жно,
занимаются любовью. Почему нет? Девушка, как видишь, не строгих правил.
   Незаметно для журналиста она открывает входную дверь. И  проникший  в
дом убийца набрасывается на парня!
   - Фантазируешь, писатель?
   - Боюсь, что фантазирует и воплощает фантазии в жизнь кто-то другой.
   Вспомни тот отрывок, что нашла на  столе  у  мужа  Василина.  События
развивались примерно по тому же сценарию, с маленькими отступлениями.
   - И труп улыбался в окне?..
   - Дался тебе этот труп! Замени ружье с оптическим  на  удавку,  убери
чисто писательские завитушки-погремушки - получишь схему убийства.
   - Чересчур замысловато, -  не  согласился  Константин.  -  Попахивает
мистикой. А я не верю в мистику.
   - Я тоже. Но здесь не мистика. Чувствую - не то!
   - Твои чувства  к  делу  не  пришьешь,  а  вот  версия  с  сообщницей
убедительна. Только вот куда эти гады дели труп журналиста? Давай-ка  за
дело, Антоша! Надо хорошенько все посмотреть до приезда ребят из МУРа, -
буркнул следователь, натягивая лайковые перчатки.
   - Как ты собираешься с ними объясняться? - поинтересовался Антон.
   - Никак не собираюсь. Не их ума дело, как мы здесь оказались.
   - Они меня не потянут?
   - Пусть попробуют! Ты мой помощник.
   В спальне постукивал своей палочкой Престарелый. Еремин  принялся  за
другую комнату.
   -  Удав  без  ручек  и  ножек!  -  с  недовольством  признался   Иван
Елизарович. - Не балует она нас пальчиками. А вот на  документики  нашей
красотки стоит посмотреть. Чего тут только нет!  И  студенческие  билеты
трех вузов, и два членских билета. Слава Богу, хоть паспорт один!
   - "Лазарчук Констанция Петровна, - прочитал следователь. - 1971  года
рождения. Отец - Пьер Кревель, мать - Антонина Иосифовна Лазарчук".  Что
ж, бывает. Училась во ВГИКе, МГИМО, МГУ.
   - Ишь какая непоседливая!
   - Член Союза писателей и Союза журналистов. Еще  и  переводчица.  Еще
и...
   - Они могли со Шведенко давно знать друг друга, - предположил Антон.
   - Возможно, - как  всегда,  не  торопился  с  выводами  Еремин.  -  А
прописана-то она по другому адресу.
   -  Стремилась  к  самостоятельности,   видать,   -   прокомментировал
Престарелый. - С ее-то способностями!
   - Надо будет проверить этот адресок, там наверняка родители живут.
   Нет, пусть МУР этим занимается. У меня своих проблем достаточно.
   - Я запишу этот адрес,  ладно?  -  Полежаев  забрал  у  него  паспорт
девушки.
   - Как знаешь, - пожал плечами Константин.
   Иван Елизарович принялся колдовать над трупом,  а  Еремин  уселся  за
компьютерный стол покойницы и начал выдвигать ящики с бумагами.
   - Надо бы просмотреть ее дискеты, - рассуждал он  вслух.  -  Господи,
сколько их тут! На это уйдет не один день! Подброшу их тоже мурятам!
   - Не много ли ты связываешь  надежд  с  УГРО,  Костян?  -  возмутился
Полежаев. - Я между прочим, плачу не им, а тебе!
   - Не надо так со мной разговаривать, Антон  Борисович!  Свое  дело  я
знаю лучше, чем ты! И скажи спасибо, что не взял с тебя аванс!
   "Как на базаре, ей-богу! И это мой  славный  герой-детектив!  Неужели
Мегрэ и Пуаро в жизни были такими же хапугами и хамами?"
   Ушел на кухню. Сел на табурет.
   "Нарочно пальцем не шевельну! Мне-то кто заплатит?  Несчастная  вдова
Василина Шведенко? Или Тот, кто видит все, но не  вмешивается?  Он  всем
воздаст по заслугам в самой конвертируемой валюте!"
   - Зарываешься,  Костя,  -  осторожно  заметил  Елизарыч  после  ухода
писателя.
   - Будь спок, Престарелый.
   - Он все же наш клиент. Ты никогда не кричал на клиентов.
   - Мои клиенты не мешают мне работать и не лезут с дурацкими советами!
   Елизарыч вздохнул.  Тема  была  исчерпана.  Он  часто  задумывался  в
последнее  время  над  моральными  аспектами  своей  деятельности.  Так,
кажется, сейчас модно говорить? Раньше все  было  ясно.  Кто  враг,  кто
друг. Опять же - идеалы. Их в банк не снесешь. Счет не  откроешь.  Нынче
же всем верховодят деньги. И без них никуда! Кругом  только  и  слышишь:
плати, плати! Чем люди зарабатывают себе на жизнь? Не  приведи  Господь!
Вот и он иногда как  подумает,  кто  музыку  заказывает,  так  в  глазах
темнеет. Некоторых сам раньше помогал вылавливать. А с  другой  стороны,
во что превратилась родная милиция? Вот и пойми теперь,  кто  друг,  кто
враг, - все перемешалось!
   - Знаешь, Костя, сдается мне, что этот задушенный мальчик -  помнишь,
месяца два назад - и эта девица из одной оперы.
   - Не вижу связи. Только то, что они оба задушены, но это  еще  ничего
не доказывает.
   Еремин не любил, когда ему напоминали о нераскрытых делах.
   - Я не могу ничего тебе предъявить в  доказательство,  но  у  меня  с
годами выработался нюх.
   - Вы что, сегодня сговорились с Полежаевым морочить мне голову своими
предчувствиями? Уж тебе-то, Престарелый, как не стыдно!
   Елизарыч отошел в сторону, снова вздохнул и пробормотал себе под нос:
   - Тебе, конечно, виднее.
   Ему было виднее. Он окончательно решил сбагрить  это  дело  МУРу.  Уж
больно хлопотно и некогда сейчас этим  заниматься,  когда  наклевываются
такие барыши. Кража - не  убийство.  Стоит  ли  землю  рыть  носом  ради
каких-то призрачных денег из ненадежного гонорара писателя? А вдруг  его
издательство обанкротится?
   Что тогда?
   Еремин вызвал милицию. Улов пока  равнялся  нулю.  Антон  обиделся  и
молча сидел на кухне. Со  злорадством  планировал,  как  разделается  со
своим супергероем в очередном романе.
   - Глянь-ка! Это, кажется, по твоей части, - ухмыльнулся  следователь,
протягивая Полежаеву листы с печатным текстом. - Нашел в ее столе.
   Антон углубился в чтение.

