асаев   был  назначен  командующим  экспедиционным
корпусом КНК в Абхазии. Владислав Ардзинба затем утвердил его своим указом в
должности заместителя  министра обороны.  Басаеву  вменялось  в  обязанности
"координировать,  объединять,  направлять  в  нужное русло  и контролировать
прибывающий поток  добровольцев",  то  есть  -  заниматься  административной
работой.  Сам Шамиль впоследствии был вынужден признать,  что его полномочия
распространялись только  на  горских  добровольцев  и  то  некоторые  отряды
(например,  юго-осетинский)   ему   подчинялись   только   по   принуждению.
Непосредственно чеченский отряд в составе абхазской армии возглавил и провел
через  войну другой полевой командир - Хамзат Ханкаров, ставший впоследствии
директором так называемого Информцентра КНК в Абхазии.
     Чеченцев  в  Абхазии  недолюбливали.  Отряд  Ханкарова  был практически
неуправляем  и зачастую не  подчинялся приказам  вышестоящего  командования.
Основные руководящие посты  в  абхазской армии заняли  адыги  (так  называют
этнически  близких   друг  другу  кабардинцев,  черкесов   и  адыгейцев).  В
частности, министром обороны  стал  кабардинский полковник-"афганец"  Солтан
Сосналиев, а  начальником штаба армии -  адыгеец Амин Зехов. Конфликт  между
"западным" (адыгским) и "чеченским" крыльями КНК на  уровне армии перерос  в
отстранение  протеже Дудаева Шамиля Басаева от реального планирования боевых
операций.   Однако,  формально  Басаев   считался  одно  время  "командующим
гагринским  фронтом". Но  планировал и осуществлял операцию  по освобождению
Гагры не он. Собственно говоря, именно Хамзат Ханкаров  стал реальным героем
абхазской  войны, а последующие  действия Басаева были направлены в основном
на то, чтобы присвоить себе его лавры, что частично Шамилю удалось.
     Басаев всегда последовательно и жестко  занимал сторону Джохара Дудаева
в  любых  внутричеченских  конфликтах.  Он  не  мог,  однако,  опираться  на
"абхазских ветеранов", которые куда больше доверяли Ханкарову, а не ему.
     Перелом наступил в декабре 1993 года, когда значительная группа полевых
командиров,  в том числе бывший председатель  комитета парламента  Чечни  по
вопросам безопасности  полковник  Ибрагим Сулейменов, бывший начальник ОМОНа
Салман  Чечаев, командир полка спецназа Руслан Гелаев, комендант  Шалинского
танкового  полка Сайпутдин Исаев и  Хамзат Ханкаров, потребовала от  Дудаева
назначить  своих людей  на  посты премьер-министра и  министра  обороны. Эти
должности в тот период совмещал  сам Джохар,  а мятежники предлагали на пост
премьера  главного  нефтяного  магната Албакова.  Абхазские ветераны приняли
сторону Ханкарова и составили костяк вооруженной оппозиции Дудаеву.
     Генерал  был  вынужден  пойти  на уступки.  Он  не  уступил  "молодежи"
министерские посты, но частично откупился. Это вывело из себя начальника ДГБ
Султана  Гелисханова  и  Шамиля  Басаева,   также  претендовавших  на  часть
"нефтяного пирога". Конфликт вышел на новый виток и закончился  только через
год расправой с группой взятого в плен Ибрагима Сулейменова и штурмом города
Аргун,  в  котором  засели   наиболее  упорные  Лабазанов   и  финансируемые
московской "чеченской общиной"  криминальные  отряды родственника Ибрагима -
Николая "Хозы" Сулейменова. В этом  бою  погиб от  выстрела  в спину  Хамзат
Ханкаров.  Смерть  Ханкарова  посчитали  трагической  случайностью и  Шамиль
Басаев  стал  главным  и  единственным  "абхазским  ветераном" и  вторым  по
значимости (после  Султана Гелисханова) торговцем оружием с самостоятельными
источниками финансирования.
     Братья  Басаевы  родились  не  в  Ведено,  как  принято  считать,  а  в
Дышне-Ведено - хуторе, расположенном напротив "большого"  Ведено, на  другом
берегу  реки Хулхулау. Этот хутор  вырос  из слободы  русских  перебежчиков,
строивших  для  имама  Шамиля   в  период  кавказской  войны  оборонительные
укрепления вокруг столицы имамата и европейский дом, в котором жил сам имам.
