Залила мне всю ванную, а у меня ремонт на тысячу баксов. Это не
считая джакузи. Соображаешь?
   - Ничего я вам не заливала, - возмутилась я. Тысяча баксов, как ни крути,
тысяча баксов, а этот мордастый явно не из тех, кто любит решать дело миром.
   - Открывай, - кивнул он на дверь.
   Я послушно открыла и с некоторой опаской следом за ним прошла в ванную. К
моему величайшему облегчению, кран был закрыт, а пол совершенно сух, и нигде
ни капли воды. Я перевела дух и спросила строго:
   - Видите?
   - Вижу, - кивнул он, опустившись на корточки и заглядывая  под  ванну.  -
Чего ж за фигня такая? У меня по стене течет.
   - Это не я.... Может, труба лопнула в стене? - выдвинула я предположение,
вспомнив, что нечто подобное случилось у нас в душевой.
   - Может, - невесело согласился парень. - Идем посмотрим.
   - Куда?
   - Ко мне.
   - А зачем мне смотреть? - растерялась я, а он наставительно заметил:
   - Это общая проблема. - И я пошла за ним, забыв  закрыть  входную  дверь.
Стена в его ванной действительно  была  подозрительно  мокрой,  я  несколько
минут смотрела на нее с большим усердием, а потом заявила:
   - Если бы от меня текло, то в первую очередь пострадал бы потолок.
   - А он у меня подвесной, - съязвил парень. - Может, и  пострадал,  только
этого еще не видно.
   - Думаю, вам надо вызвать слесаря,  -  пятясь  из  его  шикарной  ванной,
пробормотала я. Парень мне ужасно не понравился и вообще выглядел опасно.
   - Слесаря, - передразнил он. - Придет какая-нибудь пьянь, расковыряет мне
стенку...
   Тут я не выдержала и разозлилась:
   - Чего вы от меня хотите? Вызывайте слесаря или любуйтесь на свою  мокрую
стену, мне-то что? - С этими словами я направилась к входной двери.
   - За краном следи, - рявкнул он мне вдогонку,  а  я  прошипела:  "Дурак",
правда, очень тихо, чтобы этот придурок не услышал.
   Я поднялась к себе на второй этаж и замерла, навострив уши:  из-за  двери
Турка были отчетливо слышны голоса - мужской и женский. Женский  выговаривал
на повышенных тонах где-то в  глубине  квартиры,  и  слов  не  разберешь,  а
мужской время от времени ворчливо отвечал:
   - Ну достала ты меня.
   Постояв, как цапля, на одной  ноге  (вторая  так  и  зависла  в  воздухе,
настолько  меня  потрясло  появление  Турка),  я  изо  всех  сил   старалась
расслышать, о чем шел  разговор.  Но  вдруг  почувствовала  на  себе  чей-то
взгляд, посмотрела вниз, опершись на перила,  и  обнаружила  соседа:  задрав
стриженую голову, он хмуро наблюдал за мной. В три секунды я достигла  своей
квартиры и торопливо захлопнула дверь. А если он приятель Турка и  расскажет
о том, что видел? А что он, собственно, видел? Ну, стояла возле  двери...  и
стояла-то недолго, да и подслушивать было  совершенно  нечего:  ясное  дело,
скандалили люди на  личной  почве,  и  к  интересующему  меня  убийству  это
никакого отношения не имеет. Точно в подтверждение моих слов, дверь Турка  с
шумом распахнулась, а я прильнула к "глазку" и  смогла  наблюдать,  как  моя
юношеская большая любовь  (я  имею  в  виду  величину  туши)  выпихивает  из
квартиры девицу лет двадцати пяти в парике жемчужного цвета. Парик сбился на
сторону, и барышня выглядела довольно забавно.  Надо  сказать,  она  активно
сопротивлялась выдворению из жилища. Турок  ухватил  ее  за  руки,  стараясь
держаться на расстоянии от длинных ярко-красных ногтей,  нацеленных  на  его
физиономию, а "жемчужная" с энтузиазмом отвешивала ему пинки то с левой,  то
с правой ноги и при этом еще визжала,  причем  сопротивляться  и  отвешивать
пинки у нее получалось много лучше, чем у  Турка  ее  вышвыривать.  Они  уже
минуты две топтались на  пороге.  Я  прикинула  их  шансы  и  уже  собралась
поставить на девицу, но тут  Турок,  заработав  болезненный  удар  (в  какую
область, мне стало ясно, когда физиономия его скривилась и он издал  громкий
вопль, вспомнил маму "жемчужной" и скороговоркой выпалил все бранные  слова,
которые пришли на ум), свирепея и рыча, как медведь, вытолкнул-таки девицу и
захлопнул дверь.
