родолжал  Сэм.  -  Он  просто-таки  утопал в куче папок, кожа на  лице  вся
желтая, и говорить подолгу не мог, все время вытирал лоб носовым платком. Он
почти не  стал утруждать себя принятыми после долгой разлуки  церемониями, -
сказал  Коллинз.  - Не поздравил меня с возвращением после  трех лет удачной
оперативной работы за рубежом, не стал с притворным участием осведомляться о
моей личной жизни, которая в то время складывалась у меня довольно бурно. Он
просто  предложил  мне  заступить  в  выходные  на   дежурство  вместо  Мэри
Мастерман: "Не слишком трудно тебе будет это сделать, Сэм?" "Разумеется нет,
- ответил я  Хозяину.  -  Если  нужно, чтобы я подежурил, какие  могут  быть
вопросы!"
     Он сказал, что все остальное  объяснит мне в субботу. А я тем  временем
не должен никому ничего  говорить. Не  должен даже намекать  никому  в  этом
здании, что  он меня об этом попросил. Ему нужно, чтобы за распределительным
щитом  находился кто-нибудь надежный на тот  случай, если произойдет ЧП.  Но
весь  фокус состоял  в том,  что этот человек должен быть либо не из  Цирка,
либо кто-то  вроде  меня - кто долгое время  был в отлучке. И кроме того, он
должен быть докой в своем деле.
     И  вот Сэм  идет к Мэри  Мастерман и вкручивает  ей, в какое  неудобное
положение он попал, что не успевает за два дня  выселить арендатора из своей
квартиры,  а в понедельник, мол, все равно улетает в  отпуск; так не уступит
ли  она ему свое дежурство, чтобы он  сэкономил на гостинице? Итак, в девять
утра в субботу он  заступил на вахту, притащив с собой зубную  щетку и шесть
банок пива  в портфеле, на котором до  сих  пор остались багажные наклейки с
пальмами. В  воскресенье  вечером его  по графику должен  был сменить  Джефф
Эйгат.
     Сэм  еще  раз поразился  тому,  каким  вымершим казалось все вокруг.  В
старые добрые времена субботы почти не отличались от обычных рабочих дней. В
большинстве региональных отделений на выходные назначались ответственные;  в
некоторых  из  них  назначались даже ночные дежурные, и  если  бы сюда попал
кто-нибудь  посторонний, у  него появилось бы ощущение,  что здесь  работает
куча  народу. Но  в  то субботнее  утро  всех  будто эвакуировали из здания,
сказал Сэм,  что,  в  известном смысле, так  и  было  - по  приказу  Хозяина
Несколько  "пастухов"  на втором этаже  трудились  в поте  лица,  да  еще  в
шифровальных комнатах и на  узле связи кипела работа,  но эти ребята  всегда
пашут круглые сутки. А так - мертвая тишина. Сэм уселся на свое место и стал
ждать, когда позвонит Хозяин,  но телефон  молчал.  Тогда  он решил выделить
часок-другой на то, чтобы погонять вахтеров, которых он всегда считал самыми
наглыми бездельниками  во всем Цирке. Он проверил  составленные  ими  списки
присутствующих и обнаружил,  что  две  машинистки  и один офицер, значащиеся
там, на  самом деле отсутствовали; после чего он записал старшего вахтера  -
новичка по имени Меллоуз - в свой рапорт. В конце концов Коллинз не выдержал
и поднялся наверх, чтобы посмотреть, здесь ли Хозяин.
     -  Он сидел там совсем один, если не  считать Макфейдина. Ни "мамочек",
ни тебя, лишь старый Мак топчется вокруг него с жасминовым чаем и выражением
сочувствия на физиономии. Я не слишком подробно?
     - Нет-нет,  продолжай, пожалуйста. Чем больше ты вспомнишь деталей, тем
лучше.
     - Итак, Хозяин снял еще  одну завесу. Вернее, приоткрыл. Он сказал, что
один  человек в  эти  минуты выполняет его  специальное  задание.  Оно имеет
величайшую  важность  для всей Службы.  Он так и сказал:для Службы.  Не  для
Уайтхолла,  не для  укрепления  фунта  стерлингов на  мировой бирже,  не для
изменения  цен на  рыбу,  но  исключительно  для  нас.  Даже когда  это  все
кончится, я не должен проронить об этом ни слова. Даже тебе. Как, впрочем, и
Биллу, и Бланду - кому бы то ни было.
     - Даже Аллелайну?
     - Он ни разу не упоминал Перси.
     - Это точно, - согласился Смайли. - Под конец он уже вряд ли был на это
способен.
