едва удержались, чтобы не закричать. Адвокат высунулся в окно;  на  лице
его читалось огромное удивление.
   - Видишь, папа, - прошептал Без Козыря, - мы говорили правду.
   - Помолчи!
   Лошадь приближалась. Слышалось ее  тяжелое  дыхание;  затем  раздался
звон цепочки. Адвокат смотрел на пустое место широко раскрытыми глазами.
   - Странно! - пробормотал он.
   Чувствовалось, что, несмотря на все свое хладнокровие, он чрезвычайно
взволнован. В руке он крепко сжимал аппарат. А к Без  Козыря,  наоборот,
возвращалось спокойствие. Теперь он знал, что выиграет партию.
   Лошадь ударила копытом.
   - Сейчас она заржет.
   И лошадь тихонько заржала.
   Без Козыря вел спектакль.
   - Теперь пройдет мимо нас.
   Лошадь перешла на шаг и прошла  под  окном.  Вспышка  аппарата  мэтра
Робьона осветила ночь. Щелкнул затвор.
   - Не спеши, - посоветовал Без Козыря. - Она долго будет там стоять.
   - Невероятно!
   -  Подожди,  самое  забавное  еще  впереди...  Мадам   Робьон   робко
приблизилась к мужу.
   - Ты что-нибудь видишь?
   - Ничего. Только слышу.
   Снова послышался цокот копыт - и вдруг  раздался  голос.  Он  шел  от
основания стены. Все вздрогнули - все, кроме Без Козыря.
   - Я - лошадь-призрак! С вами говорит лошадь-призрак...
   Чей это голос? Неужели Без Козыря?!
   Франсуа улыбнулся. Теперь он уже не волновался.
   - Если вы хотите получить разгадку, -  продолжал  голос,  -  идите  в
мастерскую Жан-Марка. Лошадь-призрак ждет вас там. До встречи!
   Послышалось щелканье языка, и лошадь, похоже, сделала прыжок. Адвокат
прислонился к окну и посмотрел на сына.
   - Что все это значит?
   - Спроси у Жан-Марка. Жан-Марк опустил голову.
   - Жан-Марк?..
   Юноша явно не собирался ничего объяснять. Он прятал глаза  и  казался
подавленным. Жауан, вне себя от гнева, схватил племянника за руку.
   - Отвечай, кому говорят!
   - Простите меня... - пролепетал Жан-Марк.
   - Подождите,  -  вмешался  адвокат,  -  не  надо  преувеличивать.  Я,
кажется, начинаю понимать...  Впрочем,  другого  объяснения  и  быть  не
могло. Давайте сделаем то, что нам посоветовала лошадь.
   Группа во главе с Без Козыря прошествовала через пустые залы  первого
этажа в южное крыло  Жан-Марк  вынул  из  кармана  ключ  и  приготовился
отпереть дверь мастерской.
   - Подожди! - остановил его  Без  Козыря.  -  Ставни  хорошо  закрыты?
Занавеси задернуты?
   - Да, - выдохнул Жан-Марк.  Они  вошли,  и  Без  Козыря  зажег  свет.
Адвокат тут же заметил большой магнитофон.
   - Ах! - воскликнул он. - Это, наверное, и есть ключ к разгадке?
   - Вот именно, - кивнул Без Козыря.
   Он перемотал пленку  назад,  нажал  клавишу  воспроизведения,  и  все
тотчас же услышали цокот копыт.
   - Вот и вся загадка, - объявил Без Козыря
   Жауаны были подавлены. Жан-Марк рухнул на стул, закрыв лицо руками.
   Адвокат с интересом  рассматривал  клавиатуру  магнитофона:  рычажки,
разноцветные лампочки, переключатели скоростей, кнопки, на которых  было
написано: "Первый микрофон", "Второй микрофон",  "Третий  микрофон".  Он
покачал головой.
   -  Прими  мои  поздравления,  Жан-Марк,  это  почти  профессиональная
аппаратура. Но...