   - Колька! - взвыла она и принялась колотить в эту самую дверь.  дверь.  -
Открой, урод!
   Продолжалось все это минут десять, в течение  которых  Турок  не  подавал
признаков жизни; тут в поле моего зрения (очень ограниченного,  по  понятным
причинам) возник сосед снизу и зычным голосом спросил у "жемчужной":
   - Ты чего орешь на весь подъезд?
   - Да пошел ты... - ответила  девица,  плюнула,  пнула  ненавистную  дверь
ногой и рявкнула:
   - . Колян, отдай сумку... -  Последовала  пауза,  девица  еще  раз  пнула
дверь, сказала:
   - Ну и хрен с тобой... - И  исчезла.  Каблуки  застучали  по  ступенькам,
сосед, постояв немного, тоже испарился, а  я  уже  собралась  отлепиться  от
"глазка", когда дверь напротив  неожиданно  открылась  -  Колян  с  багровой
физиономией и  пылающими  гневом  глазами  выбросил  объемистую  сумку...  Я
распахнула свою дверь, предварительно схватив с вешалки авоську, и  с  самым
невинным видом шагнула навстречу Турку.
   - Здравствуйте, - вложив в улыбку все нежные  чувства,  на  которые  была
способна, поздоровалась я и постаралась светиться изнутри, точно при встрече
со своей большой и единственной любовью.
   - Привет, - пробормотал Турок и попытался ногой затолкать сумку  назад  в
квартиру, это потребовало больших усилий:  его  намерениям  воспрепятствовал
довольно высокий порог, так что Коле в конце  концов  пришлось  наклониться,
подхватить  сумку  и  зашвырнуть  ее  в  квартиру.  Настроения  ему  это  не
прибавило, и дверь он захлопнул с очень злобным выражением на физиономии.
   На первом этаже я никого не встретила, покинула дом и  прогулялась  перед
тем, как зайти в магазин. Вернулась часа через три, в подъезде царила  такая
тишина,  точно  дом  был  нежилым.  Я  устроилась  на   кухне   и   занялась
самобичеванием: что я делаю в чужой квартире? Интересно провожу свой отпуск.
Нужны радикальные меры, иначе мне не найти убийцу. Нужны-то  нужны,  да  вот
беда: в голову не идет, какие? И тут в дверь  позвонили,  я  подпрыгнула  от
неожиданности и, на цыпочках прокравшись к двери,  заглянула  в  "глазок"  и
увидела Турка. Он смотрел прямо на меня, а я на него, лихорадочно соображая:
что же делать? "Дверь открыть", -  посоветовал  внутренний  голос,  и  я  ее
открыла.
   - Чем занимаешься? - криво усмехнулось мое детское  увлечение  и  шагнуло
через порог.
   - Чай пью, - ответила я.  -  Проходите...  -  Впрочем,  приглашение  было
излишним, Турок к этому моменту уже добрался до кухни, без одобрения оглядел
ее и плюхнулся на стул, тот скрипнул, а я насторожилась: мебель  итальянская
и не моя, стоит немалых денег. - Хотите чаю? - засуетилась я.
