я нашло? - судорожно ухмыльнулся Руденко.
   - Сеня, - умоляюще и одновременно угрожающе произнесла Яна, - в какой она
больнице?
   - В Третьей городской, - пробубнил озадаченный лейтенант.  -  Тебе-то  на
что?
   - В каком отделении и палате? - домогалась Милославская.
   Руденко выдал нужную информацию.
   - Подъезжай туда. Срочно, - снова повысила голос Милославская  и  бросила
трубку на рычаг.
   У нее, как она чувствовала, было  мало  времени.  Она  лихорадочно  стала
собираться. Джинсы, свитер, ботинки. Одев на Джемму ошейник с поводком,  Яна
пулей вылетела из дома. Машину  поймать  удалось,  простояв  минут  пять  на
обочине. Она сунула парню, сидевшему за  рулем  новенькой  белой  ?семерки?,
пятьдесят рублей, и скомандовала:
   - Третья городская больница. Парень пожал плечами, одарив Яну взглядом, в
котором недоумение соседствовало с насмешливой снисходительностью.
   -  Третья  так  третья,  -  гнусаво  просипел  он  и  нажал   на   педаль
акселератора. - Собачка-то не покусает?
   - Не беспокойтесь, - отозвалась взволнованная Яна. - Если можно, быстрее,
как можно быстрее...
   Она вперила взгляд в полетевшую за  окном  ленту  быстро  сменяющих  друг
друга пейзажей. Вот уже съехали с  горы,  вот  уже  замелькали  новостройки,
девятиэтажные  панельные  дома,  несколько  монолитных   четырнадцатиэтажных
свечек, горящие огнями придорожные  мини-маркеты,  похожие  на  аквариумы  с
подсветкой.
   - Приехали, -  парень  остановил  ?семерку?  напротив  главного  входа  в
больницу.
   Яна поблагодарила его, выпустила Джемму и вышла сама. Перебравшись  через
трамвайные пути, Милославская миновала тяжелые чугунные ворота, которые были
не заперты, и вошла на территорию больницы. От ворот  было  видно  несколько
корпусов, казавшихся наполовину вымершими;  кое-где  в  окнах  горел  слабый
свет, остальные чернели, словно  старые  засохшие  язвы.  Где-то  в  глубине
сознания Яна чувствовала, что она еще не опоздала, но нужно торопиться.
   - Рядом, - скомандовала она Джемме, которая послушно пошла возле ее левой
ноги. Нервозность Милославской передалась и собаке, но она  только  тихонько
поскуливала, как бы спрашивая у хозяйки, что же ей нужно делать.
   - Спокойно, Джемма, спокойно, - Яна Борисовна  успокаивала  скорее  себя,
чем собаку. Она быстро добралась до центрального корпуса, узнала у  дежурной
сестры, где находится четвертое хирургическое отделение, и направилась туда.
   - Так ведь прием давно закончился, - крикнула ей вслед сестра, но Яна уже
не слышала ее.
   Она почти бегом преодолела двести метров, разделявшие корпуса, и  открыла
входную дверь.
   Несколько  помещений  у  входа  оказались  совсем  пустыми,  но   наконец
Милославекая вышла в коридор, где стоял стол дежурной.  Здесь  же  находился
охранник - молодой парень,  в  защитного  цвета  костюме  с  пустыми  серыми
глазами. Он сидел почти вплотную к дежурной - совсем юной особе в  салатовом
халате с вечерним макияжем на длинном бледном лице.
   Когда Милославская появилась в  коридоре,  охранник  вздрогнул  и  слегка
отстранился от медсестры.
   - Добрый вечер, - Милославская приблизилась к столу,  за  которым  сидела
сестричка. - Санталова Оксана в реанимации. С ней все в порядке?
   - Гражданочка, -  недовольно  посмотрела  на  нее  сестричка,  передернув
плечами, - что это вы врываетесь по ночам? Прием давно окончен.
   - Девушка, - умоляюще посмотрела на нее Милославская, - мне срочно  нужно
ее увидеть. Она в опасности.
   - Господи! - взвилась сестра, увидев Джемму, которая стояла рядом с Яной,
задорно помахивая обрубком хвоста. - Да вы с собакой! Ну-ка, выйдите  отсюда
сейчас же. Развели, понимаешь, антисанитарию! Эдик, ну что  ты  смотришь?  -
она укоризненно взглянула на охранника.
   - Выходим, дамочка, выходим, -  поднялся  Эдик,  постукивая  пальцами  по
рукоятке дубинки, заткнутой за пояс.
