оксера и Самбиста кровь моих друзей?
   - Значит, мотив для убийства у вас есть? Сами в этом признались.
   - Скрывать не буду, если бы Колек это не сделал, я бы их сам,  своими
руками...
   - Мне очень жаль...
   - О чем жалеете, гражданин начальник?
   - О том,  что  страна  потеряла  такого  актера...  Красиво  играете,
Космачев. Только ваше артистическое мастерство вас не  спасет.  Ни  один
судья не поверит в духа из преисподней. Зато поверит свидетелям, которые
видели, как вы убивали гражданина Химичева.
   -  Спешу  вас  поправить,   гражданин   подполковник.   Суд   поверит
свидетелям, которые видели, как гражданина Химичева убивало  привидение,
похожее на меня... А они будут, эти свидетели?
   - А вы в этом сомневаетесь? - напрягся мент.
   И вкрутил в Родиона взгляд-буравчик.
   - Я откуда знаю? Может, дух Колька убивал без свидетелей?
   - Да, конечно, вы не знаете... А кто знает?
   - А вы Колька спросите. Он, говорят, уже вернулся в свою могилу.
   Подполковник дошел до кондиции. Побагровел от гнева.
   - Хватит! - И со  всей  силы  стукнул  кулаком  по  столу.  -  Хватит
издеваться, Космачев!
   - Вообще-то я говорю что знаю. Но если вы считаете, что  я  над  вами
издеваюсь, все, молчу.
   - А вот молчать вам как раз и не надо. Я хочу слышать от вас правду.
   - Что знал, то сказал.  Теперь  мое  дело  молчать  и  сопеть  в  две
дырочки...
   - Да?.. Хорошо!.. Буду говорить я!.. Ты, Космачев, застрелил  Боксера
и Самбиста!
   - Вы мне льстите.
   - Молчать!!!
   - Молчу.
   Подполковник поднялся со своего места и нервно заходил по комнате.
   - Ты, Космачев, чересчур деловая личность. Все схвачено  у  тебя,  за
все заплачено. Только не думай, что тебе все сойдет с рук.
   - Даже не мечтаю.
   - Есть свидетели преступления. И они засвидетельствуют  перед  судом,
что это ты застрелил Химичева и Смальцева.
   - Наш суд самый справедливый и гуманный в мире.
   - И самый продажный... Но в этот раз номер не  пройдет.  Это  я  тебе
обещаю.
   - А я и не прошу снисхождения.  Если  виновен,  готов  понести  самое
суровое наказание... Но я не виновен, вот  в  чем  проблема...  Даже  не
знаю, кто клевещет на меня.
   - Не знаешь, и хорошо... Только не думай, что я не готов  к  войне  с
тобой. Готов! И знаю, что делать, чтобы засадить тебя лет на пятнадцать.
   - Спасибо вам, что не желаете мне высшей меры наказания...
   - Почему? Можно и высшую меру оформить. Только  это  слишком  просто.
Куда лучше отправить тебя туда, где жизнь для тебя превратится в ад.
   - Ну почему, мне на зоне жилось неплохо. Я привык...
   Только я туда не собираюсь. Потому как нет на мне никакой вины.
   - Знаю, почему ты такой спокойный. Знаю... Надеешься, что твои дружки
вычислят свидетелей, заставят их замолчать.
   - Даже не понимаю, о чем вы говорите.
   - Что ж, в принципе, это возможно, - не обращая внимания  на  реплики
Родиона, продолжал мент. - У нас нет программы защиты свидетелей. А твое
воронье. Космачев, держит в страхе весь город.
   - Ужас что говорите. Аж самому страшно становится.
   - Будет  тебе  страшно.  По-настоящему  страшно.  В  самом  ближайшем
будущем...
   В глазах подполковника светилась одержимость. От  этого  психа  можно
ожидать чего угодно.
   - Вы мне угрожаете? - сверкнул взглядом Родион.
   - Я тебе не угрожаю! Я тебя предупреждаю! Я тебе обещаю ад  земной!..
Обещаю, что в самом скором времени пожалеешь, что на свет появился.
   -  Но,  конечно  же,  есть  выход,  -  криво  усмехнулся  Родион.   -
Чистосердечное признание, покаянная речь для протокола, и  все  будет  в
полном порядке.
   - Ну не в полном, но порядок будет. Это я тебе обещаю...
   - Еще лет пять назад нам всем обещали светлое будущее. Ну и где  оно,
это светлое будущее?.. Не верю я вашим Обещаниям.
   - Будет светлое будущее. Вот от вас, паразитов,  избавимся,  и  будет
светлое будущее.