   - Налей, - лениво кивнул он, но чай ему был без надобности,  к  чашке  он
так и не притронулся, достал сигареты, поискал глазами пепельницу и спросил:
   - Куришь?
   - Нет. Но вы курите, пожалуйста.
   - Где-то я тебя видел, - сказал он, прикуривая.
   - Может быть, - согласилась я. - Вы ведь раньше спортом занимались?
   - Было дело...
   - Мы вместе в спортивном лагере были, в "Дружбе".
   - Да ну?
   - Ага. Вы в десятом классе учились, а я в пятом.
   - А... а... Давно это было.
   Я кивнула, таким  образом  выражая  свое  согласие,  при  этом  судорожно
пыталась  вспомнить  из  литературных  источников   приличествующие   случаю
какие-нибудь особенные слова, но точно нарочно в голове билась  только  одна
фраза: "Что вы интуриста волнуете?" Я посоветовала себе на  досуге  почитать
какой-нибудь любовный роман, но,  так  как  сейчас  такового  под  рукой  не
оказалось, решила обходиться своим умом.
   - А я вас сразу узнала, - едва заметно вздохнув, начала я,  улыбнулась  с
нежностью и грустью и потупила глазки.
   - Да?
   - Ага. Вы, конечно, тогда в лагере на меня внимания не обращали, а я  вас
хорошо запомнила.
   - Влюбилась, что ли?
   - Влюбилась, - покаялась я и улыбнулась еще застенчивее.
   - В меня тогда все влюблялись,  -  кивнул  Николай  и  вдруг  нахмурился,
должно  быть,  вспомнив   "жемчужную".   -   Значит,   спортом   занималась?
Художественной гимнастикой?
   - Как вы догадались?
   - А чем еще можно заниматься с твоей внешностью? Кстати, выглядишь класс.
А я как забросил спорт... - В этом месте Турок уставился на свое  объемистое
брюхо,  поморщился  и  перевел  взгляд  на  мою  физиономию.  Я   попыталась
бессловесно выразить свое восхищение его внешностью, в том числе и брюхом, и
опять вздохнула. - А у тебя как со спортом? - спросил он.
   - На тренерской.
   - Платят копейки?
   - Мне хватает.
   - А где трудишься?
   - В спортшколе, - помедлив немного и не рискнув соврать, ответила я.
   - Стоп, - выпучил глаза Турок, точно сел на гвоздь или подавился. - Дарья
Агафонова? Это ты маньяка поймала? - Я скривилась, едва не рухнув со  стула.
- Господи, как же я тебя сразу не узнал, - развеселился  Турок.  -  Ты  ж  в
институте с моим дружком  гуляла,  с  Пашкой  Завьяловым,  он  все  уши  мне
прожужжал, влюбился как... В общем, влюбился.
   - И не гуляла я с ним вовсе, - обиделась я. - Так, пару раз на  дискотеку
сходили...
   Пашка Завьялов не давал мне покоя три года  кряду,  потом  его,  к  моему
величайшему  удовлетворению,  из  института  отчислили,  а  потом  и   вовсе
посадили.
   - Он скоро выйдет, -  сообщил  Турок,  точно  сделал  мне  подарок,  а  я
вторично скривилась: вот уж радость так радость...  тьфу,  пропасть,  только
Пашки мне и  не  хватает.  -  Слушай,  давай  выпьем  по  такому  поводу?  -
обрадовался Турок.
   - По какому? - насторожилась я.
   - Ну, за встречу... есть что вспомнить, и вообще...
   - Давайте, - подумав, кивнула я, хотя пить с Турком вовсе  не  входило  в
мои планы, однако дружбу надо укреплять, а лучше всего она  укрепляется  при
помощи бутылки. Я сунулась в холодильник, извлекла бутылку водки, оставшуюся
после проводов хозяев квартиры в Германию, и собрала кое-какую закуску.
