аться от священной обязанности мстить.

-- Я помогу тебе.

-- Нет, -- жестко возразил Гремислав. Это будет _моя_ битва.

Вдруг филин снова встревожился.

-- К нам ползут мантикоры, -- испуганно сообщил леший.

-- Мантикоры? Кто это? -- Александр вспомнил, что уже слышал это
слово от грифона.

-- Ты ведь утверждал, что читал о них, -- напомнил Гремислав.

-- Читал, но забыл.

-- Не приведи Бог встретить. Адская тварь. Ядовитая и
смертельно опасная.

-- Кажется я догадываюсь, что влечет их сюда. -- Леший
перепугался еще больше. -- Лучше бы нам переменить место очага.

-- Ты думаешь, здесь имеется золото? -- спросил Гремислав.

Ответить леший не успел. В темноте раздался высокий резкий
крик, похожий на голос диковинной птицы. Или на протяжный
стон.

-- Это они... -- прошептал Древолюб.

Гремислав обнажил саблю и подозвал коня. Глядя на него, то же
сделал и Александр. Ответом на призыв невидимой твари был
трескучий раскат грома, мощный грохот и зеленоватый просверк
молнии в сером небе. Сумерки начали быстро сгущаться, искажая
очертания предметов, лишая их объема и цвета, превращая в
колеблющиеся темные силуэты.

-- Смотрите!

Гремислав рванул кустик вереска прямо у себя под ногами. Он
подозрительно легко поддался, и в дрожащем свете костерка
блеснуло желтое. Гремислав встряхнул куст, и с корней градом
посыпались самородки размером с крупную фасоль.

-- Золото... -- не поверил собственным глазам Александр. Он
впервые видел подобное.

-- Оно самое, -- спокойно подтвердил Гремислав.

-- Значит, они не оставят нас в покое ни за что, -- уныло подвел
итог леший.

Снова раздался пронзительный вопль мантикоры. С шумом и
плеском ударили крупные капли дождя, пока еще редкие. Вдруг
перед ними возник черный силуэт с красными фосфорически
светящимися глазами. Александр вздрогнул. Но это был всего
лишь крупный грифон. Он неистово щелкал клювом и наступал на
путников. Они немного отошли.

Следом за первой вспышкой последовал целый каскад молний. В
неверном колеблющемся свете Александр увидел, что неведомо
откуда появился второй грифон, и оба зверя сцепились в
яростной схватке, катаясь по земле. Дождь усилился,
превращаясь в страшный ливень. Но к звукам дождя примешивалось
другое -- странное потрескивание и похрустывание, точно кто-то
шел по мелкому гравию.

-- Приближаются! -- крикнул Гремислав. -- На коней!

Они вскочили в седла. Филин не мог лететь в такой дождь и
спрятался под плащом у Александра. Теперь он различил за косой
сеткой ливня слабо светящиеся зеленые фигуры. Похожие на
исполинских скорпионов, они медленно надвигались, рассыпая
фонтаны искр. Александр уже видел тупые хитиновые морды,
огромные клешни, которые угрожающе смыкались и размыкались. И
еще он увидел длинные хвосты и большими крючками-жалами на
конце.

-- С ними можно драться только днем! -- снова крикнул Гремислав.
-- В темноте они видят много лучше человека, это будет не бой,
а просто безумие. Нужно спасаться. Скоро сюда приползут
полчища этих тварей. Золото! Золото манит их.

Кони рванули по дороге. Вдруг Гром встал на дыбы, едва не
выбросив Александра из седла. Прямо перед ним звонко щелкнули
две огромные клешни. И вместо хищной морды насекомого
Александр увидел странное человеческое лицо -- белое, плоское,
искаженное страшной мукой. Наполненные слезами глаза долго
потом преследовали его по ночам. Александр весь обмяк и
выпустил поводья. Еще мгновение -- и он свалится на землю. Но
умный конь спас его, не поддавшись наваждению. Гром увернулся
от клешней и обрушил страшный удар обоих копыт на сверкающий
панцирь чудовища. Скорлупа раскололась, плеснула вязкая жижа,
и Александр ощутил болезненный укол в правую ногу. Уже в
агонии чудовище дернуло хвостом, и жало пробило толстую кожу
сапога. Ногу словно кипятком обдало. Александр не помнил,
кричал он или нет...

Дальше было беспорядочное бегство сквозь ночную грозу,
пронзительные скрежещущие крики мантикор, вопли дерущихся
грифонов, раскаты грома...



