СМЕРТЬ ОТ ЭКСТАЗА


     Сначала, как  полагается,  было  оформлено  разрешение  на  нарушение
неприкосновенности  жилища.  Сотрудник  полиции  записал   подробности   и
переадресовал вопрос клерку, проследившему, чтобы  лента  с  записью  была
препровождена соответствующему гражданскому судье. Судья отнесся к запросу
очень неохотно, ибо в мире, населенном  восемнадцатью  миллиардами  людей,
неприкосновенность жилища ставится очень высоко. Однако в конце концов  он
не нашел причин для отказа. Второго ноября 2123 года разрешение было дано.
     Задолженность в квартплате составляла две недели. Если бы управляющий
меблированными комнатами "Моника" потребовал выселения, ему было бы в этом
отказано. Однако Оуэн  Джеймисон  не  откликался  ни  на  дверные,  ни  на
телефонные звонки. Никто не мог  вспомнить,  что  видел  его  в  последние
несколько месяцев. Видимо, управляющий просто хотел удостовериться, что  с
ним все в порядке.
     Поэтому ему было разрешено воспользоваться его универсальным ключом в
присутствии стоящего рядом полицейского. Так и был найден постоялец номера
1809.
     А когда заглянули в его бумажник, то позвонили мне.
     Я сидел за столом в конторе, делая ненужные пометки и  мечтая,  чтобы
скорее наступил обед.
     Все, что можно было делать на  этой  стадии  по  делу  Лорана  -  это
накапливать факты и ждать. Оно касалось банды органлеггеров,  руководимой,
по-видимому, одним человеком, однако достаточно большой,  чтобы  сфера  ее
деятельности охватывала половину западного североамериканского  побережья.
Мы располагали кое-какими данными об этой  банде  -  методы  деятельности,
центры  активности,  несколько  бывших  клиентов,  даже  примерный  список
участников - однако ничего такого, что бы могло  нам  дать  основание  для
активных  действий.  Вот  нам  и  оставалось  закладывать  все,   чем   мы
располагали,  в  компьютер,   следить   за   несколькими   предполагаемыми
сподвижниками главаря банды Лорана и ждать, пока он не сделает ложный шаг.
     Месяцы  ожидания  действовали  на  мой   энтузиазм   к   этому   делу
расхолаживающе.
     Зазвонил телефон.
     Я положил авторучку и произнес:
     - Джил Гамильтон.
     На меня смотрели с небольшого смуглого лица добрые черные глаза.
     -  Уголовный  инспектор  Хулио  Ордац  из   полицейского   управления
Лос-Анжелеса. Не состоите ли вы в родстве с Оуэном Джеймисоном?
     - С Оуэном? Нет, мы не родственники. У него неприятности?
     - Но вы с ним знакомы?
     - Конечно же! Он что, на Земле?
     - Похоже, что так. - Ордац говорил  без  акцента,  наоборот,  оттенок
иностранного  происхождения  его  речи   придавало   чересчур   правильное
произношение. -  Нам  нужно  произвести  опознание,  мистер  Гамильтон.  В
бумагах  мистера  Джеймисона  вы   фигурируете   в   качестве   ближайшего
родственника.
     - Забавно. Я... погодите, погодите... Что, Оуэн мертв?
     - Кто-то действительно  мертв,  мистер  Гамильтон.  В  его  бумажнике
находилось удостоверение мистера Джеймисона.
     -  Ладно,  вот  еще  что.  Оуэн  Джеймисон  был   гражданином   Пояса
Астероидов. Это может вызвать  межпланетные  осложнения.  И  поэтому  дело
может перейти к нашей конторе. Где его тело?
     - Мы  обнаружили  его  в  квартире,  снятой  на  его  настоящее  имя.
Меблированные комнаты "Моника", южный Лос-Анжелес, номер 1809.
     - Хорошо. Ничего не трогайте, я еду туда сейчас же.


     "Моника апартментс" выглядели почти безликой  бетонной  глыбой  в  80
этажей и у основания представляла собой квадрат со стороной в 300  метров.
Внутри вестибюль был отделан в безликом современном стиле. Всюду бросалось
в  глаза  обилие  металла  и   пластика;   легкие   удобные   кресла   без
подлокотников, огромные  пепельницы,  яркие,  искусно  сокрытые  источники
освещения, низкий потолок и так  далее.  По  замыслу  архитектора  оно  не
должно было казаться тесным, но оно казалось,  и  это  сразу  наводило  на
мысль, что так же дело окажется и с жилыми помещениями.  В  таких  зданиях
плата взималась за каждый кубический сантиметр нанимаемого пространства.
