епительный повелел недостойному рабу привести пленника.

Ответом был величавый кивок стражника, и Гимпарс на
четвереньках проворно заполз в шатер. Через некоторое время
он, пятясь, выполз обратно и сильным ударом заставил Санечку
опуститься на колени.

-- Ползи за мной, нечестивый.

Так как приказ подкрепил немедленный удар древком копья по
спине, Санечка почел за лучшее подчиниться и пополз за
Гимпарсом, уткнувшись лбом в грязный ковер. В шатре Гимпарс
трижды стукнул головой о землю и почтительно сообщил:

-- Твое повеление выполнено, Ослепительный.

-- Вижу, -- произнес старческий брюзгливый голос.

Санечка рискнул немного приподнять голову. На невысоком
золотом восьмигранном табурете (или как называется точно это
подобие трона?) сидел заплывший жиром человек в засаленом
парчовом халате. Лицо его было закрыто чем-то вроде легкой
чадры, свешивающейся с чалмы.

-- Мои воины захватили его, отомстив за бесчестье, -- льстиво
зажурчал Гимпарс.

-- Дурак! Так значит именно этот сопляк разогнал твоих баб в
той деревне? -- недоверчиво спросил Ослепительный.

-- Это могучий и сильный рыцарь, Рыцарь Льва.

Санечка чуть не вскрикнул. Теперь следует готовиться к самому
худшему. Все-таки узнали!

-- Рыцарь? -- Ослепительный тяжело сопел, говорить ему было
очень трудно, сало прямо-таки душило его. Может потому голос и
был высоким, как у евнуха. -- Какой это рыцарь... Мальчишка. И
твои бараны бежали от него... Позор.

-- Мы отомстили, Ослепительный.

-- Дурак! Я прикажу дать тебе палок.

-- Милость твоя безмерна, Ослепительный.

Ослепительный, астматически похрюкивая, задумался. Потом
какая-то мысль сверкнула в масленых глазках, прячущихся между
пухлыми щеками.

-- Гимпарс, пошел вон! Пусть тебе дадут десять золотых за
поимку пленного.

-- Благословенна щедрость Ослепительного.

-- И десять палок тоже.

-- Счастлив слышать волю Ослепительного.

-- Пошел, собака.

Гимпарс резво выполз из шатра. Ослепительный немного подождал,
деловито потирая живот. Было заметно, что перевариванию пищи
он придает очень большое значение.

-- Садись, -- приказал он Санечке.

Тот осторожно уселся на ковре перед троном. Или все-таки
табуретом? Ослепительный посопел еще немного, а потом
неожиданно спросил:

-- Ты пришелец?

-- Д-да, -- от неожиданности вырвалось у Санечки.

Ослепительный удовлетворенно хрюкнул.

-- Я не ошибся. Только болван Гимпарс мог принять тебя за слугу
Красного Колокола. Но я мудр и велик, моему взору открыты
самые сокровенные тайны. Сейчас ты вместе с друзьями идешь на
север. Каменный дух Шаргокана открыл мне это. И на берегу
Кронийского океана вы будете искать Желтый Колокол, колокол
рабства, чтобы разбить его. Посмей сказать, что я не прав.

-- Ты прав, -- коротко ответил Санечка, не считая нужным
титуловать собеседника.

-- Зачем?

-- Чтобы освободить людей.

-- Дурак. Неужели ты полагаешь, что все дело в колоколе? Он
всего лишь символ. Если человек раб по натуре, он обязательно
найдет себе хозяина, вне зависимости от того, звонит колокол
или нет.

-- Пусть так, -- дерзко ответил Санечка. -- Но мы будем бороться
и с символом и с самозванными хозяевами.

-- Бороться? -- Ослепительный явно наслаждался беседой. -- Но
нужна ли твоя борьба людям? Ведь на смену мне обязательно
явится новый хозяин из вчерашних рабов. И новое рабство станет
еще более ужасным, потому что бывший раб начнет мстить за
недавнее унижение. Ты подумал об этом? Не лучше ли оставить
порядок неизменным?

-- Нового хозяина тоже можно свергнуть.

Ослепительный засмеялся, сотрясая жирными телесами.

-- Убить, чтобы убить, чтобы убить, чтобы убить... Не слишком
ли кровавый путь для освободителя?

-- Для того и нужно уничтожить самый символ рабства, чтобы
разрушить веру. Человек не раб хозяина, он раб собственной
веры в неизбежность прихода хозяина.