К утру кони совершенно выбились из сил и уже не мчались
галопом, а плелись еле-еле, постоянно спотыкаясь. Александр
ехал как в полусне, окружающее скрывалось от него за дрожащей
черной пеленой. Нога онемела, и каждый шаг коня отзывался
уколом раскаленной иглы в бедре. Когда кони встали, он, не в
силах больше держаться, с тихим стоном соскользнул на мокрые
камни дороги.

Встревоженные Гремислав и Древолюб подбежали к нему.

-- Что с тобой? -- спросил Гремислав.

-- Нога...

С трудом витязь содрал с распухшей ноги сапог. На месте укола
вырос большой желвак, а сама нога раздулась, налившись черной
кровью. Витязь и леший стремительно переглянулись, не проронив
ни слова. Но Александр и сам чувствовал, что дела его плохи.

-- Это... смертельно? -- с трудом разлепив запекшиеся губы,
спросил он.

-- Трудно сказать, -- неопределенно ответил леший.

Гремислав выхватил кинжал и неуловимым движением крестообразно
рассек место укола. Кровь, смешанная с зеленым гноем, хлынула
струей. Гремислав тщательно выдавил весь гной и промыл рану
водой из фляжки. Боль немного утихла, однако ноги Александр
по-прежнему не чувствовал. Было похоже, что к бедру привязали
бревно.

-- Я постараюсь найти кое-какие травы. -- Леший подозвал филина,
уменьшился и вскочил ему на спину. Птица улетела.

Александр провалился в жаркое забытье. Ему мерещилось, что в
лицо несет горячим воздухом из плавильной печи, горьким едким
дымом. Он задыхался, хрипел. Только прохладная ладонь
Гремислава прерывала горячечный бред. Но опять подступало
пламя... Потом он уловил тихое хлопанье крыльев, еле слышные
голоса. Долетел пряный аромат, и теплая волна окатила ногу.
Что-то терпкое и приятное полилось в пересохший рот. Он
очнулся.

Древолюб и Гремислав склонились над ним.

-- Ну как? -- озабоченно спросил леший.

-- Вроде лучше.

-- Я нашел целебные травы, они должны остановить дальнейшее
распространение яда. Но вряд ли они излечат твою ногу. Прошло
слишком много времени, нужно было сразу после укола.

Александр сел. Лихорадка прошла, сознание больше не мутилось.
Однако ноги он так и не ощущал.

-- Придется возвращаться, -- с заметным сожалением сказал
Гремислав. -- А ведь мы почти прорвались к цели. И кто знает,
повезет ли нам в следующий раз, ведь идти сюда все равно
придется.

-- Значит надо использовать случай и ехать дальше, -- твердо
произнес Александр.

-- Прости, но в бою ты станешь обузой.

-- Не заботься обо мне. Не думай даже. И не пытайся помочь.
Пусть в бою каждый будет предоставлен собственной участи. Мы
должны исполнить долг, невзирая на обстоятельства. Если я
отвлеку на себя хоть сколько-то врагов, я буду считать, что
погиб не зря.

Гремислав сдвинул брови и сурово посмотрел ему прямо в глаза.

-- Ты понимаешь, что говоришь?

-- Да. И наша цель стоит этой малой жертвы.

-- Кузнец был прав, а мы ошибались, -- с раскаянием заметил
леший.

-- Ладно, -- согласился Гремислав. -- Едем.

Александр с трудом поднялся, постоял, качаясь. Нога не болела,
но и не повиновалась. Да, трудно ему придется.

-- Едем, -- повторил он, подзывая Грома.



Они ехали не спеша. Пешком и то вышло бы быстрее, но Гремислав
не хотел перед боем утомлять коней еще больше. Он не
останавливал Сильного, если тот сворачивал с дороги пощипать
чахлой травки. Его примеру следовал и Александр. Ехать
одноногим было неимоверно сложно, это больше напоминало
балансирование на канате -- все время приходилось следить, как
бы не выпасть из седла. Но постепенно Александр приноровился и
даже начал поглядывать по сторонам. По краям дороги высились
все те же унылые каменистые холмы, усыпанные битым щебнем,
шлаком и пемзой. Невольно начинало мерещиться, что где-то
рядом укрылся от взора вулкан, опустошивший все окрест, еще
недавно он плевался раскаленной лавой... Это впечатление
усиливалось бесчисленными черными и серыми столбами дыма,
поднимающимися из глубоких ям, где копошились мантикоры.
Грифоны сидели на каменных столбах, по-хозяйски бдительно
озирая свои участки. При приближении путников они
настораживались, принимались тревожно бить крыльями, хрипло
каркали. На зов повелителей из ям выскакивали мантикоры,
угрожающе разводили клешни и поднимали ядовитые хвосты, что
неизменно бросало Александра в дрожь. В таких случаях кони
сами ускоряли шаг, и добытчики золота успокаивались.