Таким образом, Басаевы - потомки этнических русских, "принятых в чеченство".
Фамилия Басаевых  с равной частотой  встречается  также  и у  осетин.  Таким
образом, особой  родовитостью  братья  Басаевы  не  отличались. Единственная
выгода    из   происхождения   была   принадлежность   Басаевых   к   самому
многочисленному и весьма влиятельному тейпу Беной, который распространен  по
всей территории Чечни и образует хутора с характерными названиями и кварталы
в городах. Но и здесь Басаевым не повезло с происхождением - они родились не
в селе Беной-Ведено, а на хуторе "нохчийн орсаш" - "чеченских русских".
     Впоследствии  контроль  над  Веденским  районом  Чечни стал для Басаева
основой его безопасности.
     После окончания первой чеченской войны Шамиль добился назначения своего
брата  Шервани  префектом  Веденского  района  и  путем  репрессий  заставил
население подчиняться  его  власти. Префектом  Веденского  района был  тогда
56-летний сосед Басаевых (он  жил в Дышне-Ведено на Ветеринарной  улице, дом
4) Амир Загаев.  По распоряжению Шамиля  Басаева его арестовали и вывезли  в
селение Махкеты в дом Зелимхана Яндарбиева, где "военно-полевой суд" из пяти
человек под председательством Шамиля за несколько минут осудил Амира Загаева
за "шпионаж" и приговорил к расстрелу. Префектом района стал Шервани Басаев.
     Расстрел  Амира   Загаева  имел   для   братьев   Басаевых  неожиданные
последствия. Дело  в том,  что прозагаевские  структуры  ухватились за  этот
беззаконный  акт  и  стали  тиражировать  информацию  о   якобы   садистском
умерщвлении Загаева путем  расчленения на центральной площади Ведено.  Чтобы
оправдаться,  Шамиль  Басаев  приказал  показать  по чеченскому  телевидению
видеозапись суда и расстрела старика, чем спровоцировал серьезный конфликт.
     Старший  сын  казненного Амира  Загаева объявил Басаевым "чир" (кровную
месть), во всеуслышание заявив, что его отец казнен без всяких доказательств
его  вины.  В ответ  Басаевы стали  распространять слухи,  что  старик якобы
устанавливал  в  горах "маяки"  для  российской  авиации. Особое раздражение
родственников   Загаева   вызвала  демонстрация  суда  по  телевидению:  это
обесчестило  фамилию Загаевых. Басаевы  собрали  делегацию  старейшин  тейпа
Беной  и,  согласно  обычаям, отправили ее  к  младшему Загаеву, который вел
образ жизни абрека,  с предложениями мира. Тот отказался, хотя суммы откупа,
предлагавшиеся от имени Шамиля, достигли 2 миллионов долларов.
     Через год  младший  Загаев с  сообщниками  штурмом  захватили  в центре
Грозного здание правительства  и взяли в заложники Шервани Басаева -  на тот
момент  главу  департамента нефтяной промышленности.  Через  несколько часов
Загаев отпустил Шервани, по всем правилам  "вайнахского этикета" извинившись
за  вынужденное похищение, но напомнив о кровной мести. Конфликт исчерпан не
был.
     После Буденновска Басаев стал в глазах многих чеченцев былинным героем.
Но не за военные качества налета на беззащитный  город  в Ставрополье,  а за
минимальные  для  такой  операции потери.  Родственники  оставшихся  в живых
боевиков просто  боготворили  его,  поскольку  на  подобный исход  никто  не
надеялся.  Перед  началом  рейда  всех  его  участников  заранее  отпели  по
исламским традициям как "шахидов" (погибших за  веру),  и  их  "воскрешение"
сделало Шамиля полубогом даже для тех, кто ранее его недолюбливал.
     Вторая фаза войны в  Чечне  стала для Басаева неудачной. После тяжелого
ранения он потерял  ногу,  федеральные  войска уничтожили большую часть  его
отряда.