     Я разыскал кабинет управляющего, который оказался добродушным с  виду
мужчиной с водянистыми голубыми  глазами.  Его  темно-красный  старомодный
бумажный костюм был словно специально подобран, чтобы делать  управляющего
невидимым, так же, как и его прическа. Длинные каштановые  волосы  гладко,
без пробора, зачесаны назад.
     - Ничего подобного  здесь  никогда  не  происходило,  -  доверительно
поведал он, подводя меня к лифтовой  площадке.  -  Ничего  подобного.  Это
плохо уже само по себе, да еще вдобавок то, что он с астероидов.  Так  что
теперь, - управляющий содрогнулся от такой мысли, - журналисты, полиция  и
тому подобное! Это нас погубит!
     Лифт был размером с гроб, только что внутри у него имелись поручни  и
он мчался вверх, быстро и плавно. Я вышел в длинный узкий коридор.
     Что заставило Оуэна поселиться в подобном месте? Здешние обитатели  -
машины, а не люди.
     Может быть, это не Оуэн? Ордац явно  с  большой  неохотой  занимается
этим делом. Кроме того, нет ведь законов, запрещающих карманные кражи.  На
перенаселенной планете попросту  невозможно  следить  за  их  соблюдением.
Каждый обитатель Земли - карманник.
     Ну точно! Кто-то умер, имея при себе бумажник Оуэна!
     Я стремительно шел по коридору к номеру 1809.


     И все-таки ухмыляющийся человек в  кресле  был  Оуэном.  Мне  хватило
одного взгляда, чтобы в этом удостовериться, после  чего  я  отвернулся  и
больше уж не смотрел на него. Но все остальное выглядело еще невероятней.
     Ни один житель Пояса Астероидов не снял бы такой  квартиры.  Даже  я,
уроженец Канзаса, ощущал ее ужасный безликий холод. Для  Оуэна  же  в  ней
жить было бы еще более тяжким испытанием.
     - Не могу в это поверить! - сказал я.
     - Вы его хорошо знали, мистер Гамильтон?
     - Настолько, как только  могут  двое  мужчин  знать  друг  друга.  Мы
провели вместе  три  года,  занимаясь  геологической  разведкой  в  мелких
астероидах. При таких обстоятельствах секретов друг от друга не держат.
     - И тем не менее вы не знали, что он находится на Земле?
     - Вот этого-то я и не понимаю.  Почему  он  не  позвонил  мне,  когда
оказался в трудном положении?
     - А зачем? - заметил Ордац. - Вы ведь  агент  конторы,  подчиняющейся
полиции Объединенных Наций.
     Он был прав. Оуэн пользовался таким же уважением с моей стороны,  как
и многие другие мои знакомые. Однако понятия о чести  в  Поясе  Астероидов
несколько иные. Уроженцы астероидов считают  всех,  живущих  на  планетах,
несколько  чокнутыми.  Они  не  понимают,  что  для  людей,  выросших   на
перенаселенных планетах, карманная кража - это особый вид искусства.  И  в
то же время жители астероидов считают контрабанду чем-то  вроде  игры,  не
связывая  ее  с  понятием  бесчестия.   Для   жителя   астероидов   уплата
тридцатипроцентной пошлины равнозначна  конфискации  груза,  и  если  были
хорошие шансы протащить груз беспошлинно, он непременно шел на риск.
     Оуэн мог заниматься чем-то таким, что казалось ему вполне честным, но
не являлось бы таковым для меня.
     - Может быть, он и оказался в трудном положении, - признал я. - Но  я
себе не представляю, как он мог  из-за  этого  покончить  с  собой.  И  уж
конечно, не... здесь. Он бы ни за что здесь не поселился.
     Квартира номер 1809 состояла из жилой комнаты, ванной  и  встроенного
шкафа. Я заглянул в ванную, зная наперед,  что  там  увижу.  Она  была  не
больших размеров, чем требовалось для стоячего душа. Панель управления  на
наружной стороне двери  позволяла  формировать  разные  приспособления  из
обладающей памятью пластмассы. Это мог быть умывальник, поддон  для  душа,
унитаз, парная. Все это  выглядело  роскошно  во  всех  отношениях,  кроме
одного - размера. Оставалось только нажимать на нужные кнопки.