   - Тихо! - прервал его Без Козыря. - Сюда идут!

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

   Из шкафа послышался шум. Без Козыря бросился к выключателю и  погасил
свет. Сначала они услышали шарканье ног, потом  прерывистое  дыхание  и,
наконец, скрип двери шкафа. Без Козыря снова зажег свет.
   - Добрый вечер, господин Ван дер Трост, - сказал он. - Мы вас  ждали.
Это мсье Робьон, мой отец.  А  это  мадам  Робьон.  С  Жауанами  вы  уже
знакомы. И, естественно, я вам не представляю Жан-Марка.
   Голландец ошарашенно переводил взгляд с одного на другого. Сейчас  он
совсем не походил на  добряка  и  процветающего  промышленника.  Он  был
растерян и зол.
   - Итак, - сказал мэтр Робьон, - вы пробираетесь среди ночи в мой дом,
преследуя некие таинственные цели. Знаете ли  вы,  сударь,  что  я  могу
подать на вас в суд? Но сначала объясните мне как вы сюда попали.
   - Через подземный ход, - ответил за голландца Без Козыря.
   - Какой еще подземный ход?
   - Я вам все сейчас объясню. Жан-Марк, принеси стулья.
   Без Козыря спокойно принял на себя руководство операцией.  Он  видел,
что отец крайне удивлен, но собирался удивить его еще больше.
   - Вы уже слышали историю с раненым, - начал он, - Я задумался: кто же
этот человек и почему у него в кармане  оказалась  золотая  лошадка?  И,
главное, почему у него в руке была зажата пуговица - это я скрыл от  вас
специально, - принадлежащая Генриху, шоферу Ван дер Троста? Эта пуговица
навела меня на след... Спасибо, Жан-Марк. Давайте сядем.
   Ван  дер  Трост  не  стал  садиться.  Он  стоял  у  шкафа   с   видом
оскорбленного достоинства, и на лице у него было написано:  "Я  остаюсь,
но не потому, что вы этого  требуете,  -  никто  не  вправе  давать  мне
указания - а потому, что я намерен ответить на обвинения этого сопляка".
   - И тогда я забрался в дом к этому господину.
   - Франсуа! - вскричала мадам Робьон. - Что ты говоришь?!
   - Продолжай, - кивнул сыну мэтр Робьон.
   - Я нашел там раненого, а рядом с ним  золотую  лошадку.  А  потом  я
увидел, как Ван дер Трост вместе со своим шофером распивал шампанское  с
этим человеком за его скорейшее выздоровление - а еще, как мне  кажется,
в знак примирения. Я догадался, что они сообщники. Но что они замышляли?
Этого я не знал. Ван дер Трост говорил по-немецки и очень  быстро,  и  я
разобрал только несколько  слов  -  поместье,  часовня,  алтарь,  замок.
Ключевым было слово "алтарь"... Мне удалось убежать, несмотря на то  что
виллу охраняла злая собака.
   Здесь Без Козыря  замялся,  но  потом  все  же  счел,  что  лучше  не
рассказывать родителям  об  обстоятельствах  своего  бегства,  чтобы  не
пугать маму. Однако мэтр Робьон уловил его колебания.
   - Как тебе это удалось?
   - Вот как... В комнате, где я прятался, я обнаружил вату и бутылку  с
эфиром. Я смочил вату эфиром, и собака, напуганная запахом, не  рискнула
на меня напасть.
   - Неплохо, - одобрил мэтр Робьон.
   - Франсуа, ты никогда больше не поедешь на каникулы один!  -  заявила
мадам Робьон.
   - Я буду жаловаться! - воскликнул голландец.