   - Да поймите вы, человек в опасности! - повысила голос  Милославская,  не
тронувшись с места.
   Джемма,  почуяв  неладное,  перестала  вилять   хвостом   и   внимательно
посмотрела сначала на хозяйку, а потом на Эдика, подошедшего почти  вплотную
к Яне.
   - Убери животное, - сквозь зубы процедил охранник, косясь на Джемму, -  и
двигай отсюда.
   - Приемные часы с одиннадцати  до  часу,  -  визгливым  голосом  добавила
сестричка. - Приходите завтра.
   - Слушайте, - торопливо сказала Милославская, переводя взгляд с сестрички
на охранника, - я собаку оставлю на улице, только ради бога пропустите  меня
в палату, ладно? Я на одну минуточку, только посмотрю - и сразу назад.
   - Ну что, Марина? - Охранник вопросительно посмотрел на дежурную сестру.
   - Эдик, - состроив  презрительную  гримасу,  ответила  Марина,  -  ты  же
знаешь, что приемные часы давно закончились. Да меня главный, если узнает, в
два счета с работы выкинет. И запри за ней дверь, - добавила она.
   - Выходим, выходим, - грудью стал теснить Милославскую к выходу охранник.
   Джемма тихонько зарычала и продемонстрировала огромные белые клыки.
   Эдик остановился. Видно было, что, в принципе, ему не светит  связываться
с этой припозднившейся посетительницей, а тем более с ее собакой, но у  него
за спиной сидела  Маринка,  с  которой  сегодня  ночью  он  бы  мог  неплохо
скоротать время, поэтому отступить просто так он не мог.
   - Забери собаку, - прошептал он Яне, положив руку на рукоятку дубинки,  -
не положено.
   - Эдик, - Яна постаралась найти общий язык с охранником, - давай с  тобой
договоримся, что  я  останусь  здесь,  а  ты  сам  поднимешься  в  палату  к
Санталовой и все там хорошенько проверишь, ладно?
   - Не  положено,  -  Эдик  уже  вынул  дубинку  из-за  пояса  и  легонечко
похлопывал ей по ладони левой руки.
   "Нужно что-то делать?, - поняла  Яна,  глядя  в  его  пустые  глаза.  Она
сделала шаг вправо-вперед и резко, двумя руками, толкнула охранника в грудь,
а сама, не обращая внимания на визгливые окрики медсестры, бросилась в глубь
коридора. Не ожидая такого напора, Эдик отлетел назад, ударившись головой  о
стену. Удар оказался не слишком  сильным,  поэтому,  помотав  головой,  Эдик
быстро пришел в себя. Джемма, словно ниточка за иголкой, кинулась  вслед  за
хозяйкой, по пути слегка зацепив корпусом медсестру и сбив ее с ног.
   - Джемма, - скомандовала Милославская, на минуту остановившись, -  никого
за мной не пускай.
   Сама же, добежав до лестницы, метнулась на четвертый этаж, где находилась
реанимация.  Преодолев  несколько  десятков  метров  полутемного   коридора,
открыла дверь, на которой не было никакой таблички. В тусклом свете  ночника
Яна увидела обстановку палаты-люкс. Кроме обычного больничного оборудования,
в помещении  стояли  мягкий  диван,  два  кресла,  холодильник  и  небольшой
импортный телевизор. На высокой кровати, прикрытая одеялом, лежала  женщина,
бледное  лицо  которой  тускло  поблескивало  в  свете,  проникавшем   через
полуопушенные шторы. На спинке кровати была прикреплена  табличка  с  именем
Оксаны Санталовой. Ниже - кривая, вычерченная синим фломастером,  показывала
движение температуры.  По  обе  стороны  кровати  на  высоких  стойках  были
закреплены два флакона  с  прозрачной  жидкостью,  трубки  из  которых  были
присоединены к венам, ноздрям и рту  больной.  На  темном  экране  какого-то
прибора в такт биению сердца вздрагивала зеленая кривая линия.
   "Жива?, - с  облегчением  вздохнула  Милославская  и,  обойдя  палату  по
периметру, опустилась на диван. Что-то надо было предпринимать,  только  вот
что, Яна пока не знала. ?Скоро должен появиться Руденко, - вспомнила она,  -
нужно дать Джемме соответствующую команду, чтобы пропустила его?. Она встала
и направилась к двери, но тут вдруг какое-то странное чувство остановило ее.
Прислушавшись, она уловила шаги человека, крадущегося по коридору. Осторожно
подойдя вплотную к двери, она прислушалась.