     -  Он  сказал, что  на время  моего  дежурства  я  должен  считать  его
начальником  Оперативного отдела. А свою роль видеть в  том, чтобы  быть для
него постоянным  источником информации о том, что происходит во всем здании.
Что бы ко мне  ни поступило -  радиосообщение, телефонный звонок, какими  бы
банальными  они  ни  казались,  я должен хорошенько посмотреть по  сторонам,
чтобы никто не видел, а затем со всех ног примчаться  наверх и  доложить ему
об этом. О том, что за всем стоит Хозяин, не должна  знать  ни одна душа, ни
сейчас, ни потом. И ни в коем  случае я не должен ему звонить или передавать
записки:  даже  внутренний телефон  в  этот вечер для  меня  -  табу.  Я  не
преувеличиваю, Джордж, - сказал Сэм, протянув руку за сандвичем.
     - О да, я ничуть не сомневаюсь, - воскликнул Смайли.
     Если   нужно   будет   отправить  телеграмму,  Сэм  опять-таки   должен
действовать с ведома Хозяина. До вечера вряд  ли что-нибудь  случится,  да и
потом, скорее  всего, ничего особенного не произойдет. Что касается вахтеров
и прочего  сброда, как назвал их Хозяин, то Сэму следует из  кожи вон лезть,
но вести себя как можно естественнее и изображать занятость.
     На этом инструктаж был  окончен. Коллинз  вернулся в  дежурную комнату,
послал  за  вечерней газетой,  открыл  банку  пива, переключил  селектор  на
наружный телефон и  принялся "болеть": по телевизору показывали  кемптонские
скачки,  которые он не видел уже несколько лег. Ближе к вечеру он предпринял
очередной  "обход территории" и  проверил исправность щитков  для  включения
сирены  на этаже  общей  канцелярии.  Три из пятнадцати не работали. К этому
времени вахтеры уже тихо ненавидели его. Затем он приготовил себе яичницу и,
перекусив, прогулялся наверх, чтобы содрать со  старого Мака фунт и угостить
его пивом.
     -  Он  перед этим попросил  меня  поставить на какую-нибудь  клячонку с
тремя левыми ногами. Я поболтал с ним минут десять, вернулся в свою берлогу,
написал пару писем, посмотрел какой-то дрянной фильмец по телику и завалился
на  боковую. Первый звонок  раздался,  когда я  уже засыпал.  В  одиннадцать
двадцать, как  сейчас  помню. И  затем следующие  десять часов  телефоны  не
замолкали.  Мне казалось, что распределительный  щиток вот-вот разорвется  у
меня перед носом...
     - У Аркадия минус пять, - раздался голос в переговорном устройстве.
     - Прошу прощения, - сказал Сэм, усмехнувшись, по своему обыкновению, и,
оставив Смайли наедине с музыкой, выскользнул за дверь, чтобы разобраться на
месте.
     Сидя в одиночестве, Смайли наблюдал, как в пепельнице медленно догорает
коричневая сигарета Сэма. Он ждал, а Коллинз все не возвращался; он подумал,
не  загасить  ли ему  окурок. Не  разрешают  здесь  курить во время  работы,
подумал он; такие правила, что поделать.
     - Все в порядке, - появился Сэм.


     Первый  звонок был от  постоянного секретаря МИД -  по прямому проводу,
сказал Сэм. В  негласном соперничестве  с другими  министерствами МИД на сей
раз переплюнул всех.
     - Директор агентства Рейтер в Лондоне как раз перед этим позвонил ему и
рассказал  об  убийстве   в  Праге.  Мол,   оперативниками  русской   Службы
безопасности  застрелен  британский  шпион,  и  сейчас  ведутся  поиски  его
сообщников:  интересует  ли  МИД  подобная  информация?  Дежурный  секретарь
перезвонил  нам  за  разъяснениями.  Я сказал,  что это похоже  на чепуху, и
повесил трубку, но тут ко мне влетел Майк Микин из "пастухов" и сообщил, что
в чешском эфире началась какая-то вакханалия: половина передач  зашифрована,
но остальные идут  открытым  текстом. Он продолжает  получать одно за другим
разноречивые сообщения о стрельбе  в Брно. "В Праге или в Брно? - спросил я.
