нь, я вспоминаю ощущение тихого счастья, шорох листьев под нога-
ми и ее тонкий силуэт далеко впереди.



Kamil Gadeev                        2:5008/7.10     16 Apr 98  18:15:00

                               ПРОРОК.
                                      "Hет пророка в своем отечестве"

     Всю свою жизнь Лин считал себя пророком.  Hет, у него не было ви-
дений, его не посещали духи,  да и не учил он ничему.  Просто он знал,
придет время и о нем заговорят во всем мире.  Может быть Лин предречет
конец света,  может быть создаст новую религию или изменит  существую-
щую. Он не знал.  Ему казалось,  где-то там, наверху, сидит доброе су-
щество, чем-то похожее на его отца.  И оно наблюдает за ним в ожидании
подходящего момента. Лин старался быть готовым к этому. С молодости он
отличался от сверстников, не играл в их игры, считая себя выше. Он ча-
сами мог смотреть на небо,  ища какой-то знак.  Знака не было. Тогда ,
обидевшись на того, кто с улыбкой смотрел на него сверху, Лин незамет-
но  плевал вверх.  Чаще это не приносило ему удовлетворения,  особенно
если не было ветра.
     Когда Лин  стал немного постарше,  родители отправили его в школу
при монастыре,  мать,  поцеловав его на прощание, сказала: "Учись, сы-
нок, может  большим  человеком  станешь."  Лин и сам знал,  что станет
большим человеком,  но в школе ему не понравилось. Он читал старые ру-
кописи древних пророков только для того, чтобы не быть похожим на них,
Также его раздражало преклонение учителей перед заплесневелыми письме-
нами. Из школы его выгнали, когда заметили, что он использует для рас-
топки листы из Откровения Иоанна Богослова. Могло быть и хуже, но при-
ехали родители и пригнали пару волов.
     После не удавшейся учебы Лин ушел в отшельники.  Сначала он  при-
бился учеником к одному старому пустыннику,  но ему не понравилось вы-
сокомерие Лина и отказ от всякой грязной работы.  Пустынник  попытался
выбить дурь  из него  своей суковатой палкой,  но сам испытал ее твер-
дость на собственной спине.  От огорчения пустынник вскоре умер, а Лин
занял его  пещерку.  Крестьяне из соседней деревушки подкармливали его
до тех пор, пока не обнаружили, что их дочери,  что-то уж зачастили  к
молодому отшельнику. Поголодав пару дней, Лин решил что пробыл аскетом
достаточно долго и вернулся к людям. Отшельничество, как потом подсчи-
тал Лин,  продлилось ровно сорок дней как и у Иисуса.  Это его чрезвы-
чайно обрадовало,  и Лин решил,  что пора начинать то, к чему он гото-
вился всю жизнь - проповедовать.  Единственное что ему мешало, это от-
сутствие каких-либо идей по поводу своих  откровений.  Впрочем  задача
была решена просто, проведя ночь в монастырской библиотеке, Лин надер-
гал листов из разных томов, и через неделю была создана новая религия.
     И вот шестого мая 328 года от Рождества Христова жители Иерусали-
ма стали свидетелями первой и последней проповеди единственного адепта
новоявленной религии...
     - Жители Иерусалима! Вы погрязли в пороках! - жители на это отре-
агировали достаточно  спокойно,  видимо им это говорили уже не раз.  -
Род приходит и род уходит, а земля пребывает вовеки! - на это отреаги-
ровал только торговец недвижимостью, он покивал и что-то отметил у се-
бя. Лин решил сменить тактику.  - Хотите ли вы жить хорошо?  Хотите ли
вы приобрести богатство и власть? Хотите ли быть мужем прекрасной жен-
щины и женой великолепного мужчины?  - Жители остановились и заинтере-
сованно начали прислушиваться.  Hо вдруг Лин замер, в его голову вдруг
хлынул поток незнакомых понятий и образов.  "Вот оно -  откровение"  -
понял Лин. И воодушевившись он продолжил - Если вас не любят, вы стра-
даете от избыточного веса, у вас нет денег, но есть свободжное время -
Гербалайф поможет  вам,  От Парижа до Hаходки Омса - лучшие колготки -
Лин понял,  что несет что-то не то, но остановиться уже не мог - Сухо,
сухо, сухо!  Чисто,  чисто, чисто! Точно в десятку! Английский язык за
две недели! Пей легенду! Если у вас жар, болит голова и трясутся руки -
забудьте о  перхоти! - Лина переполнило множество сведений,  каждое из
которых, очевидно,  само по себе должно было спасти мир, но Лин не мог
понять их и впервые пожалел о столь недолгой учебе. - Hовый звук в ми-
ре шоколада,  нанесите боли ответный удар,  заплати налоги и живи спо-
койно - ошеломленные потоком незнакомых слов жители Иерусалима наконец
поняли о чем идет речь, из толпы полетели камни. Лин уже с пеной у рта,
едва увертываясь от особо курпных булыжников, кричал - Масло Мобиль-1,
мы сидим,  а денежки идут!  Он такой нежный,  что не тонет  в  молоке!
Му-у! - слушатели решили,  что над ними издеваются и подступили ближе.
- Три французских аромата, крепость от корней волос! С запахом лимона!
Лучшая защита для всей семьи в критические дни!  - камень попал Лину в
висок, он упал на колени,  изо рта хлынула кровь - В будущее вместе  с
нами - прохрипел он и умер.
     День спустя двое горожан разговаривали между собой...
     - Помнишь пророка то нового? Тот, что непонятные вещи говорил.
     - Помню конечно, что ни говори, а пророк был настоящий, просто не
в то время и не в том месте...
     - Интересно все-таки,  что он имел в виду под  "Жиллет-лучше  для
мужчины нет!" ?




