ясно.
   Спокойно, говорил Джонсон, не надо торопиться. Мы будем следить за эфиром
всю ночь, будет еще много сеансов. Он осветил фонариком шифровку. В ней было
тридцать восемь групп. Выключив фонарик, отстучал три и восемь -  передавать
числительные было легко, но занимало много временя. Мозг хорошо  работал.  В
памяти звучали мягкие замечания Джека: "Слишком  спешите,  передавая  точку,
Фред. Точка - это одна треть тире, понятно? Она длиннее, чем вы думаете.  Не
комкайте интервалы, Фред, пять точек между словами,  три  -  между  буквами.
Предплечье горизонтально, в одну линию с рычагом ключа, локоть  не  касается
корпуса". Примерно так учат держать финку, подумал он, чуть  улыбнувшись,  и
приступил к передаче. "Расслабьте пальцы, Фред, запястье не должно лежать на
столе". Он отстучал первые две группы, немного смазав интервалы, но обычно у
него получалось  хуже.  Теперь  шла  третья  группа,  здесь  следовало  дать
условный сигнал. Он отстучал "S", потом знак вычеркивания и  передал  подряд
десять других групп, то и дело поглядывая на часы.  Через  две  с  половиной
минуты он отключил передатчик, нащупал  капсулу  с  кварцем,  потом  двойное
гнездо на корпусе, вставил  кварц,  затем  шаг  за  шагом  провел  процедуру
настройки,  поворачивая  ручки,  освещая  фонариком  серповидное  окошко,  в
котором дрожал черный язычок.
   Он отстучал второй позывной PRE, PRE,  быстро  переключился  на  прием  и
вновь услышал Джонсона: "QRK-4 - позывной принят". Он  начал  передавать  во
второй  раз,  рука  двигалась  медленно,  но  послушно,  глаза  следили   за
бессмысленными буквами, пока наконец со вздохом  облегчения  он  не  услышал
ответ Джонсона: "Сигнал принят. QRU, у меня для вас ничего нет".
   Когда они закончили, Лейзер уговорил Джонсона выйти на короткую прогулку.
Было очень холодно. Они прошли по  Уолтэ-стрит  до  главных  ворот  Вустера,
оттуда по Банбери Роуд опять вернулись в свою обитель на севере Оксфорда.

Глава 16

Старт

   Было снова ветрено. Ставни сельского дома содрогались от ветра, такого же
порывистого, как  тот,  который  набрасывался  на  замерзшее  тело  Тэйлора,
обрушивал дождь на почерневшие стены особняка на Блэкфрайерз Роуд,  пригибал
траву в Порт Медоу.
   В доме пахло кишками. Ковров не было. Пол был каменный и постоянно сырой.
Джон затопил изразцовую печь в гостиной, как только они приехали, но пол  не
высыхал, влага накапливалась в углублениях. За все время никто  ни  разу  не
видел кошек, но их запах был  в  каждой  комнате.  Джонсон  положил  кусочек
тушенки у порога: через десять минут она уже исчезла.
   Дом в один этаж был выложен из кирпича, это  было  длинное  прямоугольное
строение с высокой амбарной крышей, с обратной стороны примыкали  пристройки
для скота, чуть поодаль виднелась рощица, а над всем этим  сияло  бескрайнее
фламандское небо.
   Приставная лестница вела на чердак, и там Джонсон  установил  передатчик,
антенну протянул по стропилам через чердачное окно и ее  конец  прикрепил  к
стволу вяза у дороги. В доме он носил коричневые парусиновые туфли  военного
образца и спортивную куртку с армейскими  нашивками.  Гортон  позаботился  о
доставке провианта от  фирмы  Нэ-фи  из  города  Целле.  Пол  на  кухне  был
заставлен картонными коробками с различной снедью, на них лежала накладная с
пометкой: "Для пикника м-ра Гортона". Там  было  две  бутылки  джина  и  три
бутылки виски. Гортон прислал четыре армейские  койки,  которые  они  хотели
поставить в двух комнатах, и  лампы  для  чтения  со  стандартными  зелеными
абажурами. Холдейн очень разозлился из-за коек.
   - Значит, в округе теперь про нас знает каждая собака, - кипятился он.  -
Дешевое  виски,  провизия  от  Нэфи,  армейские  койки.   Скоро,   наверное,
выяснится, что и дом он реквизировал. Боже мой, разве так готовят операцию!