-- Веры! Это ты правильно подметил, -- с энтузиазмом подхватил
Ослепительный. -- Ваш народ истово верит в доброго хозяина,
заметь! Если его нет, его выдумывают, лепят хотя бы из дерьма,
чтобы только был! Вы просто рветесь посадить себе кого-нибудь
на шею, следовательно вы обречены повиноваться, обречены на
рабство. Таково предначертание судьбы для всей Рутении.

-- Ты лжешь! -- гневно вскричал Санечка, вскакивая.

-- Может быть... -- неопределенно заметил Ослепительный, не
шелохнувшись. -- Ты знаешь, кто ты такой? -- неожиданно спросил
он, подавшись вперед, едва не стекая с трона.

-- Н-нет, -- снова запнулся Санечка.

-- Не помнишь прошлого, не догадываешься о будущем? -- в голосе
Ослепительного послышалось ехидство.

-- Нет, -- убито ответил Санечка, опускаясь на ковер.

-- Рыцарь Льва... А также Тигра, Барса, Леопарда... Угадал?
-- Хотя брюхо Ослепительного и заплыло жиром, голова у него
работала отлично.

-- Да.

-- Но тебя никто не называл... Рыцарем Рыси?

-- Нет.

-- Зря. Я сразу узнал тебя, царь Линх.

Санечка едва не опрокинулся на спину. Он царь?!

-- Не может быть!

-- Может и есть! Обратное превращение из рыси не прошло для
тебя даром, ты все напрочь забыл. Но память о твоих деяниях
люди старательно сохранили, о царь. И потому меня совершенно
не удивляет твое превращение в слугу Красного Колокола. Хищный
нрав царя Линха приводит в трепет даже нас.

Санечка мучительно пытался вспомнить, кто такой царь Линх.
Какая-то греческая легенда... Людоед он был, что ли?

-- Нет, -- решительно отказался Санечка.

-- Мне лучше знать, -- твердо сказал Ослепительный, махнув
рукой. -- Только поэтому ты сидишь рядом со мной, а не на колу.
Разве я позволил бы простому нечестивцу приблизиться к своему
шатру? Пусть сейчас у тебя нет своего города, за тобой не
стоит войско, но мы, владыки, верны священному долгу. И я
помогу тебе, царь. А придет черный день -- и ты поможешь мне.

Санечка был польщен. А может и вправду при попадании в
компьютер с ним случилось нечто, чего он не заметил? Может его
аналог в этом мире действительно царь Линх? Ведь зачем-то
подсунули ему именно рыцарские доспехи, а не бронь витязя?

Видя его колебания, Ослепительный улыбнулся.

-- Я прошу совсем немного, царь. Сущий пустяк.

-- Какой?

Вождь степняков дрожащим от ненависти голосом произнес:

-- Ты пришел в степь с моим злейшим врагом, князем Гремиславом!
Трижды проклятый витязь, все силы ада на его голову! Помоги
мне справиться с ним, и мое войско вернет тебе твои законные
владения.

-- Почему же твое войско не поможет тебе справиться с князем?

Ослепительный вскочил, потрясая кулаками.

-- Его ведет клятва мести! Я спалил его город, убил его жену,
детей продал в рабство. И он поклялся отомстить. Хозяин железа
сделал ему заколдованную саблю, в рукояти которой капли крови
его родных. Пока эта сабля не познает моей крови, Гремислав не
успокоится. С ним постоянно странствует злобный лесной колдун.
Мои воины бессильны против черного ведовства, которое бережет
их в лесных чащобах, да и в степи тоже. Я не могу постоянно
жить под висящим топором.

Санечке словно по щекам надавали. Однако, стараясь выглядеть
невозмутимым, он спросил:

-- И как я могу помочь тебе?

Ослепительный фыркнул, словно лошадь.

-- Очень просто. Я не прошу у тебя голову Гремислава. Царь,
тебе достаточно подсыпать ему в питье щепотку порошка из
Чинской земли -- и все кончится. Чины великие мастера
составлять различные зелья. А леший меня не беспокоит, один он
ничего не сделает.

-- Ты хочешь отравить Гремислава, -- медленно повторил Санечка.

-- Да, -- жестко подтвердил Ослепительный. -- И не говори, царь,
что это тебе не по силам. Все знают, что на тебе лежат грехи
куда более страшные.

Санечку словно кипятком обдало.

-- Но не предательство.

-- Предательство едва ли не самый легкий из них.

-- А если я откажусь?

Ослепительный шумно вздохнул.

