в   сторону   бокса
Бессмертного). У него, казалось, не было ни единого шанса, а живет.
     СЕРГЕЕВ.  У  пятого,  по-моему,  с  печенью  и  легкими  получше.  Но
пересадка костного мозга нужна. Ему - в первую очередь. Но  нет  донора...
Как на зло, у всех есть, а у того, кому реально можно помочь, - нет.
     ПТИЦЫНА. У американца, что прилетел, тоже нет?  На  пресс-конференции
он сказал, что может сразу  же  запросить  в  европейском  и  американском
банках. Может, там есть?
     СЕРГЕЕВ. Запросит. Но это долго - надо  разыскивать,  потом  привезти
сюда... Долго! Иногда теряюсь от собственного бессилия.
     ЛЮБОВЬ. Теперь сниться будет, каждую ночь.
     ПТИЦЫНА. Думаешь, дочка, мне не снится? Вот где добрых сорок лет. Без
перерыва.
     ЛЮБОВЬ. Но так же с ума можно сойти!
     ПТИЦЫНА. И сходили, дочка. Но что поделать, других-то нет, только мы.
И кто, кроме нас?
     ЛЮБОВЬ. Уеду...
     ПТИЦЫНА. Не держу. Но вы уже, дочки, никуда не денетесь.  Попроситесь
к нам навсегда. И он (кивает на Сергеева)  возьмет,  обязательно  возьмет,
потому что не сможете нигде... Только здесь... Когда-то мы с Аннушкой были
такими, как вы. Однажды остались здесь. И уйти не смогли. Потому что  там,
на  улице,  жизнь  другая.  Пресная,  что  ли...  А  тут,   дочки,   боль,
непереставаемая боль, как у каждого из них (кивает на боксы), и эта боль -
наша жизнь... Нас с Аннушкой не будет, вы останетесь  здесь.  И  такие  же
девчонки придут, а вы учить их станете, как их боль (кивает на  боксы)  на
свою душу принять. И будет у вас тут, у сердца, болеть всегда...

                Телефонный звонок. Трубку берет Анна Петровна.
                               Кивает Сергееву.

     АННА ПЕТРОВНА. Вас, Лев Иванович. Из министерства.
     СЕРГЕЕВ. (В трубку). Да, это я... Обязательно? Тут у нас  плохо,  вас
так нечем... Ну, это вам виднее, мы готовы, если настаиваете... Встречу...
(Кладет трубку). Вот и Кайл, легок на помине. К  нам  едет.  Хочет  своими
глазами посмотреть, что у нас...
     ПТИЦЫНА. Где же он такое еще увидит...
     СЕРГЕЕВ. Через несколько минут подъедут.  Вы  тут  порядок  наведите,
впервые все-таки профессор из америки у нас... Так что подготовьтесь... Он
к нам для консультации.
     ПТИЦЫНА. Посмотрим, что он наконсультирует...
     СЕРГЕЕВ. Лидия  Степановна,  помягче,  пожалуйста.  Все-таки  большая
политика... Он с прессой встречается, рассказывает. Ему  там,  на  западе,
верят.
     ПТИЦЫНА. Жаль, что не нам... Не  волнуйтесь,  директор,  встретим  на
высшем уровне.

                                Сергеев  уходит.

     ВЕРА. Я посмотрю, что там у них (показывает на боксы).
     ПТИЦЫНА. Разбежались, дочки! А я передохну, что-то притомилась. Да  и
марафет мне нужно наводить: старуха она и есть старуха.
     ЛЮБОВЬ. Ну что вы, Лидия Степановна...
     ПТИЦЫНА. Иди, иди, дочка. Это  я  хорохорюсь.  Неужто,  думаешь,  мне
перед американцем показаться не хочется?  Успею,  пока  они  переоденутся,
обработку пройдут... Успею.

              Анна Петровна, Любовь и Вера уходят по боксам.
                         Появляется Бессмертный.

