ратно из Америки, но это случилось, начиная с
двадцатых годов. С утомленным жизнью Рафаэлем мы мчимся купить большую
бутылку коньяка и утаскиваем с собой рыжеволосого ирландца с двумя
девушками в Буа де Булонь (Булонский лес), пьянствовать и трепаться
посиживая на солнышке. Своими косеющими пьяными глазами я все же успеваю
заметить этот изысканный парк, и женщин, и детей, прямо как у Пруста,
радостных как цветы их города. Я замечаю что парижские полицейские бродят
маленькими группами, заглядываясь на женщин: чуть где что не так как они
появляются там целой толпой, и конечно же эти их знаменитые
накидки-перелины со спрятанными дубинками. Так мне и хотелось бы врубаться
в Париж, в одиночестве, маленькими личными наблюдениями, но меня затянуло
на несколько дней в точности те же самые расклады что и в Гринвич Виллидж.
Потому что Рафаэль потом ведет меня встречаться с какими-то злобными
американскими битниками на квартирах и в барах, и вот опять все "круто",
только сейчас Пасха, и в окнах фантастических парижских кондитерских
плавают трехфутовые шоколадные рыбы. Но мы все нарезаем круги вокруг
Сен-Мишель, и Сен-Жермен, и кружимся и кружимся, пока точно так же как в
Нью-Йорке не остаемся с Рафаэлем ночью на улице, задумавшись куда же нам
теперь деваться. "Сейчас бы самое оно наткнуться на мочащегося в Сену
Селина, или раздолбать несколько кроличьих клеток"
"Мы идем к моей девушке, Нанетте! Я отдам ее тебе". Но когда я ее вижу, я
понимаю что он никогда мне ее не отдаст, она потрясающая трепетная
красавица и по уши влюблена в Рафаэля. И мы вместе весело отправляемся
отведать шишкабопа с бопом на закуску25. Всю ночь я занимаюсь тем что
перевожу ему ее французские признания, в том как она его любит, а потом ей
его английские, что он знает это, но.
  "Raphael dit qu`il t`aime mais il veux vraiment faire l`amour avec les
etoiles! C`est ca qu`il dit. Il fait l`amour avec toi dans sa maniere
drole" ("Рафаэль говорит, что он любит тебя, но больше всего ему хочется
заниматься любовью со звездами, так он сказал, он занимается любовью и с
тобой, но по своему, на свой чудной манер")
И милашка Нанетта шепчет мне на ухо в шумном арабском коктейль-баре: "Dit
lui que ma soeur vas m`donner d`l`argent demain" ("Скажи ему что сестра
завтра даст мне денег")
"Рафаэль, отдай лучше ее мне! У нее нет денег!"
"А что такое тебе она сказала?" Рафаэль смог влюбить в себя девушку, даже
не будучи способен говорить с ней. Все это кончается тем что кто-то
похлопывает меня по плечу, и я просыпаюсь лежа головой на стойке бара, где
в это время играют "прохладный" джаз. "Пять тысяч франков, пожалуйста".
Пять тысяч франков из моих восьми, ухнули все мои отложенные на Париж
денежки, оставшиеся три тысячи франков составляли (тогда) 7,5 долларов -
этого как раз хватит чтобы добраться до Лондона, взять у моего английского
издателя денег и отплыть домой. Я страшно зол на Рафаэля за то что он
вынудил меня потратить все эти деньги, и вот он опять орет на меня, за то
что я такой жадный и вообще полное ничтожество. Мало того, пока я лежу там
у него на полу, он всю ночь занимается любовью с Нанеттой, а она только
всхлипывает. Утром я смываюсь оттуда под предлогом что меня в кафе ждет
девушка, и никогда больше не возвращаюсь. Я просто брожу по Парижу с
рюкзаком за спиной, и выгляжу так странно что даже шлюхи с Сен Дени не
смотрят на меня. Я покупаю билет до Лондона и наконец-то уезжаю.
  Но в конце концов в пустом баре, куда я захожу на чашечку кофе, я встречаю
парижанку моих грез. За стойкой только один бармен, приятный такой на вид
парень, и вот дразняще медленной праздной походочкой заходит красавица
парижанка, руки в карманах, и говорит, просто "ca va? La vie?26" Явно
бывшие любовники.
  "Qui. Comme ci comme ca27" И она сверкнула такой мимолетной слабой
улыбочкой, стоящей больше всего ее обнаженного тела, настоящей философской
такой улыбкой, ленивой, любящей и принимающей все, даже дни затяжных
дождей, или шляпку на набережной, ренуаровская женщина у которой нет иного
занятия кроме как пойти навестить своего старого любовника и поддразнить
его вопросом про жизнь. Впрочем, такие встречаются и в Ашкаше28, и в
Форест Хиллс, но какая это была походка, какая ленивая грациозность, будто
ее преследует любовник на велосипеде от самого железнодорожного депо и ей
на это решительно наплевать. В песнях Эдит Пиаф поется о таких парижских
женщинах целыми днями нежащих свои волосы, на самом деле скука смертная,
кончающаяся внезапными истериками из-за денег на шубку, разносящимися из
окна столь громогласно, что даже печальная старая Surete29 в конце концов
приходит пожать плечами на эту трагедию ли, красоту ли, помня о том что
нет ничего ни трагичного, ни прекрасного, а есть лишь парижская скука, и
любовь, потому что больше совсем нечего делать, правда - Парижские
любовники отирают пот со лбов и разламывают длинные хлебные булки в
миллионе миль от Готтердаммерунга30 на той стороне Марне31 (кажется мне)
(никогда не встречавшему Марлен Дитрих на берлинской улице) -
Я приезжаю в Лондон вечером, вокзал Виктория, и сразу иду в бар
называющийся "Шекспир". Но с таким же успехом я мог зайти и в Шраффт32: -
белые скатерти на столах, тихонько позвякивающие бармены, дубовые панели с
рекламами портера, официанты в смокингах, ох, я спешу побыстрей убраться
оттуда и иду бродить ночными улицами Лондона, таща все тот же рюкзак за
плечами, и бобики33 провожают меня глазами, с той странной застывшей
ухмылкой что так хорошо мне запомнилась, говорящей: "Смотрите-ка на него,
да это ж ясен перец Джек Потрошитель вернулся на место своих преступлений.
Не спускайте с него глаз пока я буду звонить Инспектору".