     А  после событий 11 сентября 2001 г. в  Нью-Йорке и теракта в  Москве в
октябре 2002 г., когда Мовсар Бараев признался в  том, что захват заложников
произведен по приказу  "военного эмира"  Шамиля Басаева, резко сократилось и
финансирование.> были, конечно, поменьше, чем за обнаружение неизвестного
широкой общественности  массового захоронения иудеев или за  серию  статей о
вредном  фреоне,   вызывавшей  цепную  реакцию  в   виде   смены   поколения
холодильников  и  приносившей  фирмам-производителям   прибыли  в  миллиарды
долларов.  Однако, если не стремиться ездить исключительно на "роллс-ройсах"
и  не покупать раз в день двадцатикаратный бриллиант,  этих гонораров вполне
хватало на безбедную жизнь.
     - Я понимаю, -  продолжил британец, - что не  все действия наших друзей
на Кавказе  заслуживают одобрения.  И  не все вызывают  понимание.  Особенно
здесь, в России.
     Мужицкий опять согласно покивал.
     Похищения, пытки и убийства пленников, часть из которых были гражданами
США и Евросоюза, плохо вписывались в логику "народно-освободительной" борьбы
и  служили   Кремлю  прекрасным  оправданием  жестких  контртеррористических
действий. Попытки урезонить  бородачей с автоматами и склонить их к взятию в
заложники исключительно жителей России наталкивались на  полное непонимание.
"Гордые  абреки"  злобно  скалились,  орали  нечто  невразумительное  насчет
"джихада<Джихад   -  в   классическом  понимании  означает   "усердие"  в
каком-либо деле, а отнюдь не "священную  войну против неверных",  называемую
"газаватом".  Использование разного рода псевдоисламскими террористами слова
"джихад"   для    обозначения   своей   "борьбы"   говорит    лишь   об   их
малообразованности   и   непонимании   элементарных   вещей.   В  частности,
невозможности   ведения   войны   против   православных  христиан,   впрямую
запрещенной   Кораном,  так  как,  согласно  каноническим  записям,  пророка
Моххамеда  от  преследования его  недругов  скрывали  именно в  православном
монастыре.>"  и продолжали воровать иностранных специалистов и врачей. Не
забывая  при этом  посылать  своих эмиссаров на любое  мало-мальски значимое
сборище европейских борцов за права человека.
     Закончившие,  в  отличие от  подавляющего большинства боевиков, среднюю
школу,  эмиссары  пространно  рассуждали  о  "жестокости  русских  военных",
обвиняли Москву  в исчезновении десятков тысяч задержанных  в  ходе зачисток
мирных жителей, демонстрировали мутные фотографии,  на которых  громоздились
горы трупов "замученных федералами" женщин и детей, и просили денег.
     В  свободное от общения с  европарламентариями время  послы террористов
обычно  пропадали в  кварталах публичных домов, где с завидной регулярностью
влипали в дурнопахнущие истории, связанные с избиениями проституток. Полиция
в разборки сутенеров с клиентами предпочитала не вмешиваться, поэтому отнюдь
не редкими  были случаи,  когда  чеченские эмиссары на следующее  после  дня
открытия  правозащитного форума утро  радовали  хозяев  мероприятия  свежими
фингалами и разорванными пиджаками. Охране публичных домов  были по барабану
все  "борцы за  свободу",  мордовороты защищали  товарный  вид  жриц любви и
лупили представителей вайнахских тейпов ничуть не меньше, чем  какого-нибудь
загулявшего   украинского   матроса,  удумавшего  попользоваться  пышнотелой
негритянкой и в порыве страсти поставившего ей бланш под глазом.
     - И  с  таким контингентом приходится  работать,  -  посетовал  куратор
Мужицкого,  капнув  сливок  в  тонкостенную  фарфоровую  чашку  с  дымящимся
душистым  "липтоном".  -  Это трудно,  но  альтернативы  сегодняшним лидерам
чеченцев  я  не  вижу.  Поэтому  ваши  репортажи  должны  быть  очень  четко
сориентированы   на  постоянное  напоминание  о  легитимности  правительства
Ичкерии и, в особенности, ее президента.
     -  Масхадов   вот  уже  третий   год  по  горам  прячется,  -   буркнул
корреспондент радиостанции "Свобода". - А его правительство разбежалось...
     - Это неважно, - британец взял из стоящей на журнальном столике вазочки
круглое  соленое печенье. -  В случае  начала мирных переговоров полноценное
правительство будет сформировано за неделю. Но пока такая задача не стоит...
Сейчас нужно только напоминать о том, что Чечня избрала путь независимости и
там есть законно избранный президент.