-  Или  и  там,  и там?"  -  "Только в  Брно".  Я  приказал  ему  продолжать
прослушивание, а тем временем уже все пять аппаратов трезвонили наперебой. Я
как раз выходил из комнаты,  и  тут снова звонит  секретарь МИДа по  прямому
проводу:  тот человек  из Рейтера  перезвонил  и  уточнил, что стреляли не в
Праге,  а  в Брно.  Я закрыл  дверь, и это  было похоже  на то, как  если бы
оставить у себя в  гостиной осиное гнездо. Когда я вошел к Хозяину, он стоял
у  стола Он услышал,  как я  поднимался  но  лестнице. Кстати,  Аллелайн  не
постелил еще дорожку на тех ступеньках?
     - Нет, - ответил Смайли. Он выглядел довольно безучастным.
     "Джордж  похож на стрижа, - сказала как-то Энн  Хейдону  в  присутствии
Смайли. - Он способен  понижать температуру тела, пока она не  сравняется  с
температурой окружающей среды. И после этого он уже не тратит лишней энергии
ни на что постороннее".
     -  Ты  знаешь, как  быстро  он  умел  окидывать  человека  взглядом,  -
продолжал Сэм. - Тогда он посмотрел на мои руки: нет ли в них телеграммы для
него. В ту минуту мне хотелось, чтобы я хоть  что-то  держал в руках, но они
были пустыми.  "Боюсь, поднялась  небольшая  паника", - сказал я.  Я вкратце
передал ему  суть  происходящего,  и  он  взглянул на свои часы; полагаю, он
пытался  вычислить, что должно было происходить в  этот момент, если бы  все
шло гладко. Я спросил: "Могу ли я получить инструкции?" Он сел за стол. Я не
мог как  следует разглядеть его:на столе стояла лишь эта его зеленая лампа с
низким  абажуром. Я  повторил: "Мне нужны  инструкции. Вы  хотите,  чтобы  я
опроверг все  это? Почему  я не должен никого  посвящать?"  Никакой реакции.
Между прочим, никто  потом и не интересовался, но я-то этого еще не знал. "Я
должен иметь инструкции, что мне делать и говорить". Снизу были слышны шаги;
я  знал, что это радисты пытаются  меня найти. "Может, вы хотите  спуститься
вниз и взять руководство на  себя?"  -  спросил я. Я обошел  стол  с  другой
стороны, переступая через папки; все они лежали  раскрытыми в разных местах;
можно было  подумать,  что  он  составляет  энциклопедию. Некоторые  из этих
досье, должно быть, относились еще к довоенным временам. Он сидел вот так.
     Сэм собрал пальцы в пучок,  уперся кончиками в лоб и уставился на стол.
Другая  рука лежала  на столе  ладонью кверху,  держа воображаемые карманные
часы Хозяина.
     - "Скажи Макфейдину, пусть возьмет мне такси, потом найди Смайли".  - А
что насчет операции?"  -  спрашиваю я.  Ответа, видимо, мне предстояло ждать
всю ночь. "Можно  опровергнуть, - говорит он.  -  У  обоих были  иностранные
документы. Никто пока еще не может знать, что  они  англичане". - "Речь  шла
только  об  одном  человеке,  -  сказал я. Затем добавил: - Смайли сейчас  в
Берлине". Да, именно так  я и сказал.  После  этого он  снова на пару  минут
замолчал.  "Сойдет  кто угодно,  разницы нет",  -  выдал  он  наконец.  Мне,
пожалуй,  стоило  пожалеть  его,  но  в  тот  момент  трудно  было  проявить
великодушие. Черт возьми, он свалил все на меня, так хоть бы  рассказал, что
происходит. Макфейдина поблизости не было, и я решил, что Хозяин сам  найдет
себе такси. К тому моменту, когда я спустился вниз, я,  наверное,  был похож
на  Гордона в  Хартуме. Эта старая  карга, что дежурила  на  радиоперехвате,
замахала мне  сводками, будто сигнальными флажками, вахтеры заорали,  увидев
меня,  радист  сжимал  в руке  целую  кипу  донесений,  телефоны  продолжали
звонить:  не только  мой,  но и штук  шесть  по  всему  четвертому  этажу. Я
прямиком  направился  в  дежурную комнату  и отсоединил все провода, пытаясь
собраться с мыслями. Эта баба с радиоперехвата - как ее, черт побери, зовут?
- та, что все время играла в бридж с Акулой?
     - Перселл. Молли Перселл.