   Они приехали вечером. Установив передатчик, Джонсон  начал  хлопотать  на
кухне. Он был хозяйственным; готовил и мыл посуду без жалоб, легко ступая по
каменному полу в своих парусиновых туфлях. Он  сделал  омлет  с  тушенкой  и
очень сладкое какао. Ели в гостиной, у печи.  Говорил  в  основном  Джонсон;
Лейзер молчал, к еде он едва притронулся.
   - В чем дело, Фред? Почему вы не едите?
   - Извините, Джек.
   - Я понимаю, в самолете было слишком много сладостей. - Джонсон подмигнул
Эйвери. - Я видел, как вы смотрели на стюардессу. Нельзя так, Фред, вы  ведь
могли разбить ей сердце. - Он нахмурился с шутливым неодобрением.  -  Видели
бы вы, как он на нее смотрел! Чуть не съел.
   Эйвери усмехнулся, из вежливости. Холдейн остался невозмутим.
   Лейзеру нужно было взглянуть на луну. После ужина все  четверо  вышли  на
улицу и, дрожа от холода, стояли, разглядывая небо.  Как  ни  странно,  было
светло; черным дымом клубились облака, да так низко, что, казалось, касались
верхушек деревьев в роще, и из-за них не видны были серые поля вдали.
   - На границе будет темнее, Фред, - сказал Эйвери.  -  Там  возвышенность,
больше холмов.
   Холдейн сказал, что надо лечь спать пораньше; они выпили еще  виски  и  в
четверть одиннадцатого легли, Джонсон и Лейзер в  одной  комнате,  Эйвери  и
Холдейн - в другой. Никто не давал никаких распоряжений.  Каждый  знал  свое
место.

***

   Было за полночь, когда Джонсон вошел к ним в комнату. Эйвери проснулся от
скрипа резиновых подошв.
   - Джон, вы не спите?
   Холдейн сел в своей постели.
   - Я насчет Фреда. Он сидит один в гостиной. Я сказал, что ему обязательно
надо выспаться, дал ему пару таблеток, таких, как  моя  мать  принимает;  он
даже ложиться не стал, а теперь пошел в гостиную.
   Холдейн ответил:
   - Не трогайте его. С ним все в порядке. Когда такой  ветер  -  никому  не
спится.
   Джонсон ушел  в  свою  комнату.  Должно  быть,  прошел  час;  в  гостиной
по-прежнему было тихо. Холдейн сказал:
   - Надо бы вам посмотреть, что он там делает.
   Эйвери накинул плащ и пошел по коридору мимо вышитых на холсте  цитат  из
Библии и старинной гравюры с изображением  бухты  в  Любеке.  Лейзер  сидел,
прислонившись к изразцовой печи.
   - Привет, Фред.
   Лейзер выглядел как старый, утомленный человек.
   - Я должен перейти границу где-то здесь рядом?
   -  Километров  пять  отсюда.  Утром  Директор  нас  проинструктирует.  Он
считает, что это несложное задание. Он выдаст вам документы и прочее.  Место
мы вам покажем днем. Лондон провел большую работу.
   - Лондон... - повторил Лейзер. - Я был на задании в  Голландии  во  время
войны. Голландцы - хорошие люди. Мы  много  агентов  посылали  в  Голландию.
Женщин. Их всех взяли немцы. Вы были тогда совсем молодым.
   - Я читал об этом.
   - Немцы поймали радиста, А наши не знали. Продолжали забрасывать агентов.
Потом говорили, что все равно ничего нельзя было сделать. - Его  речь  стала
торопливой. - Я тогда был совсем мальчишка; по-быстрому, мне сказали, туда и
обратно. У нас не хватало радистов. Не важно, мне сказали, что я  не  говорю
по-голландски, меня встретят, как  других  парашютистов,  когда  я  буду  на
земле. Мое дело - работа с рацией. Потом меня ждут в  доме,  где  я  буду  в
безопасности. - Он погрузился в воспоминания. - Летим мы, значит, и на земле
ничего не видать - ни вспышки выстрела, ни луча прожектора,  и  я  прыгаю  с
парашютом. Приземляюсь - а они тут как тут: двое мужчин и  женщина.  Сказали
пароль, я отвечаю и иду с ними к дороге, где спрятаны  велосипеды.  Времени,
чтобы схоронить парашют, нет, да мы и не думаем об этом.  Находим  дом,  мне
дают там  поесть.  После  ужина  поднимаемся  наверх,  где  стоит  рация.  А
расписания передач не было, Лондон в то время принимал  круглосуточно.  Дают
мне текст: я отстукиваю позывной: "Вызываю TYR, вызываю TYR" - и передо мной
текст, двадцать одна группа, по четыре буквы.
   Он остановился.
   - Ну?