     -  Хорошо,  -  Мужицкий еле  заметно  пожал  плечами,  -  я  учту  ваши
пожелания.
     Заместитель  начальника  русского отдела  МИ-6  отметил  про  себя, что
журналист согласился весьма неуверенно.
     Однако британец не стал акцентировать на этом внимание.
     По большому счету, ему было  наплевать, с  огоньком или через силу этот
очкастый  русский  будет делать свои  репортажи. Мужицкий был лишь маленьким
винтиком  в  огромной  пропагандистской машине,  который легко  меняется  на
аналогичную деталь, буде  репортеру придет в голову сделать шаг в сторону от
намеченной куратором схемы.
     К  тому  же,  корреспондента  "Свободы"  не  ставили  в  известность  о
намечавшихся больших переменах в техническом оснащении боевиков, и поэтому у
Мужицкого  росли  опасения,  что  с  начала  вооруженного   конфликта  между
метрополией и взбунтовавшейся провинцией он занял не ту сторону.
     - Любой народ имеет право на создание  своей страны, - заявил британец,
почти дословно повторив изречение дедушки Ленина о "самоопределении".
     Мужицкому захотелось  напомнить своему куратору о  палестинцах, басках,
курдах и северных  ирландцах, имеющих не меньше прав  обретение  собственных
государств, чем чеченцы, но журналист сдержался. Говорить такое при кадровом
сотруднике МИ-6 было, по меньшей мере, нетактично. Особенно про ирландцев.
     - И способы борьбы народ выбирает  соответствующие моменту, - подданный
Ее Величества Елизаветы Второй сделал глоток  сдобренного сливками чая. - Мы
не можем их осуждать за... некоторую дикость, если можно так выразиться.
     -  Это  просто  особенности  горского  менталитета,  -  удачно  вставил
Мужицкий.
     -  Верно, - взгляд британца потеплел. - Традиции,  менталитет,  условия
жизни  -  это  правильное направление  для объяснения  побудительных  причин
поступков  наших  друзей. Очень маленький  народ в войне  с  большим народом
имеет большую свободу действий, чем его противники...
     -  Но намеки  на применение оружия  массового поражения...,  - протянул
корреспондент  "Свободы",  напомнив  куратору  о  многочисленных  заявлениях
главарей  банд  насчет наличия у  них боевых отравляющих  веществ и активных
биологических компонентов. - Это просто опасно...
     - Вы имеете в виду "зеркальный ответ" Москвы? - куратор помрачнел.
     Согласно международным  нормам, страна, против которой применено оружие
массового  поражения, имеет полное право ответить тем же. Причем ответить не
обязательно  другому  государству,  но  и  группе  лиц типа террористической
организации.
     Россия   подписала   конвенцию   о  запрещении   боевых  химических   и
биологических  веществ,  и   выполнила  договоренности   об  уничтожении  их
носителей. Так что единственным ОМП,  коим она обладала, являлось ядерное. В
суматохе развала  СССР, построения  "однополярного" мира во главе с США и их
союзниками,  и  разжигания  пограничных  конфликтов  на  дальних  российских
рубежах,  об этом несколько  подзабыли,  а,  когда  спохватились,  было  уже
поздно.  Нормы  "зеркального ответа", выработанные,  в  основном,  под нужды
Вашингтона и Лондона, стали всеобщими.
     И угроза термоядерного удара  в  ответ  на химическую или биологическую
диверсию,  несмотря на слабость Москвы, была весьма реальна. У Кремля просто
не  останется иного  выбора, кроме  как начать  долбить  гнезда  террористов
тактическими стокилотонными боеголовками. Благо, недостатка в них российские
вооруженные силы не испытывают.
     Хватит и  на Чечню, и на  Саудовскую Аравию, и на Пакистан с Турцией, и
еще останется.
     Развитие подобного  сценария прорабатывали  аналитики  в НАТО. И каждый
раз приходили к  весьма  неутешительным  для западного  сообщества выводам -
если  Россия вздумает действовать подобными методами, то остановить ее будет
некому.
     Даже в случае атомного удара по члену НАТО Турции.
     США  мгновенно   отойдут  в   сторону,  по  обыкновению  "кинув"  своих
союзников,    и    ограничатся   "выражением   недовольства"    со   стороны
Госдепартамента.