     - Да, точно.  Ее рассказ меня, мягко  говоря, слегка ошарашил. Пражское
радио обещало в течение  получаса  передать чрезвычайное сообщение. Это было
пятнадцать   минут  назад.  В  сообщении  якобы  должны  быть   представлены
подробности  акта грубой провокации  со  стороны  западных властей,  который
является  не чем иным, кроме как посягательством на суверенитет Чехословакии
и  оскорблением чувств  свободолюбивых народов всего  мира.  Если не считать
этого,  - продолжал угрюмо  Сэм, - вся история  от начала  до  конца  больше
походила  на какой-то  розыгрыш. Я,  разумеется, позвонил на Байуотер-стрит,
потом послал запрос в Берлин, передав им приказ разыскать  тебя и завтрашним
же рейсом отправить домой. Я дал Меллоузу основные номера телефонов и послал
его,  чтобы он нашел  наружный телефон и  поймал  кого-нибудь из начальства.
Перси на выходные уехал  в  Шотландию и  был в это время у кого-то на званом
ужине. Его повар дал Меллоузу номер телефона, он позвонил туда и переговорил
с хозяином. Тот сказал, что Перси только что ушел.
     - Прошу прощения, - перебил Смайли. - Позвонил на Байуотер-стрит  - для
чего? - Он схватил верхнюю губу  большим и указательным пальцами, оттянул ее
вниз и отрешенно уставился в пространство перед собой, сделавшись похожим на
редкостного урода.
     - На всякий случай: вдруг ты уже вернулся из Берлина, - сказал Сэм.
     - И что - вернулся я?
     - Нет.
     - И с кем же ты разговаривал?
     - С Энн.
     - Энн сейчас нет дома, -  сказал Смайли. - Ты не  мог бы вспомнить, как
происходила ваша беседа?
     - Я спросил о тебе, и она сказала, что ты в Берлине.
     - И это все?
     - Момент  был критический, Джордж, ты же  понимаешь, - предостерегающим
тоном заметил Сэм.
     - Ну и?..
     - Я спросил  ее, не  знает ли она случайно, где  сейчас может быть Билл
Хейдон. Это было крайне  необходимо. Я предположил, что хотя он и в отъезде,
но,  может  быть,  где-то  недалеко. Мне  кто-то  однажды  сказал,  что  они
родственники. - Он помолчал и добавил:  -  Кроме того,  я так понял, он друг
вашей семьи.
     - Да. Так и есть. И что она ответила?
     - Бросила сердито "нет" и повесила трубку. Прости, Джордж. На войне как
на войне.
     -  Какой  у нее был голос? - спросил  Смайли после некоторого молчания,
пока он переваривал значение этого афоризма.
     -  Я же  сказал:  сердитый.  Рой был  в Лидсе,  где  занимался  поиском
талантов  в  тамошнем  университете,  -  сказал  Сэм.  -  Достать  его  было
невозможно.
     А в промежутках между  звонками  на Сэма сыпались шишки со всех сторон.
Можно подумать, что он, по крайней мере, оккупировал Кубу.
     -   Военные  орали  о   передвижении  чешских  танковых  колонн   вдоль
австрийской границы, "пастухи"  не слышали самих себя, судя по интенсивности
радиообмена  в  районе  Брно,  а  что  касается  МИДа,  то у  их постоянного
секретаря,  казалось,  началась истерика.  Сначала Лейкон,  а затем  Министр
вылили  по  ушату  помоев.  И  в   половине  первого   мы  наконец  получили
долгожданное  сообщение чешского радио; правда, минут на двадцать позже, чем
было  обещано, но ожидания оказались не напрасны. Британский шпион по  имени
Джим  Эллис,  путешествующий с фальшивыми  чешскими  документами, с  помощью
чешских  контрреволюционеров  пытался  похитить  в лесу  неподалеку  от Брно
чешского генерала, имя которого не называлось, а затем тайно переправить его
через  австрийскую границу. В Эллиса стреляли,  но  убит он или жив,  они не
сказали. В ближайшее время будут произведены аресты. Я поискал имя "Эллис" в
справочнике  оперативных псевдонимов и  обнаружил, что это Джим  Придо. И  я
подумал,  точно  так  же,  как,  наверное,  подумал  и  Хозяин:  если  Джима
застрелили и  нашли при нем только чешские документы, то какой дьявол назвал
им  его  имя  и  откуда  они узнали, что он англичанин?  Потом приехал  Билл
Хейдон, белый как полотно. Известие обо  всей этой истории  якобы пришло  на
телетайп в его клубе. Он тут же сорвался и приехал в Цирк.
     - В котором  часу  точно это произошло?  - спросил Смайли, едва заметно
нахмурив брови. - Ведь было уже, наверное, довольно поздно.
     Сэм посмотрел на него так, будто заранее просил прощения.
     - В час пятнадцать, - сказал он.
     - Довольно поздновато для чтения телетайпных лент, правда?
     - Вопрос не ко мне, старина.
