края и тоже стал  копаться  в  наградах,  время  от
времени поднимаясь  и  добавляя  в  мои  кучки  позвякивающие  серебряные,
бронзовые медали и ордена.
     - А что-то я вас здеся раньше не  видал,  -  после  долгого  молчания
сказал он. - Меня Ерофеичем кликать.
     - Я здесь первый раз... - словно оправдываясь, промямлил я.
     - А-а, то-то и оно, - мужик понимающе кивнул. - А я уже раз  двадцать
сюда захаживал. У нас командир щедрый  -  каждую  недельку  чтой-нибудь  к
груди прицепляет. Я уж шесть Георгиев своей старухе отослал, чтоб внучатам
чем играться было. А у меня еще шесть осталось. А на что их так много?! Ну
три али четыре - еще куды ни шло - красиво на груди.  А  коли  больше,  то
вылитый адиот выходит. А вы сами-то откель будете?
     - Застава у нас...
     - Казачья? - оживился мужик.
     - Нет, пограничная.
     Ерофеич недоуменно пожал плечами.
     - А я тут  давече  одного  немчуру  встретил  -  чуть  не  прибил!  -
продолжил он. - Все-таки негоже это: и нам, и тем, кто  супротив  нас,  из
одного серебра кресты лить. Он  тоже  тогда  много  набрал,  мешок  почти!
Видать, не только у нас командиры-то щедрые! Но все равно как-то нехорошо.
Там мы друг другу животы штыками пропарываем, а тут у этого литовца рыжего
бок о бок крестики-медальки набираем. Я с ним потом покурил, лясы  поточил
малость. Он тоже из малоземельных оказался, и жена тож есть,  и  хозяйство
какое-никакое. Что-то, конечно, во всем этом не так, но пока  что  убивать
их надобно, а то ведь и крестиков-медалек этих не получишь,  а  еще,  хуже
того, они тебя пришлепнут. Подождать надо, пока цари помирятся, а до  того
времени надобно их убивать. У вас там тоже небось убивают?
     - Нет, - ответил я. - У нас тихо.
     - Обманная эта тишь! Там, где с виду тихо, там еще больше убивают!  -
уверенно сказал мужик, прихватил двумя руками здоровую пригоршню наград  и
с усердием стал их раскладывать.
     Вечером пришел хозяин, тот, кого мужик назвал рыжим литовцем.
     - Вы уже можете заканчивать, - сказал он мне. - Слишком мало берете.
     Мы снова прошли в его дом. Выпили чаю  с  медом,  по  чарке  домашней
вишневой наливки.
     - Вот ваши, - вручил он мне небольшой бумажный пакет. - А этот  ортен
в потарок примите, от меня на память. Это мой любимый!
     Я начал было вежливо отказываться, но хозяин за долю секунды прицепил
его к моей гимнастерке.
     - Это хороший ортен, - словно успокаивая меня, сказал  он.  -  Всякое
веть может случиться.
     "Смерть пережившим почет и свобода", - прочитал я  слова  на  ордене,
выбитые   под   серебряным   букетом,   состоящим   из   доброго   десятка
государственных флагов крупных держав.
     - Не беспокойтесь, он не вражеский, он для всех  потхотит!  Прихотите
чаще, я вам новые образцы покажу, вам понравятся!
     Пройдя  мимо  перечеркнутого  указателя  названия   этого   странного
населенного пункта, я свернул на лесную  дорогу  и  уже  без  компаса,  по
памяти, смело зашагал в сторону заставы. На  этот  раз  задание  мое  было
легким и приятным. Один только  осадок  остался,  въелись  в  мысли  слова
рыжего литовца: "Раненым - медали, убитым - ордена.  Все  должно  быть  по
справедливости". Въелись-то они въелись, и из  головы  никак  не  шли,  но
понять смысл сказанного я никак не мог. То есть,  смысл-то  был  ясен,  но
что-то за этими словами еще было, а вот что? Может, со временем  и  пойму.
Видно не стал я еще солдатом, ведь если б  стал,  то  и  мыслей  таких  не
возникло бы.



                                    4

     Я шел на заставу. В кармане лежали аккуратно упакованные медали, а на
гимнастерке блестел подаренный орден.
     Вот уж странно: раньше я полагал, что награды существуют  только  для
награждения. А оказывается, что и героем быть необязательно. Вот ведь взял
рыжий литовец и орден мне подарил. А со стороны кто скажет, что этот орден
подаренный? Гимнастерка настоящая, стало быть и орден на ней  заслуженный.