***

   "Они вернулись под утро. Усталые  и  расстроенные.  "Что  дальше?"  -
спрашивает девушка. Ее возлюбленный молчит. "Что будем делать с трупом?"
- не унимается она. Его, кажется, ничто не волнует.  Он  ставит  музыку.
Гасит свет.
   Они танцуют медленный танец, во время которого  он  раздевает  ее,  в
такт музыке снимает вещь за вещью. Потом валит на кровать и берет нежно,
без грубой силы.
   Она не сопротивляется,  но  расслабиться  ей  мешает  открытая  дверь
балкона. Кто-то подглядывает за ними в открытую дверь. Парень  ловит  ее
встревоженный  взгляд  и  оборачивается.  Легкий  предутренний   ветерок
раздувает ажурный тюль...
   Она просыпается днем, когда солнце в зените. Первая мысль  -  принять
душ, но вовремя спохватывается. В ванной лежит труп, от которого они  до
сих пор не избавились. А на кухне жарится яичница. Это ее  друг  готовит
завтрак. Он приносит ей кофе  прямо  в  постель.  "Что  будем  делать  с
трупом?" - снова интересуется  она.  "Я  придумал,  пока  ты  спала.  Мы
поступим так же, как поступили когда-то с царской  семьей.  Обольем  его
соляной кислотой. То, что останется, выбросим в реку"...
   Потом она просыпается глубокой ночью. Кромешная тьма. Его рядом нет.
   Она зовет парня по имени. В тот же миг распахивается дверь в комнату,
и яркая вспышка света ослепляет ее. "Мне же больно!" - вскрикивает  она,
но парень наотмашь бьет ее по лицу. Когда она приходит  в  себя,  то  не
узнает собственную спальню. Беспорядок и хаос, как после обыска.  Своего
друга она тоже не узнает.
   Его лицо перекошено от гнева. "Ты меня обманула, гадина! Ты выкрала у
него ту штуковину и положила в сумочку! Нечестная игра. Я подсыпал  тебе
в кофе снотворного, чтобы не мешала искать. Какая же ты гадина! Я  нашел
ее! Слышишь?
   Нашел!" Парень завивается смехом. Она падает  перед  ним  на  колени.
Просит прощения. Плачет, умоляет, ведь знает, что он способен на все. "У
меня сегодня день рождения, - вдруг  вспоминает  она.  -  Круглая  дата,
двадцать пять лет". "Я не забыл, - усмехается он, - и даже  заказал  для
тебя торт". Он помогает ей подняться. Ей надо срочно  умыться,  привести
себя в порядок после сна, длившегося сутки.
   В гостиной -  еще  больший  хаос.  Несмотря  на  это,  стол  застелен
белоснежной скатертью, а посередине возвышается торт в  виде  знаменитой
крепости. А еще стоит удушливый химический запах. "Помой  руки,  пока  я
зажгу  свечи.  Да  не  туда  иди!  На  кухню!  Пусть  он  спокойно  себе
растворяется!" - командует ее возлюбленный.
   Когда она возвращается, только двадцать пять свечей озаряют гостиную.
   Они торчат из  окон  сладкой  крепости.  Девушка  читает  надпись  на
французском:
   "Моя любовь - моя Бастилия!" -  и  задувает  свечи.  Парень  включает
свет,  наливает  ей  чай  и  отрезает  громадный  кусок.  "А  себе?"   -
"Успеется".
   Она здорово проголодалась, поэтому с жадностью набрасывается на торт.
   Он  слишком  приторный.  До  горечи.  Внутри  все   обжигает,   будто
проглотила горький перец. Голова кружится, как после бокала шампанского.
Запах из ванной все резче бьет в нос. Она откидывается на спинку кресла.
Кисти рук сводит судорогой, и торт валится на  пол.  В  кресле  напротив
кто-то улыбается. Ей кажется, что  это  наполовину  изъеденный  кислотой
труп".