     Точно такой же была и жилая  комната.  Королевское  ложе  упрятано  в
стену. в другую стену убирался кухонный альков, с мойкой, тостером, плитой
и грилем. Диван, стулья и столы исчезали под полом.  Один  жилец  с  тремя
гостями могли устроить  здесь  вечеринку  с  коктейлями,  уютный  кофейный
столик - все нужное для этого было здесь, плюс подобающие на каждый случай
стулья или кресла, однако за раз из-под пола  мог  появиться  только  один
комплект. В комнате не было ни холодильника, ни бара.  Если  жильцу  нужна
была еда или выпивка, он  звонил  вниз  и  супермаркет  на  третьем  этаже
выполнял заказ.
     У живущего в такой квартире были  свои  удобства,  однако  здесь  ему
ничто не принадлежало. То было помещение для него, а  не  для  его  вещей,
одна из внутренних квартир. Давным-давно здесь располагался вентиляционный
ствол. Однако он занимал драгоценное пространство и  теперь  постоялец  не
имел в своем жилище даже окон. Он жил в комфортабельном ящике.
     Сейчас комната  была  оборудована  огромным  креслом  для  чтения,  с
крохотным журнальным столиком сбоку, подставкой для ног и кухонной  нишей.
Оуэн  Джеймисон  сидел  в  кресле  и  улыбался.  Ничего  другого  ему   не
оставалось. Его череп едва обтягивал тонкий слой высохшей кожи.
     - Эта комната невелика, - сказал Ордац, - но все-таки не очень  мала.
Теперь так живут миллионы людей. В любом случае уроженец Пояса  Астероидов
едва ли подвержен клаустрофобии.
     -  Да,  верно.  Оуэн  летал  на  одноместном  корабле,   прежде   чем
присоединиться к нам. Три месяца напролет в кабинке столь крохотной, что в
ней и не выпрямишься при закрытом  люке.  Клаустрофобией  он  не  страдал,
однако... - я обвел рукой комнату. - Что из того,  что  вы  здесь  видите,
могло ему принадлежать?
     Стенной шкаф, хотя и был очень мал, оказался почти  пустым.  Комплект
верхней одежды, бумажная рубаха, пара башмаков, пижама. Все  новое.  Столь
же новыми и безликими оказались и несколько вещей в ванной и в аптечке.
     - К чему бы это? - ответил вопросом на мой вопрос Ордац.
     - Жители астероидов везде чувствуют себя гостями. У них  мало  личных
вещей, но тем, что имеют, они очень дорожат. Небольшие  вещицы,  реликвии,
сувениры. Не могу поверить, что у него ничего не было.
     Ордац поднял брови.
     - Личный скафандр?
     - Вы полагаете, этого не может быть? Вполне может. Нутро скафандра  -
родной дом для жителя астероидов. Иногда это единственный дом,  который  у
него есть. Он тратит все состояние, чтобы его украсить. Если  он  потеряет
скафандр, то больше уже не принадлежит Астероидам! Нет,  я  не  настаиваю,
что он должен был притащить сюда свой скафандр. Но у него должно было быть
хоть что-нибудь! Флакон с  марсианской  пылью,  кусочек  железо-никелевого
метеорита, извлеченный некогда из его груди. Или, если он оставил все свои
сувениры дома, то мог приобрести что-нибудь на Земле. Но в этой комнате  -
здесь нет совершенно ничего!
     - Вероятно, - осторожно предположил Ордац, - он не обращал  внимания,
что его окружает.
     И тут все сразу встало на свои места.
     Оуэн Джеймисон сидел, скаля  зубы,  в  испачканном  шелковом  халате.
Покрытое обычно космическим загаром, сейчас его  лицо  выглядело  бледным.
Длинные светлые волосы пострижены по земной моде - на его голове  и  следа
не осталось от  характерной  для  жителей  Пояса  Астероидов  выстриженной
полосы. Половину лица покрывала отросшая за месяц неухоженная  борода.  Из
самой макушки Оуэна торчал небольшой черный цилиндр.  От  него  тянулся  к
розетке в стене электрический шнур.
     Этот  цилиндр   был   дроудом;   в   нем   находился   трансформатор,
вырабатывающий  ток,  к  которому  у  пользующегося   дроудом   появлялась
непреодолимая привычка.
     Я подошел поближе  к  трупу  и  наклонился.  Дроуд  был  стандартный,
заводского  изготовления,  однако  несколько  видоизмененный.  Стандартный
дроуд питает мозг очень слабым током. Оуэн же, должно быть, получал  заряд
раз в десять больше обычного и этого оказалось довольно,  чтобы  повредить
его мозг в течение одного месяца.