   - Они следили за текстом, понимаете; им нужно было узнать,  где  я  давал
условный сигнал. Он шел на девятой букве, вместо нее я повторял восьмую. Они
дождались, когда я кончил передавать, и  кинулись  на  меня,  один  принялся
бить, в доме вдруг стало полно людей.
   - Кто же это был, Фред? Кто?
   - Сейчас невозможно сказать. Разве узнаешь? Это совсем не просто.
   - Но Боже мой, чья была вина? Кто это сделал? Фред!
   - Кто угодно. Невозможно сказать. Со временем вы поймете.
   Его словно это перестало интересовать.
   - Сейчас вы идете один. Никому о вас не говорили. Никто вас не ждет.
   - Да. Это верно. - Он стиснул  ладони;  сгорбленная,  маленькая,  озябшая
фигура. - На войне было легче, потому что даже в самом тяжелом положении  мы
думали, что в один прекрасный день мы победим. И если немцы  нac  брали,  мы
думали: "Придут свои  и  освободят,  сбросят  десантников  или  прорвутся  в
немецкий тыл". Мы знали, что этого не будет, понимаете, но можно  было  хотя
бы думать об этом. Хотелось просто побыть одному и помечтать. Но новую войну
никто не выиграет, верно?
   - Сейчас совсем не то, что было. Все гораздо серьезнее.
   - Что вы будете делать, если меня схватят?
   - Вызволим, Фред, не беспокойтесь.
   - Да, но как?
   - У  нас  большая  контора,  Фред.  Мы  можем  многое,  что  вы  даже  не
предполагаете. Ниточки тянутся в разные места. Всего вам не узнать.
   - А вы знаете?
   - Не все, Фред. Все знает только Директор. Даже не капитан.
   - Какой он, Директор?
   - У него большой опыт. Завтра его увидите. Необыкновенный человек.
   - Капитан уважает его?
   - Конечно.
   - Он никогда не говорит о нем, - сказал Лейзер.
   - Никто из нас не говорит о нем.
   - У меня есть девушка. Работает в банке. Я сказал ей,  что  уезжаю.  Если
что-нибудь сорвется, понимаете,  я  не  хочу,  чтобы  она  узнала.  Она  еще
ребенок.
   - Как ее зовут?
   На секунду в глазах Лейзера блеснуло недоверие:
   - В общем, ладно. Но если она появится, пусть с ней все будет в порядке.
   - Что вы хотите сказать, Фред?
   - Да ладно.
   Лейзер замолчал. Когда наступило утро, Эйвери вернулся в свою комнату.
   - В чем там дело? - спросил Холдейн.
   - У него было неприятное приключение на войне, в Голландии. Его предали.
   - Но Лейзер дает нам второй шанс. Как трогательно с его  стороны.  Агенты
всегда так говорят. - Он помолчал. - Сегодня утром приезжает Леклерк.

***

   Он приехал на такси в одиннадцать. Леклерк начал вылезать из  машины  еще
на ходу. На нем  было  шерстяное  пальто,  тяжелые  коричневые  ботинки  для
сельской местности и мягкая кепка. Выглядел он очень хорошо.
   - Где Мотыль?
   - С Джонсоном, - сказал Холдейн.
   - Для меня койка найдется?
   - Освободится одна койка, когда отбудет Мотыль.
   В одиннадцать тридцать Леклерк провел инструктаж; позже, днем, они должны
были осматривать погранзону.
   Инструктаж проводился в гостиной. Лейзер пришел  последним.  Он  стоял  в
дверном проеме и смотрел на Леклерка,  а  тот  улыбался  с  победным  видом,
словно ему нравилось все, что он видел. Они были примерно одного роста.
   Эйвери сказал:
   - Директор, это Мотыль.
   Не отводя взгляда от Лейзера, Леклерк ответил:
   - Думаю, что мне можно называть его Фред. Привет.
   Он сделал пару шагов, и они церемонно пожали друг  другу  руки,  как  два
ведущих телешоу.
   - Привет, - сказал Лейзер.
   - Надеюсь, вас не слишком замучили?
   - Все в порядке, сэр.
   - Все восхищены. Вы проделали огромную работу,  -  сказал  Леклерк  таким
тоном, как депутат говорит со своими избирателями.
   - Я еще не начал.
   - Я всегда считал, что учебная подготовка - это три четверти боя.  А  вы,
Эйдриан?
   - Я тоже.
