил Вахтанг у Зураба.
   Младший брат не знал.  Я  не  сомневалась,  что  речь  идет  о  подземном
бункере. Ответ дал Ленька,  сказал,  что  в  подвале  места  еще  для  одной
цистерны нет, тем более для такой огромной.
   - Во дворе оставь, - велел  Вахтанг.  Георгиевич  и  снова  уставился  на
Оксанку, которая уже разглядела, что внутри открытой цистерны  имеется  бар,
заставленный выпивкой.
   Не спрашивая разрешения, пошатываясь, она направилась вверх по лесенке  и
чуть не свалилась. Влезла внутрь и проследовала на своих каблуках  прямо  по
перине. Открыла стеклянную  дверцу,  осмотрела  его  содержимое  и  извлекла
бутылку "Камю". Хороший вкус у мадам, которой место только на панели.
   Оксанка осушила остатки из бутылки, с которой прибыла в гости к  Вахтангу
Георгиевичу, бросила ее на перину, умелым движением открыла "Камю".
   Она пила весьма крепкое содержимое, как воду, что поразило даже  видавших
виды братьев Чкадуа, которые,  как  завороженные,  уставились  на  незванную
гостью.
   Братья переглянулись,  опять  посмотрели  на  Оксанку,  которая,  сделав,
неверный шаг, грохнулась на перину, самортизировавшую  удар,  пролила  часть
содержимого бутылки  на  дорогие  подушки,  тут  же  схватила  бутылку,  еще
глотнула, а потом подняла голову  и,  наконец,  обратила  внимание  на  нас,
стоявших во дворе.
   - Закусон есть какой-нибудь? - пьяным  голосом  поинтересовалась  Оксанка
без всяких вступлений.
   Братья Чкадуа открыли рты от удивления. "Ну и нахалка!" -  подумала  я  и
решила, что если я ее не одерну, то она еще неизвестно, что может вытворить.
А в ее появлении у Чкадуа была доля и моей вины.
   - Так, девушка, - я с суровым видом подошла к цистерне, - поставь бутылку
туда, откуда взяла, и вылезай. Во-первых, тебя сюда никто не приглашал.
   Во-вторых, ни пить, ни есть тебе не  предлагали.  В-третьих,  надо  иметь
уважение к старшим. В-четвертых,  ты  даже  не  поздоровалась  с  хозяевами.
В-пятых...
   Я не успела сказать, что в-пятых: Оксанка дико расхохоталась и  запустила
в меня бутылкой с остатками  коньяка.  Я  успела  увернуться,  но  по  двору
проходил ничего не подозревающий  Ленька:  бутылка  угодила  ему  по  буйной
головушке. Видимо, голова у Леньки была не очень крепкая, потому что он  тут
же рухнул на земь, как куль с мукой, не издав ни звука.
   - А-а-а! - неожиданно завопил Вахтанг Георгиевич. - Моих людей гробить?
   Мой коньяк пить? Мою перину пачкать? Мою машину заливать?
   Вахтанг, словно разъяренный  лев,  кинулся  внутрь  цистерны,  туда,  где
развалилась Оксанка, и грохнулся на нее.
   - Ой, мужчина! Тут еще и мужики есть! - с радостью воскликнула Оксанка.
   - Класс! Супер!
   С того места, где я стояла, я видела только, как ноги  Оксанки  в  черных
чулках со швом обвили мощное  тело  Вахтанга  в  белом  махровом  халате.  Я
поняла, что праведный гнев Вахтанга Георгиевича  тут  же  улетучился.  Зураб
Георгиевич стоял с  растерянным  видом  и  переводил  недоуменный  взгляд  с
кувыркающейся на перине внутри цистерны пары на меня и обратно. Интересно, о
чем он думал в тот момент? Может быть, о том, что...
   Не успела я подумать, о чем же мог размышлять  Зураб,  из  дома  появился
дядя Саша. Я бросилась навстречу ему и вкратце описала, что происходит.