   - Ну что ж, валяйте, -  согласился  Без  Козыря.  -  Итак,  из  виллы
"Чайки" я отправился  прямо  в  часовню  Прощения.  Там  я  долго  искал
подземный ход и в конце концов  почти  случайно  обнаружил,  что  плиту,
покрывающую  алтарь,  довольно  легко   можно   сдвинуть   вбок.   Тогда
открывается вход  в  подвал,  откуда  начинаются  две  галереи.  Первая,
недавней  постройки,  ведет  в  бункер,  построенный  немцами  во  время
войны... А теперь угадайте, что я нашел в этом бункере?
   Все замерли, кроме Ван дер Треста, которому явно  было  очень  не  по
себе.
   - Сокровища, произведения искусства, кучу  всяких  прекрасных  вещей,
которые невозможно перечислить, - да вы сами все увидите.  И  я  уверен,
что там есть кое-какие предметы, принадлежавшие моему деду.
   Родители и Жауаны слушали его затаив дыхание.
   - Все это стоит миллионы  франков,  -  продолжал  Без  Козыря.  -  Я,
правда, не знаю, что этот господин  уже  успел  вывезти  и  упаковать  в
ящики, которые стоят у него в конюшне на вилле "Чайки".
   - Извините! Я желаю сказать! - запротестовал голландец.
   - Потом, - оборвал его мэтр Робьон. - Продолжай, Франсуа.
   - Затем я исследовал вторую галерею. И знаете, куда она выводит?  Вот
в этот шкаф.
   Без Козыря открыл дверь шкафа, и все увидели откинутую крышку люка.
   - Сначала я ничего не понимал. Какое отношение ко всему  этому  имеет
Жан-Марк? И  вот  сегодня...  нет,  уже  вчера  утром  я  воспользовался
отсутствием Жан-Марка, чтобы как следует ознакомиться с его  мастерской.
Тогда я и нашел магнитофон - и даже позволил  себе  записать  на  пленку
дополнительный текст.
   - Надо сообщить в полицию, - сказал мэтр Робьон.
   - Я это уже сделал, папа. Ты же понимаешь, что  я  не  мог  позволить
этому господину скрыться. Вчера я завернул в  жандармерию  -  поэтому  и
опоздал к вашему приезду. Так что  сегодня  ночью  полицейские  окружили
поместье; думаю, они уже взяли Генриха и того  человека.  А  завтра  они
обыщут виллу "Чайки" и заберут ящики, сложенные в конюшне.
   - Я протестую! - снова закричал Ван дер Трост.
   - Молчите лучше! - бросил мэтр Робьон. - А ты, Жан-Марк,  неужели  ты
согласился ему помочь?
   - Я не виноват! Клянусь! - воскликнул Жан-Марк.
   - Тогда расскажи, как было дело. Попробуй оправдаться.
   - Это будет несложно. - Жан-Марк вздохнул. -  Я  был  очень  огорчен,
когда узнал, что вы продаете Кермол: ведь здесь прошло мое детство...
   И я стал думать, как бы вам помочь. Все  замки  дорого  обходятся  их
владельцам, но они все-таки как-то умудряются их содержать... И тут  мне
в голову пришла одна идея. Что, если устраивать в  замке  спектакли  под
названием, скажем, "Звук и свет"? Эту мысль надо было обдумать... Я ведь
кое-что понимаю в электронике. Я заметил, что в зарослях утесника, около
ручья и в  скалах  легко  можно  спрятать  небольшие  колонки-усилители,
подведя к ним под землей провода. Сама аппаратура  не  представляла  для
меня сложностей. Затем  я  вспомнил  о  легенде,  связанной  с  часовней
Прощения. Один мой друг в Бресте держит лошадей;  я  съездил  к  нему  и
сделал несколько записей. Результат превзошел все  мои  ожидания!  Звуки
воспроизводились  с  необыкновенной  чистотой  и  точностью.  Оставалось
только выбрать лучшие записи, которые подходили бы к  данной  местности.
Словом, в моем проекте не было ничего плохого, и я  даже  чуть  было  не
рассказал вам о нем, но мне хотелось удивить вас первым  представлением.