   Шаги приближались к палате, в которой она находилась.  Незнакомец  -  она
поняла, что шел мужчина, - остановился с противоположной стороны и, помедлив
несколько секунд, повернул  рукоятку.  Стараясь  не  шуметь,  Яна  буквально
вдавилась в стену и скользнула вдоль нее в сторону.
   Дверь открылась. В  образовавшемся  проеме  появился  темный  силуэт.  Он
скользнул в палату, не забыв прикрыть за собой дверь, и медленно  направился
к кровати, на которой  лежала  Санталова.  В  руках  у  незнакомца  сверкнул
странный, раздвоенный предмет. Через несколько мгновений Милославская скорее
вспомнила, чем увидела, что  это  два  заостренных  конца  стальных  ножниц,
которые явились ей в видении.
   Мужчина был в больничном халате  и  в  ботинках  на  мягкой  подошве.  Он
приблизился к постели больной, поднес ножницы  к  трубке,  присоединенной  к
вене, и сначала пощелкал ножницами в воздухе. Милославская  даже  не  успела
ничего  толком  понять.  Нет,  то,  что   сейчас   может   произойти   нечто
непоправимое, она  понимала  хорошо,  но  что  можно  предпринять?  Какая-то
неведомая сила вдавила ее в стену, не давая  возможности  пошевелиться.  Еще
одно мгновение - и незнакомец перережет трубку.
   - Не-ет!  -  Милославской  показалось,  что  ее  слышно  на  всех  этажах
больницы, на самом деле это прозвучало как шепот. Но этот шепот произвел  на
незнакомца такое действие, словно его ударили кнутом. Он резко  отпрянул  от
кровати, суетливо начал озираться по сторонам, и  прошло  несколько  секунд,
прежде чем он заметил Милославскую.
   - Кто ты такая? - Он зажал ножницы в кулаке и двинулся на Яну.
   "Джемма, ко мне,  на  помощь!?  -  скомандовала  Милославская  про  себя,
мысленно показывая собаке дорогу. Она не сомневалась, что Джемма приняла  ее
телепатический сигнал и уже спешит на выручку, но нужно было,  чтобы  собака
успела до того, пока этот маньяк не вонзил ей в живот свои ножницы.
   Она не видела лица незнакомца, но прекрасно чувствовала намерения.
   - Стой, - негромко произнесла она, - тебе лучше убраться побыстрее, здесь
сейчас будет милиция.
   - Чего ты несешь? - услышала она злобный шепот.
   Милославской даже показалось, что она чувствует  дыхание,  исходящее  изо
рта мужчины. Но дело было сделано: на какое-то мгновение он замер. В  ту  же
секунду дверь в палату распахнулась под мощным ударом,  и  Яна  поняла,  что
спасена.  Джемма,  не  обращая  внимания  на  ножницы,  которые   незнакомец
машинально выставил перед собой, кинулась на него. В мужчине, наверное, тоже
проснулся  животный  инстинкт,  и  он  понял,  что  с  этим  зверем  ему  не
справиться. Схватив стул, он попытался им защититься, но Джемма сбила его  с
ног. Со  страшным  грохотом  незнакомец  упал  на  пол  и  подтянул  ноги  к
подбородку.
   - Помогите, спасите, о-ой, мать твою! - заорал он  в  тот  момент,  когда
Джемма сомкнула свои клыки у него на запястье.
   - Джемма, фу! - приказала Милославская, зная, что  той  ничего  не  стоит
покалечить человека.
   Собака послушно разжала зубы и подошла к хозяйке,  будто  спрашивая:  ну,
что дальше-то?
   - Сейчас придет Семеныч, - словно человеку, пояснила она Джемме, -  пусть
он и разбирается.
   Она потрепала собаку по загривку, нагнулась к ней и обняла за шею. В этот
миг незнакомец, придерживая покусанную руку, медленно  поднялся  на  ноги  и
начал отступать к окну. Джемма тут же зарычала,  одновременно  предостерегая
мужчину от опрометчивых поступков и давая знать Милославской.
   - Вам бы лучше не делать лишних движений, -  громко  произнесла  Яна,  но
мужчина словно не слышал ее.
   Он схватил стул и, прикрываясь им как щитом, почти вплотную приблизился к
окну. Казалось, он  лихорадочно  размышляет,  что  предпринять.  В  коридоре
раздались звуки голосов, и тяжелые  башмаки  застучали  по  каменному  полу.
Наверное, это  придало  мужчине  решимости.  Он  резко  развернулся  на  сто
восемьдесят градусов и что  было  сил  ударил  стулом  по  окну.  Посыпалось
разбитое стекло, в палату ворвался свежий ночной воздух, и в то же мгновение
незнакомец вскочил на подоконник.
