йство Варламова.

Л., хозяин и благодетель, его подставил. Продал. С одной стороны, вернув
когда-то Актеру жизнь, он имел право в дальнейшем распорядиться ею по
своему усмотрению. С другой - они так не договаривались. Актер был готов
сделать для Л. что угодно - но тот передал права на Актера третьей стороне,
стараться для которой Актер не нанимался. Как и почему так получилось,
Актер не знал, но в одном был уверен точно - Л. не имел ни малейшего
понятия об Инне. Скорее всего в происшедшем повинны длинный язык и
непомерное самомнение. Хотя, казалось бы, такого быть не должно.

"А ведь тебя, старый мудак, когда-нибудь грохнут", - решил Актер и
встрепенулся, почувствовав, что появился Стенли.

Стенли шел осторожно. Издалека заметив машину, долго стоял, высматривая,
кто в ней сидит. Разглядел одного человека. Поза безмятежная. Спинка кресла
откинута, руки сцеплены на затылке, вспыхивает огонек сигареты. Расправив
плечи, Стенли передернул затвор пистолета, и патрон, уже находившийся в
канале ствола, улетел в темноту. Матюгнувшись, Стенли положил газовик в
боковой карман куртки и стал подкрадываться к машине сзади. Ноги его
отчаянно дрожали. Невдалеке грохотал товарный поезд.

"А сейчас для наших дорогих слушателей на волнах "Радио-тупик" звучит новая
песня в исполнении молодой певицы Бактерии..."

Актер выключил магнитолу.

Стенли был теперь не виден в зеркале, но Актер знал, где тот находится.
Выбрать более неудачный путь было просто невозможно.

Актер вышел из машины, потянулся, посмотрел на часы, отошел к кустам и
расстегнул ширинку. Расставил ноги, слегка запрокинул голову, разминая шею,
поводил подбородком из стороны в сторону. Все должно было выглядеть
предельно натурально - и усилием воли Актеру это удалось, хотя никаких
позывов он не испытывал.

Он чувствовал, как Стенли целится в его спину с расстояния около десяти
метров.

"Дерзай, братан. Ни черта у тебя не получится. Мало того, что руки ходуном
ходят, так и фонарь слепит, и кочка под ногами... Тебе надо отойти на пять
шагов вправо. Ну же, соображай быстрее! Молодец, догадался. Раз, два,
три... Привет!"

Последнее слово было произнесено вслух, голосом твердым и немного
насмешливым; прозвучало, как щелчок бича:

- Привет!

Развернувшись, Актер смотрел Стенли в лицо, продолжая неторопливо
застегивать молнию на брюках.

Стенли замер с пистолетом в руке. Даже ногу до земли не донес.

"Не выстрелишь ты человеку в лицо, братан. Тем более человеку в такой
безобидной позе. Не всем это дано, а уж подонкам вроде тебя и подавно".

Стенли опустил пистолет. Потом - ногу.

- Ты опоздал... Я ждал тебя раньше.

- Мы же не договаривались...

- На определенное время? Ты прав, не договаривались.

"Вот ты уже и оправдываешься. Когда в руке пушка - нельзя оправдываться.
Нет, не получилось бы из тебя ничего толкового".

- Чего ты встал? Боишься меня? Не бойся, подходи ближе.

Стенли приблизился. Их разделяло два метра.

- Твои ребята просрали все дело. Брутелло в милиции. Мне кажется, он все
расскажет. Остальных повяжут еще до утра.

- Мне нужно ехать!

- Тебе нужно было сделать это давно. Сейчас уже не успеешь. Поезд ушел.

Ухмыляясь, Актер смотрел в глаза Стенли. Так удав смотрит на кролика. И
будет смотреть, даже если кролику в лапки дать пистолет.

- Скажи, откуда у тебя такое прозвище?

- Какое?

- Так звали одного хорошего человека. Он был путешественник. Неужели ты и
впрямь думал, что я тебе заплачу?

Стенли вздрогнул. Попытался поднять правую руку, но пистолет, кажется,
весил не один центнер.

Актер шагнул вперед. Постоял, раскачиваясь с пятки на носок и глядя куда-то
выше левого плеча Стенли. Мощным, но не очень быстрым, с высоким замахом,
ударом ребром ладони свалил его.

Подобрал выпавший пистолет и оттащил Стенли к пруду.

Десятки людей отдали бы последний рубль, чтобы увидеть своего обидчика в
таком положении.

