что Лиза
"идет по ложной и опасной дороге", ведущей ее к  духовной  гибели.  Разбирая
рассказ   Толстого,   Писарев   особенно   высоко   оценивает   его   талант
художника-психолога. Отчетливо  выступает  в  этих  трех  статьях  признание
народности и реализма как основных достоинств литературного произведения.
     Однако этим ранним статьям Писарева еще недостает политической  остроты
выводов. В них находят место оценки расплывчатые,  неопределенные,  в  целом
еще далекие от  революционно-демократического  взгляда  на  явления  и  типы
современной жизни. Писарев, например, некритически отнесся к образу Штольца.
В согласии с Гончаровым он принял Штольца за образец практического  деятеля,
который может обновить жизнь, вывести ее из  застоя.  Сбивается  нередко  на
отвлеченные "общечеловеческие" мотивы и характеристика Обломова.
     За год работы в журнале "Рассвет" Писарев вошел в круг живых научных  и
литературных интересов, основательно познакомился с  лучшими  произведениями
русской и иностранной художественной и научной литературы и критики.  В  его
ранних  статьях  уже  видно  знакомство  с  произведениями  Белинского.  Под
воздействием  идей  Белинского  Писарев  становится  убежденным  сторонником
реалистического направления в русской литературе. В одной из  рецензии  1859
года он высоко оценивает значение Гоголя для нашей литературы.  "Гоголь  был
первым нашим народным, исключительно русским  поэтом,  -  говорится  там,  -
никто лучше его не понимал всех оттенков русской жизни и русского характера,
никто  так  поразительно  верно  не  изображал  русского  общества;   лучшие
современные деятели нашей  литературы  могут  быть  названы  последователями
Гоголя; на всех их произведениях лежит печать его  влияния,  следы  которого
еще долго, вероятно, останутся на  русской  словесности".  {Д.  И.  Писарев,
Сочинения, изд. 5, т. I, СПб. 1909, стр. 34.}
     Но, по признанию самого Писарева, и в это  время  "остаток  прошедшего,
мертвый  догмат,  все  еще  висел"  над  его   головой.   В   статье   "Наша
университетская  наука",  откуда  взяты  процитированные  здесь  слова,   оп
указывает, вспоминая о времени работы в "Рассвете", что еще "открещивался от
примера Добролюбова",  не  понимал  значения  его  деятельности.  Стремления
молодого критика раздваивались между  перспективой  спокойной  академической
карьеры ученого-филолога и бурной  журнальной  деятельности.  Без  сомнения,
общий  характер  и  направление  журнала  "Рассвет"  ограничивали   развитие
Писарева. Работа в таком журнале не могла его надолго удовлетворить. В самой
среде, в которой он тогда вращался,  еще  не  находилось  лиц,  сближение  с
которыми дало бы последний толчок формированию нового мировоззрения.
     Между тем в сознании Писарева уже  назревал  серьезный  кризис.  Основы
старого взгляда на окружающее пошатнулись и начали распадаться, а восприятие
новых идей  еще  не  было  окончательно  подготовлено.  Этот  кризис  привел
впечатлительного юношу к серьезному умственному  потрясению.  К  концу  1859
года Писарев пережил то напряженно-восторженное состояние, когда он, по  его
собственным словам, смотрел на  себя  как  на  какого-то  титана,  Прометея,
похитившего священный огонь. За приступом  до  предела  напряженной  энергии
последовал резкий упадок сил. Весной 1860 года Писарев психически заболел  и
несколько месяцев пробыл в лечебнице.
     Летом того же года, оправившись от умственного расстройства, Писарев  с
новым  жаром  берется  за  литературную  работу.  Его  замыслы  расширяются,
становятся смелее. Первой пробой сил после выздоровления  явилась  статья  о
сочинениях Марко Вовчка. В ней Писарев  задумал  не  только  дать  подробный
критический   разбор   повестей    и    рассказов    известной    украинской
писательницы-демократки, но также изложить свой общий взгляд на  литературу.
Статья эта - типичное  явление  переходного  момента  в  развитии  Писарева.
