сколько  отличается  от
человеческого. Тем более что ты и не мог бы предложить мне  кофе.  У  тебя
его просто-напросто нет. Словом "кофе" называть  тот  напиток,  что  перед
тобой, безнравственно. Однако в том совсем не твоя вина  и  соответственно
не твоя безнравственность - она проявлена теми, кто  когда-то,  уже  очень
давно, назвал благородным словом "кофе" не  напиток  из  обжаренных  семян
кофейного дерева семейства мареновых, а  вот  эту  полупрозрачную  тягучую
жидкость искусственного происхождения, имеющую  совсем  иной  вкус.  Я  бы
назвал ее "сахарный уксус". Но что,  собственно,  я?  Я  знаю  это  не  от
собственных вкусовых рецепторов,  которые  отличаются  от  твоих,  дорогой
Аугусто, кар-ди-наль-ней-шим образом, а из  информационных  файлов,  общих
статистических данных и тензорно-дуплитикативных  таблиц.  У  меня  совсем
другое строение...
   (О Боже, где этот ожидающий в засаде микроб? Как он меня достанет?)
   Потом они снова долго  блуждали  по  обработанной  зоне.  Запах  смерти
загустел, несмотря на то, что  заморосило.  Опять  Аугусто  отстреливался,
правда, не  так  бурно,  как  накануне.  Уложил  всего  двоих  обезумевших
мамутов, попытавшихся напасть на него с голыми руками.
   - Месть есть ожидание проникновения в ноль, - сказал вдруг интеллектор,
комментируя нападение одного из сумасшедших, и  добавил,  что  привел  эти
слова в качестве примера выражения, которое имеет очень глубокий  смысл  и
одновременно никакого смысла иметь не может.
   И опять при этих словах Аугусто почувствовал проблеск какой-то  надежды
и чуть ли не задрожал.
   В зоне смерти находиться было невозможно, и Аугусто  вышел  за  пределы
лагеря   и   чуть   было   не   заблудился   среди   роскошных    зарослей
мантильяны-да-гальи, полудерева-полукустарника с огромными серыми листьями
из натурального шелка. В этих зарослях  интеллектор,  продолжая  о  чем-то
болтать, вдруг обронил как бы между прочим:
   - То, что ты так ждешь, может, сбудется, а может, и не сбудется, но все
равно, сейчас этого нет.
   "Это он о том  микробе?"  -  подумал  Аугусто,  испытав  даже  какой-то
восторг, смешанный с ужасом, при этих словах.
   И опять долгие часы хождения, бесконечного монолога невидимки ни о чем,
борьбы Аугусто с тошнотой от  всего  этого,  пока,  комментируя  последний
философский изыск какого-то Поль-да-Хромма о  невозможности  почувствовать
невозможное, интеллектор не заявил:
   - Ожидание никогда нельзя путать с внедрением. Это две настолько разные
вещи, что смешение их противоестественно.
   И только тогда Аугусто осенило.
   - Что же получается? - медленно, еще не веря себе, сказал  он.  -  Если
микроб, как ты сказал, ждет...
   - Я такое разве говорил?
   - Если микроб, как ты сказал, ждет,  то,  значит,  он  еще  не  внутри.
Значит, я пока свободен? Я могу убраться  отсюда,  и  ничего  со  мной  не
случится?
   Интеллектор промолчал.
   - И... и голова не заболит?
   Опять промолчал интеллектор, только сдержанно кашлянул.
   - То есть я просто могу сейчас сесть в любой вегикл и убраться  отсюда,
и весь этот ужас кончится? И всегда мог?
   - Собственно, -  наконец  сказал  интеллектор,  -  вас  уже  ничего  не
удерживает. Головная боль, которая всех вас  так  мучила,  была  временным
явлением. Теперь любой может улететь с планеты. Я, честно  говоря,  вообще
не понимаю, что это вы так за нее держитесь.
   - Какого же идиота из меня сделали!