-- Мертвая земля, -- сумрачно заметил Александр.

-- Не мертвая, а убитая, -- поправил леший. -- Если бы я мог
заняться ею... Можно многое исправить.

-- Ты бы вырастил тут лес, -- предположил Гремислав.

-- Конечно. Пихты и кедры могут расти и здесь. Они неприхотливы
и выносливы, но ведь эти мерзавцы не допустят.

-- К сожалению, -- согласился Гремислав. -- Им нужно золото, а не
леса.

-- Паразиты, такие же паразиты, как вши, -- убежденно закончил
Древолюб.

Постепенно раненая нога снова начала ныть тупой мозжащей
болью. Александр не жаловался, но, видя его бледное лицо и
закатившиеся глаза, Гремислав снова решил устроить привал.
Выбрали тихую лощину, укрытую от холодного сырого ветра, с
трудом развели костер из гниловатых кривых веток. Леший опять
заварил отвар, Александру стало немного легче, но полностью
боль не исчезла. Когда он сказал об этом, леший перепугался.

-- Неужели яд так силен?

-- По-видимому, -- предположил Гремислав.

-- Что же нам делать?

Витязь только развел руками.

Александр, стараясь бодриться, успокоил их:

-- Ничего. Все будет нормально. Я уже почти в порядке.

-- Хорошо бы, -- с сомнением ответил Гремислав.

Закат был тревожно багровым, пылал весь западный небосклон,
точно за горизонтом развели чудовищный костер.

-- Все небо словно кровью залито, -- со вздохом сказал
Александр.

-- Так оно и есть, -- угрюмо подтвердил Гремислав. -- Такой закат
предвещает большую кровь. Завтра будет бой, и, может быть, не
все из нас увидят следующий рассвет.

-- Ты слишком мрачен, -- возразил леший. -- Нельзя с такими
мыслями готовиться к битве.

-- Я не имею права умереть раньше, чем отомщу, -- сухо сообщил
седой витязь. -- Смерть меня подождет. Я боюсь за других.

-- Смотрите! -- вскрикнул Александр. -- Что это?!

По красному небу протянулись две молочно-белые полосы.

-- Звезды падают! -- объяснил леший. -- Загадывайте скорее
желания!

Полосы пересеклись, образовав прямой белый крест на красном
фоне.

-- Это знамение, -- впервые за много дней обрадовался Гремислав.
-- Я не берусь угадать, как закончится завтрашняя битва для
меня, но добрый знак внушает надежду! Крест святого
Георгия-Победоносца! Покровитель Рутении показывает, что нас
впереди ждет славная победа. Я загадал свое желание.

-- Я тоже, -- твердо сказал Александр, глядя на крест. -- Нас
ждет победа. Прольется много крови, но враг будет уничтожен!

Через какое-то время белые полосы исчезли.

-- Вот теперь можно спать со спокойной душой, -- произнес
Гремислав, кутаясь в плащ.

-- Одна только мысль мучает меня, -- задумчиво сказал Александр.
-- Почему мне показалось, что я вижу человека вместо мантикоры?

Он не видел, как вытянулась физиономия лешего.

-- Позволено ли будет мирному купцу разделить ваш ночлег? --
спросил вдруг знакомый голос.

Все трое так и подскочили.

-- Старый приятель, -- не смог удержать улыбку Александр при
виде закутанного до самых бровей Хасана. Верблюд тоже
чувствовал себя не слишком уютно.

-- Знаете, так холодно, так страшно, -- зачастил жалобно Хасан,
опасливо поглядывая на лешего. -- Там такие грубые, дикие,
невоспитанные разбойники чуть не поколотили меня, едва не
отобрали товар... -- Он осекся. -- Верблюд идти отказывается,
вот я и решил прибиться к огоньку. Ведь здесь не обидят, не
прогонят, защитят и помогут. Благородные витязи всегда...

-- Подожди, -- зловеще перебил леший. -- Ты, небось, и сюда
приволок свои зловредные отравы?

-- Какие отравы? -- вскинулся Хасан.

-- Кофий!

-- Ну зачем так сразу... Отравы... -- увял Хасан.

-- Давай, выкладывай, -- потребовал леший.