   - Пусть  потрахаются,  -  невозмутимо  сказал  Никитин.  -  Для  здоровья
полезно. А Вахташе как раз поправляться надо. Ладно, пошли  в  дом.  Умираю,
жрать хочу.
   Я тоже очень  хотела  есть  и  уже  предвкушала  насладиться  Людмилиными
творениями, от которых отказаться было невозможно, даже если ты . и сыт.
   - Зураб Георгиевич! - позвал дядя Саша. - Ну чего ты там  рассматриваешь?
Чего нового увидел? На видаке интереснее. Пошли, потом если  захочешь,  тоже
ее трахнешь. Как раз для этого и привезли.
   Так, функция Оксанки понятна, решила я для себя. Но как она увязалась  за
нами?
   На все вопросы мне ответил дядя Саша,  пока  мы  с  ним  снимали  грим  и
приводили себя в порядок.  Ряд  недостающих  деталей  добавила  Лена  Стару,
которой Валентина в это время обработала царапины. Пуля только слегка задела
ее икру, так что ничего страшного ей не угрожало.
   Когда Мулатка увидела, как во двор въезжает машина, она решила,  что  это
мы, - как я ей и обещала. Тем более отведенное мной время истекало.  Она  не
стала уточнять, та ли это машина или нет, и бросилась в комнату, где держали
остальных девчонок. Машина была не та - это  приехал  Дубовицкий  со  своими
охранниками, Лене повезло, что вскорости подоспели и мы:  иначе  неизвестно,
чем бы все могло закончиться. Ведь в ее комнате спали парни,  а  она  сидела
там, где быть ей совсем не предназначалось.
   Натянув противогаз, Лена  заскочила  в  комнату  девчонок,  держа  второй
наготове, и бросилась прямо к тахте, на которой лежала Рута. Катя,  брюнетка
в бассейне, не обратила на нее никакого внимания. Лютфи в  углу  невозмутимо
продолжала шить, а вот Оксанка отреагировала бурно.  Она  терпеть  не  могла
Лену, в последнее время ее ненависть усилилась - Отару была одной из любимых
наложниц "султана" Дубовицкого, а Оксанку пустили в "общак". Несмотря на то,
что была здорово пьяна, она все-таки сообразила, что что-то здесь не так. То
какая-то старуха с инспекцией появляется, теперь Ленка в противогазе, да еще
пытается натянуть второй  противогаз  на  Руту.  Леванидова  набросилась  на
Отару, завалила ее на пол, завязалась драка.  Вы  видели  когда-нибудь,  как
дерутся бабы?
   Отвратное зрелище, скажу я вам... Как и следовало ожидать, победила более
мощная, более злая  и  наглая  Оксанка.  Здорово  расцарапав  Лену,  Оксанка
врезала ей по голове бутылкой, схватила выпавший из  рук  Отару  противогаз,
(Лена на какое-то время потеряла сознание) натянула на себя  и  бросилась  к
выходу. Тут на пороге возник дядя Саша.
   Никитин  мгновенно  оценил  обстановку,  хорошенько  шлепнул  Оксанку  по
мягкому месту, но не стал наносить ей увечий, решив, что пусть еще одна баба
спасется, бросился к  Руте,  взял  ее  на  руки  и  побежал  вниз.  Оксанка,
прихватив бутылку, понеслась за ним.
   Лена начала постепенно приходить в себя. Она уже думала,  что  мы  уехали
без нее, но все равно решила рискнуть: она в противогазе, дым застилает  все
вокруг, можно просто убежать в лес, а там как-нибудь попытаться выбраться?
   Отару пустилась вниз по лестнице. К ее счастью, я ее дождалась.
   - Я собираюсь заявить в милицию, - сказала Лена, закончив свой рассказ.
   - На кого? - спросила я.
   - С милицией не надо торопиться, - заметил дядя Саша.
   - Ну как же... - удивленно посмотрела на нас Лена.
   - Я должен подумать, как лучше поступить, - сказал дядя Саша.