   Они сели. Леклерк стоял чуть в стороне. Он повесил карту на стену. Трудно
сказать, что было решающей деталью  -  его  карты,  точный  выбор  слов  или
строгая манера держаться, в которой неуловимо сочетались  целеустремленность
и сдержанность, - ему удалось создать  в  этот  момент  такую  же  атмосферу
ностальгии по военным походам, какая царила месяцем раньше на  совещании  на
Блэкфрайерз Роуд. У него был дар иллюзиониста: приходилось ли ему говорить о
ракетах, о радиосвязи, о легенде или о точке, в которой предстояло  пересечь
границу, - казалось, он все знал досконально.
   - Ваша цель - Калькштадт, - он чуть ухмыльнулся, - до последнего  времени
известный только своей удивительно красивой церковью четырнадцатого века.
   Они рассмеялись, Лейзер тоже. Было приятно, что  Леклерк  что-то  знал  о
старинных церквах.
   Он принес схему пересечения границы, выполненную чернилами разного цвета,
граница была красной. Все было очень просто. С западной стороны, сказал  он,
был небольшой лесистый холм,  поросший  можжевельником  и  папоротником.  Он
тянулся параллельно границе, потом его  южная  оконечность  поворачивала  на
восток узким выступом, откуда до границы оставалось двести двадцать ярдов. И
край выступа был расположен как раз напротив  наблюдательной  вышки.  Веника
значительно отстояла  от  демаркационной  линии:  у  ее  подножия  проходило
проволочное  заграждение  в  один  ряд.  Проволока  на  кольях  была   слабо
закреплена. Разведчики видели, как восточногерманские пограничники отцепляли
ее и переходили на другую сторону, чтобы патрулировать  незащищенную  полосу
земли, которая лежала между демаркационной  линией  и  собственно  границей.
Леклерк должен был показать те колья, между которыми  предстояло  переходить
границу. Мотыль, сказал он, не должен бояться того,  что  точка  пересечения
так близко от вышки; известно по опыту, что внимание пограничников  обращено
скорее вдаль просматриваемого района; ночь была очень подходящей, безлунной,
и ждали сильного ветра. Леклерк назначил время - 02.35; часовые сменялись  в
полночь, каждое дежурство продолжалось три часа.  Ясно,  что  после  двух  с
половиной часов на посту пограничник уже не  так  насторожен,  как  вначале.
Сменщик, который должен подойти с севера, еще не выйдет из казармы.
   Много внимания было уделено, продолжал Леклерк,  возможному  расположению
мин. Можно проследить по карте - его тоненький указательный  палец  двигался
вдоль зеленой пунктирной линии от оконечности холма через границу, - что там
есть старая тропинка, которая как раз соответствует пути  Лейзера.  Согласно
наблюдениям, пограничники не пользуются этой тропинкой, они протоптали  свою
дорожку, ярдов на  десять  южнее.  Из  чего  следует,  сказал  Леклерк,  что
тропинка заминирована, а полоска земли южнее безопасна - там ходят  патрули.
Леклерк считал,  что  Лейзеру  надо  воспользоваться  дорожкой,  проложенной
пограничниками.
   Везде, где возможно, на протяжении примерно двухсот  ярдов,  от  подножия
холма до вышки, Лейзер будет пробираться ползком,  стараясь  держать  голову
ниже уровня папоротника. Тогда, скорее всего, его не увидят с вышки.  Лейзер
должен знать, с улыбкой  добавил  Леклерк,  что  в  темное  время  суток  на
западной стороне от колючей проволоки патрулирование не наблюдалось. Видимо,
в Восточной Германии боялись, что кто-то из их пограничников может незаметно
сбежать.
   Когда Лейзер перейдет границу, он должен избегать любых дорог и тропинок.
Местность там пересеченная, частью -  лесистая.  Поэтому  продвижение  будет
затруднено, зато будет  безопасным;  идти  нужно  на  юг.  Причина  простая.
Несколько южнее граница поворачивает и протягивается в западном  направлении
на десять километров. Итак, двигаясь на юг, Лейзер окажется не в двух,  а  в
пятнадцати километрах от границы и  очень  быстро  за  пределами  охраняемых
восточных подступов к ней. Леклерк рекомендует ему - он непринужденно  вынул
руку из кармана шерстяного пальто и поднес огонь к сигарете,  не  переставая
чувствовать на себе их взгляды, - идти в течение получаса не  восток,  потом
повернуть строго на юг и пробираться к озеру Мариенхорст. На восточном конце
озера есть  заброшенный  сарай  для  лодок.  Там  Лейзер  часок  отдохнет  и
перекусит. К этому  времени  ему  уже  захочется  выпить  -  все  облегченно
рассмеялись, - и в рюкзаке он отыщет бутылочку бренди.
