стань ты! Дай позаниматься! У меня зачет завтра! Сегодня уже!
   - Ага! Ага! Сдрейфил!
   - Не толкайся, мешаешь же! А как ты хочешь проверить?
   - Да есть тысяча способов!
   - Например?
   - Ну-у... - Морзик замялся. - Ну-у... Вот давай загадаем, кто  первый
выйдет из того подъезда? Я говорю - мужчина, а ты?
   - И я тоже - мужчина.
   - Нет, так нечестно, ты должен сказать: женщина!
   -  Почему  это  я  должен  сказать  "женщина",  если   мне   интуиция
подсказывает, что мужчина? - заартачился Дональд. - Они раньше встают!
   Он тоже не любил проигрывать.
   - Да  нет  у  тебя  никакой  интуиции!  Ты  холодный,  расчетливый  и
скользкий тип! Логический, как мой компик.
   - У тебя есть компьютер?
   - Да... подкалымил тут маленько и купил... Выиграл в  клубе  бой  без
правил... Ты только Кляксе не говори. Игрушки - обалдеть! Прихожу - даже
поесть нет времени! Во! Даже похудел!
   - Смотри, не покалечься... не хочу я щупать твой жир!
   - Не дождетесь! Смотри, смотри! Да не туда! На дверь смотри!
   Лехельт, кинувшийся было к уныло мерцающему  экрану  монитора,  убрал
руку с кнопки пуска записи и поднял взгляд. Дверь подъезда, послужившего
предметом спора, медленно приоткрылась. "Наружники"  затаили  дыхание...
На улицу выбежала большая пушистая дворняга.
   Разведчики озадаченно переглянулись. Андрей хихикнул.
   - Кто пойдет проверять - сука или кобель?
   - Это не в счет! - махнул ручищей сконфуженный Черемисов. - Вот давай
лучше профессионально поспорим: кто влезет в тайник? Я говорю - женщина,
а ты?
   - А у меня есть выбор? Я говорю, что мужчина...
   - На что спорим? На пиво уже надоело!
   - Кто проспорит - на следующем инструктаже три раза кукарекнет!
   - Хи-хи!... - Морзик представил лицо Зимородка и поежился. -  Смотри,
ты сам предложил... Только всерьез  кукарекать,  без  дураков!  А  то  в
прошлый раз поспорили, что споешь Шубину  "В  универмаге  наверху  купил
доху я на меху..." - а ты прикинулся, что горло заболело!.. Пробекал там
что-то непонятное!
   - Ничего я не прикидывался, - хитро улыбнулся Андрюха, -  И  я  тогда
вовсе не проспорил!
   - Проспорил, проспорил! Записка у курьера была  не  в  желудке,  а  в
заднице!
   - Анус - это логическое продолжение желудка!
   - Но попала-то она туда не тем логическим путем!
   Продолжая этот содержательный и полезный спор,  они  коротали  время,
как вдруг привычный свет от монитора померк  -  экран  заслонила  чья-то
спина. В ту же секунду Лехельт дернулся, чтобы включить запись, но то ли
от неловкости, то ли потому что его древняя ("магу" было  далеко  за  10
лет) японская техника не  любила  поспешности,  кнопка  видеомагнитофона
отскочила и упала на пол.
   - Ох ты, блин!  -  выпучив  глаза,  Вовка  беспомощно  тыкал  толстым
пальцем в пустую дырку, - Сломалось, блин...
   Лехельт кинулся было ловить увертливую кнопку, но  быстро  опомнился.
На экране кто-то двигался - и надо было хотя  бы  увидеть,  кто  это.  В
таких ситуациях стоит растеряться на пару секунд -  и  все  трехсуточные
мучения коту под хвост. К тому же его своевременно осенило.
   - Секи экран!  -  властно  скомандовал  он,  и  Черемисов  безропотно
послушался, уставился в монитор, охватив его руками, точно опасался, что
экран убежит или отвернется.