***

   На этот раз не было никаких карандашных приписок и текст не показался
писателю галиматьей.
   - Что скажешь? - состроил постную мину следователь.
   Вместо ответа Антон встал и резко дернул на себя дверцу холодильника,
в который никто из них еще не заглядывал.
   На нижней полке он сразу заметил высокую коробку из-под торта.
   Поставил ее на стол. Снял крышку.
   - Ну и дела! - беспомощно прокомментировал Еремин.
   Перед ним возвышалась нетронутая крепость, и надпись  на  французском
гласила: "Моя любовь - моя Бастилия!"
   Опомнившись, Константин  бросился  в  ванную,  но  через  миг  оттуда
раздался его разочарованный голос:
   - Ни черта подобного!
   - Посмотри, какого числа она родилась, - попросил Полежаев.
   Тот появился с паспортом девушки в руках.
   - Двадцать восьмого августа...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

29 августа, пятница

   Уже за  полночь  Антон  вошел  в  свою  квартиру.  Голова  гудела  от
насыщенного событиями дня, а может, просто от голода. Еще  в  Кузьминках
он мечтал о хорошем куске колбасы. Несмотря на то, что  рядом  находился
труп  девушки.  Что  поделаешь!  Физиология  берет  свое,  и  бесполезно
пытаться ее подавлять своей высокой нравственностью.
   Он успел только сбросить туфли, как в дверь позвонили.
   "Кого еще черт несет? Может, Еремин явился за авансом? Жлоб! Хапуга!
   Халтурщик! Антигерой!"
   Он бы долго еще вешал на  друга  ярлыки,  если  б  не  воспользовался
дверным глазком.
   Вопреки законам логики, а также  всяческим  сюжетным  психологическим
выкрутасам, какими любил пользоваться писатель, на  лестничной  площадке
ожидала гостеприимства и просто участия с его стороны маленькая  девочка
с трогательным рюкзачком на плече.
   - Патя?!
   - Чему ты удивляешься?  -  кокетливо  пожала  она  плечами,  впорхнув
пестрой бабочкой в квартиру. - Я ведь обещала заехать.
   Она вела себя так, будто не раз  бывала  в  этом  доме  и  знакома  с
хозяином уже много лет.
   - А как же больная мамочка?  -  напомнил  Антон  и  в  очередной  раз
поставил на себе крест как на психологе.
   - Мамочка? Ах да! За мамочкой есть кому присмотреть!
   Она молниеносно избавилась от платформ и босиком прошлепала в кухню.
   - Надеюсь, у тебя будет чем открыть? - спросила девушка, извлекая  из
рюкзачка бутылку белого бургундского. - И позаботься о  закуске,  милый.
Такое вино не заедают селедкой!
   - Я не ем селедку, - обиделся писатель. - И вообще, по какому  случаю
банкет?
   - Вот здорово! - захлопала она в ладоши. - Ты не  догадываешься?  Мне
сегодня сделали предложение!
   - Поздравляю! - буркнул Антон.  И  тут  только  до  него  дошло,  что
предложение сделал он сам. Намерения его были настолько несерьезны,  что
он уже просто о них забыл.
   - Не думала я, что ты такой легкомысленный!
   - Я очень легкомысленный! И тебе не мешало бы  получше  узнать  меня,
прежде чем...
   - О-ля-ля! - не дала она ему договорить. - Сейчас ты мне будешь  петь
про свои недостатки! Не хочу ничего слышать! Штопор у тебя есть?
   Ему вдруг показалось в этот миг, что он  имеет  дело  с  многоопытной
женщиной бальзаковского возраста, а не с юным, хрупким созданием,  каким