-- Тогда я отдам тебя Гимпарсу. Дурак жаждет отомстить за свое
позорное поражение и будет очень изобретателен. Мы не жестоки,
тебя не убьют. Но ты сам будешь звать смерть, как
избавительницу. И не дозовешься.

Санечка усмехнулся.

-- У меня небогатый выбор.

-- Боюсь, что так.

-- Но подумать я могу?

-- Не слишком долго, царь. Твое отсутствие может вызвать
тревогу в лагере.

-- Я не буду думать слишком долго, Ослепительный. Но как тебя
зовут? Неудобно обращаться к тебе, не зная имени. Я даже лица
твоего не вижу, а ты знаешь обо мне все.

Ослепительный снова захохотал.

-- Зачем тебе мое имя? Чтобы получить тайную власть надо мной?
Нет. А лицо... Я ведь Ослепительный, черви у моих ног
недостойны лицезреть его. К тому же мое сердце полно жалости,
они могут ослепнуть от сверкания, подобного солнечному.

Санечка глубоко вздохнул и встал.

-- Мне нет нужды думать, мой ответ короток: нет.

-- Нет? -- не веря собственным ушам переспросил Ослепительный.

-- Нет.

-- Подумай. Ты же царь. Тебя ждет золотой венец и власть.

-- Все равно нет.

-- Ты чужой в этой стране, тебя не должны волновать ее заботы.
Думай только о себе!

-- Ты снова ошибся. Я не чужой в этой стране.

-- Линх! Ты... -- По твердому выражению лица Санечки
Ослепительный понял, что все уговоры бесполезны, и трижды
хлопнул в ладоши. -- Гимпарс! -- крикнул он появившемуся
сотнику. -- Забери пленника, он твой. Если передумает -- пришли
ко мне. И еще. Если он умрет раньше, чем через двое суток, ты
заплатишь своей шкурой. А ты, Линх, запомни, что убивает не
только железо, но и слово. Слово! Ты ведь все равно умрешь
предателем.

Потом был огонь, было железо, была кровь.



Очнулся Санечка от того, что добрые, нежные руки осторожно
вытирали ему голову влажной холодной тряпкой. Перед глазами
по-прежнему плавал багровый туман, пронизанный желтыми языками
пламени. Санечка вскрикнул и забился, но его мягко придержали
и уложили обратно.

-- Спокойно, лежи.

Туман помаленьку рассеялся, и Санечка различил встревоженные
лица Гремислава и Древолюба, склонившиеся над ним.

-- Где я?

-- Все в порядке, -- успокоил Древолюб. -- Ты в безопасности.
Выпей отварчику.

Теплая душистая жидкость омочила распухшие искусанные губы.
Санечка с наслаждением хлебнул. Боль сразу куда-то отступила,
и тело заполнила звенящая легкость.

-- Он выздоровеет? -- спросил Гремислав.

-- Конечно, -- успокоил леший. -- Отвар семи трав...

Но Санечка уже уснул.



Проснувшись, он почувствовал себя почти нормально. Мучил
только лютый голод. Санечка приподнялся, откинул плащ, которым
был укутан с головой и вскрикнул. Грудь и руки были покрыты
полосками нежной розовой кожи, от страшных ожогов и ран не
осталось и следа.

-- Проснулся, гуляка? -- добродушно заворчал леший, услыхав его
голос. -- Лежи пока, герой.

Не улавливая насмешки, Санечка смутился.

-- Ну уж... герой...

-- Во всяком случае ты вел себя достойно, -- сказал подошедший
Гремислав. -- Я потом _убедил_ Гимпарса рассказать, что там
произошло. Ты настоящий витязь, Александр, хотя осторожности
тебе следует поучиться.

Санечка зарделся от удовольствия.

-- Я только говорил "нет".

-- Это тоже надо уметь, -- подхватил леший. -- И раньше, во время
схватки с волками, ты показал себя молодцом. Тебе еще многое
следует узнать, но я полагаю, что кузнец видел дальше нас. Он
предсказал ведь... А сейчас выпей еще отварчику. Тебе нужно
набраться сил, впереди у нас трудная дорога.



Позднее Древолюб рассказал, что произошло. Встревоженный
долгим отсутствием Санечки, Гремислав бросился на поиски.
Степняки оставили после себя множество следов, разобрать их
было просто, несмотря на темноту. И Гремислав вышел к лагерю
Ослепительного. Каким колдовством бусурманы укрылись от глаз
Зорковида -- неведомо, да и не важно. Витязь змеей прополз мимо
дозоров, зарубил охрану и, воспользовавшись суматохой,
ускакал, перекинув бесчувственное Санечкино тело через седло.
Больше того, он прихватил с собой оглушенного Гимпарса. Леший
занялся Санечкой, а Гремислав -- Гимпарсом. Тот рассказал все.