Впервые в жизни Стенли хотелось валяться в беспамятстве, но предательское
сознание быстро вернулось. Он проклял все, что успел натворить. Пожалел
каждого своего "терпилу". Спросил прощения у небес. Практически
перевоспитался.

Актер стоял рядом и смотрел на него с улыбкой.

Стенли пошевелил руками и с ужасом понял, что они свободны.

- За что? - выдавил он, когда молчать стало невмоготу.

- Да как тебе сказать... Не хочу, чтоб ты меня заложил, когда тебя поймают.
Рано или поздно это случится, и ты не сможешь молчать. А с твоим уходом вся
цепочка рвется. Ты ведь не говорил своим... хм, пацанам, про меня. Не
говорил? Сто к нулю, что сочинил красивую байку про крутых парней,
настоящих высоких бандитов, которые к тебе обратились. Я прав? Знаю, что
прав, но сознание того, что мог ошибиться, добавит в мою жизнь остроты.

Актер закурил, вторую сигарету воткнул между ватных губ Стенли.

- Подымим на дорожку. Потом я сверну тебе шею. Жаль, что смерть будет
легкой. Такие, как ты, не должны умирать легко. Не подумай, я не маньяк..
Просто должна же существовать элементарная справедливость. Кара за
содеянное.

- За что?

- Второй раз уже спрашиваешь. Переклинило, да? Бывает... Я объяснил тебе,
за что. За то, что насиловал, грабил, убивал.

- Но ведь и вы тоже...

- Неправда. Я только убивал. Исключительно по приказу или в силу
необходимости. Никогда - для удовольствия или от переизбытка силы. На всех
моих трупах столько грехов, что... Ладно, пришла пора прощаться.

- Но ведь вы послали нас изнасиловать эту женщину!

- Было дело. Но для меня это - средство достижения цели, а не сама цель. В
этом большая разница. У меня есть жена и ребенок; я защищаю их будущее. Как
могу - так и защищаю. И меня, кстати, совсем не радует, что мой сын, когда
подрастет, может столкнуться с такими, как ты.

Продолжая говорить. Актер в два приема разобрал трофейный газовик на части
и бросил их в пруд. Следом полетел окурок.

- Не хочешь напоследок испытать счастья? Дернись, я тебя прошу. Умри как
мужчина. Нет? Как знаешь... Тогда - прощай!

Актер рывком за воротник поднял Стенли...

15. Заложник

- Почему вы отправились задерживать Казарина в одиночку? - Оперативник
отдела служебных расследований Управления собственной безопасности ГУВД
смотрел на Волгина строго.

- Я не собирался его задерживать. Был уверен, что он давно уже скрылся из
города. Но вышло так, что именно в этот вечер он вернулся в квартиру. Что ж
мне, отпускать его надо было?

- Перед этим, во дворе его дома, вы задержали наркомана и передали его
сотрудникам местного отдела милиции. Вы уже знали, что Казарин намерен
приехать. Почему вы не обратились к ним за помощью?

- У них своих заморочек хватает.

- И все-таки?

- Знаете, есть пословица: и деревянный топор хорош, если дровосек -
железный. Ответ не понравился.

- Во время беседы в ИВС вы вымогали у Казарина взятку?

- Нет. Даже мысли такой не пришло в голову. Почему-то.

- А он пишет, что вымогали... Задержание было проведено вопиюще
безграмотно. Устроили стрельбу, угрожали оружием. Сотрудники ГИБДД, которые
вас разнимали, дали очень интересные показания. Помните, как было дело?

- Такое не скоро забудешь.

- Согласитесь, что это больше похоже на пьяную свару, чем на задержание
подозреваемого.

- Я был трезв.

О печальном итоге слежки, за Локтионовым Волгин никому не докладывал и
потому на следующий вопрос ответить честно не мог.

- У вас на лице побои. Что произошло?

- Вступился на улице за женщину.

- И каков результат?

- Отбился. В связи с тем что табельного оружия меня лишили, никого
задержать не смог.

- Заявление вы, конечно, не писали?

- Да знаете, как-то стыдно оперу выступать в роли "терпилы".

- Но женщине-то, наверное, не было стыдно? Могла бы написать она.

- Она убежала, пока я бился с хулиганами.

- Вчера, как мне известно, вы опять попали в передрягу?

- Да. И по факту этой передряги возбуждено уголовное дело.

- Опять защищали женщину?

- Как ни странно, да. Бывшую жену.

- Значит, бывшую?