  61

  А может они в чем-то и правы, потому что пока я шагал сквозь челсийские
туманы в поисках рыбы с жареной картошкой, в полуквартале передо мной шел
бобби, передо мной неясно маячила его спина с высокой фуражкой, и
бросающий в дрожь стих вдруг пришел мне в голову: "Кто задушит бобика в
тумане?" (не знаю уж и почему, просто потому что был такой туман и он был
ко мне спиной, а на ногах у меня были вкрадчивые полевые ботинки на мягком
ходу, как у разбойника) - А на границе, то есть на таможне на берегу
Ла-Манша (в Нью-Хейвене), они поглядывали на меня так странно будто были
со мной знакомы, и потому что в кармане у меня было только пятнадцать
шиллингов (два доллара) они прямо-таки стеной встали чтобы не допустить
меня в Англию, И смягчились лишь когда я предоставил доказательства что я
американский писатель. Впрочем, даже тогда бобби стояли глядя на меня с
едва заметной злобной улыбочкой, потирая с умным видом свои подбородки,
будто желая сказать "Видали мы таких типов", хотя если б я появился вместе
с Джоном Банксом, меня уже давно засадили бы в тюрягу.
  От Челси повлек я во мглистой ночи горестный рюкзак свой через весь
лондонский центр, и совсем уж без сил добрался до Флит-стрит, где ей Богу
не вру видел старого 55-летнего будущего Жюльена, кривоногого
светловолосого шотландца, прямо из Глазго Таймс, покручивающего себе ус в
точности как Жюльен (который тоже шотландских кровей), спеша мельтешащими
проворными ногами газетчика в ближайший паб, под названием Король Луд,
испениться пивом бочек британских - Вот идет он в свете уличного фонаря,
под которым прогуливались Джонсон с Босуэллом, в твидовом костюме, "к
ма-аамочке знаа-ете ли"34 и все дела, погруженный в новости Эдинбурга,
Фолклендов и Лира.
  Мне удалось занять пять фунтов у моего английского агента прямо у него
дома, и я поспешил сквозь Сохо (субботним вечером) найти себе комнату. И
пока я стоял там перед магазином с пластинками, разглядывая обложку
альбома с американской бессмысленной тусовочной рожей Джерри Маллигана, ко
мне подвалила целая толпа тедди35 высыпавшая вместе с тысячами других из
клубов Сохо, вроде марокканских тусарей в джинсах, но при этом все
превосходно одетые, в жилетах, отутюженных брюках и начищенных ботинках,
они сказали "Слышь ты ч„, Джерри Маллигана зна-а-аешь?" Как они меня
запеленговали в моих обносках и с рюкзаком, я уж и не знаю. Сохо это такой
лондонский Гринвич Виллидж, там полно грустных греческих и итальянских
ресторанчиков с клетчатыми скатертями при свечах, и джазовых местечек,
ночных клубов, баров со стриптизом и прочими делами, где десятки блондинок
и брюнеток околачиваются чтобы подзаработать: "Слышьте, кексы", но никто
из них даже не глядит в мою сторону, потому что я так ужасно одет. (Я
приехал в Европу в обносках, думая что буду проводить ночи в стогах сена с
хлебом и вином, нету больше этих стогов). "Тедди бойз" это английский
эквивалент наших тусовщиков, они ничего общего не имеют с "Рассерженными
молодыми людьми36", которые были вовсе не уличными персонажами
покручивающими цепочки брелков на углах, а университетски образованными
интеллектуалами из среднего класса, в большинстве своем изнеженными
декадентами, а даже если и не изнеженными, то скорее политического толка,
нежели артистического. Тедди же это щеголи уличных углов (есть и у нас
такой особый тип тусовщиков, тщательно или хотя бы с претензией на
тщательность прикинутых, в куртках без лацканов, или в легких
голливудско-лас-вегасских рубашках). Тедди пока еще не начали писать, ну
или по крайней мере издаваться, и, когда это произойдет, они заставят
"рассерженных" выглядеть академическими занудами. Обычные богемные
бородачи также в Сохо на виду, но уж они-то были здесь задолго до Доусона
и Де Куинси.
  Пикадилли Серкус, где в конце концов я снимаю комнату в дешевом отеле, это
лондонский Таймс-сквер, с той разницей что тут есть очаровательные уличные
артисты, танцующие, играющие и поющие за бросаемые им пенни, среди них
несколько печальных скрипачей напоминающих о грусти диккенсовского Лондона.
  А вот что поразило меня не менее всего остального, так это толстые и
невозмутимые полосатые лондонские коты, некоторые из них преспокойно себе
спали прямо на порогах мясных лавок и входящим приходилось осторожно
переступать их, спали прямо на солнце, в опилках, но отвернув нос от
грохочущей мешанины трамваев, автобусов и машин. Должно быть Англия это
страна кошек, они мирно пребывают на заборах всех задворков
Сент-Джонз-Вуда. И пожилые леди нежно кормят их, точь в точь как моя мама
кормит моих котов. В Танжере или Мехико-Сити редко-редко можно встретить
кошку, разве что поздно ночью, потому что беднота часто ловит их на
пропитание. И я чувствую что Лондон благословлен за свою заботу о кошках.
Если Париж это женщина пронзенная нацистским вторжением, то Лондон это
мужчина который никогда не был никем пронзен, а только курил свою трубку,
пил свой портер или хаф-энд-хаф, и благословлял своего кота касанием его
урчащей головы.
  Холодными парижскими ночами стоящие вдоль Сены доходные дома выглядят
уныло, также как и доходные дома Нью-Йорка на Риверсайд-Драйв январскими
ночами, когда порывы всех ветров Гудзона негостеприимно треплют
перебегающих до своего подъезда за углом людей, но ночью на берегах Темзы
кажется что есть какой-то знак надежды в поблескивании реки, Ист-Энда на
той стороне, что-то неугомонно английское и обнадеживающее. Во время войны
я тоже бывал в нутряной Англии, на этих немыслимо зеленых просторах
призрачных лугов, где велосипедисты застыли в ожидании на железнодорожных
переездах чтобы попасть домой в домик с соломенной крышей и очагом - и я
полюбил ее. Но у меня не было ни времени ни желания оставаться здесь, я
хотел домой.
  Идя однажды ночью по Бэйкер стрит, я на полном серь„зе принялся искать
адрес Шерлока Холмса, совершенно забыв что он был всего лишь выдумкой
Конан-Дойля!
  Я получил свои деньги в конторе агентства на Стрэнде, и купил билет до
Нью-Йорка на голландский корабль С. С. Нье-Амстердам отправлявшийся из
Саутгемптона этим же вечером.