-- Ты пытал его? -- спросил Санечка у Гремислава.

-- Да, -- без тени сожаления ответил витязь.

-- Но как ты мог?!

-- Не тебе говорить это. Добавь еще, что жалеешь мертвого
волка.

-- Конечно нет. Однако следовало как-то иначе... Нельзя
уподобляться врагу.

-- Каждый получает то, чего заслуживает. Идет жестокая война, в
которой нет места жалости. Древний поэт сказал: "Все то
хорошо, что к победе ведет; война есть война, остальное не в
счет". Теперь я знаю все, что мне нужно.

Санечка неожиданно понял, что любые слова бесполезны, он не
сумеет убедить Гремислава ни в чем. И если он сам собирается
остаться здесь, ему поскорее следует избавиться от некоторых
предрассудков. Собирается? Или должен? Почему вдруг пришел в
голову этот вопрос? Должен, потому что это его земля. Его!

Кажется Гремислав уловил Санечкины колебания, так как сказал:

-- Ремесло воина жестоко. Но долг перед Родиной выше сомнений.
Его должно исполнять, хотя бы ценой жизни. Все, что во благо
Родине -- оправдано и справедливо. Если ради нее придется
пожертвовать честью -- я не дрогну. Мы не требуем
благодарностей и хвалы. Исполненный долг -- высшая наша
награда, запомни это, Александр.

День спустя раны Санечки затянулись настолько, что они смогли
двинуться в путь.



Дорога возникла ниоткуда. Только что ее не было -- и вдруг
появились истертые каменные плиты. Они были источены временем,
дождями и бесчисленными ногами путников, прошедших по ним.
Переход был таким незаметным, что Александр спохватился только
когда копыта Грома уже с полчаса цокали по дороге.

-- Что это?

-- Дорога аримаспов, -- ответил Гремислав.

-- Аримаспов? -- неприятно поразился Александр. Он всегда считал
Геродота фантазером и выдумщиком.

-- Да, одноглазых, -- подтвердил Гремислав. -- Лучше бы нам с
ними не встречаться.

-- Отчего?

-- Довольно своеобразные создания, -- уклончиво пояснил
Гремислав. -- Слишком трудно предсказать, как они поступят в
следующий момент. Я предпочел бы объехать их город стороной.

-- Я тоже, -- подтвердил леший, сидевший на крупе его коня. --
Только вряд ли нам это удастся.

-- Почему? -- хором спросили Александр и Гремислав.

-- Полюбуйтесь, кто нас догоняет.

Они обернулись как по команде и увидели стремительно
приближающееся облако пыли. Немного приглядевшись, уже можно
было различить отдельных всадников.

-- Ослепительный не захотел выпускать добычу из рук, --
меланхолически пояснил Древолюб.

-- Ходу! -- крикнул Гремислав, ударяя коня плетью.

Гром не заставил себя подгонять и без понуканий рванулся
следом. Тугой ветер хлестал в лицо, трепетали и развевались
плащи, как крылья гигантских птиц. Однако погоня настигала их.
Легкие кони степняков может и не слишком подходили для боя, но
для погони -- как нельзя лучше.

-- Ходу! -- бешено кричал Гремислав. -- Их слишком много, чтобы
принимать бой. Смелость -- это вовсе не безумная отвага!

Вокруг уже начали посвистывать стрелы, но к счастью точно
прицелиться во время такой неистовой скачки было просто
невозможно, и степняки стреляли больше для того, чтобы
напугать беглецов, чем чтобы поразить их.

Дорога обогнула крутой холм, и потому Александру показалось,
что сторожевые башни буквально прыгнули навстречу. Он заметил
какое-то мельтешение на верхних площадках, но разглядывать
толком возможности не было.

-- Ходу! -- взревел Гремислав, и они пронеслись между двумя
башнями словно камни, выпущенные из катапульты. И сразу же
витязь перестал пришпоривать коня, перейдя на спокойный шаг.
Александр последовал его примеру. Очевидно, в городе они в
полной безопасности. Только сейчас он заметил запутавшуюся в
складках плаща стрелу.