- Вот именно.

- Ага.

Крайне содержательный диалог. Сотрудник УСБ не питал личной злобы к
Волгину, но, отсидев в этом кресле два года, в каждом попавшем к нему
сотруднике милиции видел потенциального подонка. Взяточника, укрывателя
преступлений, одного из тех, кто, по определению, превышает власть и
принуждает к даче ложных показаний. Профессиональная деформация. Сотрудники
УР тоже нередко делят окружающих на три категории: потенциальные
потерпевшие, обвиняемые и осведомители.

- Вот бланк. В соседней комнате напишите объяснение.

Еще три года назад менты всегда писали рапорта. С приходом нового
начальника, генерала на букву "П", все чаще не докладывали о своих
действиях, а давали объяснения своим поступкам. Практически каждый, на кого
приходили жалобы в УСБ, по результатам ее рассмотрения получал взыскание.
Независимо от наличия и степени вины. В назидание другим. Чтоб не давал
повода к жалобам и служба медом не казалась.

- По поводу?

- По всем поводам. Пишите, потом с вами переговорит начальник отдела. И не
забудьте указать, на какие средства вами приобретены две машины, квартира и
кто оплачивает ваш сотовый телефон.

- У налоговой инспекции ко мне претензий нет.

- Пишите, - оперативник УСБ многообещающе улыбнулся.

Когда отпустили, Волгин заехал в больницу к Хмарову. Из соображений
конспирации делать этого, конечно, не стоило, но, во-первых, именно в этой
лечебнице у Сергея были знакомые, и он прошел незаметно для возможных
наблюдателей, а во-вторых, если Хмарова намеренно вывели из игры, то какая
теперь, к черту, конспирация?

Кроме Вадима в палате дремал старичок с переломами обеих рук. Волгин
поставил на тумбочку стандартный набор из фруктов и соков, присел на
табуретку. Осведомитель заметил следы побоев на лице куратора и невольно
улыбнулся.

- Сильно болит? - спросил Волгин.

- А куда денешься?

- Ленка приходила?

- Была. Она не при делах, факт. Ума не приложу, кто это мог быть.

- Я разговаривал с ребятами из местного отдела. У них уже случались похожие
грабежи.

- Да?

- Работает одна группа...

- Подонки!

С операми, на чьей территории был избит Хмаров, Волгин, действительно,
успел побеседовать, но аналогичных случаев они припомнить не могли.
Нападали в этом районе как и везде, били, снимали куртки и рвали сумки, но
чтобы ноги ломать - такого не случалось.

Ничего, маленькая ложь пойдет только на пользу.

- Свидетелей не нашли?

- Откуда?

Хмаров понимающе вздохнул.

- Когда-нибудь этим должно было кончиться. Можно сказать, еще легко
отделался.

Из больницы Волгин поехал на работу. Посидел, разбираясь с бумагами,
подремал в кресле под мерный стук дождя по подоконнику. Встрепенулся за
секунду до того, как подал голос радиотелефон. Сон улетел моментально, еще
до того, как послышался голос Валета:

- У меня мало времени. Комсомольская, двенадцать, сорок два. Там двое наших
и Паша, его взяли час назад. К вечеру приедет Филин.

- Они с оружием? - спросил Волгин, но Валет уже отключился.

Сорок вторая квартира была на четвертом этаже. Родионов, у которого в этом
доме жили знакомые, ушел на разведку. Волгин и Катышев сидели в новой
"десятке" ББ, еще четыре опера и два участковых прятались в микроавтобусе,
спешно вытребованном у районных экспертов. Катышев волновался, то и дело
поглядывая на окна, за которыми что-то происходило: горел свет, мелькали
плечистые тени. Теней было две, повыше и пониже.

- Информация верная?

- Посмотрим. - Волгин не испытывал обычного в таких случаях возбуждения,
хотелось спать, и он сидел, откинув спинку кресла, следил, как сгорает в
пальцах сигарета.

Родионов отсутствовал долго. Подошел к машине сзади - очевидно, из дома
выбирался черным ходом и потом кружил по дворам.

- Ну что там? - спросил Катышев.

- Похоже, в точку. Хата съемная, хозяева живут в другом городе. Обычно
стоит пустая, иногда но ночам заваливается компания с девочками, гуляют
двое-трое суток, потом опять тишина. Сегодня, часа в два, приехали на джипе
впятером. Четверо - типично бандитской наружности, и с ними дядька пожилой,
то ли пьяный, то ли уколотый чем-то. Двое вскоре уехали, остальные не
выходили. Телефона в квартире нет, дверь железная. Я посмотрел: дом
рассыплется, она устоит; нечего и думать с той стороны подобраться.

