а Райен не стал возражать, даже, по-моему, обрадовался. Звоню тебе из автомата в аптеке.
     Воспользуюсь тем, что Лорейн еще побудет у него, и куплю чего-нибудь на обед. Звоню тебе, чтобы ты не беспокоился. Как ты там?
     - Хорошо.
     - Тебе никто не докучает?
     - Никто.
     - Ты у себя в закутке?
     - Нет. Я не трогался с места.
     С какой стати Кристина беспокоится о нем? Очень мило с ее стороны, что она позвонила, только очень уж настойчиво она допытывается, чем он занят.
     - Я все думаю, как бы нам разместиться на ночь.
     Как, по-твоему, прилично это будет - уложить ее в той же комнате, где с Беллой случилось такое?
     - Пускай спит вместе с тобой.
     - Тебе это будет не слишком...
     Зачем об этом говорить? Тем более что потом эти приготовления окажутся, как всегда, бесполезными. Спенсер и Кристина этого еще не знали. Если бы Кристина лучше понимала подругу, ей было бы ясно, что Лорейн не из тех, кто потерпит, чтобы решали за нее.
     - Как там Райен?
     - Озабочен. В приемной у него ждут несколько человек. Я в них не всматриваюсь, но, по-моему, они все местные, больше всего парней.
     - Повесь-ка трубку: звонят в дверь.
     - До скорого. Не волнуйся.
     Пришел м-р Холлоуэй. Как только Спенсер ему открыл, он склонился в приветствии - крайне вежливый, крайне смущенный, он, казалось, старается весь сжаться, чтобы причинить минимум беспокойства.
     - Вы пришли к Лорейн Шерман?
     - Нет. Я знаю, она приехала и находится сейчас в Личфилде.
     Взгляд его остановился на двух стаканах виски; из одного пил Эшби, и он был еще до половины полон прозрачной жидкостью; второй остался от Лорейн, на дне его виднелось совсем немного более темного неразбавленного напитка. Холлоуэй, казалось, все понял, заметил он и газету из Дэнбери.
     - Интересный отчет?
     - Я не дочитал.
     - Можете читать дальше. Я не собираюсь вас беспокоить. Разрешите мне только побыть минутку в комнате, где жила мисс Шерман. Может быть, если вы не возражаете, я немного поброжу по дому. Мне бы хотелось одного: чтобы вы не обращали на меня внимания.
     Наверно, м-р Холлоуэй с женой - этакая трогательная, безобидная чета старичков; жена, очевидно, вяжет ему перчатки, шерстяные носки, шарфы. Может быть, галстук с утра тоже повязала ему жена?
     - Не хотите ли пропустить стаканчик?
     - Не сейчас. Обещаю: если захочется, попрошу попозже.
     Дорогу он знал. Чтобы не оказаться назойливым, Эшби остался сидеть в кресле и снова взялся за газету, хотя уже забыл, на каком месте остановился.

     "В какой-то момент полиция начала надеяться, что напала на важный след. Это случилось, когда бармен "Маленького коттеджа", ночного заведения, расположенного по дороге в Хартфорд, явился с сообщением о том, что в ночь убийства у него в баре побывали посетители, чья внешность и поведение, исходя из дальнейшего, показались ему подозрительными. Женщина была очень молода и внешне немного напоминала Беллу Шерман. Она была возбуждена, может быть, нездорова или пьяна; спутник лет тридцати что-то говорил ей тихо, но настойчиво, словно приказывал. "Она качала головой и говорила, что не хочет (именно так и выразился бармен), и выглядела такой испуганной, а может, усталой, что я уже готов был вмешаться, потому как не люблю, когда с женщинами берут такой тон, пусть даже в полночь, в придорожном баре, и женщина хлебнула лишку".
     Вопрос. Вы хотите сказать, что она была пьяна?
     Ответ. Мне показалось, что еще стакан-другой, и она отключится.
     Вопрос. Она ничего не пила у вас в заведении?
     Ответ. Она подсела к стойке; помню, что, проходя, он придерживал ее за плечи, словно помогая идти. А может, просто не хотел ее от себя отпускать. Сперва он собирался заказать пиво. Она ему что-то тихо сказала.
     Они заспорили. Я к этим делам привычный и смотрел в другую сторону, пока они не подозвали меня и не заказали коктейли.
     Вопрос. Она выпила свой коктейль?