А что, если прав литовец, и не стоят  эти  регалии  из  золота  и  серебра
человеческой жизни, крови, самопожертвования. Ведь не за них люди воюют, а
за нечто высшее, за Родину, за Сталина.
     Свернув на малоприметную тропинку, я сверил по компасу свой  путь.  С
дороги не сбился. Можно идти дальше.
     Тропинка петляла, пряталась, пыталась улизнуть из-под  ног.  По  ней,
видимо, давно не ходили.
     Заброшенные тропы не любят, когда о них вспоминают.
     - Стой! Руки вверх! - сбоку из-за дерева выглянуло дуло нагана.
     Я остановился,  поднял  руки.  Сопротивляться  было  бесполезно,  тем
более, что я был невооружен.
     Из-за дерева вышел изможденный мужчина. Лицо в кровоподтеках. Кожаная
куртка замазана кровью.
     - Откуда? Кто? - он подошел ближе.
     - С погранзаставы, - ответил я.
     - Красной?
     - Да.
     - Опусти руки, - мужчина облегченно вздохнул.
     Я заметил, что наган он держит в левой руке.
     - Комиссар Ижев, - он протянул мне руку с наганом.
     Я пожал запястье.
     - Уж и не думал наших встретить. Побег - это еще не спасенье.
     - А откуда вы бежали?
     - Из белой контрразведки, со станции Максатихи.
     - Максатихи?! - название станции показалось мне чертовски знакомым.
     - Да. Там у белых временный штаб. Какой-то шальной снаряд попал прямо
в состав с боеприпасами. От станции одни рельсы покареженные остались.  На
соседних путях ихний санитарный  стоял,  так,  наверно,  с  полчаса  после
взрыва по ветру бинтики кружились. Здорово их бомбануло!
     - Это в четверг было?
     - Да, - кивнул комиссар. - Суматоха сразу поднялась. Половина беляков
сразу в лес драпанула - подумали, что наши наступают. Мы в подвале сидели.
Вдруг дверь открывается  и  юнкеришко  кричит:  "Быстрее  в  лес  уходите!
Скажете, что Несмогов вам спастись помог!" Я бы этого юнкеришку  на  месте
прихлопнул! Но сначала капитана б ихнего. Вот сволочь из сволочей!
     Неожиданно комиссар сцепил зубы и прижал руку  с  наганом  к  правому
предплечью.
     - Вы ранены?
     - У-гу... наши далеко?
     - Не очень.
     - Дорогу знаешь?
     - Конечно.
     - Пошли.
     Мы шли медленно.  Комиссар  то  и  дело  останавливался,  оглядывался
назад, прислушивался.
     - Здесь никого нет! - успокоил его я.
     - Нельзя терять классовое чутье и бдительность!
     Вдруг он остановился, сошел с тропинки и лег за кустом орешника.
     - Живо сюда! - выпалил он скороговоркой.
     Я прижался к земле  рядом  с  комиссаром.  Было  тихо,  только  ветки
потрескивали на ветру.
     - Никого же нет? - прошептал я.
     - Никого?! - он ехидно скривил губы.
     Я напряг слух. С  левой  стороны  действительно  надвигался  какой-то
невнятный шум. Потом раздалось ржание коней.
     Где-то недалеко запели песню. Несколько зычных глоток.  Пели  они  не
под шаг.
     - Казаки! - шепнул комиссар.

                    ...Из-за лесу блещут копия мечей.
                    Это сотня казаков-лихачей.
                    Э-ге-гей! Жги! Коли! Руби!
                    Это сотня казаков-лихачей.

     Комиссар ловил языком травинку, щекотавшую ему нос. Он смотрел на нее
с такой ненавистью, словно в этой травинке  видел  всех  своих  прошлых  и
будущих врагов. А казаки задиристо продолжали.

                    ...Впереди наш командир удалой,
                    Он скомандывал "Робя-аты, все за мной!"
                    Э-ге-гей эгей! Жги! Коли! Руби!
                    Он скомандывал "Робя-аты, все за мной!"

     Комиссару наконец удалось  поймать  ртом  травинку.  Он  подтянул  ее
языком к зубам, потом прикусил ее и чуть-чуть приподнял  голову.  Травинка
натянулась как струна, но не  отрывалась.  Тогда  он  еще  выше  приподнял
голову. По травинке на  землю  сбежала  капелька  крови.  Ижев  дотронулся
пальцем до рта. Палец был в крови. Травинка резанула нижнюю губу по  самой
середке.  Комиссар  чертыхнулся,  сплюнул  кровью.  Отпущенная   травинка,
обмякшая и вялая, легла на землю. А песня еще продолжалась, но теперь  она
не приближалась, а уже отдалялась от того места, где мы прятались.