     Германия и  Франция ссориться  с Москвой тоже не станут, избрав тактику
осторожного  политического  осуждения.  Мол,  "так,  конечно,  нельзя,  но в
сложившейся ситуации Россию можно понять...".
     Крики мелких европейских стран никто даже слушать не будет.
     Великобритания сделает вид, что ее происходящее не касается...
     Однако  объяснить  сию сложность  межгосударственных  отношений лидерам
бандформирований   и   главам   поддерживающих    террористов    фондов   не
представлялось возможным.
     -  У нас есть рычаги влияния  на Кремль, чтобы предотвратить негативное
развитие  ситуации, - после  минутного молчания сказал  британец.  - А вам я
советую  этой  темы не касаться.  Не нужно  нервировать  наших партнеров  на
Кавказе. У них и так много своих проблем...

        "ГЛАВА 1"
        "И ГЛЯДЯТ УНЫЛО ДЕВКИ ИЗ КУСТОВ..."

     Ночью  был мороз, под утро температура поднялась выше  нулевой отметки,
потом снова опустилась до минус пяти, и глазок, расчищенный вчерашней сменой
на заиндевевшем стекле, исчез. Так что вести наблюдение пришлось в  открытую
форточку.
     Это было не очень удобно, однако выбирать не приходилось.
     Старший   сменного   наряда  ОПС<Оперативно-поисковая  служба   ФСБ,
занимающаяся   преимущественно   наблюдением   за   объектами.>   капитан
Константин Зимородок  соорудил пирамиду  из  двух  столов и  кресла,  оделся
потеплее и даже  накрылся пледом с головой. Шесть  часов  зимой  у  открытой
форточки -  это  не шутки, без соответствующих  мер предосторожности к концу
дежурства наблюдатель обретет бронхит вкупе с насморком.
     И это в лучшем случае.
     В худшем - свалится с двухсторонней пневмонией.
     Так что Зимородок берег себя вполне сознательно.
     К тому же, у него не хватало людей.
     Недокомплект  личного  состава  был  настолько   хроническим  и  давним
явлением,  что воспринимался  уже  как  само  собой  разумеющееся.  Желающих
рисковать  своими  здоровьем  и  жизнью за зарплату,  эквивалентную  ста-ста
пятидесяти долларам США в месяц, находилось немного...
     Константин был человеком среднего росточка, жилистым, с лицом сухощавым
и  властным,   но  неброским.  В  "наружке"  яркая  "афиша<Афиша  -  лицо
(жарг.).>" только вредит.
     На  службу  в ОПС  Зимородок перешел  из  контрразведки,  "спасаясь  от
изнурительного умственного труда", как он сам любил говорить. Птичья фамилия
капитана многих вводила  в заблуждение: каждый высокий начальник  непременно
указывал  ему  на  недопустимость  представляться  оперативным  позывным.  А
позывной-то  у него была совсем  другой, нежный -  Клякса. До прихода в  ФСБ
Клякса  с  отличием  закончил пограничное училище,  проехал  страну  вдоль и
поперек,  был дважды ранен и в свои тридцать с половинкой лет обладал вполне
приличным иконостасом боевых наград, которые, впрочем, никогда не носил.
     Он сидел,  умело  расслабившись, чтобы  не затекали мышцы  и, особенно,
шея, курил,  автоматически  прикрывая тлеющий  огонек сигареты  в  сложенной
ковшиком   ладони,   и  мозолил   веки   резиновыми  уплотнителями  окуляров
двенадцатикратного бинокля.
     Кира на кухне варила кофе.
     Уже час, как  шла Кирина смена, но Зимородок жалел своего  заместителя.
Она была самым опытным сотрудником и единственной женщиной в группе.
     Кира внесла сервированный поднос, остановилась у порога, хмыкнула:
     - Ты как пограничник Карацупа в засаде. Не хватает только верного пса и
ржавой "трехлинейки" с примкнутым штыком и зарубками на прикладе...
     - Не  в засаде, но в секрете, - меланхолично поправил Константин, ни на
миг не прерывая наблюдения. - И  зарубки на прикладе погранцы не ставят. Это
снайперский прикол. А я не снайпер...
     Они давно  работали  вместе  и  Кира понимала оперативную обстановку по
тону и прибауткам своего боевого начальника.
     Сама  он