   - Убери лапы - монитор свернешь! - крикнул Лехельт, и Вовка  поспешно
отдернул от экрана красные ладони.
   Сам  Андрей  схватил  с  заднего  сиденья  приготовленную  на  всякий
пожарный видеокамеру и, полный упований на  японскую  оптику,  откинулся
как можно дальше назад и принялся снимать экран монитора.
   - Ты гений!  -  прошептал  Морзик  не  глядя,  услышав  только  тихое
журчание моторчика. - Только это тебя не спасет... Видишь? Придется тебе
кукарекать!
   Андрюха взирал на происходящее через  видоискатель  камеры.  Уборщица
лет тридцати, с прекрасной фигурой, в коротком синем халате,  встала  на
колени, согнулась и стала шарить  рукой  под  кроватью.  Морзик  зацокал
языком.
   - Знаешь, это даже сексуальнее, чем с  тем  корейцем!  Чего  она  так
долго возится?
   - Там неудобная крышка... в задней стенке кровати...
   - Ты снимаешь? Этот оперативный эпизод я готов смотреть сто разборов!
Только как следует снимай! Все тонкости!
   - Не учи ученого... башку убери, не лезь в объектив...
   -  Интересно  же...  И  кукарекать  учись!   Прямо   сейчас   начинай
тренироваться! Чтоб никакой "фанеры", понял?
   - Ладно! - с досадой  сказал  Лехельт.  Уборщица  извлекла,  наконец,
содержимое тайника и поднялась с колен. Отряхиваясь,  она  обернулась  и
взглянула  прямо  на  разведчиков.  И  хоть  Лехельт  знал,  что  "глаз"
замаскирован надежно, сердце его замерло на несколько секунд.
   Лицо женщины в  обрамлении  прямых,  соломенного  цвета  волос,  было
слегка не правильным и рябоватым, но странным образом вызывало  желание.
Персонал борделя был подобран грамотно.
   - Она простушка - но еще очень даже  ничего...  -  оценивающе  сказал
Морзик. - Старовата, конечно... Им обоим было по двадцать  с  небольшим.
Вдруг фигуру женщины заслонило что-то широкое, темное. Некто сделал  два
шага вперед от стены  с  находившимся  в  ней  объективом  "глаза"  -  и
разведчики увидели спину стройного мужчину. Он разговаривал с уборщицей,
похлопывая ее по груди, потом опустил руки - и оба они вышли из кадра.
   - Ara! - торжествующе сказал Лехельт. - Ничья!
   - Ничего не ничья! - возмутился Черемисов. - Она же лезла  в  тайник!
Мы об этом спорили!
   - Но он при этом присутствовал!  Они  оба  вскрывали  тайник,  а  кто
именно лез - неважно! Она уборщица, а он - начальник, вот она и лезла!
   - Ты хочешь сказать, что все у него?!
   - Не знаю... не видно было. Когда она  вставала,  у  нее  был  черный
пакет...
   - Точно, я тоже видел!
   - А потом она подошла поближе - и рук не стало видно... Этот тип  мог
у нее взять, запросто!
   - Так кого же нам тянуть?! Кто выведет Лермана на резидента?! Если мы
ошибемся, он нам все поотрывает! Это еще тот старикашка!
   - А вот мы у него и спросим.
   Велев Морзику продолжать наблюдение, Дональд вызвал базу.
   - База, ответь "троечке"! Добрый вечер!
   - Какой вечер... утро уже! - отозвался осипший за ночь оперативный.
   - Неважно! У нас есть выемка!
   - Молодцы! - дежурный оживился. - Шубин  вечером  звонил,  спрашивал!
Засняли?!
   - Ну... да... в общем, да. Должно получиться.
   - Что-то ты загадками говоришь, "тройка"... Так "да" или  "нет"?  Что
мне докладывать?
   - А ты можешь ничего не докладывать?  Кто  тебя  за  язык  тянет?  Мы
приедем на "кукушку" и там посмотрим!
   -  Должен  же  я  свою  работу  показать...  -   недовольно   ответил
оперативный. - Сижу тут всю ночь... из двери дует... А если спросят?