     Я протянул свою воображаемую руку и представил себе, что  прикоснулся
к дроуду.
     Ордац молча стоял рядом со мной,  давая  мне  возможность  без  помех
осуществить  свое  обследование.  Естественно,  он   никоим   образом   не
догадывался о моем ограниченном паранормальном таланте.
     Ограниченный -  как  раз  самое  подходящее  слово.  Я  владею  двумя
паранормальными способностями: телекинезом и экстрасенсорным  восприятием.
С помощью экстрасенсорной чувствительности я могу ощущать форму  предметов
на расстоянии. Однако  это  расстояние  -  в  пределах  досягаемости  моей
дополнительной правой руки. Я могу поднимать небольшие предметы, если  они
расположены не далее досягаемости пальцев моей воображаемой  правой  руки.
Ограниченность же моих способностей связана с недостатком воображения. Так
как я не могу представить себе, что моя  воображаемая  рука  протягивается
дальше обычной, то этим же расстоянием  ограничены  и  мои  паранормальные
способности.
     Однако даже в таких ограниченных пределах паранормальные  способности
могут быть полезны. Своими воображаемыми пальцами я ощупал дроуд на голове
Оуэна, потом провел ими до  крохотного  отверстия  в  его  скальпе  и  еще
дальше.
     Это была обычная хирургическая операция. Ее могли сделать  Оуэну  где
угодно.  Отверстие  в  скальпе,  почти  невидимое  под   волосами,   почти
невозможно обнаружить даже в том случае, если  знаешь,  что  искать.  Даже
лучшим друзьям это будет невдомек, пока они не застанут друга врасплох  со
вставленным дроудом. Но крохотное  отверстие  обозначает  гораздо  большее
гнездо  в  черепной  кости.  Я  прикоснулся   к   этому   гнезду   экстаза
воображаемыми  пальцами,  потом  провел  ими  вдоль  тонкого   как   волос
проводничка, уходящего вглубь мозга Оуэна, прямиком в центр наслаждения.
     Нет, его убил не избыточный ток. Оуэна убило отсутствие силы воли. Он
сам не хотел подняться.
     Он умер от голода, сидя  в  кресле.  У  его  ног  валялось  несколько
тюбиков-бутылок. Еще несколько было на журнальном столике.  Все  они  были
пусты. Месяц тому назад все они были полны воды. Оуэн умер не от жажды. Он
умер от голода, и смерть его была запланирована.
     Оуэн был моим товарищем по экипажу. Почему он не пришел ко мне? Я сам
наполовину житель астероидов. В какие неприятности он ни попал  бы,  я  бы
его все равно выручил. Мелкая контрабанда - ну и что? К чему было скрывать
это от меня до тех пор, пока не стало поздно?
     В  квартире  было  чисто,  словно  в  музее.  Нужно  было  хорошенько
принюхаться, чтобы почуять здесь смерть. Кондиционер практически  выветрил
смертный дух.
     Он был очень пунктуален. Кухня была приоткрыта так, что  от  Оуэна  к
раковине мог  идти  шланг.  Он  достаточно  обеспечил  себя  водой,  чтобы
протянуть  целый  месяц  и  заплатил  квартплату  за  месяц   вперед.   Он
собственноручно урезал шнур этого дроуда и урезал его  коротко,  умышленно
привязав себя к стенной розетке, чтобы не иметь возможности дотянуться  до
кухни.
     До  чего  сложный  способ  умереть,  но  по-своему   стоящий.   Месяц
исступленного наслаждения, месяц наивысшего физиологического удовольствия,
какое вообще возможно. Я представлял себе,  как  он  хохочет  всякий  раз,
когда вспоминает, что помирает с голоду. Когда до еды рукой  подать...  но
для того, чтобы ее достать, нужно выключить дроуд. Наверное,  он  снова  и
снова откладывал окончательное решение...
     Я, Оуэн и Хомер Чандрасекар три года прожили в  крохотной  скорлупке,
окруженной безвоздушным пространством. Разве было у Оуэна Джеймисона  хоть
что-то такое, о чем бы я не знал? Разве была такая слабость, которой мы не
делили бы поровну? Если Оуэн совершил это, то то же самое мог бы сделать и
я. И меня обуял страх.
     - Какая аккуратность, - прошептал я. - Аккуратность поясовика. - (Так
сокращенно называли жителей Пояса Астероидов).