   - Значит, мое чистосердечное  признание  приблизит  светлое  будущее.
Приятно осознавать, что ты личность, от которой  зависит  судьба  целого
народа. Да что там народа, судьбы мира в моих руках.
   - Хорош трепаться, Космачев. Лучше покайся.
   - Не в чем мне каяться. А если есть, я лучше в церковь схожу.
   - В камеру следственного изолятора ты пойдешь. Прямо сейчас...  Ордер
на твое задержание есть, обвинительное постановление тоже. Так что прямо
сейчас туда и отправишься.
   - Нет на мне вины, начальник.
   - Это тебе так кажется... Ты живешь иллюзиями, Космачев. Ты  думаешь,
что  твои  ублюдки  наизнанку  вывернутся,  чтобы  вытащить  тебя  из-за
решетки. Так вот, обещаю тебе, они и пальцем не пошевелят ради тебя.
   Похоже, этот подполковник  окончательно  сошел  с  ума.  Родион  едва
удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.
   Не зря у Киры сегодня было  предчувствие.  Не  зря  она  просила  его
остаться дома. А он не послушал. Поэтому он здесь, под конвоем шагает по
гулким коридорам следственного изолятора... Впрочем,  он  бы  все  равно
здесь оказался.
   Психованный мент и дома бы его достал.
   - Стоять! Лицом к стене! - резанул по ушам конвоир.
   Родион повиновался. Лязгнули ключи,  провернулся  замок,  со  скрипом
отворилась тяжелая железная дверь.
   Слишком быстро все произошло. Не успел еще Колдун связаться с нужными
людьми, не подготовили для Родиона отдельную  камеру.  Что  ж,  придется
попотеть в общей. Кстати, это только укрепит его авторитет.
   Тюремная хата Родиону  не  понравилась  с  первого  взгляда.  Теплая,
сухая, светлая и просторная. Четыре шконки, тумбочки, стол, телевизор на
подставке под потолком.
   Цветочков еще для полного комплекта не хватает. Хотя  нет,  вот  они,
цветочки... Три мордоворота во все глаза смотрели на  Родиона.  Изучали,
оценивали, что-то мысленно прикидывали.
   - Ну чего стоишь? - зло спросил один.
   - Снимай штаны, дырку готовь! - гнусно осклабился второй.
   Все трое разом поднялись со своих мест.
   Нет, не цветочки это. Цветочками был разговор с Кулаковым.  А  теперь
вот ягодки появились. Как бы не подавиться ими... Понял Родион, куда  он
попал. Это ж ментовская пресс-хата. А эти трое - ссученные. И  к  своему
паскудному делу привычные. Вон как  уверенно  держатся.  Знают,  с  чего
начать, чем кончить.
   Вот он, ад земной, про который говорил подполковник.
   Пресс-хата нужна для  того,  чтобы  опускать  и  ломать  авторитетов.
Опетушат  Родиона.  И  тогда  ни  один  правильный  пацан  за  него   не
подпишется. Потому  как  западло  помогать  лидеру...  И  засудят  тогда
Родиона, пойдет он по этапу. Все пятнадцать лет будет гнить в  петушином
углу. А это даже хуже, чем ад...
   Только кто сказал, что его опетушат? Кто сказал, что он сломается?..
   - Эй, мужики, вы чего? - Родион начал разворачиваться к двери.
   Но не для  того,  чтобы  звать  на  помощь.  Для  того,  чтобы  сжать
внутреннюю пружину.
   - На-а!
   Пружина распрямилась, и кулак со  страшной  силой  устремился  в  нос
ближайшему гаду. На сотую долю мгновения под костяшками пальцев  хлюпнул
сырой от крови блин из костей и  хрящей.  Еще  столько  же  понадобилось
Родиону, чтобы подумать о своем латаном-перелатаном носе. О том, что  ни
в коем случае нельзя поставить его под удар. Эта мысль вспыхнула  и  тут
же погасла. Потому как есть золотое правило. Будешь думать  о  том,  как
схлопотать по минимуму, - загрузят по максимуму. Для  данного  случая  -
это дырка на репутации правильного пацана и путевка в тюремный  лазарет.
А может, и на кладбище...
   Первый мордоворот выбыл из игры. Осталось всего двое.
   Всего... Родион развернулся  ко  второму.  Вложил  всю  свою  силу  и
ненависть в правую ногу. Это был бы убойный удар.
   Козлиные яйца смялись  бы  в  лепешку,  скатались  бы  в  трубочку  и
выскочили через задницу. Но не сложилось. Третий мордоворот ловко провел
подсечку, и Родион рухнул  на  жесткий  бетонный  пол,  сам  скатался  в
трубочку от мощного удара в живот.