   - Если спросят - скажи, что не уточнял!
   - Вот уж фигу! У вас там накладки - а мне отдуваться?
   - Ну ты нудный! - крикнул в микрофон Морзик. - Я через час сменюсь  -
и разберусь с тобой!
   - Не выйдет! - хихикнул дежурный. -  Через  час  я  уже  уеду  домой!
Баиньки! Ваш опер тут дрыхнет на диване в комнате  отдыха.  Третий  день
тут ночует... забавный старикашка... Позвать?
   - Зови! - в один голос крикнули Дональд и Морзик. - Он нам как раз  и
нужен!
   Властный каркающий голос Лермана раздался минуты через три.  Выслушав
доклад, опер ненадолго задумался, потом скомандовал:
   - Разделяетесь и тянете обоих!
   - Я так и думал... - прошептал Лехельт, корча Морзику страшные  рожи.
- Борис Моисеевич, у нас смена через час заканчивается!
   - Если успеете - передайте объекты по  смене.  Я  предупрежу  Кляксу.
Если нет - тяните сами. Это приказ. Вас подменят по ходу.
   - Знаю я эти подмены по ходу... - заворчал Морзик. - То не нашли,  то
опоздали... в общем, тянуть нам их до обеда... Блин, собачья работа!
   - Будьте готовы остаться на  подстраховку,  -  бесстрастно  продолжал
Лерман.
   - Ну это вообще!.. - возмущению Морзика не было предела.
   - Плакал мой зачет... - печально  сказал  Лехельт.  -  "Препод"  меня
убьет. Сожрет с потрохами.
   - Я в  ваши  годы  целые  дни  на  улице  работал,  -  сказал  Лерман
насмешливо.
   Морзик выхватил у понурившегося Андрюхи микрофон.
   - Борис Моисеевич, а кто пойдет снимать  "глаз"?  Можно  я  пойду?  В
награду? Ведь это мы их засекли! Нельзя оставлять казенное оборудование!
   - Я сам пойду, - отвечал опер. - Дешевле обойдется.
   - Вы еще можете? - простодушно изумился Морзик.
   - Что - "можете"? Я могу представиться пожарным  инспектором,  дурак!
Работайте, не отвлекайтесь. Командир ваш пришел,  пойду  его  обрадую...
Молодцы!
 
II 
 
   К дому Дудрилина Тыбинь не спешил. Они с  Лерманом  решили,  что  для
убедительности  надо  прийти  чуть  позже.  Какой   "подсадной"   станет
опаздывать, рискуя потерять канал? К тому же Старый был уверен, что  его
новый хозяин сам вылезет из постели лишь к  двенадцати.  Михаил  шел  от
автобусной остановки вразвалочку, сладко  позевывая,  втягивая  ноздрями
новый, будоражащий аромат. Ворот рубахи хранил запах Ритиных тонких рук.
   К его удивлению, Александр Борисович Дудрилин,  злой  как  черт,  уже
нервно прогуливался у ворот перед домом, сверкая в раздражении очками  и
по-собачьи скаля желтые кривые зубы. Руки он засунул  в  карманы  нового
желтого реглана, абсолютно такого же, как тот, что  был  изорван  вчера.
Судя по всему, Александр Борисович любил постоянство.
   - Почему опоздал?! - желчно крикнул он. - Двадцать  процентов  долой!
Что смотришь, как гусь на градусник?  Чего  морда  такая  мечтательная?!
У-у-у! - неожиданно взвыл  он,  выпятив  губы,  очевидно,  передразнивая
выражение лица Тыбиня. - Мечтатель, я тебя в телохранители беру,  понял!
А с такой мордой ты явно не о моем теле думаешь!  Еще  раз  такую  морду
увижу - еще двадцать процентов долой! Учти, меня  охранять  трудно!  Уже
пятеро пробовали - никто не остался!
   - Это понятно... - пробормотал Старый.