   У Леклерка была странная манера; когда он хотел пошутить, он  вставал  по
стойке смирно и приподнимался на носках, будто хотел запустить остроту прямо
в небо.
   - А мог бы я взять с собой джин? -  спросил  Лейзер.  -  Я  люблю  "Белую
леди".
   На лицах у всех отразилось замешательство.
   - Нет, нельзя , - коротко сказал хозяин Лейзера - Леклерк.
   Когда Лейбер отдохнет, он пойдет к деревне Мариенхорст и  разузнает,  как
доехать до Шверина. Далее, уже  с  безразличием  сказал  Леклерк,  он  будет
действовать по собственному усмотрению.
   - У вас есть все  нужные  документы  для  передвижения  из  Магдебурга  в
Росток. Доберетесь до Шверина, оттуда уже поедете  на  законных  основаниях.
Мне не хочется много говорить о легенде,  потому  что  вы  отработали  ее  с
капитаном. Зовут вас  Фред  Хартбек,  вы  холостой  механик  из  Магдебурга,
которому предложили работу на государственно-кооперативной верфи в  Ростоке.
- Он не смог сдержать улыбки. - Я уверен, что  все  детали  вы  проработали.
Ваша личная жизнь, заработок, история болезни, военная служба и остальное. Я
к этому хочу  прибавить  только  одно.  Никогда  без  надобности  ничего  не
рассказывайте. Никто от вас не ждет, что вы начнете распространяться о себе.
Но если будут задавать вопросы, играйте, как говорится, по слуху. Легенда, -
провозгласил он свой любимый  афоризм,  -  никогда  не  должна  быть  чистым
вымыслом, она должна дополнять правду.
   Лейзер сдержанно  рассмеялся.  Казалось,  он  ждал  от  Леклерка  чего-то
большего.
   Джонсон принес из кухни кофе, и Леклерк коротко сказал:
   - Спасибо, Джек.
   Все выглядело вполне естественно.
   Теперь Леклерк обратился к вопросу о целевой задаче Лейзера:  он  вкратце
перечислил  имеющиеся  данные,  пояснив,   что   они   только   подтверждали
подозрения, которые у него самого возникли уже давно. Эйвери впервые слышал,
чтобы Леклерк говорил в таком тоне. Разными туманными намеками он  стремился
дать понять, что у Департамента огромный опыт  и  там  работают  специалисты
высокого класса, нет недостатка в деньгах, прекрасно развито  взаимодействие
с другими службами и  что  выводы  Департамента  имеют  окончательную  силу.
словно исходят от оракула или неземного существа:  так  что  Лейзеру  вполне
могла прийти в голову мысль, что,  если  это  все  правда,  ему  вообще  нет
необходимости рисковать жизнью.
   - Ракеты сейчас в том районе, - сказал Леклерк. - Капитан рассказал  вам,
по каким признакам можно определить их местонахождение. Нас интересует,  как
они выглядят, где находятся и главное - кто ими управляет.
   - Я знаю.
   -  Испробуйте  обычные  приемы.  Разговоритесь  с  кем-нибудь  в  пивной,
скажите, что ищете фронтового друга, ну, в таком духе.  Когда  все  узнаете,
возвращайтесь обратно.
   Лейзер кивнул.
   - В Калькштадте есть дешевая гостиница для рабочих. - Он развернул  карту
города. - Здесь. Рядом с церковью. Остановитесь  там,  если  получится.  Вам
помогут встретиться люди, которые действительно были связаны с...
   - Я знаю, - повторил Лейзер.
   Холдейн заволновался, озабоченно посмотрел на него.
   - Может, вы даже что-то услышите  про  одного  человека,  работавшего  на
станции, по имени Фритше.  Благодаря  ему  мы  узнали  некоторые  интересные
подробности о ракетах, он сам потом куда-то исчез.  Если  у  вас  получится,
конечно. Вы могли бы спросить на  станции,  назваться  его  другом...  -  Он
секунду молчал. - Просто исчез, - повторил Леклерк - для них, не для себя  и
погрузился в свои мысли. Эйвери озабоченно смотрел на него, ждал,  когда  он
продолжит. Наконец он сказал торопливо:
   - Я сознательно не говорил о вопросах связи, давая понять, что инструктаж
подходит к концу. Я полагаю, вы уже отработали это должным образом.
   - Да, здесь беспокоиться не о чем, -  сказал  Джонсон.  -  Время  передач
ночное. Диапазоны частот не будут  заняты.  А  днем  он  свободен,  сэр.  Мы
замечательно потренировались, верно, Ф