-- К добру ли, к худу ли, уж и не знаю, но судьбе угодно было
загнать нас в город аримаспов, -- задумчиво заметил Гремислав.
-- Сам я предпочел бы взять восточнее, чтобы выехать прямо к
землям грифонов, но выбор сделали за нас. И да поможет нам Бог
вырваться отсюда благополучно. Будьте всегда начеку, не
расслабляйтесь ни на миг.

Навстречу им медленно двигалась группа всадников, разодетая в
пестрые шелка и пышные кружева. Все они были увешаны
множеством золотых цепей, колец, пряжек. Глаз резало сверкание
камней, величаво колыхались кудрявые страусиные перья.

Александр насторожился. Он предполагал увидеть
апокалиптических чудовищ, похожих на циклопов с единственным
красным глазом посреди лба, а встречали их обыкновенные люди.
Правильные, немного бледные лица, крючковатые носы, черные
вьющиеся волосы... Вроде бы ничего особенного. Капитан
стражников поднял руку, приказывая им остановиться. Александр
и Гремислав подчинились.

-- Кто вы? -- спросил капитан достаточно чисто, но с каким-то
странным придыханием. Фраза получилась у него больше похожей
на "хт-то фы?"

-- Мирные путешественники, -- ответил Гремислав звенящим от
сдерживаемого напряжения голосом. -- За нами гнались степные
бандиты, наверное хотели убить и ограбить. Но ведь в городе
аримаспов по-прежнему царят закон и порядок?

-- На земле аримаспов путникам не грозит никакая опасность,
-- кивнул капитан.

-- Именно потому мы и сдержали бег коней.

В это время один из преследователей тоже въехал в город.
Александр вздрогнул, узнав Гайсира, и невольно схватился за
саблю, но властный нажим руки Гремислава заставил вдвинуть ее
обратно в ножны. Гайсир криво улыбнулся и обратился к капитану
стражи, почтительно сложив руки перед грудью.

-- Эти люди -- беглые рабы. Они ночью убили хозяина и скрылись.
Их нужно вернуть для справедливого суда пресветлому тэйну.

-- Это меня не касается, -- жестко возразил капитан. -- Сейчас
они находятся на земле аримаспов. Если они заплатят надлежащую
пошлину, то будут пользоваться полной неприкосновенностью и
свободой, если только наш уважаемый тиран не решит иначе.

Гайсир дернул щекой и со свистом втянул воздух сквозь зубы.

-- Ослепительный отрубит мне голову, если только я осмелюсь
вернуться без рабов.

-- Это меня не касается, -- повторил капитан. -- Проезжайте в
город, идите к уважаемому тирану, и если он решит выдать этих
людей -- так и будет. Уважайте закон.

Гайсир посмотрел на него безумными глазами, потом махнул
рукой, и к нему подъехал десяток степняков. Прочие остались за
башнями, означавшими, как понял Александр, границы владений
аримаспов.

-- Мы поедем в город! -- вызывающе бросил Гайсир. -- И там будем
добиваться справедливости у уважаемого тирана.

Он свистнул, и только пыль взвихрилась за умчавшимися
всадниками. Гремислав проводил их встревоженным взглядом.

-- Они первыми будут у тирана.

-- Не знаю... -- нерешительно произнес Александр. -- Я полагаю,
что мы можем рассчитывать на справедливый и беспристрастный
суд. Мне этот город кажется островком стабильности и порядка в
бушующем мире.

-- Вот именно, кажется, -- неприязненно прошипел леший.

Капитан же приятно заулыбался.

-- Это истинная правда. -- У Александра мелькнула мысль: а что,
бывает еще неистинная правда? -- Уважаемый тиран не будет
слушать ничьих наветов и примет решение сообразуясь с духом и
буквой закона.

Лишь теперь Александр заметил некую странность в облике
аримаспов. Правый глаз капитана был слишком неподвижным.
Александр пригляделся повнимательней и понял, что это не глаз,
а искусно сделанное из цветного камня его подобие. По спине
пробежал неприятный озноб. Неужели они действительно все
одноглазые? И куда девался второй глаз?

Александр начал внимательно рассматривать остальных
стражников, стараясь делать это по возможности незаметно для
них. И в самом деле -- все они были слепы на правый глаз!

Тем временем Гремислав кончил разговаривать с капитаном
стражи, махнул рукой и, не спеша, поехал по дороге.

-- Далеко до города? -- спросил Александр.

-- Нет. Часа через четыре будем там.

-- Не нравится мне все это, ох не нравится, -- вмешался леший. --
Ты обратил внимание, что этот проходимец о чем-то шептался с
Гайсиром.

-- Обратил, -- вздохнул Гремислав.