-- Может не надо? -- попытался возразить купец. -- Какое вам дело
до того, что пьют Гог и Магог?

Гремислав расхохотался. Александр тоже улыбнулся, но сразу же
застонал. Древолюб, вмиг позабыв о Хасане, кинулся к нему.

-- Опять рана болит?

Хасан торопливо засуетился:

-- У меня есть отличный бальзам. Аравийский. Помогает при любых
ранах. Затягивается буквально на следующий день.

-- Его ужалила мантикора, -- тихо пояснил Гремислав.

-- И от яда тоже помогает, -- заверил Хасан. Он достал маленький
глиняный горшочек с темной, резко пахнущей нашатырем мазью.
Протянул его Древолюбу. -- Вот, попробуй.

Леший подозрительно понюхал горшочек.

-- Это бальзам?

-- Конечно! -- пылко ответил купец.

-- Ну, смотри. Ежели чего... Тогда тебе лучше не родиться.

Мазь приятно холодила рану, и боль почти сразу ушла.

-- Все в порядке, -- подтвердил Александр. -- Изумительный
бальзам.

-- И еще... -- Хасан замялся, глядя в землю.

-- Чего тебе? -- по-прежнему неприязненно спросил леший.

-- Чтобы бальзам подействовал наилучшим образом, раненый должен
выпить кофе. Это остановит растекание яда.

-- Что?! -- взревел леший.

Хасан смущенно хмыкнул.

-- Кофе?! Ни за что! -- вопил леший. Он готов был с кулаками
ринуться на дерзкого купца.

-- Но ты же хочешь, чтобы твой друг выздоровел, -- сумел
вставить словечко Хасан.

-- Выздоровел -- да! Кофе -- нет!

-- Успокойся, -- пытался увещевать его Гремислав.

-- Скверна! Соблазн! Ад!

-- Завари, -- обратился к купцу Александр.

-- Я не позволю! -- взвился леший.

-- Ой, мне снова становится хуже, -- слукавил Александр.

Леший умолк, а Хасан понимающе глянул на Александра. Тот
подмигнул ему украдкой.

-- Заваривай, -- слабым голосом попросил Александр.

Гремислав поймал лешего за шерстку и подтащил к себе.

-- Действуй, он тебе не помешает.

Как Древолюб ни бился в крепких руках витязя, вырваться ему не
удалось, и Хасан без помех принялся священнодействовать над
котелком. Ночь наполнилась приятным ароматом крепкого хорошего
кофе. Александр с удовольствием отпил, чувствуя, как горячая
струя разбегается по жилам, и радушно предложил лешему:

-- Попробуй и ты.

Древолюб аж захлебнулся злостью.

-- До скончания мира не запачкаюсь!

Зато Гремислав неожиданно попросил:

-- Дайте-ка мне разок глотнуть. -- Отведал, довольно прищурился,
почмокал, чтобы лучше расчувствовать вкус, и одобрил: --
Приятно. Усталость снимает, силы восстанавливает. Полезный
напиток.

-- Нужно с собой взять немного зерен, -- предложил Александр.

-- А что? -- не стал спорить Гремислав. -- Мне понравилось.

Хасан расцвел. Зато оскорбленный до глубины души леший удрал в
темноту вместе с филином, который не бросал его нигде.
Обрадованный Хасан угостил витязей сушеными финиками,
засахаренными орехами, душистыми сластями, и получилось что-то
вроде небольшого пира. Но сколько они не звали Древолюба, тот
не сменил гнев на милость и не появился.



А утром уже Гремислав первым попросил диковинного напитка,
чтобы взбодриться. Древолюб чуть не лопнул от возмущения. Он
даже дар речи потерял, только фыркал, сверкал глазами и
плевался. Но это не подействовало. Оба воина с удовольствием
отдали должное крепкому кофе. Александр чувствовал себя
великолепно, насколько это было возможно. Аравийский бальзам
снял все признаки воспаления, хотя нога упрямо отказывалась
подчиняться.

Когда всадники уже садились на коней, Гремислав предложил
Хасану:

-- Поедем с нами, тебе ничто не грозит.

Хасан, не раздумывая, затряс головой.

-- Нет-нет. Я лучше подожду. Вы едете сражаться, а на поле боя
торговля плохая. Купец должен держаться поодаль.

-- Ну, смотри... А то один остаешься.

-- Нет, со мной моя защитница.

-- Не слишком она тебя защищала, -- усмехнулся Гремислав. И тут
же обнаружил, что висит в воздухе. -- Эй, прекрати! -- крикнул
он.