представлялась поначалу Патя. Неожиданное открытие подтвердило и то, как
умело она  расправилась  с  пробкой:  ловко  вкрутила  спираль  штопора,
поставила бутылку на пол  и  быстрым  движением,  почти  без  натуги,  с
традиционным хлопком вырвала ее из горлышка.
   - С тобой  не  соскучишься,  -  оценил  он  ее  старания  и  полез  в
холодильник за колбасой.
   Они расположились в маленькой неуютной гостиной с баррикадами из книг
на полу. Вино и снедь с трудом разместили на круглом стеклянном столике,
за которым не так давно сидела Василина. Из-за нее он когда-то свернул с
пути добродетели. И вот где оказался.
   - За нашу любовь! - с очаровательной белозубой улыбкой подняла  бокал
Патрисия и подмигнула хитреньким глазом.
   - Что ж, попробуем, - не возразил Антон.
   Вино было терпким и нежным.
   - Ты недавно сюда переехал? - поинтересовалась она.
   - Полгода назад.
   - Заметно. А где до этого жил?
   - Снимал комнату на Чистых прудах, - соврал он.
   - Один?
   - Что это значит?
   - По-видимому, ты развелся с женой, оставил  ей  квартиру  и  поэтому
снимал комнату.
   - Твоей проницательности можно позавидовать.
   - И давно ты в разводе?
   - Какая тебе разница?
   - Скучаешь по жене?
   - Отстань!
   Не обращая внимания на его раздраженный тон, она  продолжала  допрос,
не забывая при этом улыбаться.
   - А на Чистых прудах у тебя был кто-нибудь?
   - Крыса жила в антресолях.
   - Не поверю, чтобы только крыса! - захихикала девушка.
   - И напрасно. Если хочешь знать, клеймо "разведен"  чаще  отталкивает
женщин,   чем   привлекает.   Клеймо   "женат"   кажется   куда    более
соблазнительным. Оно поддерживает в женщине спортивный дух.
   - Неплохо. А мне вот все равно.
   - Ты только начинаешь жить.
   - У меня, наоборот, такое чувство, что я слишком долго живу. - Теперь
она по-другому  улыбалась  -  печально  и,  как  ему  показалось,  более
естественно.
   - Знакомая штука. Я подростком даже мечтал о смерти. Боялся и мечтал.
   Парадокс. А сегодня... Эта мертвая девушка... И что с того?  О  своей
смерти уже как-то не задумываешься. Придет - ну и ладно.
   - Хватит об этом! - резко оборвала она.
   - А у тебя, по-моему, не сахарный характер, - не постеснялся заметить
Антон.
   - А тебе нравятся сахарные? Чтоб ходила по струнке, во всем  потакала
да еще кормила с ложечки!
   - Мне, к сожалению, такие не попадались.
   - И на этот раз промах! Я - не сахарная!
   - Вот и славно. Значит, не растаешь.
   Они  снова  выпили.  Теперь  уже  "за  вечную  любовь".  И   тут   он
спохватился:
   - Ты ведь за рулем!
   Его озабоченный вид только прибавил ей веселости.
   - За руль я сяду не раньше полудня.
   - То есть?
   - Я встаю очень поздно.
   Он наконец  осознал,  что  обречен,  и  после  очередного  тоста  "за
неувядающую любовь" вытряхнул девушку из  кресла,  приподнял  за  острые
локотки и припечатал такой поцелуй страсти, что та сразу обмякла, как бы
давая понять, что беззащитна перед его необузданной страстью.
   Девочка  оказалась  что  надо.  Он,  как  музыкой,   наслаждался   ее
сладострастными вздохами и стенаниями. Концерт окончился лишь под утро.
   В полдень они еще не проснулись.