     БЕССМЕРТНЫЙ. Это тот знаменитый Кайл? Очень интересно. Я  как  раз  в
одной его статье противоречие обнаружил...
     ПТИЦЫНА. Вот и затевай дискуссию пусть знает, какие  у  нас  пациенты
образованные.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я не шучу...
     ПТИЦЫНА. Я тоже. Это старое, как мир, представление, что мы  русские,
должны обязательно у кого-то учиться. То у французов, то у  немцев,  то  у
англичан, то у американцев...
     БЕССМЕРТНЫЙ. Передавали по радио, что Кайл лекарство привез. Чуть  ли
не на полмиллиона!
     ПТИЦЫНА. За это спасибо. Но я не о Кайле. Предлагать нам будут разные
способы дезактивации и лекарства... Будем, конечно, покупать, а они ждать,
что у нас получиться. Испытывать на нас. Экспериментировать.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Что-то уж так мрачно...
     ПТИЦЫНА. Ворчу? Может быть.  Но  обидно,  что  снова  на  нас.  И  не
впервой. Сейчас шумят, мол, русские такие и этакие - ничего не сообщили об
аварии. Продукты наши не покупают, наши суда и самолеты не пускают к  себе
- зараженные, пишут... Бум  такой  устроили,  что  впору  белой  простынью
накрываться и кладбище... А пройдет несколько дней, отшумят,  проситься  в
зону аварии начнут. Опыта за  наш  счет  поднабраться.  Мы  уши  развесим,
разулыбаемся, мол, приезжайте, гости дорогие, встретим с хлебом-солью...
     БЕССМЕРТНЫЙ. Душа русская широкая.
     ПТИЦЫНА. Учат нас, учат, а мы все нараспашку.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Так было, есть и будет!  Иначе  не  можем.  Своего  горя
невпроворот, а над чужим плачем. Но про Кайла вы зря. Ведь  он  со  своими
детьми к нам приехал. Другие увозят, а  он  привез.  Хороший  человек.  Не
чужое ему наше горе. А это дороже миллионов.
     ПТИЦЫНА. Это верно. И у меня, наверное,  депрессия,  как  сказал  Лев
Иванович. Видишь, и тут без иностранного  словечка  не  обошлось.  А  ведь
проще - тоска безысходная. Пустая беспредельная тоска, и  деться,  сбежать
от нее некуда.
     БЕССМЕРТНЫЙ. А все туда же - в работу.
     ПТИЦЫНА. Ты и впрямь  в  утешителях.  Молодец!  Поднялся  -  таки,  а
когда-то мертвецки пьяным лежал. На карачках жил, будто собачонка.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я ею и остался по сути-то...
     ПТИЦЫНА. Ну ладно, ты-то не хандри. Последний оптимист.

                      Появляется из бокса Анна Петровна.

     БЕССМЕРТНЫЙ. (Наклоняется к  Птицыной,  шепотом).  Маленький  вопрос.
Верно, что вы про меня  писали  -  изменения  в  костном  мозге,  потеряна
индивидуальность его?
     ПТИЦЫНА. Верно. Зачем тебе это?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Значит он, мозг мой, эталонный?
     ПТИЦЫНА. Не поняла.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Любому подходит?
     ПТИЦЫНА. В принципе, да.
     БЕССМЕРТНЫЙ.  Благодарю   за   информацию.   Пойду   к   себе,   надо
подготовиться к встрече высокого иностранного гостя.
     АННА ПЕТРОВНА. Только без шляпы и бабочки.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Знаю, с  кем  имею  дело.  Просто  элегантно,  достойно.
Все-таки в вашем деле я козырный туз.
     ПТИЦЫНА. Уж и не знаю, что бы мы без тебя, малыш, и делали!
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я без шляпы и бабочки, а вы без "малыша".  Договорились?
Проще  -  "товарищ"  или  в  крайнем  случае,   учитывая   международность
обстановки, "господин Бессмертный".

                             Уходит в свой бокс.