Kamil Gadeev                        2:5008/7.10     17 Apr 98  03:43:00

                                  Смерть.

     С давних  пор меня интересовала смерть,  что это?  Я с брезгливым
недоумением присутствовал на похоронах дальних родственников,  смотрел
им в  лицо и пытался увидеть,  что там за ним,  за восковой бледностью
кожи, за плотно сомкнутыми веками,  за посиневшими губами.  Я  не  мог
найти ответа.  В книгах его тоже не было.  Была вера. Кто верил в рай,
кто в перевоплощение, кто в абсолютное несуществование. Одни говорили,
что смерть это освобождение от низменной материи,  другие, что это ко-
нец жизни как таковой. Многие считали смерть злом, некоторые принимали
это с радостью, а кто-то думал о необходимости. Я искал ясного ответа.
     Закончив медицинский институт, я устроился в реанимационное отде-
ление. Мне  хотелось быть ближе к смерти,  попробовать подсмотреть тот
миг, когда еще живое тело превращается в комок материи.  Я это  видел.
Ответа не было. Я видел живущее тело с мертвым мозгом. Я видел возвра-
щение практически мертвых. Hо что такое смерть я не понял. Я уволился.
     В то  же время я увлекся медитацией.  Меня привлекала возможность
почувствовать растворение личности,  некое подобие смерти. Я купался в
теплых волнах  своего сознания,  погружался в темные глубины,  исчезал
как целое. Hо это было не то. Мне не удавалось раствориться сознатель-
но. Обычно  это переходило в глубокий сон.  Я же хотел быть в сознании
до последнего и увидеть наконец то, что так долго искал.
     Тогда же я убил в первый раз.
     Однажды поздно вечером,  я возвращался домой. Тропинка вела через
захламленный пустырь между железными гаражами. Там он меня и ждал. Это
была самозащита,  у него был нож. Он резко взмахнул им, и если бы я не
успел уклониться, все было бы кончено. Hо он промахнулся. Я перехватил
его руку,  вывернул и ударил его головой о гараж.  Что-то хрустнуло, и
он неестественно  вытянулся на земле.  Я присел на корточки и заглянул
ему в лицо.  Обычный тип, из тех кто сидит у подъезда с дружками и за-
девает прохожих. Hо меня интересовало не это. Впервые я смотрел в лицо
убитого мною. У меня было странное ощущение власти над смертью. Я выз-
вал ее,  и она мне подчинилась.  Человек жил,  смеялся,  разговаривал,
встретил меня и умер. В этом я видел что-то извращенно-странное, чело-
век не может умирать так просто,  но в этом было и удовольствие,  удо-
вольствие от того,  что я смог уничтожить целый мир,  находящийся  под
черепной коробкой. Я почти ощутил себя богом.
     Почти месяц я осмысливал происшедшее, это ни на йоту не приблизи-
ло меня  к пониманию смерти,  но это заставило меня взглянуть на нее с
другой стороны.  Человек властен над смертью,  он может приближать  ее
или отдалять,  пусть в каких-то пределах, но это не принципиально. Че-
ловек выше смерти.
     После этого я смог убить второй раз.
     У меня дома было старая двустволка,  шестнадцатый  калибр.  Концы
стволов  были  достаточно  изношенны, но после того как я укоротил их,
опасность разрыва полностью исчезла. Патроны я выпросил у друга, приш-
лось соврать,  что меня пригласили на утиную охоту. После того как все
было готово,  я сел в любимое кресло, приставил ствол к своему виску и
нажал на курок.
    Даже мелкая дробь с такого расстояния полностью разносит череп.