Показательно  само  обращение  к  произведениям  Марко  Вовчка,  посвященным
изображению людей из народа и проникнутым глубокими симпатиями  к  трудовому
люду,  враждой  к  крепостническому  гнету.  Творчество  М.  Вовчка   высоко
оценивали Чернышевский и Добролюбов. Писарев еще не смог  подняться  до  той
боевой, революционно-демократической оценки и интерпретации  этих  повестей,
какая  отличает  статью  Добролюбова  "Черты  для  характеристики   русского
простонародия", появившуюся осенью  того  же  года.  Но  в  статье  Писарева
сильнее, чем раньше, звучит протест против рутины и застоя,  яснее  выражено
трезвое, реалистическое отношение к жизни и  ее  запросам.  Однако  Писарев,
очевидно, еще не смог вполне справиться с теми широкими задачами, которые он
поставил здесь перед собой, и статья осталась незавершенной.
     В 1861 году Писарев окончил университет. В начале этого  года  он  стал
постоянным сотрудником журнала "Русское слово".

II

     Писарев был сотрудником "Русского слова" в течение пяти лет.  Это  годы
самой   напряженной   его   литературно-критической    и    публицистической
деятельности, время, когда его мировоззрение оформилось  и  окрепло,  а  его
произведения  привлекли  всеобщее  внимание.  Именно  в  это  время  Писарев
становится одним из "властителей дум" молодого поколения шестидесятых годов.
Но внимательный анализ многочисленных произведений Писарева,  опубликованных
в "Русском слове", вместе с тем свидетельствует об очень сложном  и  нередко
противоречивом процессе его духовного роста и развития. Отчетливо выделяются
два периода в этом развитии Писарева как критика "Русского слова".  Один  из
них охватывает первый год работы в журнале, с весны 1861 года по  июнь  1862
года, когда Писарев был арестован и его деятельность временно  прекратилась.
Второй период начинается в 1863  году,  когда  возобновилось  сотрудничество
Писарева в "Русском слове".
     В первый год работы в журнале Писарев  опубликовал  почти  два  десятка
статей, не считая небольших рецензий и переводов. Разнообразен был круг этих
статей. В них поднимались  и  философские  вопросы,  и  вопросы  истории,  и
вопросы естествознания, большое место заняла литературная критика. Это  были
вопросы, имевшие самое животрепещущее значение для общественной  жизни  того
времени. С первых шагов своих в новом журнале Писарев вступил в  напряженную
борьбу, которую вела тогда демократическая журналистика против сил  реакции.
Свои взгляды на самые острые и сложные вопросы современной  действительности
он выразил с характерной для него прямотой и  непосредственностью.  Он  умел
при этом с помощью прозрачных  намеков,  аналогий  и  ярких  иносказаний,  а
иногда и выразительных недомолвок обходить те  преграды,  которые  постоянно
воздвигала царская цензура перед демократической литературой.
     Уже в первых статьях, опубликованных в "Русском  слове"  за  1861  год,
перед нами демократ по убеждениям, горячо проводящий определенный круг идей.