   Я молчала, прекрасно понимая, что полковник Никитин ведет  какую-то  свою
игру и появление Отару с заявлением в милиции может  спутать  ему  карты.  И
вообще, зачем это нужно (и дяде Саше И мне), чтобы вся эта история  с  нашим
участием где-то всплыла? Только вот чего все-таки хочет  дядя  Саша?  Каковы
его истинные цели?
   Никитин помолчал, потом погладил Лену по жестким  волосам,  как  ребенка,
улыбнулся, словно добрый дедушка, и сказал:
   - Мы накажем всех негодяев, ты  не  волнуйся,  деточка.  Всех,  кто  тебя
обидел. Но в деле участвуют... интересы многих людей.  Кое-что  пока  должно
оставаться в  тайне.  Я  сообщу  о  случившемся  кому  следует,  а  если  ты
потребуешься, тебя вызовут в качестве свидетельницы.  Но  ходить  никуда  не
надо... Пойми, деточка, у твоего бывшего султана везде есть связи,  ему  тут
же донесут, что ты появлялась там-то и сказала то-то и то-то... Ты - девочка
заметная, тебя обязательно запомнят. А это небезопасно.  Ты  же  не  хочешь,
чтобы все повторилось снова?
   Конечно, Лена не хотела. Несколько месяцев назад Геннадий  Павлович  стал
оказывать ей знаки внимания, дарил дорогие подарки, потом  как-то  предложил
поехать на выходные в его загородный дом. Лена и  раньше  получала  подобные
предложения от мужчин, поэтому, не подозревая никакого подвоха, согласилась.
   Дубовицкий привез ее туда - и оставил. Вначале она  оказалась  в  большой
комнате, где мне довелось побывать. Туда селили всех новеньких и стареньких,
не ставших любимыми наложницами, которых отдавали  для  развлечения  охране.
Мальчики не должны скучать, и  служба  их  не  должна  тяготить.  Заботливый
Гeннадий Павлович учитывал интересы своих слуг мужского пола, совершенно  не
беспокоясь о  женщинах,  захваченных  в  гарем.  После  недели,  проведенной
взаперти  в  огромной  комнате,  соответствующего  инструктажа   стареньких,
наблюдения за тем, как на ее  глазах  охрана  устраивала  оргии,  Лена  была
готова на все, только бы ее не сделали участницей этих светопреставлений.
   Больше всего она боялась,  что  ее  посадят  на  иглу.  Она  видела,  что
девчонкам, перед тем как начать их использовать, или просто делали укол, или
давали выпить разноцветный коктейль, после которого они  становились  совсем
другими.
   Таджичке Лютфи  хватало  коктейлей.  Лена  специально  интересовалась  их
вкусом. Лютфи говорила, что чувствуется привкус каких-то фруктов, она  точно
не могла сказать каких, но, главное, после того, как жидкость  растечется  у
тебя  внутри,  все  тело  обволакивает  какая-то  сладкая  истома,  Лена  не
сомневалась, что в состав что-то добавлялось - какой-то афродизиак (в лучшем
случае) или препарат, лишающий человека воли и сил сопротивляться.
   Но таджичка была покорна с самого начала.
   Она знала, что ее продал отец, и знала, зачем.  Она  принадлежала  новому
хозяину и выполняла его волю Сулема после того, как Дубовицкий побаловался с
ней пару раз, перешла к начальнику его охраны и стала, как выразилась Отару;
его "эксклюзивной" женщиной. Она же готовила,  стирала,  убирала.  Остальным
парням хватало других девчонок. Так что, можно сказать, что Сулема оказалась
в привилегированном  положении  -  ее  не  травили  никакими  препаратами  и
использовал только один мужчина.
   С Леной ситуация складывалась по-другому.
   Она понравилась Дубовицкому в  постели.  Может,  привлекала  экзотика?  И
Отару было двадцать четыре, а не пятнадцать, как Лютфи. То  есть  Лена  была
для него взрослой, но экзотичной женщиной, которая быстро разобралась, где в
этом гареме можно получить хлеб с маслом.