К несчастью, у меня кончились деньги. У меня были кое-какие  сбережения,
но их оказалось недостаточно. Ведь эта аппаратура очень дорого стоит...
   - Бедный Жан-Марк, - прошептала мадам Робьон.
   Жауаны хмуро взирали на племянника.
   - Я  уже  почти  решил  отказаться  от  моего  проекта,  -  продолжал
Жан-Марк. - Я понял, что  только  с  помощью  моей  установки  замок  не
спасешь. Но тут я встретил господина Ван  дер  Троста...  Это  произошло
совершенно случайно - однажды он зашел в манеж, где  я  записывал  шумы,
производимые упряжью лошади, и начал меня расспрашивать. И тогда  -  сам
не понимаю, как это случилось, - я рассказал ему о своем плане, хотя  до
этого хранил его в тайне ото всех. Может быть, это произошло потому, что
он был как бы случайный знакомый... Он очень заинтересовался и, со своей
стороны, по секрету сообщил мне, что хотел бы купить Кермол.
   - Вы часто виделись? - перебил его мэтр Робьон.
   - Очень часто. Обычно мы встречались в манеже. Ван  дер  Трост  очень
любит  лошадей;  я  подумал,  что,  возможно,  именно  поэтому  ему  так
понравилась легенда о  часовне  Прощения...  Иногда  он  приглашал  меня
пообедать. Он был всегда очень любезен.
   - Еще бы, - с иронией заметил мэтр Робьон.
   - Разрешите же... - снова вмешался Ван дер Трост.
   - Всему свое время, - властно ответил мэтр Робьон. - Жан-Марк еще  не
закончил.
   - Я почти все сказал. Я ему доверился, и в этом была моя ошибка...  -
Жан-Марк повернулся к Жауанам. - Он обещал мне, что оставит нас троих  в
замке и будет финансировать мои опыты... Я подумал: если уж спасти замок
невозможно, так пусть хоть его купит хороший человек. Мне  так  хотелось
осуществить свой проект! И я ведь никому не хотел причинить вреда... Ван
дер Трост дал мне денег и сказал,  что  вернет  их  себе  позднее  -  из
выручки  от  представлений.  Он  предложил  мне  работать  над  проектом
постепенно - сначала звук, потом освещение и в конце - комментарий. Если
я сумею хорошо выполнить запись шумов, что казалось ему наиболее трудной
частью работы, то он обещал поручить мне производство всей  установки  и
хорошо оплатить мой труд. Это, конечно, меня обрадовало.
   - Мы тебя понимаем, мой бедный Жан-Марк, - сказала мадам Робьон.
   Мэтр Робьон закурил.
   - Это он выбирал места, где размещать колонки?
   - Мы это  делали  вместе.  Я  готовил  чертежи.  Это  было  несложно.
Главное, чтобы аппаратура не была видна, иначе пропал  бы  весь  эффект.
Лошадь должна была проходить там, где можно  спрятать  колонки.  Поэтому
она и двигалась зигзагом... Когда я все  приготовил,  господин  Ван  дер
Трост попросил меня сделать как-нибудь ночью первую пробу.
   - И это было первое появление лошади-призрака?
   - Да.
   - Проба удалась. Зачем же тогда понадобилось повторение?
   - Он хотел, чтобы я опробовал все свои записи. Он считал, что...
   - И ты ни разу не  задал  себе  вопроса,  почему  этот  господин  так
старался переселить ночью  всех  обитателей  замка  из  южного  крыла  в
северное? - спросил Без Козыря.
   - Нет.
   - И тебе не пришла в голову мысль, что в это время он мог что  угодно
делать в часовне Прощения?
   - Нет. - Жан-Марк опустил голову. -  Я  был  счастлив  и  поэтому  не
задавал себе никаких вопросов. Я  создал  лошадь-призрак!  Иллюзия  была
полной, ведь правда же?
   - Да, это было великолепно. У  тебя  талант  к  технике...  А  теперь
расскажи нам о следах, - велел мэтр Робьон.