- Да? А что тогда? В окна прыгать у нас пока оснований нет. Да и веревок не
найдем.

- Надо спецназ звать. Они запрыгнут.

- А если ошибемся? Мало ли, кто кого привез... И так УСБ треплет.

- Тогда сидим и ждем. - Родионов демонстративно зевнул и, сложив на груди
руки, закрыл глаза.

Не прошло и минуты, как ББ получил на пейджер сообщение и, воспользовавшись
"трубкой" Волгина ("Извини, Серега, свою в кабинете забыл"), позвонил в
дежурную часть РУВД. По мере того как он слушал информацию, лицо
вытягивалось.

- Ни хрена себе дела! Кто-то позвонил по "02", якобы в этой квартире
удерживается заложник.

- В сорок второй? - удивился Волгин, хотя уже понял, в чем дело.

- Ну, блин! Родионов! Твои, что ли, шутки?

- Очень мне надо!

- Спецназа не будет. Дежурный взвод уже задействован в другом районе,
остальные выступают перед иностранцами. Иваныч вызвал нам пожарников с
лестницей.

- Правильно. Не задержим - так помоемся, - сказал Родионов, приоткрыв один
глаз.

- У меня пистолетика нет, - заметил Волгин, глядя в потолок. - Что делать?

- Возьмешь у участковых автомат.

- Пока огнеборцы приедут, станет совсем темно. Что ж, может что-нибудь
путное и получится.

- Родионов! - одернул ББ. - Хватит скулить. Иди, проинструктируй остальных.
Чтоб под дверь встали и под окна с той стороны, мало ли чего сбросить
попытаются. Шагай! И автомат не забудь прихватить.

- Рано суетимся, - вздохнул Родионов, но из машины вышел.

Красный, с белыми полосами ЗИЛ появился только через сорок минут. Натужно
ревя мотором, он смял кусты, развернулся на детской площадке и встал у
соседнего дома. Выскочившие из кабины пожарники принялись бодро
разворачивать брезентовые рукава.

- Зачем нам бочка? - схватился за голову Волгин.

Подошедший незадолго до этого Родионов нетактично заржал.

Катышев скрипнул зубами и побежал разбираться с командиром расчета.

Привлеченные шумом жильцы вставали у окон, но в "нехорошей" квартире пока
ничего не происходило: бандиты любопытством не страдали и на улицу не
смотрели, занятые своим бандитским делом.

Знать бы, каким именно.

Зажглись первые фонари, и вернулся Катышев, злой и красный.

- У них всего одна лестница на весь город.

- И по ней уже кто-то лазает?

- Не смешно.

- Опять ждем?

- А у тебя есть другие варианты?

- Оставить им повестку.

Зашипела радиостанция. На связь вышел один из участковых, стоявших в
подъезде:

- Ну чего, вы скоро?

- Услышишь.

- У меня, между прочим, уже рабочий день кончился.

Дошедший до точки кипения Катышев обложил делового старлея такими матюгами,
что не только у него, но и у тех, кто прослушивал милицейскую волну в
радиоцентрах главка и ФСБ, у газетчиков и телевизионщиков, искавших в эфире
"горячие" новости, завяли уши.

- Зря ты так, Василич. Только внимание привлечем.

- Уже привлекли. "Буря в пустыне", бля! С блеском мигалок, но без сирен, во
двор вкатились два патрульных автомобиля.

- А эти куда?

Родионов ржал, не переставая.

- Пускай, хуже не будет. Откуда-то возникла "скорая помощь", встала
вплотную к УАЗам. Белые халаты и серые бронежилеты сошлись вместе,
перекурили; медсестра осталась с постовыми, врач вернулся в "рафик" и стал
читать журнал.

Проблесковые маячки на крышах трех машин работали, не переставая. Посмотрев
на это дело, врубил свою мигалку и водитель "пожарки".

- Интересно, они сами что-нибудь понимают? - спросил Волгин.

Катышев смотрел остекленевшим взглядом и тихо ругался.

- Шел четвертый год войны, - сказал Родионов.

- За дверью шевелятся, - сообщил участковый из подъезда. - Что мне делать?

- Улыбайся, - посоветовал Катышев, выходя из ступора.