     - Это типично для поясовика. Вы это хотели сказать?
     - Нет. Поясовики не совершают самоубийств. Особенно  таким  способом.
Если поясовику понадобилось бы покончить счеты с  жизнью,  он  взорвал  бы
корабельный привод и умер бы, как  звезда.  Аккуратность  -  типичная  для
поясовика. А ее приложение - нет!
     - Так-так, -  произнес  Ордац.  Он  чувствовал  себя  неуютно.  Факты
говорили сами за себя. Тем не менее, ему не хотелось называть меня лжецом.
Он уцепился за  формальности.  -  Мистер  Гамильтон,  вы  узнаете  в  этом
человеке Оуэна Джеймисона?
     - Это он. Однако ради большей уверенности... - Я стащил с плеча Оуэна
грязный халат. На левой стороне груди был виден почти  совершенно  круглый
шрам диаметром сантиметров в двадцать. - Видите?
     - Да, мы его заметили. Старый ожог?
     - Оуэн - единственный человек, насколько мне известно, который  может
похвастаться шрамом, полученным от  метеорита.  Тот  угодил  ему  прямо  в
плечо, когда Оуэн решил прогуляться и вышел из корабля. Скафандр мгновенно
затянул  отверстие,  а  потом  врач  извлек  из  центра   раны   крохотную
железо-никелевую крупинку, застрявшую прямо под кожей. Оуэн  всегда  носил
ее с собой в качестве талисмана. Всегда! - Я  вопросительно  посмотрел  на
полицейского.
     - Мы ее не нашли.
     - Ладно...
     - Приношу вам свои извинения, мистер Гамильтон, за все это. Но именно
вы настаивали, чтобы мы оставили тело, как оно было.
     - Да. За это спасибо.
     Оуэн ухмылялся мне из кресла. Я  ощутил  мучительную  боль,  огромные
комки боли возникли у меня в горле и в самой глубине  желудка.  Некогда  я
лишился правой руки. Утрата Оуэна вызвала точно такие же чувства.
     - Мне бы хотелось узнать об этом побольше, - сказал я. - Вы разрешите
мне ознакомиться с подробностями, как только они у вас появятся?
     - Разумеется. Через контору РУК?
     - Да. - Это не было делом РУКа, несмотря на сказанное мной Ордацу. Но
его авторитет должен был помочь. - Я хотел бы  знать,  отчего  умер  Оуэн.
Может быть, он столкнулся с  чем-то  таким...  Культурный  шок  или  нечто
подобное. Но если кто-то довел его до такой гибели, то  меня  удовлетворит
только смерть этого человека.
     - Отправление правосудия,  конечно,  лучше  оставить  за...  -  Ордац
смущенно осекся. Он не знал, говорил ли я, как представитель РУКа, или как
простой гражданин.
     Я вышел, оставив его решать эту задачу.
     В вестибюле то и дело  попадались  постояльцы.  Одни  шли  к  лифтам,
другие выходили из них, третьи просто сидели. Я постоял некоторое время  у
входа в  лифт,  наблюдая  за  лицами  проходящих  мимо  людей  и  стараясь
различить на них признаки разложения личности, которое  непременно  должно
было происходить в подобных условиях.
     Комфорт как предмет массового производства.  Место  для  сна,  еды  и
трехмерного телевидения, но совсем не то место, где можно быть кем-нибудь.
У живущих здесь нет ничего личного. Какие же люди селятся в таком  здании?
Они должны быть в чем-то неотличимы друг  от  друга,  должны  двигаться  в
унисон, как череда отражений в зеркалах парикмахерской.
     Потом я приметил волнистые каштановые волосы и темно-красный бумажный
костюм. Управляющий? Мне пришлось  подойти  ближе,  чтобы  удостовериться.
Лицо у него было совершенно отчужденное.
     Он заметил меня и улыбнулся без особого энтузиазма.
     - О, здравствуйте, мистер... э... Вы  нашли?..  -  он  никак  не  мог
выдумать подходящий вопрос.
     - Да, - кивнул я, отвечая наудачу. - Мне бы хотелось  у  вас  кое-что
выяснить. Оуэн Джеймисон прожил здесь шесть недель, не так ли?
     - Шесть недель и два дня, прежде чем мы вскрыли его квартиру.
     - У него бывали посетители?
     Управляющий поднял брови. Мы медленно шли в направлении его  кабинета
и были сейчас достаточно близко к двери, на которой можно  было  разобрать
надпись: "Джаспер Миллер, управляющий".
     - Разумее