   Только напрасно думали сучары, что смогут в полное свое  удовольствие
бить его и добивать. Родион сдаваться не  собирался.  Очередной  удар  в
живот чуть не разорвал его пополам. Но не выбил из него бойцовский  дух.
Родион поймал ногу, крепко ухватил руками и рванул на себя. И  вместе  с
тем крутнулся на полу, сам провел подсечку. Мордоворот рухнул  в  проход
между шконками и в падении ударился головой о стол. Сознания не потерял,
но на какое-то время выбыл из игры. Этого хватило Родиону, чтобы поймать
на прием третьего урода. Под лавиной ударов он исхитрился дотянуться  до
него и железной хваткой вцепиться ему в яйца.
   Мордоворот ревел от боли, молотил его кулаками по  голове.  С  каждым
разом удары его делались все слабей, зато  рев  становился  все  громче.
Родион выкручивал сучаре яйца до победного. Пока тот не лишился сознания
от дикой боли.
   Он бы мог просто упасть на пол. Но Родион добавил ему ускорения и  со
страшной силой приложил головой  к  полу.  Было  слышно,  как  хрустнули
черепные кости. Возможно, это смерть. Но Родиона такой исход мог  сейчас
только радовать.
   Он страшно устал. Боль скручивала внутренности, от ударов по  кумполу
правое полушарие мозга, казалось, поменялось местами с левым.  В  голове
двенадцатибалльный шторм, тошнота выворачивала душу наизнанку, усталость
иссушила силы в руках и ногах. Но,  несмотря  на  это,  надо  было  идти
вперед. Один из уродов уже пришел в себя, и его нужно остановить.
   Родион бросился на него с кулаками. Но не смог ударить  точно.  Кулак
провалился куда-то за голову. Да и силы в ударе никакой... Нет  сил.  Но
есть воля. И злость...
   Мордоворот перехватил его руку, захватил шею в замок,  прижал  голову
Родиона к груди. Удар страшной силы обрушился на голову. Как только удар
не раскроил череп...
   Родион терял сознание. Но не терял воли к победе.
   Дикая ненависть заставила его вырвать голову из тисков.
   Перед глазами как из тумана выплыл кадык  врага.  В  тот  же  миг  из
жертвы он превратился в озверевшего волка. И  зубами  вцепился  в  горло
врагу...
   Он смутно осознавал, как падал на  пол  вместе  с  мордоворотом,  как
продолжал вгрызаться в его плоть, как тот бился в конвульсиях.  Зато  он
хорошо помнил, как чьи-то сильные  руки  оттащили  его  от  полумертвого
врага, как армейский сапог врезался ему в живот.  От  боли  он  согнулся
пополам, и тут же руки его оказались за спиной... Это были вертухаи. Они
с силой рубанули Родиона по почкам. Но не для того,  чтобы  оставить  на
съедение сучарам. А чтобы успокоить и без проблем вывести из пресс-хаты.
   Его,  полуживого,  протащили  через  тюремные  коридоры,  швырнули  в
крохотную холодную камеру с голыми стенами. Родион лежал на сыром  полу,
терял сознание. Он мог умереть. Мог. Только он не  верил  в  возможность
подобного исхода. Он выстоял  в  страшной  борьбе  не  для  того,  чтобы
умирать...
   Утром следующего дня все изменилось. Появились вертухаи с  лакейскими
улыбками.  Вскоре  Родион  уже  наслаждался  горячим   душем   тюремного
лазарета.  Затем  над  ним   услужливо   хлопотал   врач.   Прослушивал,
осматривал, в задницу разве что не заглядывал.
   Диагноз был не то чтобы  утешительным.  Два  сломанных  ребра  -  это
серьезно. Черепушка пострадала -  гематома  на  гематоме.  Зато  нос  не
пострадал. И лицо не разбито.
   Если, конечно, не считать содранный в кровь подбородок.
   Врач прописал ему лечение и покой.  Определил  его  в  четырехместную
палату, где он должен был оставаться в гордом одиночестве.
   Судьбой  "прессовщиков"  Родион  не  интересовался.  Если  даже  убил
кого-то, ему все равно. Собакам собачья  смерть...  Но,  оказалось,  все
гады живы. Хотя двое из них находятся в реанимации. Туда им и дорога...
   В палате Родион устроился хорошо. Для тюремных условий с  королевской
роскошью. На пол положили ковер,  на  тумбочке  установили  телевизор  с
видиком, койку застелили новеньким бельем, Родиона укрыли теплым пуховым
одеялом. В палате установили холодильник,  принесли  огромные  пакеты  с
едой и выпивкой из ресторана.