   - Давай, - поднимая первую стопку, сказал Турок. - За спорт. И за нас.

***

   - За нас, - кивнула я и выпила. От водки меня всегда с души воротило,  но
если я сама себе дала задание подружиться с Турком, надо было его выполнять,
и нечего нос воротить.
   -  Ты  чего  мне  "выкаешъ"?  -  удивился  Турок,  когда  я  гостеприимно
предложила: "Вы закусывайте, пожалуйста, закусывайте". - Свои ведь люди...
   - Да я так, по привычке, в школе все друг другана"вы"...
   - Так это в школе...
   Бутылку Турок угомонил за полчаса и сходил в свою квартиру за второй, она
тоже не замедлила скончаться, и мы отправились к Турку за третьей, он осел в
кресле и заявил:
   - Пошарь чего-нибудь на кухне...
   Я пошарила, и мы устроились в его гостиной, я решила, что переход  в  мою
квартиру Турок может не выдержать, но дала маху насчет его  возможностей,  К
двенадцати, вспомнив всех общих знакомых, школьные годы, спортлагерь и моего
проклятущего  маньяка,  Турок  подхватил  телефонную   трубку   и   принялся
названивать.
   - Сашок, - орал он так, точно не надеялся на телефонный кабель, а  только
на  свою  луженую  глотку,  -  ты  Дарью  Агафонову  помнишь?!   Гимнастикой
занималась? Она еще маньяка поймала? Короче, так: бери тачку, кати  ко  мне,
мы тут молодость вспоминаем.
   Ближе к часу ночи стали прибывать люди, а я кинулась в кухню с намерением
приготовить закуску.  Это  было  последнее  отчетливое  воспоминание  о  той
вечеринке. К чести спортсменов нашего города, далеко не все явились  на  зов
Турка. Многие советовали ему проспаться, кое-кто намекал на семью и  позднее
время, а некоторые, просто обозвав придурком, вешали трубку.  Зато  когда  в
квартире появились первые гости, я  была  потрясена:  как  много  среди  них
знакомых лиц. Мы опять вспоминали школу, лагерь, пили за спорт, самих  себя,
всех вместе и каждого  в  отдельности,  потом  поехали  куда-то,  забравшись
вдесятером в одну машину, купались  под  луной,  пили  на  брудершафт,  были
остановлены бдительным милицейским патрулем  и  пили  с  ним  опять-таки  за
российский спорт, сборную по футболу и День милиции. В общем, ночка выдалась
на редкость богатой событиями, я наябедничала  на  соседа  снизу  и  на  его
дурацкую стену.  Турок,  склонив  голову  мне  на  грудь,  поведал  о  своей
последней попытке жениться, о самой попытке, впрочем,  я  мало  что  узнала,
зато определение невесты, данное Турком, прочно осело в  моем  мозгу:  "Ведь
дура, ну форменная дура", - твердил он и только что не плакал. Кончился весь
этот пьяный бред совершенно неожиданно:
   - Выпьем, Дарья, - сказал Турок, я выпила и отключилась.
   Пробуждение было не из приятных - я разлепила глаза и попробовала  их  на
чем-нибудь  сфокусировать:  безрезультатно.   Потолок   надо   мной   плавно
покачивался,  а  люстры  кружились  в   каком-то   совершенно   ненормальном
количестве. Ко всему прочему, рядом кто-то  громко  стонал.  Я  застонала  в
ответ, таким образом пытаясь выразить свое сочувствие,  а  также  намекнуть,
что ждать от меня помощи довольно глупо.
   - Дарья, - по голосу я сообразила, что это Турок, - принеси минералки,  в
холодильнике.
   - Я не могу, - ответила я.
   - Попробуй...
   - Нечего пробовать, не могу, и все.
   - У тебя же сила воли...
   - Фигушки, у меня алкогольный синдром. Мне плохо. Хочешь  минералки,  иди
сам и принеси мне, я тоже выпью.