   - Что понятно? - подозрительно спросил  Дудрилин,  поднимая  воротник
реглана. - А ты почему сегодня без машины? У тебя ведь  вчера  таратайка
была!
   Машина  "наружки",  подбросившая  Старого,  стояла  за  поворотом   у
остановки автобуса. Клякса, Кира и Пушок прикрывали его,  а  на  подмену
Морзику с Дональдом Лерман пообещал отправить другой свободный наряд.
   - Так ведь... это... - развел руками Тыбинь, - ведь у тебя  за  рулем
придется...
   - Верно... догадлив... - точно сожалея, скривился Дудрилин. - А  чего
это ты мне тыкаешь?! Меня называть только на "вы"! Повтори!
   - Вы... - покорно мукнул Старый.
   - Еще разик! Хватит... развылся тут... А чего это ты тут вчера делал?
Куда ехал? Кто ты вообще такой?
   В такие вот минуты и проверяется на прочность  опер,  разрабатывавший
легенду прикрытия. У Тыбиня не возникло проблем.  Лерман  сумел  угадать
все вопросы Дудрилина. Все до одного. Им были также подобраны  добротные
документы из комплекта паспортов  и  удостоверений  всевозможных  служб,
заранее заготовляемых в ОПС на каждого разведчика.
   Дудрилин, кривясь, вернул паспорт и брезгливо вытер руки о платок.
   - А что это у тебя за синяк на шее? Засос? Горячая подруга  попалась?
Что молчишь?
   Старый пожал плечами в  искреннем  недоумении.  Этого  вопроса  Борис
Моисеевич не предусмотрел.  Тыбинь,  стыдливо  прикрывая  пятно  шарфом,
пытался сообразить, заметили ли что-нибудь Кира и Клякса.
   - Оставь! - осклабился Дудрилин. - Знаки  любви  украшают  мужчину...
Стрелять умеешь? - он достал из кармана "вальтер". - Убей ворону!
   Старый мог бы положить ворону на  ветке  сквозь  куртку,  не  вынимая
пистолет из кармана. Однако смешно  расставил  ноги  и  прицелился,  как
делают  милиционеры  на  стрельбище,  и  поспешно  выстрелил.   Стая   с
оглушительным карканьем сорвалась с  огромной  березы,  закружилась  над
поселком. Одна из ворон, кувырнувшись через голову, упала в снег  кверху
лапками. По шоссе, подвывая мотором, пронесся мимо автомобиль  Кляксы  -
стреляли...
   -  Оставь  себе,  -  сказал  Дудрилин  про  пистолет.  Проверка  была
закончена. Дудрилин нажал на кнопку  на  столбике  и  ворота  открылись.
Сияющий "мерседес" мягко выкатил на дорожку. Зосим, сегодня с  волосами,
распущенными по плечам, проворно выскочил из машины, зыркнул на Тыбиня и
ушел в дом. Ворота закрылись.
   В одном из окон второго этажа что-то блеснуло.  Александр  Борисович,
собачьим чутьем уловив взгляд  Тыбиня  в  сторону,  обернулся  и  задрал
голову.
   - А-а! Алька проснулась... интересно стало... Хрена ей! Поехали!
   Он вообще был невероятно, по-звериному чуток ко всему окружающему.
   Тыбинь направился было к месту водителя.
   - Куда! Пошел вон! Сам  поведу!  Ты  небось  такие  тачки  только  на
картинках видел! Присмотрись сперва, а то и меня угробишь, и  машину!  А
машина - это красота! Женщина - это первая красота, а машина - вторая!
   Несмотря  на  грубость,  Старый  не  мог  не   признать   правоту   и
предусмотрительность хозяина. Хотя, на самом деле, он  умел  водить  все
марки машин, даже самые экзотические. Даже трактора.
   Дудрилин водил хорошо. Для  дилетанта,  конечно.  Сам  он  при  этом,
конечно, полагал, что водит как ас. Они выехали на  Таллинское  шоссе  и
помчались к городу. Машина Зимородка поначалу не отставала.