Как совершился этот переход критика на  демократические  позиции,  мы  можем
судить прежде всего  на  основании  лаконичных,  но  решительных  объяснений
самого Писарева. "В 1860  году,  -  говорится  в  статье  "Промахи  незрелой
мысли", - в моем развитии произошел довольно крутой поворот. Гейне  сделался
моим любимым поэтом, а в сочинениях Гейне мне всего больше  стали  нравиться
самые резкие ноты его смеха. От Гейне понятен переход к Молешотту и вообще к
естествознанию, а далее идет уже прямая дорога к последовательному  реализму
и  к  строжайшей  утилитарности".  В  1865  году   в   "Современнике"   было
опубликовано письмо в редакцию В. Д. Писаревой  -  матери  критика.  В  этом
письме, либо написанном самим критиком,  находившимся  тогда  в  заключении,
либо во всяком случае просмотренном и одобренном им, указывалось на  влияние
редактора "Русского слова" Г. Е. Благосветлова  как  на  один  из  факторов,
определивших перемену в мировоззрении Писарева. Однако несколько позднее,  в
статье "Посмотрим!", Писарев говорит, что почва для этого  была  в  нем  уже
подготовлена к  моменту  прихода  в  "Русское  слово".  Бесспорно,  что  все
указанное Писаревым сыграло известную  роль  в  его  духовном  развитии.  Не
случайно, что сотрудничество
     Писарева в "Русском слове" началось  с  помещения  его  перевода  поэмы
Гейне  "Атта  Троль".  Ирония  и  сарказмы   Гейне,   беспощадное   осмеяние
отживающего мира, ложных авторитетов, романтических и либеральных иллюзий не
могли не захватить Писарева в период острого духовного кризиса. Плодотворным
для  развития  и  укрепления  материалистических  взглядов   Писарева   было
последовавшее затем обращение его к работам  по  естествознанию.  Еще  более
существенное значение должен был иметь и переход Писарева в журнал  "Русское
слово".
     Этот журнал начал издаваться в 1859 году на  средства  меценатствующего
графа   Кушелева-Безбородко.   Сперва   позиции    журнала    были    крайне
неопределенными и не выходили из границ умеренного либерализма. Дело измени-
лось, когда в 1860 году редактором его стал демократический публицист Г.  Е.
Благосветлов, близкий  к  революционным  кругам.  Именно  он  первый  оценил
Писарева как  выдающегося  критика  и  публициста.  Журнал  "Русское  слово"
объединил тесный круг единомышленников, писателей боевых  и  талантливых.  В
нем   сотрудничали   известный    передовой    мыслитель-демократ,    ученик
Чернышевского и Добролюбова - Н. В. Шелгунов,  поэт-сатирик  Д.  Д.  Минаев,
талантливый молодой экономист Н. В. Соколов, критик В. А. Зайцев. В  журнале
печатали   свои   произведения   Гл.   Успенский,   Решетников   и    другие
писатели-демократы.  К  середине  1860-х  годов  "Русское  слово"  приобрело
особенно сильное влияние на демократическую молодежь.
     Но этим своим влиянием журнал был обязан прежде  всего  деятельности  в
нем Писарева. Придя в журнал, он скоро завоевал себе в нем положение первого
критика, стал в идейном отношении руководящею силою журнала.
     Это дает нам право заключить, что к началу постоянного сотрудничества в
"Русском слове" решающий поворот во взглядах  Писарева  уже  произошел:  они
достаточно определились и созрели.
     Бесспорно,  что  важнейшим  фактором,  определившим  идейную   эволюцию
Писарева, его приход в лагерь революционной демократии, явился  тот  высокий
подъем демократического движения,  который  переживала  страна  в  1860-1861
годах.  На  идейное  созревание  Писарева   оказали   решающее   воздействие
произведения Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова. Ясные признаки
их влияния видны уже в первых его статьях в "Русском  слове".  На  страницах
журнала  он  выступает   в   защиту   взглядов   Чернышевского,   в   защиту
"Современника". Вместе с "Современником" он ведет  борьбу  с  реакционной  и
либеральной публицистикой. Глубокое сочувствие вызывает у него  деятельность
Герцена.
     Правда, критическая мысль Писарева шла при этом своими  путями.  Он  не
был простым истолкователем взглядов  Белинского,  Герцена,  Чернышевского  и
Добролюбова. Не все в их идейной программе он безоговорочно принимал.  Более
того. По некоторым существенным вопросам он расходился  с  выводами  критики
"Современника". Это нашло свое отражение и в произведениях его,  относящихся
к первому периоду сотрудничества в "Русском слове".
     В чем же состояли важнейшие черты мировоззрения Писарева в этот  период
его деятельности? Одной из первых  его  статей  в  "Русском  слове"  явилась
статья "Идеализм Платона". В ней  высказаны  взгляды  по  основному  вопросу
философии - об отношении сознания к материи.
     С развитием  демократического  движения  в  России  получили  важнейшее
значение   защита   и   обоснование    материалистического    мировоззрения.