     Ответ. Опрокинула, не донеся до рта, и даже не вытерла платья. Мужчина протянул ей носовой платок, но она отказалась. Потом взяла у спутника из рук стакан и выпила. Он прямо рассвирепел. Поглядел на часы, наклонился к ней и, сдается мне, стал ее убеждать, что пора немедленно уходить".

     Эшби поднял глаза. Маленький м-р Холлоуэй стоял в коридоре и озирался с таким видом, словно осматривает дом перед наймом и прикидывает, как тут расставить мебель. Он не обращал внимания на Спенсера. Чувствовалось, что он весь ушел в свои мысли. Он подошел к двери в закуток, отворил ее, не входя, потом покачал головой и направился к главному входу. Казалось, он ничего вокруг не замечает. Эшби даже поджал ноги, чтобы дать ему дорогу, на что тот вежливо, не пускаясь в объяснения, проронил:
     - Благодарю.
     Следующие несколько строк Эшби, должно быть, пропустил.

     "...На машине был нью-йоркский номер, и полиция уже собиралась устремиться по этому новому следу; но тут бармену предъявили одежду, которая была в тот вечер на Белле Шерман, и он решительно объявил, что его клиентка была одета по-другому. В самом деле, на девушке, приезжавшей в "Маленький коттедж", было светлое шерстяное пальто с меховой отделкой по воротнику и манжетам, а под пальто - шелковое платье, довольно измятое, черное или цвета морской волны. Между тем, как установлено, У жертвы такого пальто не было, и неясно, каким образом она могла бы на эту ночь его раздобыть. Бармен добавил, что кто-то из посетителей заметил вслед этой паре:
     - Бедная девочка! Надеюсь, это с ней уже не впервой!"

     Затем он перечел это место, перечел все, что касалось "Маленького коттеджа": ведь это обычные газетные домыслы, не добавляющие к делу ничего нового? Во всяком случае, полиции это ничего не дает. А ему? Пожалуй, это еще чуть-чуть оживляет образ Беллы, который он себе составил. Пускай оказалось, что посетительница, которая пила коктейль в ночном баре, не имеет отношения к Белле, все равно между двумя девушками много общего: обе участвовали в той жизни, о которой он имеет лишь теоретическое представление.
     Кроме того, любопытно, что газета приводит реплики своих читателей - это сущее откровение. Ничего особенного, банальные фразы, зато они невыдуманные. Для тех, кто отродясь не бывал в ночном баре, это оказывается сродни ощущению, будто они сами там побывали. Именно так получилось с Эшби. На него от этого рассказа повеяло живым теплом, запахло женщиной. Ему вспомнилось, как женщины достают из сумочек пудреницы, как проводят кончиком языка по губам, вспомнились красные жирные палочки губной помады.
     Увидев на опознании тело, бармен сказал: "Та была постарше". Но это могло быть продиктовано чистой осторожностью: ведь признайся он, что продал спиртное несовершеннолетней, его, того гляди, лишат лицензии.
     Вдоль автострад существует множество подобных баров, особенно вблизи таких городов, как, например. Провидено или Бостон, или - Спенсер помнил это по их с Кристиной поездке - по дороге на мыс Код. Их неоновые вывески, синие, красные, реже фиолетовые, так и бросаются в глаза. "Миримар", "Гоутем", "Эль Чарро" или просто имя: "У Ника", "У Марио", "У Луи"... Другим цветом, буковками помельче - сорт пива или виски.
     А внутри непременно мягкий свет, негромкая музыка, стены обшиты темным деревом; иногда в углу за стойкой серебристый экран телевизора. Почему, по какой ассоциации Спенсеру вспомнились машины, что останавливаются ночью у обочины, так, что, идя мимо, успеваешь заметить два бледных лица и губы, слившиеся в поцелуе?
     - Вот теперь, мистер Эшби, я с удовольствием выпью с вами стаканчик. Вы позволите?
     М-р Холлоуэй сел, спрятал очки в футляр, футляр убрал в карман.