                    ...Ня баимься мы ня пуль и ня снаряд,
                    Разобьем мы весь буден-ноский отряд!
                    Э-ге-гей эгей! Жги! Коли! Руби!
                    Разобьем мы весь буден-ноский отряд!

     Песня затихла. Казаки пересекли наш путь где-то метрах  в  пятидесяти
от нас, но из-за густого кустарника и деревьев мы их  не  увидели.  Только
конское ржание, песня и топот копыт.
     - У, гады! - прохрипел комиссар, сжимая наган. -  Будь  они  поближе,
попели бы у меня на том свете! Штук пять бы уложил, а там уже  и  погибать
не жаль!
     - Бессмысленно, - сказал я негромко. - Мы  правильно  сделали.  Лучше
сейчас их отпустить, а потом, когда нас будет больше, разбить их наголову.
     - Потом?! - Ижев посмотрел на меня с недоверием. - Откуда тебе знать,
что потом будет? А если они  поскакали,  чтобы  село  сжечь  или  расправу
произвести?!
     Я промолчал.
     - Сам-то с орденом. Стало быть не трус, а такое говоришь! - сказал он
уже мягче. - Ну, вставай. Пойдем. Далеко они уже.
     Мы снова вышли на тропинку и продолжили свой путь.
     Застава встретила нас неласково. Окна разбиты,  на  полу  разломанные
кровати, доски. Ощущение такое, будто черносотенцы погром учинили.
     Солдаты играли в шахматы. Седой капитан  просматривал  карты  военных
действий.
     Комиссар, ступая по битым стеклам, подошел к капитану и представился.
     Капитан кивнул, не отрывая взгляда от карт.
     - Казаки? - Ижев рассматривал последствия погрома.
     Капитан пожал плечами.
     - Нас здесь не было, - ответил он, не глядя на комиссара.  -  Уходили
на ученья.
     - А что  ж  они  в  бирюльки  играются!  К  бою  готовиться  надо!  -
возмутился Ижев. - А если снова атака будет?!
     - По распорядку дня сейчас личное  время  и  никакой  атаки  быть  не
может, - холодно произнес наш командир.
     - Да вас под суд надо, под трибунал! Или даже без суда и следствия по
законам военного времени! - голос комиссара сорвался на  хрип.  -  Сначала
войну выиграть надо, а потом уже в эти буржуйские игры играться!
     Капитан отложил карты и хмуро уставился на Ижева.
     - Война, товарищ комиссар, - он четко выговаривал каждую букву, - это
не временное явление, а перманентное состояние.
     - Я знаю  это  слово,  -  Ижев  почему-то  улыбнулся.  -  А  что  же,
русско-японская, русско-турецкая? Все еще продолжаются?
     - Прошло время отдельных войн. Давно прошло.
     - Вы - враг народа!
     - Не бросайтесь такими высокими, но устаревшими словами.  Я  выполняю
свой  долг,  подчиняясь  установленному  порядку  и   исходя   из   боевой
обстановки.
     В комнату вбежал солдат.
     - Товарищ  капитан!  Разрешите  доложить!  В  нашу  сторону  движется
неприятель. От просеки.
     Капитан взял со стола бинокль и жестом пригласил комиссара  следовать
за ним. Они забрались на крышу заставы. Вместе с ними поднялся  и  солдат,
доложивший о приближении неприятеля.
     - Забавно! - сказал капитан, не отрываясь от бинокля. - Такого я  еще
не видел.
     - Что там? - нетерпеливо спросил комиссар.
     Капитан передал ему бинокль.
     - Генералы?! - вырвалось у Ижева.
     В  сторону  заставы  стройными  рядами  в  походной  колонне   шагали
генералы.
     -  Форма  какая-то  незнакомая!  -  констатировал  Ижев.   -   Может,
интервенты?!
     - Вы лучше посмотрите, кто их в атаку ведет!
     - Не может быть! Ефрейтор?!
     - Да, ефрейтор, судя по погонам. Красиво шагают.
     - Надо готовиться к бою! - требовательно произнес комиссар.
     - Зачем?! Они же не вооружены. Только ефрейтор с пистолетом.
     - Что же вы собираетесь делать?! - удивленно воскликнул Ижев.
     - Пресечем атаку.
     - Как?
     - Сбегай за снайперской винтовкой и живо  сюда!  -  капитан  приказал
солдату.
     Солдат быстро исполнил приказание.