     ПТИЦЫНА. Что там?
     АННА ПЕТРОВНА.  К  сожалению,  динамика  прежняя.  Видно,  при  столь
высоких дозах наша методика не очень эффективна.  Чуть  лучше,  но  только
чуть...
     ПТИЦЫНА. Когда начинали, не спасали и при четырехстах... А теперь уже
за 600 перебрались.  Те,  кто  раньше  здесь  месяцами  лежал,  не  всегда
выходил, нынче в обычной клинике. А ты говоришь "чуть-чуть". Другое  дело,
хотелось бы побыстрее шагать, но уж  больно  страшная  болезнь  "лучевка",
похлеще рака будет...
     АННА ПЕТРОВНА. Это понятно, но душой не могу принять, противится все,
не верится.
     ПТИЦЫНА. Я ведь тебя совсем молоденькой помню. Тоже на практику,  как
Вера и Любовь. И сбежать хотела, и мучилась, и не верила...
     АННА ПЕТРОВНА. Девчушки хорошие... Обе...
     ПТИЦЫНА. Заберем к себе... Добьюсь и прописки, и комнаты для  начала.
Они через самое страшное прошли, толк из них будет.

                      Входят Сергеев  и профессор Кайл.

     СЕРГЕЕВ. Это, уважаемый  коллега,  наш  третий  этаж.  Тот  самый,  о
котором вы  слышали  и  который  вы  так  хотели  посмотреть...  Позвольте
представить вам, профессор Птицына, и профессор...
     АННА ПЕТРОВНА. Доктор.
     СЕРГЕЕВ.  Наша  дорогая  Анна  Петровна,  как  всегда,  преуменьшает,
скромничает...
     КАЙЛ. (Первую фразу актер произносит  по  английски  и  сразу  же  ее
переводит). Рад, дорогие коллеги, очень рад с вами познакомиться.
     СЕРГЕЕВ. (Показывает на Веру и Любовь). Наши доктора  -  практиканты.
Как я вам уже рассказывал, в  институте  постоянно  практикуются  врачи  с
разных атомных станций и клиник, специализирующихся по радиобиологии.  Они
некоторое  время  работают  в  лабораториях,   знакомятся   с   последними
исследованиями. Точно также, как и у вас.
     КАЙЛ. О да, сложившаяся система в  наших  центрах  наиболее  отвечает
интересам пациентов. Ведь,  по  сути,  коллеги,  мы  с  вами  ради  них  и
работаем.
     СЕРГЕЕВ. Конечно, я бывал в ваших центрах. Идеально.
     ПТИЦЫНА. Кстати, у нас они появились раньше.
     КАЙЛ.   К   сожалению,   информация   от   вас   не   всегда   широко
распространяется, коллега. Одна  из  целей  моего  приезда  -  познакомить
американскую и  европейскую  общественность  с  реальным  положением  дел.
Отмечу сразу же: ваша информация полностью соответствует действительности,
однако,  мы,  на  Западе,  привыкли  к  иному.  Простите  за   критическое
замечание, но, как мне сказали, теперь критика у вас в моде.  Не  так  ли,
коллеги?
     ПТИЦЫНА. То, что ваша общественность  плохо  информирована,  не  наша
вина, а ваша беда.
     СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна!
     ПТИЦЫНА. Молчу, молчу.
     КАЙЛ. Что вы, профессор!  Вы  правы,  безусловно.  Ваши  великолепные
работы я печатаю в своем журнале регулярно. К сожалению, последние два-три
года я их встречаю не так часто, но каждая из них - жемчужина!
     ПТИЦЫНА. Старею, а потому болею. Да и ленюсь писать.
     КАЙЛ. О, это так печально, профессор! Ваш опыт, ваши знания бесценны.
И, поверьте, я всегда  искренне  сожалел,  что  вы  не  бываете  на  наших
конгрессах и конференциях. Я  столько  раз  обращался  к  вам  с  просьбой
приехать.
     ПТИЦЫНА. Не обессудьте - домоседка.
     КАЙЛ. Профессор  Сергеев  приезжает  регулярно.  И  всегда  выступает
блестяще!
     СЕРГЕЕВ. Благодарю. Прошу вас,  коллега  (приглашает  его  к  первому
боксу). К сожалению, с некоторыми нашими пациентами...
     КАЙЛ. Понимаю. Глубоко сожалею и сочувствую. Я  знакомился  в  других
клиниках с положением дел - ужасно то, что произошло, но  ваши  прекрасные
специалисты делают все возможное. Я обратился  к  мировой  общественности,
думаю, что вся помощь будет оказана. Вы, наверное, знаете, что  я  подарил
лекарства на сумму в полмиллиона долларов. Это первый взнос.  Наша  помощь
может быть значительней... Я готов.