     - Полагаю, что вы, как никто другой, ждете, когда же мы схватим преступника. Боюсь, ждать вам придется долго. Быть может, мои коллеги, тоже расследующие это дело, придерживаются иного мнения... Ваше здоровье! Что до меня, скажу вам откровенно: чем дальше, тем меньше у меня надежды. Знаете, что будет, по-моему? То, что чаще всего и бывает в таких делах. Мне сдается, что существуют какие-то правила, никому на свете не известные, и события развиваются в точности по этим правилам. Лет так через пять или десять будет обнаружен труп другой девушки, и обстоятельства окажутся весьма схожи с нынешними, с той только разницей, что убийце повезет меньше и он оставит какую-нибудь улику. И тогда, сравнив оба преступления, мы путем дедукции установим, что поймали того, кто убил Беллу Шерман.
     - Вы думаете, он будет убивать еще?
     - Рано или поздно. Как только ему представится возможность.
     - А если не представится?
     - Он постарается создать ее сам. Но до этого не дойдет: таких, как Белла Шерман, увы, всегда хватает.
     - С минуты на минуту вернется ее мать, - чувствуя себя несколько неловко, предупредил Спенсер.
     - Знаю. Она тоже наверняка знает по имени человек десять из тех, что были любовниками ее дочери.
     - Вы уверены? - На сей раз Эшби покраснел до корней волос.
     - Как только там, в Вирджинии, за дело взялось ФБР, языки у людей развязались.
     - И мать терпела?..
     Есть ли дети у м-ра Холлоуэя? Есть ли у него дочь?
     Откуда это странное безразличие, с которым он, пожав плечами, ответил:
     - Все мамаши вам наговорят, что понятия не имели, даже мысли не допускали...
     - Вы думаете, это не правда?
     Но нынче вечером Спенсеру не суждено было узнать мнение начальника полиции на этот счет: внезапно резким толчком распахнулась дверь. Лорейн Шерман вошла первой, и так стремительно, что чуть не сбила с ног маленького м-ра Холлоуэя, вставшего ей навстречу. Следом шла Кристина, обвешанная покупками. На мгновение все оторопели.
     - Мистер Холлоуэй, начальник полиции округа, - пробормотал Эшби.
     - Я уже беседовала с коронером. Надеюсь, этого достаточно?
     Наверно, в душе она незлая женщина, но сегодня Лорейн, как паровоз под парами, уже не в состоянии ни остановиться, ни дать задний ход.
     - В мои намерения не входило докучать миссис Шерман. Я как раз собирался уходить, - сдержанно заметил м-р Холлоуэй, раскланялся с обеими дамами, протянул руку Спенсеру.
     - Помните о том, что я вам сказал.
     На пороге он помедлил и посмотрел на слесарей, колдовавших над дверью Кацев. Казалось, эти меры предосторожности позабавили его.
     - Ты знаешь, Лорейн покидает нас сегодня вечером.
     - Не может быть! - вежливо запротестовал Спенсер.
     - Представь себе. Она так решила еще до приезда. - Кристина выложила покупки на стол в кухне, открыла холодильник, убрала в него колбасу и мороженое. - Райен продержал ее почти три четверти часа; он говорил о Белле в явно неподобающем тоне.
     - Чего ты хочешь! - перебила Лорейн вымученным голосом, прозвучавшим еще более хрипло, чем раньше. - Он же хам. Все они хамы. Выходит, если бедная девчушка умерла... - Она еще с порога приметила бутылку и теперь, никого уже не спрашивая, сама себе налила в тот стакан, из которого пил начальник полиции. - Мужчины все свиньи. Помнишь, я тебе еще в колледже это говорила. Им только одно подавай, а как добьются своего, тебя же еще и попрекнут, зачем уступила. - Она смерила Эшби тяжелым, осуждающим взглядом, словно возлагая вину лично на него. - Эта их так называемая любовь - потребность все изгадить, и ничего больше. Уж ты поверь. Я знаю что говорю. Это как будто снимает с них грехи и делает их чище.
     Она единым духом опрокинула в рот виски, передернулась и с вызывающей улыбкой поглядела на Эшби.
     Странное дело, она внушала к себе почтение, возвышаясь, словно башня, посреди гостиной, и, несмотря на опьянение, выглядела совсем не смешной, а скорее значительной - даже Кристина в кухне перестала возиться с покупками и смотрела на нее.
     - Ты воображаешь, что я говорю это спьяну?
     - Нет, Лорейн.