   Спустя неделю снова приехал Дубовицкий и вызвал Лену. Она  стала  любимой
наложницей хозяина, проживала в отдельной комнате, не получала наркотиков. В
общем, считала, что ей  повезло.  Только  скучно  было.  Смотрела  телевизор
целыми  днями,  иногда  общалась  с  Сулемой,  которая  приносила  еду.  Для
развлечения Лена стала дразнить молодых охранников. Она точно знала, что  им
запрещено к ней прикасаться, поэтому часто встречала их в  костюме  Евы.  Но
ребята даже не решались пожаловаться  хозяину.  Не  знали  наверняка,  какая
будет реакция, боялись, что могут с треском вылететь с теплого местечка.
   - А с другими девочками ты виделась после первой недели? -  уточнил  дядя
Саша.
   Иногда  Дубовицкий  собирал  гостей.  Тогда  каждой  девушке   отводилась
определенная роль. Сулема возилась на кухне. Мулатку он оставлял для себя, а
Оксанка, Рута, Катя и Лютфи обслуживали Друзей хозяина, танцевали перед ними
и выполняли все их желания. Предпочтение отдавалось  национальным  песням  и
танцам.
   Самые жуткие оргии  устраивались,  когда  приезжал  брат  Дубовицкого  из
Тюмени. Это случалось дважды за время пребывания Мулатки в гареме.
   - Извращенец какой-то, - заметила Лена.
   Я видела, что ее просто передергивает даже при одном воспоминании о  нем.
Я же начала вспоминать совсем другое.
   ...Париж. Мы с Сергеем. Газеты со статьями о русской мафии. О Вахтанге  и
КР, об убийстве бизнесмена из Тюмени. Мой предыдущий,  убитый  бизнесмен  из
Тюмени, брат Дубовицкого из  Тюмени,  Вахтанг,  Геннадий  Павлович,  русская
мафия, нефть, конечно, тоже  из  Тюмени...  Есть  ли  какая-то  связь  между
звеньями этой цепочки, или я вообще  не  о  том  думаю?  Лена  тем  временем
продолжала свой рассказ. Наверное, без инъекций оставалась только Оксанка  -
она была готова за просто так трахаться  со  всеми.  И  пожалуй,  была  всем
довольна. А остальные...
   Лена воспитывалась не  в  институте  благородных  девиц,  но  тут  и  она
поражалась сексуальному поведению девушек,  которые  были  готовы  на  любые
извращения. Потом, насколько она знала от Сулемы, носившей всем еду, у  Руты
и Кати, которым давались самые большие дозы наркотиков, наступала длительная
депрессия.
   - Как конкретно они себя вели? - уточнил дядя Саша.
   - Ну... я бы сказала, что они находились в сверхвозбужденном состоянии, -
ответила Лена. - Глаза ненормально блестели,  движения  становились  излишне
резкими, начинали очень быстро говорить... Но главное - это то, как они вели
себя с мужчинами... Что соглашались сделать...
   Лену передернуло. Я поняла, почему  она  сама  согласилась  прогнуться  и
постараться понравиться лично Гeннадию Павловичу, чтобы удовлетворять только
его потребности...
   - А кто такая Лиля? - поинтересовалась я.
   - Ее привезли последней, - сообщила Лена - В обшей  комнате  она  провела
всего дня три, потом прибыл шеф и вызвал ее к себе. Она  наотрез  отказалась
выполнять его прихоти...
   По всей вероятности, Лиля очень понравилась  Дубовицкому  и  он  не  стал
отправлять ее в расход, а велел Мулатке провести с ней работу. Отару была  в
сомнениях, стоит ли это делать, вдруг Лиля станет любимой наложницей  вместо
самой Лены? Отару страшно не хотелось возвращаться в  общую  комнату.  Потом
Мулатка хорошо призадумалась и, уже немного зная  Дубовицкого,  решила,  что
Гeннадий Павлович планирует устраивать какие-то совместные развлечения с ней
и Лилей одновременно, потому что девушки  были  полными  антиподами  внешне:
мулатка с черными жесткими волосами и натураль