***

   А Еремина с первыми лучами солнца поднял будильник.
   Новое дело ждало частного детектива. Может, не  столь  увлекательное,
зато прибыльное. А он был не из тех простофиль, которые упускают из  рук
хрустящие зеленые бумажки.
   Он готов был послать к чертовой  матери  Полежаева  с  его  пропавшим
журналистом и безумными "предсмертными записками" несчастных жертв, если
бы не...
   Слова Елизарыча тревожили. Престарелый не  стал  бы  распространяться
вхолостую, ради красного словца. Предчувствие опытного  эксперта  -  это
первый шаг к разгадке. И Константин внешне  небрежно  отнесся  к  мнению
старика только потому, что тот попал под горячую руку.
   Ведь и у него, когда Антон  сообщил  ему  по  телефону  о  задушенной
девушке, тут же возникла перед  глазами  детская  комната  в  загородном
доме.
   Ассоциация следователя - тоже не последняя вещь. И  все-таки  никаких
видимых связей между этими двумя убийствами он  пока  не  нащупал.  Вот,
правда, орудие убийства в наше время не столь  распространенное.  Братва
предпочитает пользоваться  АКМ  и  "узи".  Те,  кто  помельче,  выбирают
"Макарова" и "ТТ". Совсем уж мелочь пузатая может и ножом пырнуть.
   Констанцию Лазарчук задушил профессионал, а не случайный налетчик.
   Следы  он  тщательно  замел.  Не  подкопаешься.  Не  тронул  денег  и
драгоценностей, что тоже показательно. Если он же орудовал в  загородном
доме Грызунова, то и там никаких отпечатков, кроме... Так не бывает. Или
везде отпечатки стираются, или везде остаются.
   - И пусть Елизарыч не морочит голову! Мальчик совсем из другой оперы!
   И все же нераскрытое дело по-прежнему волновало. Он  готов  был  даже
пожертвовать своими меркантильными принципами,  лишь  бы  докопаться  до
истины. И хоть он предполагал, что с убийством сына и жены связан и  сам
Грызунов, мотивы были ему непонятны. Ради чего  преуспевающий  бизнесмен
избавляется от сына и любимой жены? Загадка загадок.
   Сюда еще примешивается азарт игрока, присущий любому детективу.
   Он  вспомнил,  как  вчера  порывался  позвонить  бывшей   гувернантке
Грызунова, да так и не собрался с духом.
   - Я перестану себя уважать, если не  позвоню  ей  вечером,  -  твердо
решил Константин, заряжая свой старенький "Макаров".
   И уже при выходе из дома произнес следующее:
   -  Если  между  этими  убийствами  действительно  есть   связь,   как
утверждает Престарелый, то  мне  наплевать,  будут  или  нет  призрачные
полежаевские гонорары! Я выведу на чистую воду этого "удава без ручек  и
ножек"!..

***

   Гражданина Старцева  Вадима  Игоревича  (так  значилось  на  визитной
карточке с двуглавым серебристым орлом, которую авторитет малышей всучил
ему в ресторане) он разыскал не сразу.
   На закрытой автостоянке ночного клуба им заинтересовались двое бугаев
с квадратными скулами. Он показал визитку, но она не  произвела  на  них
впечатления. Видно, Старцев среди своих проходил под кличкой.
   - Шел бы ты, парень, отсюда! - посоветовал один из них,  показав  при
этом лошадиные гнилые зубы.
   - Тебя что, в детском садике не научили хорошим словам? - ухмыльнулся
Еремин и не сдвинулся с места.
   - Поговори еще!
   Гнилозубый хотел было уже ринуться в бой, но  товарищ  преградил  ему
путь, обнял по-братски и негромко произнес:
   - Не пори горячку, Шило! Тебя, кажется, предупреждали? Забыл?
   Парень по кличке Шило, который больше походил на бурильную установку,
сразу поник головой, а его товарищ вежливо обратился к следователю:
   - Извините, но здесь не положено находиться посторонним.
   Константин прикинул, что скандал на  автостоянке  ночного  клуба  ему
совсем не нужен, и ретировался.
   Еще выходя из гаража, он увидел, как в хвост его  старенькой  "шкоде"
встал  новенький,  с  иголочки  "мерседес-бенц".  Трое   молодых   людей
респектабельного вида, стоявшие рядом, курили и громко смеялись. В одном
из них Еремин узнал Старцева. Тот посмотрел в сторону следователя, но не
кивнул в знак приветствия, а почему-то отвернулся.
   "Непредвиденная  ситуация,  -  сообразил  опытный  детектив,  -  надо
подыграть". И он перешел на другую сторону тротуара.  "В  его  планы  не
входит знакомство малышей с частным сыщиком Ереминым, - отметил про себя
Костя. - Значит, дело серьезное. И коллекция безделушек - не  туфта!  За
туфту не платят такие бабки!"
   Он долго и внимательно разглядывал витрину газетного киоска.
   Молодые люди продолжали бурно общаться. Старцев посматривал на  часы,
давая понять друзьям, что торопится, но те и не думали его отпускать.
   Еремин не придумал ничего лучше