   Эти слова Аугусто выкрикнул уже на бегу. Так же  на  бегу  он  выхватил
мемо из кармана.
   - Всем, кто меня слышит, всем, кто здоров! У нас есть шанс, парни!
   Задыхаясь, он мчался  к  вегиклам.  Краем  глаза  он  заметил,  как  из
хозяйственного блока выскочил какой-то мамут и сломя голову побежал в  том
же направлении.
   Добежав до посадочной площадки, Аугусто опомнился и,  приняв  достойный
непобежденного  командира  решительный  вид,  стал  поджидать   оставшихся
мамутов.
   - А уверен ли ты, дорогой Аугусто, что у тебя есть этот шанс? - спросил
вдруг интеллектор.
   Аугусто  насторожился.  Федоровский  голос,   каким   все   это   время
разговаривал с ним интеллектор, неуловимо изменил интонацию. В нем  больше
не было дружелюбия, зато послышалась ледяная ненависть.
   - Не понял. Ты мне угрожаешь?
   - Да нет, просто интересуюсь. Ты уверен, что Федер даст тебе этот шанс?
   Аугусто недоверчиво усмехнулся.
   - Нет, железка, этот номер у тебя не пройдет. Федера нет, он умер.  Его
разорвало на куски, я сам эти куски видел.
   - Я посоветовал бы тебе, дорогой Аугусто, посмотреть наверх.
   Аугусто задрал голову к небу, но, конечно, ничего особенного не увидел.
Солнце, небо, пушистые облака.
   - Так ты ничего не увидишь. Небо сканируют, если хотят что-то  увидеть,
- наставительно сказал федеров голос.
   - Ты врешь, интеллектор! - с жуткой, неожиданной даже для  самого  себя
ненавистью, выпалил Аугусто. - Ты не Федер! Его нет, я видел его куски.
   - Включи свое мемо.
   Он лихорадочно вытащил мемо, снял крышку с  матового  экранчика,  нажал
кнопку - на него, нехорошо усмехаясь, смотрел живой Федер.
   - Тебя нет!  Это  запись,  это  иллюзия!  Тебя  разорвало  на  куски  в
шестьдесят третьем секторе! Это все шуточки твоего  интеллектора,  который
даже не знает, что тебя нет!
   - Советую для надежности просканировать небо.
   - А я сейчас так и сделаю!
   То и дело сбиваясь, Аугусто снова начал нажимать кнопки. Он не  заметил
даже, как вокруг него стали собираться мамуты. Стояли они поодаль друг  от
друга, опасаясь возможной заразы и  напряженно  глядя  на  хозяина  -  тот
пообещал им спасение.
   Раньше  сканированием   неба   занималась   целая   группа   специально
подготовленных  людей.  Теперь  скан-кабинет   полностью   обезлюдел.   Но
автоматика, как оказалось, была вполне исправна.
   - Скан-офицер! - раздался тихий голос робота из мемо. - Что надо?
   - Говорит Аугусто.
   - Пожалуйста, произнесите идентификационную формулу.
   Скан-офицер из соображений экономии был  оборудован  очень  примитивным
интеллекторным устройством.
   - Я не помню твою чертову формулу!
   - Повторяйте за мной. Як.
   - Як.
   - Я к цыдрап.
   - Я к цыдрап.
   Аугусто еле сдерживался, чтобы не выругаться - кому теперь  были  нужны
эти дурацкие формулы, кроме дурацкой машины?
   - Як цыдрап а ля цитрони.
   - И... як цыдрап я ля цитрони.
   - Цыпа.
   - О, ччччерт!
   - Ошибка повторения. Будьте добры, повторите идентификационную  формулу
сначала.
   - Ладно, я вспомнил, - злобно сказал  Аугусто.  -  Як.  Як  цыдрап.  Як
цыдрап а ля цитрони. Цыпа. Цыпа-дрипа. Цыпа-дрипа лимпомпони.