-- Джинния, оставь его, -- попросил Хасан.

Прозвучал хрустальный смех, и Гремислав с облегчением
обнаружил, что снова прочно сидит в седле.

-- Я осторожный, -- повторил Хасан, возвращаясь к костру. -- Я
подожду.

Гремислав уже забыл о нем. Пристально глядя на поднимающееся в
серых клубах тумана солнце, он тихо сказал:

-- Едем.



Вскоре вдалеке послышался равномерный гул. Остались позади
вонь и дымы золотых ям, все отчетливее в воздухе ощущался
иодистый морской запах. Дорога постепенно забирала выше и
выше, пока наконец не вышла на скалистый обрыв над морем.
Александр глянул вниз и зажмурился -- ему показалось, что валы
кипят в невообразимой дали, что до прибоя версты две, не
меньше. И пропасть притягивала... Седые пенистые волны сверху
выглядели простой рябью, но скала гудела и дрожала под их
ударами -- так велики они были. Фонтаны брызг взметались в
воздух, порывы ветра подхватывали их, скручивали в диковинные
жгуты, разворачивали причудливыми веерами. Море бурлило и
клокотало у подножия скал, как в исполинском котле. Но ни
радуги, ни сверкающих искр Александр различить не мог.
Плотные, беспросветные тучи затягивали небо, не пропуская ни
единого солнечного лучика. С неба струился странный
серебристый свет, окрашивающий все вокруг в нереальные,
неестественные тона. Над морем поднимались клубы серого
тумана, сливающиеся с тучами, и полностью стирающие грань
между небом и морем.

Вид океана поразил Александра. Он никак не ожидал увидеть
столь унылую картину. Ни радостного солнечного света, ни
игривой сверкающей лазури, ни грозной черноты в белой
оторочке, ни всесокрушающей штормовой мощи. Всюду только
непобедимая серость. Поистине край света.

-- Вот он каков, Кронийский океан, -- упавшим голосом сказал
Александр.

-- Да, -- согласился Гремислав, -- тот, кто назвал его мертвым
морем, не слишком ошибся.

-- Велик их Один-бог, угрюмо море...

-- У кого? -- не понял Гремислав.

-- Так, песня одна.

-- Какая?

-- Песня варяжского гостя.

-- Только этих разбойников здесь и не хватает. Смотри,
накликаешь беду. Нам и так придется солоно.

-- Действительно, лучше не надо, -- подтвердил леший.

Они поехали по узкой, еле заметной тропинке, потому что
мощеная дорога, выйдя к морю, закончилась. Тропинка петляла
между прибрежными скалами, не удаляясь от берега, пока не
уперлась в отвесную бугристую скалу. И тоже пропала.

-- Куда же дальше? -- спросил Александр. -- Может, отправим
Зорковида поискать дорогу?

Древолюб хрюкнул, сдерживая смешок.

-- А мы пришли. Это скала Гога и Магога. К Железной Горе нет
иного пути, кроме как сквозь их пещеру. Вот только пустят ли
они нас?

-- Почему же нет?

-- Потому что в последнее время они все реже открывают окна. А
про двери... Про двери, кажется, они вообще забыли. И недавно
здесь проезжали наши враги. Тоже неизвестно, чего они могли
наговорить.

Александр лихорадочно пытался вспомнить, кто такие Гог и
Магог, но память мало чем могла помочь. Два мифических народа,
заточенные в скалу Александром Македонским (и здесь он!) за
неведомые провинности. И все. Если они по ошибке либо по
глупости примут его за Искандера-зуль-Карнайна, то наверняка
не пропустят. Или захотят отомстить, тогда вообще плохо...

-- А как бусурманы подбираются к Железной Горе?

-- Они проходят с другой стороны Рифейского хребта, -- нехотя
ответил Гремислав внимательно разглядывая каменную стену. --
Где же здесь ворота? -- раздраженно обратился он к лешему.

-- Надо искать.

-- Может перевалим хребет? -- робко предложил Александр.

-- Мы едва пробились здесь. Пойди мы другой стороной,
Бусурманскими степями, вороны давно расклевали бы наши кости.

-- Но это грозит нам и здесь, -- сказал Древолюб. Александр
взглянул на него и поразился. Никогда раньше ему не
приводилось видеть лешего в такой панике.

-- Что там? -- он тоже перешел на шепот.

-- Ледяной крак, -- еле вымолвил Древолюб.

Теперь побелел и бесстрашный Гремислав.

-- Ты не ошибаешься?

--