   Жан-Марк робко взглянул на Ван дер Треста.
   - Это тоже была его идея. Он  посоветовал  мне  усилить  впечатление,
оставив на земле  след  от  подковы.  Сказал,  что  эта  новость  быстро
распространится по окрестностям и  любопытные  повалят  валом.  И  таким
образом мы сделаем спектакль еще более живописным...  А  я  во  все  это
верил!
   - Вот именно, - кивнул мэтр Робьон. - По сути дела, ты был  послушным
орудием в руках Ван дер Треста.
   - Мне очень жаль, - пробормотал Жан-Марк.
   - Мы не сердимся на тебя за  это,  и  твои  родители  тоже.  Не  надо
плакать, Маргарита. Жан-Марк просто  проявил  слабость,  вот  и  все.  Я
думаю, у  него  неплохое  будущее  в  области  электроники...  А  теперь
послушаем господина Ван дер Треста. Кстати, это ваше настоящее имя?
   - Моя фамилия Шварц, - ответил тот. - Я немец.
   Он  очень  спокойно  вынул  сигару  и  не   торопясь   раскурил   ее,
демонстрируя презрение к противнику.
   - Вы считаете, что я... мошенник? Вы ошибаетесь. Я так же  невиновен,
как и этот юноша. Я  начну  с  начала.  Во  время  войны  мой  отец  был
обер-лейтенант и больше год жил в этом замке. Он был в состав  генштаба,
во главе которого был один генерал.  Этот  генерал  убит,  когда  пришли
союзные войска. Это он устраивал грабежи в эти  края.  Это  он  построил
бункер. Мой отец следил ход работ и обнаружил вторую галерею  -  ту,  по
которой я сюда пришел. Сокровища должны были быть увезены в  конце  лета
1944 года. Но вы знаете, что тогда случилось. Немецкая армия должна была
быстро, быстро покинуть это место. В  боях  в  Нормандии  погибли  один,
другой офицеры генштаба... Мой отец  был  очень  ранен  и  в  плену.  Он
вернулся в Германию через год и умер три месяца назад.
   - Понимаю, - сказал мэтр Робьон.
   Лицо Шварца на  какую-то  секунду  обрело  открытость  и  добродушие,
которые так подкупали Франсуа в облике Ван дер Троста.
   - Ах! Я рад, что вы начинает понимать. Мой отец был храбрый  человек.
Он понимал, что он сообщник своего генерала, но он не одобрял грабежи.
   - Он рассказывал вам о войне? - спросил адвокат.
   -  Никогда!  Он  ненавидел  войну.  После  его  смерти  я  нашел  его
перзональный дневник. Пер-зональный - я правильно сказал?
   - Личный.
   - Вот именно, личный. Это очень волнительно...  там  столько  высоких
мыслей.
   - И из этого дневника, - перебил его адвокат, - вы узнали о  бункере,
в котором хранятся сокровища?
   - Так, так! И тогда я решил, что это сокровище всеми  забыто,  а  это
жаль.
   - Вы могли рассказать правду, -  возразил  мэтр  Робьон,  -  и  тогда
произведения искусства вернулись бы к своим хозяевам.
   - Через двадцать пять лет? - произнес немец голосом, полным сомнения.
   - А почему нет?
   - И я должен признаться, что мой отец был участник грабежей?
   Рука Ван дер Троста, державшая сигару, дрожала от волнения.
   - Хорошо, - сказал мэтр Робьон, - не будем больше обсуждать эту тему.
И что дальше?
   - Я произвел первая разведка. Я посетил в Бресте нотариуса  и  узнал,
что замок продается. Очень жаль, я не могу его купить, но я  понял,  как
этот факт можно использовать. И тогда я решил стать Ван дер  Трестом.  Я
купил "бентли", нашел двух помощников, Генриха и  Карла,  и  снял  виллу
"Чайки". Сначала я думал, что все не будет трудно, но затем  понял,  что
будут проблемы. Например, чтобы попасть  в  часовню,  надо  было  пройти
близко-близко от той части замка, где находятся ваши привратники.