   Конечно, обо всем этом позаботилась братва.  Колдун  сделал  все  для
того, чтобы создать Родиону царские условия. И все  потому,  что  он  не
сдался вчера на милость подполковника Кулакова. Да и тюремные начальники
сглаживали перед Родионом свою вину.  Ведь  пресс-хата  на  их  совести.
Братва может за это спросить. По всей  строгости  бандитско-гангстерских
понятий. И  тогда  начальнички  зальются  горючими  слезами...  Впрочем,
Родион не собирался никого наказывать. Мог,  но  не  хотел.  Потому  как
знал: ни к чему хорошему  конфронтация  с  ментами  не  приведет.  Но  с
подполковником Кулаковым поговорить очень желал. С ним  разговор  будет.
Хотелось бы только знать когда...
   Начальник  местного  РУОП  не  зря  ел  свой  хлеб.  Собрал   богатую
доказательную базу против Родиона. Только  после  случая  с  пресс-хатой
дело  у  него  забрали.  Опять  же  Колдун  со  своей,   типа,   службой
общественных связей постарался.
   Дело передали городской прокуратуре.  А  там  у  Колдуна  свои  люди.
Высветился список свидетелей по делу Родиона.
   Родиону организовали самых лучших адвокатов. Но нужны они были, чтобы
отмазать его от статьи за организацию  вооруженной  группы  людей  и  за
бандитизм. А с убийством Боксера и Самбиста можно было бы разобраться  и
без них. Лучшим адвокатом по этой части мог быть Колдун. А он и был  его
адвокатом. Вернее, приходил к нему в качестве такового. А что, он бывший
мент, у него юридическое  образование.  По  случаю  в  одну  адвокатскую
контору оформился, документ соответствующий получил. И мог  приходить  к
Родиону хоть каждый день.

***

   - Список свидетелей высветился, -  сообщил  Колдун.  -  Всего  девять
человек.
   - И все они дали показания против меня, так?
   Родион  почему-то  не  испытал  сильного  душевного  волнения.  Будто
заранее знал, что все будет в полном порядке.
   - Все до одного... Кулаков их расколол. А что  ему  остается  делать?
Все обвинение строится на показаниях свидетелей.
   - Отсюда вывод. Какой, ты знаешь сам...
   - Будем работать со свидетелями, - кивнул Колдун.  -  Чтобы  изменили
показания.
   - Работать надо. Вопрос - как... Никакого физического насилия. Мы  не
беспредельщики.
   - Это необязательно, - одобрительно улыбнулся Колдун.
   Как и Родион, он не был поклонником  насилия.  Но  и  совсем  его  не
исключал.
   - Я уже разговаривал с одним дяденькой. С  глазу  на  глаз.  Дяденька
чуть слезу не пустил. Так ему стало тебя жаль.
   Он, конечно, раскаялся в своей лжи и в самое ближайшее время  изменит
свои показания.
   - Страх - это хорошо. Но ненадежно, - покачал головой Родион.  -  Дай
ему бабок. Много не надо. Главное, чтобы он взял. И  чтобы  этот  момент
был зафиксирован на видео. Сечешь?
   - Нормальный вариант, - с уважением посмотрел на него Колдун. - Страх
плюс шантаж - это сила.
   - Значит, в списках  свидетелей  было  девять  человек,  -  задумчиво
проговорил Родион. - Маловато. В кабаке народу хватало... Надо вычислить
всех. Понимаешь, всех до одного... И всех взять на крючок. Чтобы ни один
умник не вякнул на суде.
   - Понял, сделаем. Но сначала заткнем рот этим девятерым. Чтобы  судья
поскорей выпустил тебя до суда.
   - Это верно. В гостях хорошо, а дома лучше.
   - Есть одна проблемка.
   - Да?
   - Зовут ее Элона.
   - Что такое? - нахмурился Родион.
   В последнее время Элона ассоциировалась с неприятностями.
   - Элона - главный свидетель...
   Это верно. В момент убийства она сидела рядом с Веником.  И,  конечно
же, лучше всех могла рассмотреть Родиона.
   - Она что, тоже дала показания?
   - Как раз наоборот. Она единственная, кто не показал на тебя...
   - Это не в ее интересах. Потому как знает, на каком болоте  стоит  ее
наследство.
   - Да, понимает, - не стал спорить Колдун. -  Только,  похоже,  она  в
большой обиде на тебя. И может прийти с поклоном к Кулакову.
   - Ты с ней встреться, поговори. Объясни ситуацию.
   - Она хочет разговаривать только с тобой. Ты ей и объясни ситуацию.