     - Хочешь - верь, хочешь - нет, а я сейчас сяду в поезд и поеду вместе с дочкой в Нью-Йорк. Мы будем в разных вагонах: ведь она мертвая. В Нью-Йорке дождемся утра и опять поедем, а приедем домой - зеваки соберутся глазеть, как мы выгружаемся. - Она задумалась. - Я все гадаю, придет ли ее отец. - Слово "отец" она выговорила с ненавистью. - В котором часу, ты сказала, отходит мой поезд?
     - В двадцать один двадцать три. Ты успеешь пообедать и часок отдохнуть.
     - Не надо мне отдыхать. Не хочу я отдыхать. - Нахмурив брови, она неожиданно внимательно глянула на Эшби. - И вообще, как я могу оставаться здесь?
     - Лорейн, ну что ты говоришь?
     - Что думаю, то и говорю. Мне не нравится твой муж.
     Спенсер попытался выдавить улыбку и, не понимая, как себя вести, побрел наконец к двери в закуток.
     - Я разгадала, какой он двуличный. Вот заговорила с ним - и он сразу ушел.
     Кристина готова была сквозь землю провалиться.
     Сейчас не время закатывать скандал, накидываться друг на друга с упреками. Лорейн только что потеряла дочь, об этом нельзя забывать. Проделала долгую, мучительную поездку. А уж что за человек Райен, всем известно: не следовало ему в разговоре с ней касаться всяких мерзостей. Белла умерла у них в доме и чуть ли не по их вине. Разве мать не имеет права выпить и наговорить невесть что?
     Но зачем же, когда Спенсер закрывал за собой дверь, она добавила, словно пустила ему в спину камнем:
     - Такие-то как раз хуже всех!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

     Это уже превратилось у него в манию, он сам сознает всю унизительность такого положения. Кроме того, унизительно видеть, как хитрит Кристина. Она все поняла, это ясно. И ее, и его уловки шиты белыми нитками.
     Почему, стоит ей уйти в магазин или еще куда-нибудь, на него нападает желание выбраться из закутка, подобно тому как зверек выскакивает из норки? Неужели, когда дом вокруг логова пуст, чувство безопасности покидает его? Он как будто боится, что на него нападут врасплох, и он не увидит, откуда грозит опасность. На самом деле ничего подобного нет. Просто нервы шалят. Но, когда он один, ему все-таки спокойнее в гостиной, откуда видна аллея.
     Спенсер облюбовал себе место у камина и по утрам складывает там поленья, словно ему все время зябко.
     Услышав шум машины, подходит к окну, становится так, чтобы его не было видно, надеясь рассмотреть лицо Кристины, пока она еще не успела приготовиться.
     От нее тоже не укрылось, что он следит за ней; слишком уж естественный, слишком беззаботный у нее вид, когда она выходит из машины, поднимается по ступенькам, притворяясь, что обнаружила его присутствие, только когда отворилась дверь, веселым голосом спрашивает:
     - Никто не приходил?
     Это игра, у которой есть свои правила, и они день ото дня совершенствуют эти правила, - Нет. Никто.
     - И звонков не было?
     - Не было.
     Он убежден: этот тон нужен ей, чтобы скрыть замешательство, заполнить словами тишину, которая ее угнетает. Раньше у нее не было этой беспричинной говорливости.
     От нечего делать он идет за ней в кухню, смотрит, как она раскладывает в холодильнике покупки, и все время выискивает у нее на лице следы переживаний.
     - Кого ты встретила? - спрашивает он в конце концов, глядя в сторону.
     - Ей-Богу, никого.
     - Как так? В десять утра в бакалее ни одной живой души?
     - Я имею в виду - никого из тех, о ком стоит рассказывать. Просто не обратила внимания, кто там был.
     - И ни с кем не поговорила?
     Это палка о двух концах. Ей это ясно. Он и сам знает.
     В этом и заключается щекотливость положения. Признайся жена, что ни с кем не перемолвилась, он решит, что ей стыдно или что люди ее сторонятся. А если она с кем-нибудь говорила, почему не признаться в этом сразу же, не ответить прямо?
     - Встретила я, к примеру, Люсиль Руни. На будущей неделе муж ее возвращается.
     - А где он?
     - В Чикаго, ты же знаешь. Начальство отправило его в Чикаго еще три месяца тому назад.
     - Она ничего такого не говорила?
     - Говорила, как рада, что он приезжает, и если его опять пошлют, она поедет вместе с ним.
     - Про меня был разговор?