   Тут я обратила внимание на одну вещь: Турок  упавшим  голосом  взывал  ко
мне, а стоны не  прекращались,  причем  стонали  где-то  очень  близко...  Я
испуганно повернулась и при некотором усилии обнаружила на кушетке  рядом  с
собой мордастого парня: он лежал на спине с открытым ртом и,  без  сомнения,
собирался скончаться с  минуты  на  минуту.  Едва  не  заорав  "мамочка",  я
вскочила, то есть села на этой самой кушетке и застонала  даже  громче,  чем
он. Мой  ужас  происходил  вовсе  не  оттого,  что  человек  рядом  испускал
последний вздох, меня потряс тот  факт,  что  я  смогла  напиться  до  такой
степени, что начисто забыла, что происходило со мной  с  момента  последнего
тоста Турка и до самого  пробуждения,  а  тут  еще  рядом  лежит  совершенно
незнакомая особь мужского пола. Правда, и он, и я были полностью одеты,  что
давало робкую надежду считать, что вчера, несмотря на тонну выпитой водки, я
все же окончательно не спятила.
   - Это кто? - спросила я громко.
   - Это я, - ответил Турок. - Коля. Твой сосед.
   - Да нет, рядом со мной?
   - Говорю, это я...
   - Да не ты, а другой... Слышишь, стонет?
   Коля немного послушал, затем приподнялся с пола, где лежал до сих пор, на
четвереньках достиг кушетки, потряс головой, сказал "черт"  и,  перегнувшись
через меня, минут пять пребывал в прострации.
   - Видишь? - на всякий случай поинтересовалась я.
   - Кого?
   - Его, естественно.
   - Вижу, а кто он?
   - Именно это я и пыталась узнать.
   - Он на Серегу похож. На Малинина. Но того с нами не было.  Он  вообще  с
нами не мог быть, потому что... далеко, одним  словом.  Это  не  Малинин,  а
больше он ни на кого не похож.
   - И все-таки он лежит в твоей квартире. Выходит, вы знакомы.
   - Выходит, - кивнул Турок. - Только я его не знаю. Может, ты знаешь?
   Я уставилась на парня, тот как  раз  перестал  стонать  и  открыл  глаза,
сначала он открыл их нормально, потом вытаращил и спросил:
   - Ты кто?
   - А ты? - насторожилась я. Физиономия парня показалась мне знакомой.  Вот
жаль только,  я  не  имела  возможности  ее  как  следует  рассмотреть,  она
дергалась и кружилась, точно люстры.
   - Я Вася, - ответил он.
   - О... здорово, Вася! - обрадовался Турок. - Встать сможешь?
   - Не знаю.
   - А ты попробуй. В  холодильнике  минералка  и  еще  должна  быть  водка.
Полбутылки. Я почти что помню. Иди, Вася, на тебя вся надежа.
   Вася поднялся, перевалившись через меня на край кушетки. Его шатнуло,  но
на ногах он  удержался  и  нетвердой  походкой  направился  в  кухню,  ткнув
предварительно пальцем в ту сторону:
   - Это там?
   - Там,  там,  -  обрадовался  Турок,  прислонился  спиной  к  тахте  и  с
облегчением вздохнул:
   - Должно остаться полбутылки.
   - Ты что, молишься? - испугалась я.
   - Я умираю. И умру, если похмелиться нечем. Господи, башка-то как  болит.
Все, с первого числа в завязках. Буду  бегать  по  утрам...  зимой  на  лыжи
встану, курить брошу...
   Вернулся Вася с двумя бутылками, на одной значилось "Боржоми", на  другой
"Царская", а я порадовалась: зрение ко мне  вернулось,  а  вместе  с  ним  и
кое-какие навыки: например,  читать  я  не  разучилась.  Я  протянула  руку,
схватила "Боржоми" и выпила залпом. Тем временем  Турок  нашел  две  стопки,
мужчины разлили водку, охнули, передернулись, потрясли головой и приняли  на
грудь. Наступила тишина, я громко икнула и извинилась.