   - Идиот, - закричала Милославская, пытаясь  предотвратить  неминуемое,  -
это же четвертый этаж - разобьешься! Джемма!
   Возможно, не стоило ей произносить имя собаки. Но она-то хотела, чтобы та
помешала этому  придурку  выпрыгнуть  из  окна.  Неизвестно,  хотел  ли  тот
покончить с собой или собирался перебраться в другую палату  или  на  другой
этаж. Так или иначе, но произошло то, что произошло.
   Джемма молча кинулась к незнакомцу, но ухватить его не  успела;  ее  зубы
только клацнули в воздухе.
   - Всем стоять! - в палату влетел разгоряченный Руденко  с  ?Макаровым?  в
вытянутой руке, за ним еще двое ментов с автоматами наперевес.
   Джемма предупреждающе зарычала.
   - Ко мне, - позвала ее Яна,  боясь,  как  бы  собаку  не  пристрелили  по
ошибке. - Посмотрите лучше внизу под окнами, - повернулась она к лейтенанту,
который узнал ее голос, - может, чего найдете.
   Тот подскочил к окну и, деловито обломав особенно выступающие острые края
разбитого стекла, высунулся наружу.
   - Едрит твою налево! - выругался он, уже повернувшись к  Милославской.  -
Чего ты тут забыла?
   В его укоризне было столько отеческой заботы, что если бы Яне не довелось
пережить столь животрепещущего момента, она бы расчувствовалась. Так умиляла
эта смесь нежности и легкого  раздражения,  вызванного  тревогой  за  судьбу
приятельницы.  Самойлов  и  почти  налысо  остриженный  прапорщик,   фамилии
которого Яна не знала, замерли, молчаливые и озадаченные, переводя взгляд  с
Руденко на Милославскую и с нее - на лежавшую под трубками женщину.
   - Он хотел убить Оксану, - запинаясь, проговорила Яна, - вот...
   Она  кивнула  на  зловеще  посверкивающие  на   полу   ножницы.   Руденко
ограничился профессионально-лаконичным кивком, реагируя на который, Самойлов
поднял ножницы, предварительно надев перчатки.
   - На экспертизу, - обронил  Руденко,  ощущая  себя  в  центре  опасных  и
интересных событий. - Как же это ты, матушка?.. Слушай, - его словно осенила
страшная догадка, - а он случайно не врач?
   - Нет, - резко сказала Милославская, - мне было видение... Я видела,  как
он заносит руку с ножницами над трубкой, - она показала глазами на  больную,
- поэтому я тебе и позвонила! Жаль,  что  тебя  здесь  не  было  минут  пять
назад...
   - Это плохая шутка, - состроил кислую мину Три Семерки. - А это, - боднул
он больничный воздух круглым подбородком,  указывая  на  лабиринт  трубок  и
склянки с физраствором, - надо еще проверить.
   - Ты всегда опаздываешь, Сеня, - с печальной улыбкой заметила Яна, - и  в
итоге все самое важное к твоему появлению уже случается.
   Три Семерки бросил на Яну сердитый взгляд,  выражая  неудовольствие  тем,
что она фамильярничает с ним в присутствии подчиненных. Самойлов с  присущей
ему медлительной основательностью рассмотрел орудие несостоявшегося убийства
и опустил в пакет. Возможно, нарочитая неспешность его  жеста  и  то  особое
внимание, с которым  он  изучал  ножницы,  призваны  были  скрыть  невольное
замешательство и смущение, вызванные видом растерянного начальника, которого
отчитывает его ?слегка помешанная? подружка. Три  Семерки  вызвал  по  рации
криминалистов и следователей прокуратуры.
   - Рассказывай, - взял наконец инициативу в свои руки Руденко, - подробно.
   Яна не успела  приступить  к  повествованию,  как  в  палату  протиснулся
ошалело вращающий глазами Эдик.
   - Как прошел тот парень? - кивнул Руденко на окно и вонзая жесткий взгляд
в охранника.
   - Кто-о? - изумился тот.
   - Кто-кто, - зло передразнил Руденко, - конь в пальто!
   Эта реплика отнюдь не  подвинула  Эдика  к  пониманию  происходящего.  Он
косился на Милославскую, с недоумением глядел на Руденко, тревожно озирался,
заглядывая в темные углы палаты, словно там таилась разгадка.
   -  Кто  приходил  сегодня  к  Санталовой?  -  не   сводил   Три   Семерки
разгневанно-вопрошающего взора с Эдика.
   - К ней никого не пускают, - отозвался он.