Революционные демократы 1840-1860-х годов были  убежденными  материалистами.
Они  решительно  выступали  против  идеализма,  придали   материалистической
философии характер боевого, действенного мировоззрения. Опираясь  на  лучшие
традиции передовой философской мысли, творчески восприняв  идеи  французских
просветителей XVIII века и выдающегося немецкого философа Л. Фейербаха,  они
развивали далее материалистические взгляды на природу и человека. Защищая  и
развивая  материализм  в  философии,  революционные  демократы  обосновывали
необходимость  движения  общества  вперед,  законность  и  неизбежность  его
демократического  переустройства.  Замечательной  чертой  философии  русских
революционных   демократов   явилось   их   стремление    освободиться    от
метафизического     подхода     к     явлениям     действительности,      от
отвлеченно-просветительского взгляда на человека и его деятельность. Правда,
в силу отсталости общественного строя,  в  силу  отсутствия  в  России  того
времени  сформировавшегося  революционного  класса   -   пролетариата,   они
оказались не в состоянии выработать законченное материалистическое понимание
истории. Но они  вплотную  подошли  к  диалектическому  материализму.  В  их
произведениях уже выступают элементы материалистической диалектики, являются
гениальные догадки и  при  объяснении  исторических  фактов.  Они  придавали
большое значение роли народных масс в развитии общества, обратили  серьезное
внимание на условия экономической жизни масс,  на  отношения  собственности,
выступили как убежденные борцы против эксплуатации и пауперизма  трудящихся,
провозглашали и отстаивали идеи социализма. От их  произведений  веет  духом
классовой борьбы.
     Статья "Идеализм Платона" подвергла яркой и острой критике  философские
доктрины идеализма.  Писарев  обнажает  здесь  оторванность  идеалистической
философии от действительности, характерное для нее "полное  отрицание  самых
элементарных свидетельств  опыта".  "Болезненными  галлюцинациями"  называет
Писарев взгляды идеалистов. Он показывает  подавляющее,  мертвящее  действие
идеалистических доктрин на развитие общества,  на  человека.  Острие  статьи
направлено против реакционной проповеди аскетизма,  подавления  естественных
стремлений, угнетения и унижения человеческой личности. Но  статью  Писарева
нельзя воспринимать просто как  отвлеченную  защиту  свободы  личности,  тем
более как проповедь индивидуализма, гедонистического отношения к жизни.
     Борьбу его за свободу личности нельзя не поставить  в  связь  с  общими
требованиями демократического движения того  времени.  Писарев  выступает  в
защиту свободного  развития  человеческой  личности,  избавленной  от  гнета
феодально-крепостнического строя, от господствующих предрассудков,  религии,
от  преклонения  перед  ложными  авторитетами   идеалистической   философии.
Освобождение  личности  от  наложенных  на  нее  крепостническим  строем   и
полицейским  произволом   стеснений   было   одним   из   общих   требований
демократического движения в  России.  В  этих  условиях  борьба  Писарева  с
реакционными учениями, оправдывающими подневольное положение,  физическое  н
духовное подавление человеческой  личности,  приобрела  острое  политическое
звучание.
     Философские взгляды Писарева нашли свое дальнейшее раскрытие в одной из
его наиболее важных статей 1861  года,  в  "Схоластике  XIX  века".  Писарев
принял прямое участие в борьбе, развернувшейся между журналами  реакционного
и либерального лагеря, с одной  стороны,  и  "Современником",  с  другой.  В
"Схоластике XIX века" он  высказал  свою  солидарность  с  основными  идеями
Чернышевского, горячо защищал "Современник" от клеветы и нападок со  стороны
реакционеров и либералов, вскрывая убожество их программы.  Статья  Писарева
произвела  сильное  впечатление,  в   нем   увидели   новую   крупную   силу
демократической журналистики. Реакционеры не могли скрыть своего раздражения
этой статьей.