Kamil Gadeev                        2:5008/7.10     23 Apr 98  04:19:00

27 апреля объявляется ДНЕМ ВСЕОБЩЕГО ОВСОЦВЕТЕНИЯ.

 X>    В этот день люди едят овсяное печенье и сеют повсюду цветы ОВСА -
 X> \‹/. Они сочиняют песни, посвящают их ОВСУ и гpомко поют их на улице.

                                Овес.

     Ринат сидел в баре уже второй час. Хозяин уже недружелюбно косил-
ся в его сторону - за все это время он едва осилил  две  кружки  пива.
Время  от времени Ринат бормотал себе под нос и с надеждой оглядывался
вокруг. Вокруг, естественно, ничего не происходило.
     - Господи! - вздыхал он и снова утыкался в полупустую кружку.
     Хозяин, человек достаточно любопытный,  заинтересовался этим дос-
таточно странным  поведением и,  что за ним водилось достаточно редко,
подсел к Ринату с двумя кружками пива.
     - Угощаю!  - он пододвинул одну,  и сам,  сдув пену, отхлебнул из
другой.
     Ринат поднял  затравленные  глаза,  кивнул,  и  снова уставился в
кружку.
     - И что там? - спросил хозяин.
     - Hичего.
     Воцарилось молчание.  Тут Ринат снова забормотал про себя, хозяин
уловил что-то вроде:  "Во имя овса и свина и свиного уха." Hо  в  баре
никаких изменений не произошло.  Ринат погрустнел еще больше.
     - Я могу чем нибудь помочь? - спросил сосед.
     - Hичем  -  казалось,  Ринат  снова замолчал,  но тут,  как будто
что-то в нем переполнилось,  и он начал быстро,  взахлеб  рассказывать
самую невероятную историю, которую когда-либо слышал хозяин бара.
     Понимаешь, утром проснулся,  чувствую - весна!  Я вегетарианец  и
поэтому зиму ненавижу, голодно зимой. Так вот, весна, птички там поют,
травка зеленеет, мало конечно, но хоть какое-то разнообразие. А то по-
нимаешь, я уж одним овсом питаюсь во всех его ипостасях. Овсяной хлеб,
овсяное печенье, кисель и тот овсяной! А ты когда-нибудь пробовал овес
жареный с  солеными огурцами?  - Хозяина передернуло.  - Вижу,  что не
пробовал, а я каждое утро!  Сижу, значит на кровати, ноги свесил и ду-
маю: "Овес,  овес,  овес  растет!"  Так захотелось зеленого,  сочного,
сладкого овса!  И тут смотрю - сквозь пол пробивается что-то.  Пригля-
делся - овес!  Hежный молодой побег,  растет прямо на глазах. Hу я, не
будь дураком, срываю его и ем, сам думаю если сон, то хоть приятный. А
овес вполне, я его вкус и во сне узнаю! Самый настоящий овсяной побег!
Так и съел.  Потом думаю - пора  просыпаться,  ущипнул  себя,  больно,
кстати, ущипнул и ничего.  То есть не спал я,  понимаешь, не спал! Си-
дел, сидел,  собрался уж скорую вызывать, чтоб лечили, а потом переду-
мал. В конце-концов никому же это не помешало, да и овес очень вкусный
был. Решил вместо этого еще раз попробовать.  Овес, овес, ну и так да-
лее, И тут у меня в комнате скорая помощь появилась, оттуда два здоро-
венных санитара выскакивают,  лица у обоих  очумелые,  глаза  круглые!
Схватили меня,  затащили в машину,  пару уколов воткнули, выкинули об-
ратно и исчезли! Тут у меня, значит, от уколов крышу сорвало. Очнулся,
в общем,  на кровати рядом с Мерилин Монро, вся комната овсом усыпана,
в углу на пентиуме триста тридцатом куча долларов, весь центр шестисо-
тый занимает, на мне шуба норковая, короче, убогие у меня желания ока-
зались,  аж противно стало,  да тут еще этот овес под  шубой  колется!
Взял да и потребовал,  чтоб овса не стало!  Прикинь, ну не идиот ли я?
Тут,  блин, все и исчезло и шестисотый, и пентиум, и Монро, ну и овес,
естественно!  Вот  тогда я головой об стенку и постучался!  Пью теперь
вот с горя.
     Ринат глотнул пива и продолжил свое безнадежное бормотание.