                  Сергеев и Кайл  проходят в первый бокс.

     АННА ПЕТРОВНА. (Птицыной). К чему дискуссии?
     ПТИЦЫНА. Дурной характер. Не научилась сдерживаться.
     ВЕРА. А этот профессор из америки недурен. Холеный.
     ЛЮБОВЬ. Они о себе не забывают...
     ПТИЦЫНА. Не нападайте. Он действительно классный специалист, но...

                 Сергеев и Кайл  переходят в следующий бокс.

     ЛЮБОВЬ. Что "но"?
     ПТИЦЫНА. Хирург великолепный, но пересадка  костного  мозга  помогает
только при определенной дозе облучения.  Чуть  больше  600  -  и  она  уже
бесполезна. Он же считает пересадку панацеей...
     АННА ПЕТРОВНА. Узкий специалист. Они все такие.

           Сергеев и Кайл выходят. Американский профессор горестно
                 качает головой. Заходят в следующий бокс.

     ЛЮБОВЬ. В америке есть такие институты, как наш?
     ПТИЦЫНА. Сомневаюсь.  Слишком  дорого,  если  нет  пациентов.  А  они
считать умеют.

                Сергеев и Кайл  переходят в очередной бокс.

     АННА ПЕТРОВНА. Думаю, что теперь создадут. Все-таки атомный век.
     ПТИЦЫНА. Посмотрят, как у нас. Сделают так же,  позовут  журналистов,
те распишут, какой замечательный центр, а потом  к  нам  будут  приезжать,
говорить, мол, мы сделали, как в америке.
     ВЕРА. По-вашему, получается, что Россия - родина слонов...
     ПТИЦЫНА. Слоны не наши. Но вот в радиологии мы впереди, это точно.  И
увидите, как он реагировать будет...

                  Сергеев и Кайл  заходят к Бессмертному.

     ПТИЦЫНА. Сейчас наш малыш повеселится! Кайл - ему подарок от скуки...
(Анне Петровне) это ты ему о костном мозге поведала?
     АННА ПЕТРОВНА. Он и сам все знает. Любознательный...
     ПТИЦЫНА. Его настроение мне не понравилось.

              Сергеев, Кайл и Бессмертный  выходят из бокса.