   - Годится. Вы Аугусто.
   - Спасибо. Немедленно просканировать все небо!
   - Летательный аппарат  в  южном  секторе  три-сорок  два-двенадцать.  С
достоверностью семьдесят три процента это  принадлежащий  вам  вегикл  под
номером...
   - Не надо номер. Покажи его!
   - Пожалуйста.
   На экранчике мемо появилось светлое пятно.
   -   Я   тоже   могу   назвать   его    номер,    -    ехидно    заметил
интеллектор-невидимка.
   Тут же раздался голос скан-офицера:
   - Поступила информация от приближающегося вегикла. Номер назвать?
   - Не надо номер. Отвали!
   - Пожалуйста. Отключаюсь.
   Аугусто заорал, выплескивая все ругательства, какие мог вспомнить.
   - Ну как, убедился, дорогой Аугусто? - спросил невидимый интеллектор.
   Вокруг Аугусто скопилось уже порядочно народу -  человек  пятнадцать  -
двадцать. Среди них Аугусто краем  глаза  успел  увидеть  Ноблеса.  И  тут
несостоявшегося императора снова как прорвало.
   - Ты не Федер! Ты умер! Это все  твои  шуточки,  ты  свою  железку  так
настроил, но у тебя дурацкая железка, она даже не знает, что тебя  нет.  Я
видел твои куски, твои куски, твои куски, твои  куски,  твои  куски!  Тебя
нет! Нету тебя! Ты сдох!
   Мамуты недоуменно переглядывались. Что-то происходило, не очень для них
понятное. Вызов хозяина означал для них хотя  и  призрачную,  но  все-таки
надежду на избавление от кошмара, в котором они вдруг оказались. С  другой
стороны, хозяин был явно не в себе. Надо было решить - то ли следовать  за
Аугусто, то ли послать его к дьяволу и последовать примеру тех, кто убежал
на  необработанную  территорию  планеты,  подальше  от  зоны,  захваченной
"Холокастом". Что тоже означало верную гибель.
   - Где ты, сволочь?! Ты же умер! Тебя же нет! - надсаживался Аугусто.
   - Вот он я, - отвечал федеров голос. - Тебе стоит проверить.
   - Тебя нет! Это шутки твоего интеллектора! Я  видел  твои  куски,  твои
куски, твои куски, твои куски, твои куски! Этого  просто  не  может  быть,
сволочь!
   Аугусто замотал головой, как после удара в челюсть, крепко  сжал  веки,
застонал.
   - А вы что стоите? Немедленно найдите мне  вегикл  -  чтоб  безопасный,
чтоб не взорвался, сейчас взлетаем.
   - Мы не можем, Аугусто, - ответил один из мамутов. - Вы же знаете,  там
голова будет болеть.
   - Голова?! У тебя нет головы!
   Сверкнул скварк, и голова у мамута испепелилась.
   - Кто еще возражает? Немедленно все в вегикл!



28

   С того самого момента, как он проснулся в луже и обнаружил, что куаферы
исчезли, Аугусто понял - он попал в ловушку. В свои предсмертные мгновения
он удивится тому, что, зная о ловушке, как он все-таки упорно в нее шел, и
шел затем только, чтобы найти выход. Никогда  в  своей  жизни  Аугусто  не
опускался до такого унижения, чтобы управляли не только его действиями, но
даже и мыслями.
   И все-таки он на это шел.
   Зная, что впереди его ждет почти  верная  смерть,  которой  он  не  мог
противопоставить никакого серьезного плана действий, Аугусто, немножко  по
натуре актер, неосознанно начал играть героя с самой первой минуты.
   И вот, встав на ступеньки входного трапа, он произнес  перед  немногими
здоровыми мамутами прочувствованную речь - а такого никогда еще не бывало,
чтоб Аугусто  подчиненным  разъяснял  причины  своих  приказаний.  В  речи
нашлось место и проклятиям подлецу Федеру, и обращениям типа "дети мои", и
заверениям, что если кто решит остаться, то пусть и остается, но здесь его
ждет неминуемая  ужасная  смерть,  тогда  как,  убравшись  с  Ямайки,  они
спасутся.