   - Кто тут на этаже? - как-то бестолково спросил Руденко. -  Ординаторская
закрыта. Тишина - приходи, бери, убивай!
   - Я сейчас, - охранник выскользнул из палаты.
   Ровно  через  минуту  он  вернулся  в  компании  смазливой   перепуганной
сестрички. Она боязливо жалась и хлопала ресницами.
   - Где вы были? - директорским тоном спросил Руденко. - Почему в  больнице
посторонний?!
   Девица в белом халате только пожимала плечами.
   - Я не знаю, посещения давно закончились... - оправдывалась она.
   - Ясно, как дважды два, - вмешалась Милославская, - он проник в больницу,
когда были приемные часы, спрятался где-нибудь в укромном  месте  -  это  не
так-то сложно - а потом, когда все разошлись, вышел, чтобы перерезать трубки
и, таким образом, лишить Санталову жизни.
   - Где свидетели? - осек Яну Три Семерки.
   - Перед тобой, - без раздражения, но весьма выразительно ответила Яна,  -
или я не в счет? - Она бросила на него взгляд, полный гордого вызова.
   - Серега, - скомандовал Руденко подчиненному, - за мной. А  ты,  Вась,  -
обратился он к Самойлову, - оставайся здесь.
 
Глава 9 
 
   Дав показания, Яна задержалась в кабинете Руденко. Лейтенант, как всегда,
налегал на портвейн.
   - Магазин  классный  появился,  ?Три  семерки?  называется,  -  оживленно
говорил он, - там всегда портвешок наличествует.
   Руденко пригладил обеими ладонями свои роскошные усы. Яна знала, что этим
по-казачьи широким жестом Руденко маскировал иногда растерянность, иногда  -
агрессивность, а зачастую - бойцовскую жесткость, вступающую в  противоречие
с его природным добродушием.
   - Интересный оборотец, - махнув полстакана, продолжил он, пытаясь вывести
Яну из задумчивости, - Санталова едва с жизнью не распрощалась,  проститутку
убили...
   Последовал долгий вздох.
   - Теперь-то ты убедился, что не все так просто в этом деле? - подняла  на
него рассеянный взгляд Яна. - Сегодняшний инцидент означает,  что  Санталову
на вечеринке не застрелили только случайно.
   - А как же!  -  Сунув  пальцы  за  ворот,  Руденко  неистово  скреб  шею,
одновременно мотая головой, - он  нервничал.  -  Этого  парня  проверили,  в
компьютере он не значится. Кто таков? Может, он и есть убийца Санталова?
   - Человек в маске? - скептически улыбнулась Яна.
   - Да, в маске, - крутнул  головой  Руденко  с  таким  остервенением,  что
верхняя пуговица на его рубашке отлетела и  с  тонким  пластмассовым  звуком
упала сначала на стол, а потом скатилась на пол.
   - Успокойся, Сеня, - улыбнулась Яна, - я же тебе  говорила,  что  с  этим
делом не все так просто, как кажется. И потом,  человек  в  маске  отличался
большим хладнокровием.
   - А что же было делать этому типу, если ты приперла его к стене,  да  еще
натравила на него пса? - нервически хохотнул Руденко.
   - Только не надо обвинять меня в его смерти!  -  повысила  голос  Яна.  -
Во-первых, он сам спрыгнул, а во-вторых, он хотел убить Санталову.  Так  что
нечего его выставлять божьим агнцем.
   - Да никто и не выставляет, - отмахнулся Три Семерки, - упаси  меня  бог!
Ладно, - вздохнул он, - дадим его физию по телику, может, кто и откликнется.
   - Надо бы сравнить его отпечатки...
   - Сравним, - Руденко бросил на Яну недовольный  взгляд,  -  я  свое  дело
знаю.
   Его покрасневшие глаза моргнули и уставились на полупустую бутылку.
   - Выпьешь?
   - Нет, спасибо. Мне пора.
   - Погодь, - примиряюще улыбнулся Три Семерки, - я тебя довезу.
   - Очень мило с твоей стороны, - ответила ему такой же миролюбивой улыбкой
Яна, преисполнившаяся терпения и смирения  именно  потому,  что  знала:  еще
несколько минут, и она освободится от Руденко. Долгое общение  с  ним  порой
действовало на нее угнетающе.  В  такие  минуты  от  него  прямо-таки  веяло
какой-то безнадегой, которую  тот  скрывал  за  своими  широкими  жестами  и
бравурными декларациями.
   - Чем завтра собираешься заниматься? - спросил Руденко Яну, когда они уже
ехали в машине, а за окном мельк