     БЕССМЕРТНЫЙ. (Протягивает журнал) господин Кайл, здесь  обо  мне  все
написано. Самым подробным образом. Что-либо добавить мне трудно.
     КАЙЛ. Благодарю вас. Весьма признателен. Вы удивительный пациент.
     СЕРГЕЕВ. Он любит оригинальничать!
     БЕССМЕРТНЫЙ.  Нет.  Просто  с  господином  Кайлом  мне  хотелось   бы
побеседовать  о  глобальных  проблемах.  Моя  личная  судьба  -   песчинка
общепланетарной бури...
     КАЙЛ. Вы очень точно определили ситуацию, господин...
     БЕССМЕРТНЫЙ. ...Бессмертный.
     КАЙЛ. Да-да, Бессмертный. Именно посещение вашего центра меня еще раз
в этом убедило.
     ВЕРА. У вас, в Америке, такой центр есть?
     КАЙЛ. Пока  нет.  Но  теперь  я  твердо  уверен,  что  он  совершенно
необходим. И в этом меня убедил господин... Бессмертный. Странная все-таки
фамилия...
     БЕССМЕРТНЫЙ. Псевдоним. Как Стендаль или там Жорж Санд...  Что-то  из
американцев никого не припоминаю. Да, впрочем, это неважно.
     КАЙЛ. Согласен с вами... Согласен. И  совершенно  потрясен  тем,  что
увидел. Фантастично!
     ПТИЦЫНА. Да, дозы действительно фантастичные.
     КАЙЛ.  Я  разделяю  ваше  мнение,  профессор  Птицына.  Эта   ужасная
трагедия, и мы должны из  нее  извлечь  все  уроки.  Опыт  вашего  лечения
удивительный. Я представлял, что при таких дозах облучения исход предрешен
моментально... А вы добиваетесь выдающихся результатов!
     СЕРГЕЕВ. Ваша высокая оценка нашей работы, профессор, льстит. Мы  вам
благодарны за нее.
     КАЙЛ.  У  меня  завтра  пресс-конференция.  Я  прошу  вас,  профессор
Сергеев, и вас, коллега Птицына, быть рядом  со  мной,  когда  меня  будут
атаковать журналисты.
     ПТИЦЫНА. Не смогу. Работаю.
     КАЙЛ. Понимаю. Но вы, профессор, просто обязаны быть рядом со мной. Я
должен показать прессе, какие замечательные специалисты работают  в  вашей
стране. Я должен это сделать.
     СЕРГЕЕВ. Признателен. Буду.
     КАЙЛ. И главное, что мы с вами должны сказать представителям  мировой
прессы, что эта трагедия  на  атомной  станции  -  ничтожный  инцидент  по
сравнению с ядерной войной. Ее уже можно наглядно сейчас представить.
     ВЕРА. Но вы же сами... Это у вас в америке...
     СЕРГЕЕВ. Вера!
     КАЙЛ. Я понимаю мою очаровательную молодую коллегу. Да, у нас  разные
взгляды и разное понимание происходящего,  но,  думаю,  что  нас,  врачей,
объединяет одно: в случае ядерной катастрофы некому будет  лечить.  Просто
нас, врачей, не хватит! Это будет для всех гибель.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Саркофаг.
     КАЙЛ. Что? Не понял?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Коллективный, общепланетарный саркофаг.
     КАЙЛ. Прекрасно! С вашего разрешения я воспользуюсь этим образом?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Дарю. Не жалко...
     КАЙЛ. Я расскажу о вас, о вашем юморе, о вашей исключительной судьбе.
К сожалению не могу пригласить вас в америку, понимаю, что это невозможно.
Но...
     БЕССМЕРТНЫЙ. Уж больно далеко, а я не люблю летать самолетами.  Вдруг
разобьемся, а?
     КАЙЛ. (Смеется) юморист! До чего же мне нравятся  русские  -  даже  в
такие трудные минуты не могут обойтись без юмора.
     БЕССМЕРТНЫЙ. (Мрачно) действительно очень смешно.

         Начинает мигать первый и восьмой боксы. Слышен сигнал зуммера.

     ПТИЦЫНА. Извините, мы должны...
     КАЙЛ. Не буду задерживать. Прощайте!
     СЕРГЕЕВ. Я провожу гостя.
     БЕССМЕРТНЫЙ. (Кайлу)  одну  минуту,  профессор.  Хочу  я  потолковать
попроще, по-свойски... Без этикета и дипломатии.  Ладно?  Забудь,  что  ты
американец и находишься среди русских... По-честному  скажи,  страшно  все
это? (Показывает на боксы).
     КАЙЛ. (Растерянно) очень... И даже не верится, что такое может быть.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Ты там, в америке, скажи своим, ну тем,  кто  с  атомной
бомбой... Скажи, если жахнет, то ничего не останется, ничего... Или только
такие, как я. Но радости в этом нет. Поверь, нет ни радости, ни жизни. Так
и скажи.
     КАЙЛ. Обязательно.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Хороший ты парень... Жаль, указ у нас действует, я бы  с
тобой на  брудершафт  по  сто  грамм  с  удовольствием!..  Всего  доброго,
профессор, долгой вам и счастливой жизни!