     - Ни слова.
     - Это все?
     - Видела я миссис Скарборо, но только кивнула ей издали.
     - Почему? Потому что она сплетница?
     - Да нет. Просто она была в другом конце магазина, а я не хотела пропускать очередь к мяснику.
     Кристина отвечает невозмутимо, без малейшего нетерпения. Он даже начинает злиться именно на эту ее мягкость. Он надеется, что рано или поздно она выдаст себя какой-нибудь вспышкой. Остается думать, что она относится к нему как к больному. Или знает больше, чем говорит, о том, что против него затевается? Он не страдает манией преследования, у него нет навязчивых идей.
     Просто он начинает кое-что понимать. Еще в субботу утром у него появились подозрения против нее. Она как раз вернулась из магазина. Дорога была очень скользкая, поэтому он высматривал ее в окно. Впервые. По крайней мере осознанно - впервые. Спенсер подумал, что надо бы выйти и помочь ей донести покупки. Она еще не заметила его и не знала, что он здесь, потому что это было впервые; закрывая машину, она вдруг уставилась на дом, на какую-то точку возле дверей, и Эшби показалось, что Кристина как-то вздрогнула, побледнела и на мгновение замерла, словно пытаясь взять себя в руки. Потом она подняла взгляд и увидела мужа; на губах у нее тотчас проступила какая-то машинальная улыбка, и с этой улыбкой она вошла в дом.
     - Что это ты увидела?
     - Я?
     - Да, ты.
     - Когда?
     - - Сию минуту, когда смотрела на дом.
     - Что я могла увидеть?
     - Тебе что-нибудь сказали?
     - Да нет. С какой стати? Кто и что мог мне сказать?
     - Ты вроде бы удивилась, даже вздрогнула.
     - От холода, может быть? Я включила в машине отопление, а когда открыла дверцу, стало холодно.
     Это не правда. Спенсер еще раньше видел, как на то же самое место глазела служанка Кацев. Он не обратил внимания, решил, что девушка загляделась на какую-нибудь приблудную кошку. Теперь это совпадение его поразило. Кристина пыталась его удержать, но он выскочил - без шапки, без пальто, даже сапоги не надел и чуть не поскользнулся на ступенях. И увидел. На угловом камне, справа от двери, на самом виду, было выведено дегтем огромное "У". Кисть брызгалась, и от этого зрелище было еще безобразнее, злее, страшнее. "Убийца", как пишут на афишах кинотеатров, вот что это значило!
     Служанки из дома напротив видели. Шейла Кац, наверно, тоже. Как только были врезаны новые замки и проведена сигнализация, муж ее сразу уехал, и, странное дело, с тех пор Спенсер больше ее не видел. Не видел ее лица. Не замечал ее у окна. Разве что изредка мелькнет ее профиль, покажется силуэт и тут же растает в глубине комнаты. Может быть, Кац запретил ей глядеть из окна и появляться на виду? Он опасался, выходит, именно его, Эшби? Предостерегал жену насчет соседа?
     Накануне, то есть в пятницу, старый м-р Холлоуэй сделал одно открытие. Во второй половине дня он опять заглянул к Эшби, как бы по дороге, и посидел немного в гостиной, разглагольствуя все больше не о деле, а о погоде да о поезде, потерпевшем накануне крушение в штате Мичиган. Потом он встал и, вздохнув, сказал:
     - Пожалуй, загляну еще на несколько минут к мисс Шерман, если позволите. Это у меня как навязчивая идея, не правда ли? Мне все кажется, что я наткнусь на улику, мимо которой мы до сих пор проходили.
     Он просидел там долго, молча и, по-видимому, неподвижно, поскольку из комнаты не доносилось ни звука; в конце концов Эшби вернулся к себе в закуток. Кристина гладила в кухне. Повсюду в доме горел свет.
     С тех пор как Спенсер приехал из школы, он не притрагивался ни к токарному станку, ни к верстаку, на котором столярничал. Раньше он мечтал о нескольких свободных днях, чтобы приняться за какую-нибудь трудоемкую вещь, а теперь, когда с утра до вечера нечем заняться, ему это и в голову не приходит. Вся его деятельность свелась к тому, что он стал прибирать на полках и в ящиках. Кроме того, он начал наносить на бумагу кое-какие заметки: имена, обрывки фраз, схематические рисунки, понятные ему одно