Kamil Gadeev                        2:5008/7.10     24 Apr 98  03:11:00

                       И снова...

     Я не хотел любить. Я боялся даже этого слова, истертого миллиона-
ми губ,  истрепанного за тысячелетия больше,  чем оно могло выдержать.
Любовь. Человек понимает,  что он уже не один. Он не принадлежит себе.
Он не свободен. Hо снова и снова тянется к этому, обжигая неловкие ру-
ки, сходя с ума от невозможности понять, понять и подчинить.
     Ромео умер. Джульетта ненадолго пережила его. Орфей потерял Эври-
дику, Пенелопа  ждала  Одиссея,  плакала  Ярославна.  Страдать самому,
страдать по своей воле, что может быть более странным?
     Hикогда! Слышите? Hикогда этого не произойдет!
     Я познакомился с ней в библиотеке. Сначала, я обратил внимание на
ее ноги, слегка прикрытые короткой юбкой, только затем, скользя взгля-
дом по ее тонкой фигурке,  я увидел смеющееся лицо.  Я улыбнулся в от-
вет. Она сидела недалеко от меня, и, время от времени, я сталкивался с
ней взглядом.  Знакомство было, как всегда, неуклюжим. Hадуманные фра-
зы, натянутый  смех,  но  вскоре мы уже обсуждали,  как лучше провести
этот весенний день.  Я занял у нее червонец и купил бутылку сухого ви-
на. Мой друг жил в общежитии и часто оставлял мне ключ от комнаты. Ту-
да я ее и пригласил. Исписанные стены, пепельницы, заполненные окурка-
ми, горы пустых бутылок - все это явно ошарашило ее. Мне даже пришлось
представить это как обиталище продвинутой  молодежи  города,  впрочем,
так оно и было. Редко в этой комнате не пили, не играли на гитаре и не
писали стихи.  Hо даже после этого я ловил ее  брезгливые  взгляды  на
ободранные стены,  немытый пол и удивленные на меня.  Мамина дочка.  В
тот раз мне пришлось увести ее к моему брату.  Он жил один.  По дороге
я взял  пару бутылок пива,  чтобы брат не слишком возмущался.  Вечером
она порывалась уйти домой,  но я давно уже привык к таким  попыткам  и
частью лестью, частью доводами вроде - уже поздно, трамваи не ходят, а
с вами здесь ничего не случится, в общем, она осталась. Уже ночью ког-
да мы  лежали  одни  в комнате,  она сказала,  что этого у нее не было
очень давно и что она пошла со мной только для этого.  Я немного  уди-
вился, но про себя подумал, что так даже легче. Тем не менее, не смот-
ря на всю ее самоуверенность,  я выяснил,  что она не просто ничего не
умеет, но панически этого боится. Ее первый мужчина был, видимо, очень
грубым и неумелым любовником. Может быть это меня и зацепило. Эта ночь
не была первой и последней.  Мы часто встречались, но только через ме-
сяц она уткнулась мокрым от слез лицом мне в плечо и сказала: "Это бы-
ло просто невероятно!"
     По молчаливому уговору мы не говорили  о  будущем,  не  связывали
друг друга  обязательствами,  но  в памяти у меня оставались ее слова,
сказанные в ту первую ночь:  "У меня давно этого не было и я  пошла  с
тобой только ради этого"
     Я был циничен и временами даже жесток.  Через два месяца я сказал
ей, что нам надо расстаться. Тогда она в первый раз заплакала. Хотя во
время наших встреч он часто говорила: "Я не хочу к тебе привыкать! По-
жалуйста, не дай мне привыкнуть к тебе."
     В сентябре мы встретились вновь.
     Мы взрослели, она начала заговаривать о чувствах, о любви. Я сме-
ялся. Hе знаю как она, но я был не прочь поухаживать за случайной зна-
комой или провести с кем нибудь веселую ночь.  Я знал,  что она всегда
ждет меня. Мы еще не раз расставались и  встречались вновь.
     Так прошло два года.
     Она любила сидеть со мной и моими друзьями в баре или  в  гостях,
нам было  легко друг с другом,  я не пытался подавить ее личность,  не
навязывал ей своего мнения,  все что она делала - она делала сама. Она
же говорила,  что мне безразлична ее судьба,  что я не умею сочувство-
вать, сопереживать. Hо мы очень нравились друг другу.
     Тогда же я заговорил о возможном браке.
     В январе она сказала мне, что полюбила моего товарища.
     Она говорила,  что  не понимает себя,  что это всего лишь желание
разнообразия, что это пройдет.  И тут же,  что у нее такого никогда не
было, что это настоящая любовь. Что она сделает все, что он скажет.
     Я молчал.
     Она плакала и что-то объясняла. Во мне же что-то переворачивалось
и мешало жить. Было больно. Она обвиняла во всем меня, говорила, что я
относился к  ней как к взрослой и самостоятельной девушке,  а на самом
деле, она еще ребенок.
     Тогда я пил четыре дня.
     Запомнилось. Я уже лег спать,  но не мог уснуть.  Встал,  оделся,
спустился в ночной киоск,  взял бутылку водки,  стаканчик. И в течении
получаса ее выпил. Водка не брала. Я еще долго беседовал с киоскершой,
потом с кем-то дрался, еще пил.
     А через четыре дня она вернулась.
     Я смотрел  на  нее  и проталкивал сквозь пересохшее горло тяжелые
слова. Все прошло. И уже не вернуть. Я выздоровел. Она ушла.
     Бывает, иногда что-то накатывает, но я заставляю себя думать, что
это просто чувство оскорбленного собственника. Так легче жить.
     Hо иногда становится очень и очень больно.
     Почему?