   Вскоре,   однако,   Александр   Борисович   прибавил   и   попер   по
разделительной, да так, что встречные от  него  шарахались.  Он,  как  и
многие толстосумы, полагал, что если у тебя много денег, то  подчиняться
правилам необязательно.
   - Ну как? - горделиво спросил он, искоса поглядывая на Старого.
   -  Нарушаете...  -  демонстрируя  ментовскую  дубоватость,  промямлил
Тыбинь. - Давайте лучше я...
   Дудрилин только рукой махнул.
   - Хорошие женщины обалдевают  от  быстрой  езды,  запомни!  Если  она
настоящая стерва - обязательно балдеет от скорости!
   На счастье, запиликал мобильник. Разговаривать и гнать было неловко -
и он сбавил скорость. Александр Борисович, при всем лихачестве,  дорожил
своей жизнью и здоровьем.
   - Да! - кривя губы, крикнул  он.  -  Наплевать!  Пускай  ждут!  Когда
приеду - тогда и приеду! Фак ю!
   И, сделав неприличный жест, выключил мобильник.
   Он мчался целеустремленно, жадно поблескивая глазками сквозь очки,  -
но вдруг, увидав  что-то,  круто  свернул  из  левого  ряда  к  обочине,
распугивая  законопослушных   автолюбителей,   и   остановился.   Старый
"опель-кадет", едва не вытесненный Дудрилиным на тротуар, заехал спереди
и  притормозил.  Двое  парней  выглянули,  открыв  дверцы,  и  вразнобой
заорали:
   - Лохарь! Руки поотрывать тебе надо! И в задницу вставить! Недомерок!
   И тут с Александром Борисовичем случилась истерика.  Брызгая  слюной,
трясясь и бледнея от злобы, он бил короткими ногами  в  полик  салона  и
верещал:
   - Быстро, быстро, быстро! Дай им в морду!
   Оказывается, он был невероятно чувствителен  к  насмешкам  над  своим
ростом.
   Старый выбрался на улицу и, не  желая  бить  ни  в  чем  не  повинных
парней, выпятил челюсть, засопел  и  пошел  на  них,  расставив  руки  и
скорчив такую рожу, что парни стушевались и поспешно прыгнули в  машину.
Хлопнули дверцы - "опель-кадет" умчался по Ленинскому проспекту.
   Когда Тыбинь подошел к "мерседесу", Дудрилин сидел, бессильно  уронив
лицо на рулевое колесо, - потный, бледный, несчастный.
   - Никто меня не любит... - сказал он, глядя в никуда, голосом, полным
отчаяния. - Вот так меня все и обижают... с самого детства...
   Мокрые волосенки прилипли к шишковатому черепу. Взгляд  у  Александра
Борисовича был как у побитой собаки.
   - Понимаешь... -  доверительно  зашептал  Дудрилин,  делая  ему  знак
нагнуться, - меня хотят убить!.. Может, вот эти самые... в  машине...  У
меня собачье чутье! Я чувствую! Это случится скоро!
   Он подозрительно заглянул в спокойные холодные голубые глаза Тыбиня.
   - Ты не смеешься?  Это  хорошо,  что  ты  не  смеешься.  Если  бы  ты
засмеялся, я бы тебя сразу уволил... Вот увидишь, что я прав... я всегда
бываю прав...
   Он  выбрался  наконец  из  "мерседеса",  отчаянно  преодолевая  страх
открытого пространства, гордо выпятил узкую грудь, задрал голову  и,  не
глядя  по  сторонам,  зашагал  в  ювелирный  магазин.   "Может,   ты   и
сумасшедший, - подумал оперуполномоченный,  глядя  на  высоко  поднятые,
напряженные плечи Дудрилина - но страшно тебе по-настоящему".
   Нервозность  и  подозрительность  шефа  заставили   его   внимательно
оглядеть улицу. Он принялся  прохаживаться  вдоль  ряда  автомобилей,  с
удовлетворением отметив, что неподалеку припарковалась машина Кляксы.  В
куртку Старого встроен был радиомаячок, и Зимородок, потеряв "мерседес",
легко нашел его по сигналам пеленгатора.