Когда ожидание стало совсем невыносимым, появилась пожарная лестница. Все
проявили активность, даже врач "скорой помощи" вышел, чтобы принять участие
в совещании. Его отправили обратно. Медсестру, успевшую подружиться с
комвзвода ППС, оставили.

За окнами сорок второй квартиры все было спокойно.

- А они еще там? - усомнился кто-то из оперов.

- Не залезешь - не узнаешь, - отрезал Катышев и выдал Волгину куртку от
спецкомплекта "Тень" с яркой надписью "Милиция" на спине. - Одень, пойдешь
первым.

- Мне к ним что, задом поворачиваться, чтобы они прочитали?

- Звуком представишься.

- Ты хотел сказать, голосом?

В кухне "сорок второй", до того темной, зажегся свет, и все затаили
дыхание. Дважды на занавески легла тень, и во второй раз все разглядели,
что человек держит в руках кастрюлю.

- Кипяток готовят. Или смолу.

- Спасибо, друг, - Волгин похлопал незнакомого коллегу по плечу и облачился
в "Тень", специально разработанную для операций в условиях ограниченной
освещенности; бронежилет, как и прежде, он надевать не стал.

Лестница медленно поднималась к окнам четвертого этажа.

- Как только увидите, что мы подошли, начинайте ломиться в дверь, - отдал
последнее указание Катышев и истово, с размахом, перекрестился. - Э-эх!
Пошли.

Казалось, что лестница сделана из проволоки. Она гнулась, раскачивалась,
скрипела в сочленениях. С детства боявшийся высоты Волгин старался не
смотреть вниз, но взгляд то и дело цеплял кусок двора, плоские, задранные
кверху лица оставшихся, быстро уменьшавшиеся в размерах крыши патрульных
УАЗов, а до окна оставалось еще так далеко...

Позади Сергея тяжело, но неумолимо, как рок, двигался Катышев.

Волгин промахнулся ногой мимо ступени, и сердце оборвалось. Медленно, очень
медленно он нащупал стопой перекладину и замер, задержав дыхание.

- Сергеич, - донесся шепот ББ, - Сергеич! Все нормально, ты слышишь меня?
Все оТкей.

Если голова кружится - пристегнись наручником, передохни. Чего ты, здесь же
невысоко! У тебя, наверное, еще голова от сотряса не отошла. Дыши глубже и
вниз не смотри. Все нормально будет.

Дымка в глазах растаяла. Что-то мешало, било по нервам. Повернув голову,
Волгин увидел, что приложился щекой к запястью, на котором громко тикают
часы. Когда стрелка прошла четверть круга, он полез дальше.

Осторожно поднял голову над подоконником и через щель в занавесках
посмотрел в комнату.

В дальнем углу, привязанный к подлокотникам, сидел в кресле пожилой мужчина
в толстом свитере и джинсах. На лбу у него была ссадина, из угла рта к
подбородку протянулась дорожка запекшейся крови.

На диване, выставив в сторону окна обтянутый зелеными спортивными штанами
зад, лежал парень с короткой стрижкой, белобрысый, кажется, один из тех, с
кем встречались в овраге. Парень листал журнал.

Волгин встал на ступеньку выше.

- Что там? - прошептал Катышев.

- Идиллия.

В дверь квартиры позвонили. Белобрысый встрепенулся, сел, нашарил под
диваном кроссовки. Вошел второй - невысокого роста, плотный, в футболке с
портретом Бэтмена.

О чем они говорили, было не слышно.

Снова раздалась трель звонка, потом по железу громыхнули ногами.

Парни открывать не собирались. Белобрысый нервно закурил, "Бэтмен" почесал
брюхо и подошел к окну.

Наверное, решил взглянуть, что происходит во дворе.

Потрясение его было велико.

"Бэтмен" попятился и замер, парализованный.

Сделав страшное лицо, Волгин упер ствол автомата в стекло. О высоте он
больше не думал.

Команда была понятна без слов, и "Бэтмен", лишенный воли, открыл створки
окна.

- Ты чего? - весело удивился белобрысый, шнуруя кроссовки.

"Бэтмен", горестно пожав плечами, отошел в сторону.

Волгин перемахнул подоконник; следом за ним, раскорячившийся как краб, в
проеме окна возник Бешеный Бык.

"Бэтмен", неотрывно глядя на автомат, просеменил в угол.

Белобрысый выпрямился возле дивана. Он еще мало что понимал.

- Работает УР! - громыхн