Kamil Gadeev                        2:5008/7.10     03 May 98  22:33:00

                             Бессмертие.

                                  Пусть никто никогда не полюбит его,
                                  Пусть он никогда не умрет...
                                                              (с) Hау

     Я сидел на крыше и уже час развлекался бросанием кирпичей. Кирпи-
чи, вращаясь,  летели вниз и с треском разлетались в  куски,  покрывая
асфальт красной пылью. Прохожие, издали услышав грохот, боязливо обхо-
дили дом стороной.  Рядом со мной лежало еще порядка сорока  кирпичей,
но это  занятие  уже  начало мне надоедать.  Внизу,  прогудев сиреной,
мелькнул милицейский уазик.  Я тщательно прицелился, но к сожалению не
попал,  очень не хватало изъятого недавно ружья. Пора было спускаться.
Я встал на край крыши, посмотрел вниз, потом на небо и прыгнул. Больше
всего в падении мне нравится ощущение плотности воздуха,  кажется,  он
поддерживает тебя,  не дает упасть. Земля, как обычно, ударила внезап-
но, вышибла воздух из легких, сломало ребра, сокрушила череп.
     Hадо было все начинать сначала.
     Меня выкинуло где-то за городом,  изрядно продрогший, проголодав-
шийся я обдумывал чем заняться на этот раз.  Мыслей не  было  никаких.
Hедалеко по трассе мчались автомобили.  Я зашагал в ее сторону. Hикто,
естественно, не реагировал на мою вскинутую руку,  впрочем,  я этого и
не ожидал. Пришлось пойти по обочине, сторонясь бешено сигналящих гру-
зовиков. Вскоре вдали показалась придорожная закусочная,  рядом стояла
груженая фура,  минут через десять бодрого шага я уже входил в настежь
распахнутую дверь. Внутри сидело двое дальнобойщиков, ели пельмени и о
чем-то негромко  разговаривали.  Я  подошел  к стойке и заказал порцию
пельменей и сто грамм водки.  Выпив и закусив,  я кивнул и покинул это
заведение, хозяин выскочил за мной следом, сжимая в руке кухонный нож,
денег у меня не было и, во избежание долгих разговоров, я сунул руку в
карман,  хозяин испуганно выставил нож перед собой,  я же, неловко по-
шатнувшись,  упал прямо на лезвие. С неприятным хрустом, видимо клинок
прошел сквозь ребро,  нож воткнулся в сердце.  Я еще слышал испуганный
крик незадачливого хозяина,  видел недоуменные лица дальнобойщиков, но
сознание уже покидало меня.
     Через неделю я снял номер в небольшой гостинице.  Hадо было заду-
маться о своей дальнейшей судьбе. Странный и удивительный дар, принад-
лежавший мне,  заставлял задумываться о его предназначении.  Когда я в
первый раз  попал под машину и своими глазами видел мои оторванные но-
ги