   - Привет, привет, - проговорил Михаил в ССН, запрятанное под рубаху.
   Машина мигнула габаритными огнями.  Они  условились  работать  молча,
чтобы не выдать Старого.
   Заглянув в магазин, Тыбинь увидел, что Дудрилин бродит вдоль витрин с
драгоценностями. Старый отошел к "своей" машине, осмотрел ее  на  всякий
случай повнимательнее, но никаких посторонних предметов не обнаружил.  А
у него был нюх на закладки! Вряд ли Александр Борисович смог бы найти  в
Питере лучшего телохранителя, даже если  бы  обратился  в  самые  крутые
охранные агентства. Но он и не подозревал о том, что сегодня был в такой
безопасности, как никогда.
   Покуривая, Старый стоял у машины и наблюдал за входом в магазин.  Его
внимание  привлек  неприметный  человек   среднего   роста.   Появившись
откуда-то из-за угла, незнакомец,  широко  шагая  и  размахивая  руками,
решительно схватился было за позолоченную ручку темной стеклянной  двери
магазина, но вдруг нервно оглянулся и посмотрел, что делает  Тыбинь.  Он
именно за этим  оглянулся.  Старый  четко  его  засек.  Они  встретились
взглядами - человек тотчас оставил намерение войти в магазин и  поспешно
бросился наутек, назад, за угол, откуда пришел. Бросив сигарету в  снег,
Михаил вразвалку добежал до угла - но человека уже нигде не было видно.
   "А ты, кажется, вовсе  и  не  сумасшедший..."  -  подумал  разведчик,
глядя, как Дудрилин осторожно высунул голову из дверей магазина,  прежде
чем выйти.
   Теперь Александр Борисович посадил его за руль, а  сам  сел  сзади  и
принялся разглядывать купленное украшение.
   - Прямо езжай... - небрежно бросил он. - И покрутись где-нибудь... Ты
знаешь всякие ментовские приемчики, чтобы  проверить,  нет  ли  за  нами
хвоста?  Я  слежку  чую...  Вон  тот  голубой  "Жигуль"  за  нами  давно
тянется...
   Тыбиню оставалось лишь мысленно  подивиться  действительно  собачьему
нюху Дудрилина. Подпустив Кляксу поближе, он помигал ему  габаритами,  а
потом пошел выделывать классические "отрывы", петляя  между  кварталами,
пока  Дудрилина  не  укачало  от  частых  поворотов.  Машина   "наружки"
затаилась где-то: опытный Зимородок понял, что дело нечисто.
   Завидев   стайку   скучающих   девочек-подростков,   Дудрилин   велел
остановиться. Приветливо улыбаясь, он подозвал девчонок и дал им  рублей
двести денег.
   - Пусть привыкают... задарма иметь  деньги  от  незнакомых  мужчин...
Езжай  на  улицу  Корзуна...  знаешь,  где  это?  Хорошо...  Никому   не
рассказывай, куда мы ездили, понял? Это моя тайна... Там живет настоящая
красавица... первая красавица Питера...  а  может,  и  России.  Все  эти
"миськи Вселенная" - дешевки кривоногие по сравнению с ней!  Уж  ты  мне
поверь!
   Дудрилин мечтательно закатил глаза, перебирая тонкую золотую  цепочку
с изящным кулоном.
   - Думаешь, самые красивые женщины ездят в "мерсах"? Нет, они ездят  в
метро и на трамваях, я точно знаю! Моя красавица  живет  в  раздолбанной
грязной  "точке",  на  двенадцатом  этаже,  с  мамой,  папой   и   двумя
братьями... У них месяцами не бывает горячей воды... Ей семнадцать  лет,
но выглядит она на двадцать - и она чудо как хороша!
   Когда Дудрилин заводил речь о женщинах, он переставал  сквернословить
и к