   - Ты ей объясни. Скажи, что я страшно болен.  И  не  в  силах  с  ней
разговаривать.
   - Поздно. Завтра она уже будет у тебя. В качестве твоего адвоката.
   - Вы что, сговорились?
   - Да, сговорились. Я ей и направление сам оформил...
   Тебе надо с ней поговорить. Надо.
   Если Колдун настаивает, спорить с ним бесполезно.
   - Хорошо, буду ждать...

Глава 10

   Элона, как всегда, была  неотразима.  Луч  света  в  темном  тюремном
царстве.  Цветущая  роскошная  женщина,  дорого  и  со  вкусом   одетая,
ухоженная от ногтей до кончиков волос.
   Не скажешь по ней, что не так давно она потеряла мужа.
   Они  встретились  в  комнате  для  допросов.  С  той  стороны  дверей
прикормленный вертухай. Подслушивать  он  не  будет.  И  в  комнате  нет
"жучков". У Родиона были основания надеяться на это.
   - Ты принесла пистолет? - глядя на Элону исподлобья, спросил Родион.
   Улыбка сошла с ее ясного лица. В глазах отразилось недоумение.
   - Пистолет? Я что, должна была принести пистолет?..
   - Значит, ты убьешь меня ножом, - решил Родион.
   - Почему я должна тебя убивать?
   - Чтобы отомстить за своего мужа.
   - Я не кровожадная, - улыбнулась она.  -  И  не  признаю  мести...  А
потом, я так рада, что ты жив. Безумно рада.
   Я так страдала, думая о тебе как о мертвом...
   - Звучит красиво.
   - Ты думаешь, я распинаюсь перед тобой ради красного словца? - слегка
нахмурилась она.
   - Я ничего не думаю, - пожал плечами Родион.
   - А зря. Ты должен думать. Обо мне должен думать.
   - Я думаю о тебе.
   - Думаешь... Сказал, как одолжение сделал... Родион,  что  случилось?
Ты совершенно ко мне равнодушен.
   - Это имеет отношение к делу?
   - К какому делу?
   - По которому ты пришла... Ты же вроде как мой адвокат.  Должна  меня
защищать. Давай решим, на каких условиях ты будешь этим заниматься.
   - Хочешь знать, сколько стоит мое молчание? - с упреком спросила она.
   - Допустим.
   - Неужели ты думаешь, что я хочу тебе зла?
   - Не хочешь, - кивнул Родион. - Только не говори, что  я  тебе  очень
дорог. И что Веник ничего для тебя не значил...
   - Ну что ты, разве можно о мертвых говорить плохо.
   А вот что ты дорог мне, скажу.
   - Ты уже вошла в право наследования? - хлестко спросил Родион.
   - О чем ты?
   - Да все о том же... Ты у нас как-никак богатая вдова.
   Надеюсь, тебе нравится ощущать себя свободной и богатой женщиной?
   - Да, очень... Я знаю, что тебя тяготило мое замужество. Но теперь  я
свободная. И могу надеяться, что мы снова будем вместе...
   - И не надейся. У меня есть семья...
   - Ты говоришь об этом так серьезно.
   - А я очень серьезный человек. И к любому вопросу подхожу серьезно...
Ты знаешь, что бизнес твоего  покойного  мужа  начинался  с  "обшаковых"
денег его "бригады". Не можешь не знать, потому что была  поверенной  во
всех его делах...
   - К чему ты заговорил об этом?
   - Да все к тому же... У нас был договор с Вениамином.
   Его "бригада" отходит под  меня,  а  часть  "общакового"  бизнеса  на
законных основаниях переходит в  его  личное  пользование.  Но  с  тобой
уговора у нас не было.
   - Знаешь ты кто? - оскорбленно усмехнулась Элона. - Дурак ты.  Полный
дурак... Да, я поняла, к чему ты клонишь. Намекаешь, что можешь  забрать
у меня наследство. Незаконным путем и незаконными способами... Да, врать
не буду. Я была и желаю оставаться свободной  деловой  женщиной.  Но  не
ради этого хочу упасть к твоим ногам... Да, я хочу. Хочу упасть к  твоим
ногам! И не боюсь в этом сознаться... Дурак ты! Дурачок! Неужели  ты  не
понимаешь, что я тебя люблю?
   - Только не надо слез, - поморщился Родион.
   Ему не хотелось, чтобы Элона устраивала перед ним сцены. Тем не менее
ее признания разогрели кровь, в душе поднялась теплая  волна.  Как-никак
он любил эту женщину.
   Любил в прошлом. Но что-то осталось и в настоящем. И дав