   Речь сильно проиграла оттого, что в  самых  сильных  ее  местах  мамуты
слышали явственное хихиканье Федера, доносившееся словно бы отовсюду.
   Затем все погрузились в вегикл и приготовились к старту.
   Как и прежде, управлял аппаратом  Ноблес.  Был  он  истощен,  мрачен  и
задумчив.
   - Если хотите знать мое мнение, - сказал он своему боссу,  оставшись  с
ним наедине, - то нам не...
   - Не хочу я знать твоего мнения, Ноблес! Я хочу, чтобы ты прежде  всего
догнал вегикл Федера, который болтается где-то  неподалеку  от  Ямайки,  и
распотрошил его. И чтобы теперь наверняка.
   Ноблес пожал плечами и замолчал. После смерти  Киямпура  он  почти  все
время бродил среди умирающих и поэтому теперь  совершенно  уже  не  боялся
смерти. Его не пугала  связанная  со  смертью  боль,  он  вполне  спокойно
относился к тому, что в самом  скором  времени,  возможно,  деградирует  и
сойдет с ума. Приказы Аугусто он исполнял теперь скорее из вежливости, чем
от рвения или страха перед наказанием. Ему было все все равно.
   Он сел за пульт,  надел  управляющий  шлем,  связался  с  интеллектором
вегикла, выслушал его отчет о проверке и готовности всех систем корабля  и
скомандовал старт.
   -    Поехали!    -    дурашливым    голосом     заорал     неотвязчивый
интеллектор-невидимка, как только заработали генераторы.
   - Он здесь, мерзавец! Он пробрался и сюда! - в отчаянии заорал Аугусто.
- Он же теперь будет видеть и слышать все, что мы делаем!
   Маска героя тут же слетела, ее место заняла  гримаса  паники  и  слепой
злости.
   - Ну что ж, - вздохнув, произнес федеров голос. - Погоняемся, Аугусто?
   - Ты труп, Федер! - завизжал Аугусто, приведя в большое недоумение свою
команду, и без того переполошенную  неизвестно  откуда  взявшимся  голосом
главного врага.
   - Ну конечно, я  труп,  дорогой  Аугусто.  Даже  останки  мои  в  твоем
холодильнике хранятся. Ведь хранятся, Аугусто?
   Эффект  "голоса  ниоткуда"  известен  многие  столетия,  реализуется  с
помощью  самой  разнообразной  техники,  но  из-за   своего   сравнительно
нечастого употребления у малограмотной части  населения  всегда  почему-то
вызывает сильные чувства, вплоть до благоговейного ужаса. Вот и сейчас все
мамуты, побывавшие в рубке и слышавшие невидимку, пришли в  ужас.  Это  не
прибавило боеспособности экипажу.
   Всего здоровых мамутов к моменту старта набралось шестнадцать  человек,
причем один из них был совсем еще  почти  мальчуган,  шмыгающий  носом  от
страха.
   Тем временем вегикл уже набирал высоту.
   - Черт с тобой, Федер! - рявкнул Аугусто. - Ты меня теперь не  собьешь.
Это я тебя собью. Ты вот где! - Он ткнул пальцем в экран,  в  бесформенную
кляксу, перемещавшуюся там,  и  вдруг  с  отвращением  заметил,  насколько
безобразны стали его ногти. Это у него-то, всегда элегантного Благородного
Аугусто!
   Федер промолчал.
   - Смотри, Федер, я по тебе сейчас  залп  дам.  Ты  там,  в  вегикле,  я
надеюсь? Ты не прячешься трусливо где-нибудь?
   - Нет, Аугусто, - раздался федеров голос, теперь уже  не  глумливый,  а
вполне серьезный. - Я там. Стреляй, пожалуйста. Я не отвечу.  Просто  буду
обороняться по-своему.