   - Слава богу, - вздохнул Турок, думаю, относилось это не к моей икоте. Он
опять-таки на четвереньках достиг журнального стола со  стеклянной  крышкой,
на котором вперемешку была свалена закуска, подцепил кусок семги  и  закинул
себе в рот. - Хорошо, - сказал он с удовлетворением. Я еще раз взглянула  на
мордастого Васю и обрадовалась:
   - Я тебя знаю.
   - Ну вот, - кивнул Турок. - Говорил я тебе, опохмелишься, мозги на  место
встанут, и вспомнишь, где ты его подцепила.
   - Ничего такого ты не говорил, - обиделась я, - и никого я не  подцепила.
Он живет под нами, то есть подо мной.
   - Живу, - кивнул Вася, дрожащей рукой шаря по столу в поисках хлеба.
   - А как ты здесь очутился? - проявил интерес Турок.
   - Вы меня позвали.
   - Я не звала.
   - Вас много было. В подъезде пели "Трус не  играет  в  хоккей",  я  вышел
узнать, в чем дело, а там вы...  Выпили  за  российский  спорт,  потом  сюда
поднялись. До четырех утра помню, дальше - нет.
   - У меня так тоже бывает, - оживился Турок, разливая по второй. - Вот как
отрежет: где был, чего делал?  Лучше  всего  память  пивом  возвращать.  Вот
сейчас махнем по сто пятьдесят и пивка... вспомнишь то, чего не было.
   Я прижимала к груди минералку и силилась  придать  туловищу  вертикальное
положение,  оно  упорно  заваливалось  то  вправо,  то  влево,  я  перестала
сопротивляться, уронила голову  на  подушку  и  закрыла  глаза.  Вторично  я
очнулась в кромешной мгле и поначалу даже испугалась, снилась  мне  какая-то
чертовщина, и пробуждение  показалось  продолжением  сна.  Я  несколько  раз
моргнула, начала всматриваться в темноту и наконец сообразила, что  лежу  на
кушетке в гостиной Турка, поднялась, наткнулась на  что-то  и  обрадовалась:
"что-то" оказалось торшером,  я  нашла  выключатель,  зажмурилась,  а  потом
смогла осмотреться. Квартира выглядела  так,  точно  здесь  резвилось  стадо
слонов, и было так тихо, что я почти не  сомневалась:  я  осталась  одна.  Я
отправилась  проверить  свою  догадку  и   потратила   полчаса   на   осмотр
достопримечательностей, кстати, посмотреть в квартире было на что. Осмотр  я
закончила в холле, прошла в кухню, по пути взглянув на часы:  23.15  (жалюзи
опущены  с  прошлого  вечера,  оттого  везде  такая  темнота).  На  кухне  я
приготовила себе скромный ужин: взболтала три яйца и выпила залпом, а  потом
безо всякой радости сжевала бутерброд.  Долгий  сон  пошел  мне  на  пользу,
чувствовала я себя паршиво, и угрызения совести все еще мучили, но все  пять
чувств ко мне уже вернулись, и это было хорошо. Заварив кофе и придя в себя,
я начала соображать, что делать  дальше.  Для  начала  вышла  на  лестничную
клетку и проверила, заперта ли дверь Иркиной квартиры - чужая  собственность
для меня свята. Слава богу, я помнила об этом,  даже  находясь  в  нетрезвом
состоянии. Обшарив карманы джинсов, я нашла ключи и вздохнула с облегчением.
Теперь осталось решить, где ждать Турка, в его квартире или в моей. Замков у
него было три, один можно просто захлопнуть, вопрос: взял ли он ключи?  Если
дверь я захлопну, а ключей у него все-таки не окажется, Турок вряд ли  будет
мне особенно