           Кайл и Сергеев уходят. Птицына с Верой, Анна Петровна
                          с Любовью идут в боксы.

     БЕССМЕРТНЫЙ. (Задумчиво). Точка. Кажется, я уже  дожил  до  всемирной
славы...


              Гаснет первый бокс. Оттуда выходит Птицына.

     БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, можно с вами серьезно?
     ПТИЦЫНА. Это так спешно?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Да. Помните,  после  первой  операции  вы  сказали  мне:
"Проси, чего хочешь, выполню?"
     ПТИЦЫНА. Было такое.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Хочу попросить.
     ПТИЦЫНА. Так долго ждал?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Пора. Возьмите мой костный мозг и отдайте  тому,  ну,  в
пятом боксе...
     ПТИЦЫНА. Чего еще наделал, малыш!
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я серьезно.
     ПТИЦЫНА. Это же огромный риск. Для тебя. Я не имею права.
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я прошу, а значит право есть. Так надо.
     ПТИЦЫНА. Успокойся...
     БЕССМЕРТНЫЙ. Я в здравом уме. Может быть, впервые за эти 488 дней.  У
меня есть право хотя бы один раз в жизни совершить по-сту-пок!  Впервые  в
жизни...
     ПТИЦЫНА. Не надо...

                       Выходит из бокса Анна Петровна.

     БЕССМЕРТНЫЙ. Надо. Бессмертный? Смешно... Не Бессмертный, а Кролик. И
всегда был им... Жизнь? В роли кролика? Что ж обойдется, останусь  им,  но
при одном условии - я обязан спасти его (показывает на бокс N5).
     АННА ПЕТРОВНА. Почему именно его?
     БЕССМЕРТНЫЙ. Он обязан жить. Он не имеет права умереть вместе с ними.
(Показывает на боксы)... Помните, как в средние века? Прокаженному на  шею
надевали колокольчик. Он шел по городу и все слышали, все знали, что  идет
прокаженный. Надо, чтобы все знали, все видели, что идет один из тех,  кто
виноват. Пусть на него показывают пальцем, пусть им  стращают  детей...  Я
напечатал бы его портрет во всех газетах, на первой странице... Я учил  бы
в школе, какими дети не должны вырасти... Я возил бы его из города в город
и показывал его людям: вот он, смотрите, один из главных  виновников!..  Я
хочу приговорить его к жизни...

            Все боксы, кроме пятого и десятого, постепенно гаснут.
            Птицына обнимает  Бессмертного и идет с ним бокс N 10.
                 Звенит звонок. Анна Петровна берет трубку.

     АННА ПЕТРОВНА. Слушаю, Лев Иванович... Через  час?  Ждем...  (Вере  и
Любе) еще шесть человек... Скоро привезут... Надо готовить боксы...

             Уходят. Зарево на заднем плане начинает стихать...
                        Бокс N10 постепенно гаснет.

     Информация по радио.  От  коллектива  театра  и  автора:  "Правику  и
Леличенко, Кибенку и Игнатенко, Тищуре и Вашуку,  Титенку  и  Телятникову,
Бусыгину и  Гриценко,  пожарным  и  реакторщикам,  физикам  и  наладчикам,
офицерам и солдатам, вертолетчикам и шахтерам, взрослым и  детям  -  всем,
кто  ценою  своей  жизни  и  здоровья  погасил  ядерное  пламя  Чернобыля,
посвящается этот спектакль".

             Зарево на заднем плане исчезает. Темнота на сцене.
                     Сигналит только пятый бокс.