     Писарев  сжато  и  энергично  излагает  в  статье  программу   молодого
поколения в идейной борьбе шестидесятых годов. Существенное место  при  этом
занимает обоснование  и  защита  материализма.  "Наше  время  решительно  не
благоприятствует развитию теорий... Ум наш  требует  фактов,  доказательств,
фраза нас  не  отуманит",  -  писал  он,  вкладывая  в  слово  "теория"  тот
специфический смысл, в каком оно нередко выступало еще в философских работах
Герцена  1840-х  годов.  Под  "теорией"  здесь   иносказательно   понимались
умозрения идеалистической философии.
     "Ни одна философия в мире,  -  говорит  он  далее,  -  не  привьется  к
русскому уму так прочно и так легко,  как  современный,  здоровый  и  свежий
материализм". Но материализм Писарева проникнут здесь не только уважением  к
фактам, к явлениям действительности, он полон боевого духа,  он  выдвигается
как идейное оружие в борьбе со всем старым, прогнившим и отжившим.
     Писарев так формулирует основное требование  своего  направления:  "Вот
ultimatum нашего лагеря: что  можно  разбить,  то  и  нужно  разбивать;  что
выдержит удар, то годится, что разлетится  вдребезги,  то  хлам;  во  всяком
случае бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может  быть".  Как
видим,  это  требование  выражено  здесь  с  явной  запальчивостью.  Но  все
изложение статьи ведет  мысль  читателя  к  определенному  восприятию  этого
ультимативного требования. Речь  идет  о  беспощадном  отрицании  отжившего,
старого порядка вещей, ставящего преграды для дальнейшего развития общества.
Безоговорочное отрицание этих устарелых,  отживших  форм  бытия  и  сознания
признается насущной потребностью времени. "Прикосновения критики, -  говорит
Писарев, - боится только то, что гнило... Перед заклинанием трезвого анализа
исчезают  только  призраки,  а  существующие  предметы,  подвергнутые  этому
испытанию, доказывают им действительность своего существования".
     Идея развития,  закономерной  смены  существующих  форм  жизни,  борьбы
старого и нового пронизывает эти рассуждения Писарева. В мире идей,  так  же
как и  в  мире  действительной  жизни,  говорится  в  другом  месте  статьи,
побеждает только тот, кто без устали идет вперед, а  "кто  устал  идти,  тот
может сесть в стороне от дороги и помириться с тем, что его обгонят". Старые
нормы и положения теряют свою обязательную силу с дальнейшим ходом развития.
"Прошедшее движущемуся обществу может дать материалы для размышления,  а  не
норму для деятельности". В связи с этим получает особое  значение  борьба  с
признанными "авторитетами", с защитниками и апологетами старого  порядка,  с
мертвыми  догмами,  со  всякого  рода  идейной  "рухлядью",   как   красочно
определяет это Писарев.
     "Схоластика XIX века" по  своему  характеру  -  статья  преимущественно
полемическая. В ней, в отличие, например, от "Антропологического принципа  в
философии" Чернышевского или "Писем об  изучении  природы"  Герцена,  мы  не
находим систематического  изложения  основных  положений  материалистической
философии. Но органическое родство общих философских идей, которые развивает
и защищает здесь Писарев, с исходными положениями философских  работ  других
революционно-демократических мыслителей бесспорно.
     Однако статья Писарева открывает и слабые  стороны  его  мировоззрения.
Здесь отражаются как общие слабости домарксовского материализма, так и черты
известной незрелости взглядов молодого Писарева, то, в чем он  уступает  как
мыслитель Чернышевскому и Добролюбову.
     Это проявилось, например, в постановке и разрешении вопроса о  критерии
истины и о соотношении абсолютной и относительной истины.  Писарев  признает
достаточным   критерием   истины   очевидность    чувственного    восприятия
действительности. "Очевидность, -  пишет  он,  -  есть  лучшее  ручательство
действительности...   Невозможность    очевидного    проявления    исключает
действительность существования".
     Здесь  Писарев,  конечно,  отражает   общую   слабость   домарксовского
материализма - его созерцательный характер. Но при этом, как  мыслитель,  он
все-таки оказываетс