     - Целься в ефрейтора!
     Капитан поднес бинокль к глазам.
     - Стреляй!
     Винтовка дернулась, словно хотела вырваться из рук солдата.
     - Молодец! Будешь награжден!
     Генералы остановились в нерешительности. Несколько человек из  первой
шеренги подошли к лежащему ефрейтору, посовещались. Один из них  поднял  с
земли пистолет и, обернувшись к остальным  генералам,  что-то  сказал.  По
рядам пробежало то ли волнение,  то  ли  возмущение.  Шеренги  нарушились.
Генералы развернулись и уже сами по себе, гурьбой зашагали назад.
     - Вот вам и вся атака! - усмехнулся капитан.
     - Здесь что-то  не  так,  -  комиссар  насупился,  глянув  в  сторону
просеки. - Они наверняка вернуться. Это маневр.
     - Может быть, и вернутся, - спокойно сказал капитан. - А  пока  можем
спуститься на землю и выпить чайку.
     В комнате по-прежнему играли в шахматы.  Я  внимательно  наблюдал  за
партией.  Честно  говоря,   игра   шла   вяло   и   неинтересно.   Никаких
неожиданностей. Сплошные Е-2 - Е-4.
     - Что это за карты?! - спросил Ижев, присаживаясь за стол. - О, у вас
такие данные?! Отлично работает разведка!
     - Нам разведка не нужна, - бросил капитан.
     Ижев непонимающе посмотрел на него.
     - А мне кажется, что вы знали об этой атаке заранее! - выражение лица
комиссара мгновенно изменилось, он с хитрецой улыбнулся.
     - Сегодня не должно было быть атаки, - вздохнул капитан.
     Снова вбежал солдат, дежуривший на крыше.
     - Товарищ капитан! Они снова идут!
     - А я говорил, - Ижев довольно усмехнулся.
     - За мной! - приказал мне командир, поднимаясь из-за стола.
     Вчетвером мы залезли на крышу. Капитан внимательно смотрел в бинокль,
комиссар нетерпеливо ерзал рядом с ним, а снайпер протирал прицел.
     - То же самое, только без ефрейтора, - сказал капитан.
     Ижев выхватил бинокль и жадно, словно флягу  ко  рту,  поднес  его  к
глазам.
     - Сколько генералов сами идут к нам в руки! - его голос  задрожал  от
азарта.
     - И что же вы с ними будете делать? - полюбопытствовал капитан.
     - Надо применить боевую хитрость, подпустить их  поближе  и  всех  до
одного, гадов!
     - Какую хитрость?
     - Мы вывесим белый флаг, - комиссар опустил руку с  биноклем.  -  Они
подойдут сюда, решив, что мы сдаемся. И тут их из пулемета...
     - Но это же не честно! - капитан скривил губы. - Белый флаг?
     -  Они  нас  тоже  так  обманывали!  -  в  глазах  комиссара  застыла
жестокость.
     - А может быть, вы и правы. Солдат, спустись вниз,  нацепи  наволочку
на какой-нибудь шест и назад!
     Снайпер, оставив винтовку, побежал исполнять приказ. Через пару минут
он уже размахивал импровизированным белым флагом. Капитан  и  комиссар  по
очереди смотрели в бинокль, негромко переговариваясь.
     - Отставить! - вдруг резко выкрикнул капитан.
     Снайпер, испуганно обернувшись, опустил шест с наволочкой.
     - Ну, а теперь что делать? - капитан обернулся к Ижеву.
     Комиссар вздохнул.
     - Вы, конечно, не ожидали,  что,  увидев  белый  флаг,  эти  генералы
прокричат свое "ура!!!" и  с  радостью  поздравляя  друг  друга,  повернут
назад?!
     - Может, это ловушка?! - предположил Ижев.
     - Вы, я вижу, во всем или хитрости усматриваете, или ловушки!
     - Они еще могут вернуться.
     - Вряд ли! - сказал капитан. - Морально они победили.
     Комиссар чувствовал себя неловко, мрачно поглядывал на  солдат  и  их
командира.
     - Я назад пойду! - наконец выговорил он.
     - Зачем?!  Оставайтесь!  -  равнодушно  предложил  капитан.  -  Здесь
безопаснее. А там вас могут убить...
     - Пока не истребим всех врагов я нигде не останусь! -  твердо  сказал
Ижев.
     - Покажите товарищу комиссару дорогу! - приказал мне командир.
     Я вывел комиссара на тропу, ведущую к рыжему литовцу, и  вернулся  на
заставу.