   - Это не привратники, - перебил его адвокат, - это наши друзья.
   Немец ошарашенно посмотрел на него. Замечание  адвоката,  видимо,  не
совпадало с его представлениями об иерархии в старинных поместьях,
   - Ладно, так! Там нас можно замечать днем и ночью. Мадам  никогда  не
выходит из замок, и мсье тоже здесь почти постоянно. Выход через  алтарь
очень узкий, и вынос предметов из бункера - долгая, трудная  работа.  Мы
должны были делать ее все трое. Один стоит  внизу  и  передает  предметы
второму. Второй передает третьему, который относит все в машину. Как это
можно делать незамеченно?
   - Иначе говоря, - вставил мэтр Робьон, - ваша задача  была  заставить
обитателей южного крыла замка перейти в северное крыло, откуда  они  уже
не увидят ни часовню, ни изгородь.
   - Вот именно! - подтвердил немец тоном человека, который рад, что его
наконец понимают. Эта проблема меня  долго  занимала.  Тут  нельзя  было
действовать силой. Нет. Я не из этих... ну... на букву "п"...
   - Проходимцев?
   - Именно. Я не проходимец! Совсем нет! Я был...
   И он с силой сцепил руки.
   - Связаны?
   - Йа, данке шён. Когда я волнуюсь, я  забываю  французские  слова.  К
счастью, в один прекрасный  день  я  встретился  с  Жан-Марком.  Он  вам
рассказал. Лошадь-призрак - это открытый путь к часовне.
   - Как вы все это делали? - спросил адвокат.
   - Ну, так: сначала Жан-Марк уводит своих родителей в северное  крыло,
чтобы ждать лошадь. Чуть раньше чем в полночь мы приходим на  территорию
замка. Я сделал второй ключ. Свою машину я ставлю  за  изгородью,  и  мы
спускаемся в подземелье. В  нужный  момент  я  прихожу  сюда  и  включаю
магнитофон. И мы начинаем работать. Мы делаем четыре или пять поездок на
машине. Мы надеемся делать все за неделю. Я уговорил Жан-Марка повторять
пробы несколько ночей. Для него это... как большой успех, вы  понимаете,
что  я  хочу  сказать?  Я  приготовил  несколько  пленок.   Эффект   был
потрясающий. Жан-Марк, он большой молодец, сделал систему автоматической
передачи звука с один микрофон на другой. Вы чувствовали  качество  этой
работы?
   - А раненый? - спросил мэтр Робьон.
   - Раненый? Это было так. Карлу была поручена  работа  в  бункере.  От
того, что он там увидел, у него было... головокружение, и один раз ночью
он украл золотую лошадку. Но Генрих это заметил.  Они  подрались.  Меня,
очень жаль, там не было. Генрих ударил Карла по  голове,  и  Карл  упал.
Генрих боялся и побежал за мной. Но когда мы с ним вернулись  в  бункер,
Карл там уже не был. Рисковать мы  не  могли  и  поэтому  не  стали  его
искать. Мы уехали на  машине.  А  утром  Карл  вернулся.  Он  был  очень
больной, не мог стоять. Другого выхода, как вернуться к нам, у  него  не
было, так как он не имел ни документов, ни денег. Без Козыря  повернулся
к Жан-Марку.
   - Так, значит, это ты его отпустил?
   - У меня тоже не было выбора, - вздохнул Жан-Марк.  -  Только  в  эту
ночь  я  начал  подозревать,  что  дело  нечисто.  Я  боялся,  что  меня
заподозрят в сообщничестве...
   - А телефон, который якобы не работал? А авария с машиной?  Все  твоя
работа? А след копыта на простыне - это что, для красоты, что ли?
   Жан-Марк совсем сник.
   - Да, - признался он, - это все я сделал. Я боялся,