     - Билл ведь состоит в клубе "Сэвил", если не ошибаюсь?
     -  Не знаю, - упрямо повторил Сэм. Он  отпил немного  кофе.  - На  него
любо-дорого было посмотреть, это  все, что  я  могу  тебе сказать. Я  привык
думать,  будто  он  дьявольски  неуравновешенный тип. Но в ту  ночь  это был
совсем  другой человек, поверь мне. Да, конечно, поначалу он был потрясен. А
кто бы не был на его месте? Он приехал, зная  только, что произошла какая-то
безобразно-скандальная заварушка со стрельбой, вот, пожалуй, и все. Но когда
я сказал ему, что стреляли  не в кого-нибудь, а  в  Джима, он  уставился  на
меня,  как сумасшедший. Я  думал, он сейчас набросится  на меня с  кулаками.
"Застрелили? Как застрелили? Насмерть?!" Я сунул ему в руку все сводки, и он
просмотрел их все одну за другой...
     - А он разве еще не  знал этого из телетайпного сообщения? - как бы про
себя  спросил  Смайли  вполголоса. - Я думал, все  новости  тогда с этого  и
начинались:  "Эллис застрелен" - и так  далее.  Это ведь чуть ли  не во всех
заголовках было, разве не так?
     -  Ну, наверное, это  зависит от того, какая из сводок первой  попалась
ему на глаза, - отмахнулся Сэм.  - Так  или иначе, но он принял дежурство на
коммутаторе  и к утру постарался собрать воедино всю информацию  на тот час,
представляя собой чуть ли  не воплощение спокойствия.  Он позвонил  в МИД  и
сказал им, чтобы они твердо стояли на своем и не поддавались  на провокации;
он  связался с  Тоби  Эстерхейзи  и отправил  его притащить  парочку чешских
агентов, студентов Лондонской школы экономики. До  сих порон их  не трогал и
наблюдал, как  они  копошатся, намереваясь  когда-нибудь  перевербовать их и
запустить  обратно в  Чехословакию. "Фонарщики" Тоби  сцапали эту  парочку и
упрятали  под  замок  в  Саррате.  Затем  Билл  позвонил  главному  чешскому
резиденту в Лондоне и  довольно грубо  пригрозил, что разденет его  догола и
выставит на  посмешище перед  всем шпионским миром,  если хотя бы один волос
упал с  головы Джима Придо. Еще  он посоветовал ему передать  все это  своим
хозяевам.  У меня  было  такое чувство, будто  я в  толпе  зевак наблюдаю за
аварией на улице, а Билл - это доктор, единственный из  всех, кто знает, что
нужно делать. Он позвонил также какому-то знакомому газетчику, поставлявшему
ему  информацию,  и передал строго конфиденциальную версию о том,  что Эллис
чешский наемник, работающий по  контракту  с  американцами; Билл сказал, что
при  изложении  этой  версии  не  стоит  ни  на  кого официально  ссылаться.
Фактически  эта  история и была использована в вечерних выпусках газет.  Как
только у Хейдона  выдалась свободная минута, он убежал к Джиму  на квартиру,
чтобы  удостовериться,  не  осталось  ли   там  чего-нибудь,  на  что  могут
натолкнуться журналисты, если вообще найдется такой умный журналист, который
сможет обнаружить связь между Эллисом и Придо. Я подозреваю, что он проделал
тщательную работу по заметанию следов. Подчиненные и все такое прочее.
     - У него  не было  подчиненных,  - сказал Смайли.  -  Кроме, я полагаю,
Билла, - добавил он еле слышно.
     Рассказ Сэма подходил к концу:
     - В  восемь часов  появился  Перси  Аллелайн, он  выклянчил  у  военных
специальный самолет.  Все время ухмылялся. Не думаю, что это выглядело очень
умно с его стороны, если принять во внимание  чувства Билла, но  - что было,
то было. Он принялся допытываться, почему я оказался на дежурстве, и я выдал
ему ту же историю,  что  и Мэри Мастсрман; негде,  мол, спать. Он позвонил с
моего телефона Министру,  чтобы  договориться с  ним  о встрече,  и  все еще
продолжал беседовать,  когда пришел Рой  Бланд, весь на взводе и  с перепоя,
пытаясь  дознаться,  кто  посмел  совать  свой  нос  на  его  территорию,  и
фактически обвиняя меня. Я сказал: "Бог ты мой, парень, да ты знаешь, что со
стариной Джимом? Ты бы хоть пожалел его, если уж на то пошло", но наш  Рой -
он ведь парень простой, живых  он любит  больше,  чем мертвых. Я  с р