     Солдаты занимались уборкой. Стекла и обломки кроватей были собраны  в
центре комнаты. Капитан сидел за столом и уныло водил карандашом по  карте
военных действий.
     - Этим картам нельзя верить, - пробурчал он себе под нос. -  Все  они
врут! Вот так и доверяйся истории, пока в спину тебе не стрельнут в  самое
мирное время...
     Солдаты переглянулись.
     Капитан встал из-за стола, послал снайпера снова дежурить на крышу, а
сам заперся у себя в кабинетике.
     Посреди ночи в комнате-казарме загорелся свет. Я проснулся и увидел в
дверях капитана и снайпера. Оба выглядели очень уставшими.
     - Подъем! - скомандовал командир.
     - Почему ночью?! - недовольно заворчал солдат,  спавший  у  разбитого
окна.
     - Отставить разговоры! В ружье!!!
     Мы выскочили в темноту и разобрались по росту.
     -  В  районе  заставы  обнаружен  одиночный  неприятель.   Приказываю
прочесать местность и обезвредить его.
     С автоматами в руках мы рассыпались по окружавшему  заставу  лесу.  Я
стукнулся лбом о дерево и остановился... Мрак плотной завесой все заслонял
от моих глаз. Потоптавшись на месте, высмотрел тусклый огонек и направился
в его сторону... Когда огонек превратился в единственный фонарный столб на
территории заставы, я присел на приземистый валун и решил переждать поиски
одиночного неприятеля.
     - Вот он! Сюда! - раздались крики солдат.
     Пришлось подняться.
     Солдаты выпихнули из леса какого-то человека в военной форме.
     - Сюда ведите! - выглянул из домика капитан.
     Неприятеля втолкнули в комнату-казарму. Усилия,  с  которыми  солдаты
вели  пленника,  были  явно  излишними.  Это  был  немощный   старичок   в
генеральской форме. На дряблых щеках редкая седая щетина, глубоко запавшие
глаза.
     - Оружие есть? - строго спросил командир.
     Старичок вытащил дрожащей рукой из кармана темные очки, горсть мелочи
и допотопную авторучку.
     - Кто вы, откуда и за кого воюете?
     Генерал устало оглянулся. Словно искал куда бы прилечь.
     - Вы слышали вопрос? Кто вы? - повторил капитан.
     - Я?! Я - бухгалтер из Праги...
     - Кто?!
     - Раньше был бухгалтером... - дребезжащим голосом ответил  старик.  -
Потом путешествовал... был в Латинской Америке...
     Капитан терял терпение.
     - Вы участвовали вчера в нападении на нашу заставу?
     - Вчера?  Может  быть...  Я  плохо  помню...  Да,  мы  вчера  кого-то
атаковали...
     - Кто это "мы"?
     - Хунта...
     - Какая хунта?
     - Обычная... военная.
     - Почему вы атаковали нашу заставу?
     - А мы всех атакуем... - невинно, по-детски произнес старик.
     - Зачем?
     - Уже так просто, без цели...
     - А раньше какая была цель?
     - Тогда было много целей... лет  тридцать  назад.  Мы  хотели  власть
захватить, - старик немного оживился, припоминая прошлое.
     - Где? В какой стране? - выпытывал капитан.
     - Нам все равно, в какой угодно. А какая же хунта без власти?!  Разве
что наша... Да если бы нам взвод рядовых или ефрейторов, мы  б  давно  уже
были у власти, и не пришлось бы стареть и умирать в неизвестных лесах, без
родины, без родных и близких!
     - Куда ушли остальные генералы  вашей  "хунты"?  Почему  вы  остались
один?
     - Если бы они знали куда идти, я пошел бы  с  ними...  Нас  уже  нет.
Последнего ефрейтора, внука одного из генералов, убили вы. А я им еще  лет
пятнадцать назад говорил, что надо...
     Старичок неожиданно замолчал, закрыл глаза и захрапел.
     - Что-то многовато у  нас  гостей  в  последнее  время,  -  задумчиво
произнес капитан.
     Утром   командир   вызвал   меня   к   себе   и   приказал    вывести
старичка-генерала на дорогу, ведущую в  ближайший  город.  Снова  дал  мне
компас и карту.
     Вот так, кажется, и должность у меня появилась, военная специальность
- провожатый или сопровождающий. Неутомительно  и  неопасно.  Я  был  всем
доволен. В каждом собеседнике  чувствовал  потенциального  попутчика:  кто
знает, вдруг мне прикажут вывести его на ту или другую дорогу.
     Старичок был неразговорчив. Казалось, что он  вот-вот  остановится