   - Залп! - скомандовал Аугусто  и  тут  же  натолкнулся  на  недоуменный
взгляд Ноблеса. - Что еще такое? Почему так смотришь?
   Ноблес пожал плечами.
   - По-моему, рано еще для залпа, командир. Впрочем, как вам угодно.
   Но лихорадочное, истеричное поведение Аугусто, сопровождавшее, согласно
легендам,  каждую  его  победу  с  сокрушительным  разгромом   противника,
постепенно заражало и Ноблеса, и остальных мамутов, столпившихся в  рубке.
Это его состояние всегда порождало у наблюдателей двойственное чувство - с
одной стороны, ясно было, что командир растерян, ни черта не может и  явно
проигрывает, но с другой - впадая, причем крайне редко, в такое состояние,
Аугусто  почему-то  всегда  побеждал.  Эти  растерянность  и  паника  были
непременными спутниками совершенно необъяснимого везения.
   - Почему рано? Ведь в досягаемости! Давай залп, я тебе говорю.
   - Даю, - кивнул Ноблес. - Но только он увильнет обязательно.
   Федеров вегикл действительно увильнул.
   - Так ты не многого добьешься, - со смешком  в  голосе  сказал  федеров
голос невидимки.  -  Ты,  выясняется,  азов  боя  не  знаешь.  Как  же  ты
империю-то создавать решился с такими знаниями?
   - Залп!
   - Ах черт, командир, ну давайте же не тратить энергию зря, -  попытался
вразумить хозяина Ноблес.
   - Ты ко мне поближе  подберись,  дорогой  Аугусто,  если  получится,  -
посоветовал невидимка. - Ты маневр соверши и с помощью того  маневра  меня
накрой. Я ведь так просто тебе не дамся. Я ведь тебе смерти хочу, Аугусто,
а не себе вовсе.
   Тем временем вегикл вышел на высокую околопланетную орбиту, и  бортовой
интеллектор запросил дальнейших указаний.
   - Сейчас, -  тихо  сказал  ему  Ноблес.  -  Покрутиться  пока  здесь  и
рассчитать перехват. Лучше всего "альянсом".
   - Ноблес-то у тебя умен, - заметил голос Федера. - Не боишься его?
   Аугусто приобнял за плечи Ноблеса и попросил почти ласково:
   - Тезка, милый тезка, сбей его,  в  этом  только  наша  надежда,  сбей,
прошу, не слушай его!
   Ноблес сухо кивнул.
   - Лучше "альянсом", - сказал он интеллектору.
   - Сбей, сбей!
   Голос Федера изобразил скучный зевок и заметил:
   - Ноблес у тебя, дорогой Аугусто, не спорю, хорош. Но где ж ему  против
меня, с его подготовкой? Трудно будет. Тут гениальный  воин  нужен,  а  не
такой. Ведь не гений он, и сам это знает.
   И опять Ноблес сухо кивнул.
   Сражение стало сплошным  издевательством.  Ноблес,  который  в  военном
колледже  всегда  занимал  первые  места  в  соревнованиях  по   поражению
космических  целей,  вдруг  почему-то   самым   позорным   образом   начал
проигрывать.
   Он ничего не понимал. Цель была  предельно  точно  сканирована,  особой
увертливости не демонстрировала, хотя все маневры совершала грамотно  и  в
подпространство уходила точно в те моменты, в какие следовало  уходить  во
время боя.  Однако  подпространственные  сети,  установленные  Ноблесом  в
полном соответствии с теорией и  просто  неспособные  не  сработать  и  не
выгнать вегикл Федера назад  в  пространство,  в  точку,  на  которую  уже
нацелены  были  скварковые  пушки  вегикла  мамутов,  почему-то  вдруг  не
срабатывали, и залп каждый раз поражал пустое пространство.
   Это был даже не бой,  а  какая-то  игра  в  "кошки-мышки",  потому  что
никаких ответных агрессивных действий вегикл Федера  не  предпринимал:  он
просто старался не попасться в ловушку. Причем все время шел туда, где она
была поставлена, но никак не попадался.
   Все  это  время  невидимка  комментировал  ход  боя  -  то   восхищался
мастерством Ноблеса, то сокрушенно цокал языком и указывал на какие-нибудь
мелкие просчеты (и совершенно справедливо, что выводило  Ноблеса  из  себя
больше всего), то иронично ахал, что вот, мол, еще один залп пропал зря, а
как все было хорошо подготовлено.
   - Что такое?! - недоумевал Ноблес. - В чем дело?
   -  Может,  вы  просто  немножко  растренировались,  дорогой  Ноблес?  -
участливо спросил невидимка. - Что-то у вас сегодня не идет дело.
   - Немножко! - возмутился Аугусто. -  Да  он  вообще  ничего  не  умеет,
полный бездарь! Ну? Что?! Еще один залп сейчас терять будем?
   - Прошу прощения. Благородный Аугусто, - сквозь зубы  процедил  Ноблес,
промакивая платком обильно выступивший на лице пот, - но сейчас  не  стоит
делать мне замечания в таком тоне. Они не способствуют...
   - Паренек-то прав, - сочувственно заметил интеллектор-невидимка.  -  Не
надо у него за спиной стоять и на мозги капать своей критикой.  Все  равно
никто из вас  лучше  него  бой  вести  не  сможет.  Ну,  еще  один  залпик
подготовим?  Может,  попробуем  "бычий  хвост"?  Очень,  говорят,  хорошая
комбинация.
   Сам собой бой сошел на нет. Энергия в пушках пока  еще  оставалась,  но
сами военные действия  вскоре  наскучили  обеим  сторонам  и  продолжались
словно бы по обязанности.
   - Что ты делаешь, я не понимаю? Скажи, зачем ты вон то пятно  поставил?
- нетерпеливо спрашивал Аугусто.
   Ноблес раздраженно отругивался, и за него все объяснял невидимка.
   Мамуты, столпившиеся у входа в  рубку,  постепенно  наливались  злобой.
Сначала они переглядывались, потом начали перешептываться, потом  один  из
них во весь голос сказал:
   - По-моему, вы над нами просто издеваетесь!
   - Кто сказал?! - взорвался Аугусто, резко оборачиваясь.  -  Кто  посмел
раскрыть свою вонючую пасть?!
   Под бешеным взглядом Аугусто осмелевший было мамут съежился, попятился,
но не желая терять перед товарищами  лица,  все-таки  набрал  в  себе  сил
огрызнуться.
   - Словечки-то подбирай, хозяин. У тебя ведь здесь охраны  особой  нету.
Мою пасть никто еще вонючей не называл. Безнаказанно.
   - Рыцарский ответ, - весело прокомментировал невидимка.
   Аугусто набрал было воздуху в грудь, чтобы  продолжить  перепалку,  но,
натолкнувшись на злобный взгляд мамута,  передумал.  Вместо  этого  он  не
торопясь достал оружие и прицелился.
   - Э-э, хозяин, опомнись, - выставил вперед руку мамут. - Ты в  космосе,
здесь такими игрушками не балуются, стенку прожжешь!
   - Не прожгу, - ответил Аугусто и выстрелил.
   Это был не скварк, а древний капельный  пистолет,  замаскированный  под
скварк. Аугусто очень любил такие игрушки и часто ими пользовался. Выстрел
разворотил мамуту грудь, и тот, сдавленно захрипев, упал на пол и умер.
   - Нервы тебе надо лечить, Аугусто, да поздно уже, - тихо и с  некоторой
грустью заметил невидимка.
   Не  интересуясь  реакцией  остальных  мамутов,  Аугусто  повернулся   к
ошарашенному Ноблесу.
   - Кончай с этими пятнашками. Так н