  1 Это из Библии, сон Иакова о том как с небес спустилась лестница и к нему
пришел Господь, рассказавший что все будет хорошо. Подробности - Бытие

                                28:10-15.

  2 Стелла Марис (лат) - Звезда морей.
  3 Peligroso - по-испански "опасный".
  4 В другой книге Керуака есть такой объясняющий эту белиберду пассаж:
  "История мира кровава, печальна и безумна... Джон Рандольф говорил что
Эдуард Ливингстон сияет и смердит как тухлая макрель (селедка - это я
изменил чтобы по-русски) в лунном свете, и Наполеон называл Талейрана
шелковыми чулками полными грязью"
Видимо эта фраза очень нравилась Джону Рандольфу, американскому
конгрессмену 19-го века, потому что однажды он обозвал другого
конгрессмена, Генри Клея, "Это человек больших талантов, но совершенно
продажный. Он сияет и смердит как тухлая макрель в лунном свете". В чем
смысл обзывания Талейрана "чулками" мне тоже непонятно.
  5 Имеется ввиду голливудское кладбище, где похоронены знаменитые
киноактеры и режиссеры. Быть похороненным там - символ успеха.
  6 Дом у Хаксли и впрямь сгорел на старости лет, в 1961 году, погибло много
нужных рукописей.
  7 Beau Geste (фр.) - подвиг.
  8 Казба (Casbah) - в Северной Африке центр старого города, место плотной
застройки, где скапливается больше всего народу.
  9 Из Библии, лестница Иакова (см. сноску 1). "Jacob`s ladder". Можно
перевести и как лестница, и как трап.
  10 Бык Хаббард - это на самом деле Уильям Берроуз.
  11 "Твой новый американский друг? Он мальчиков любит?"
"Нет, он любит девочек"
"Почему?"
"Он с ними лучше справляется!"
12 Доктор Мабузе - персонаж книги Норберта Жака и известного фильма Фрица
Ланга "Доктор Мабузе, игрок". Фильм - ужастик, и доктор Мабузе - убийца,
убивающий просто так, без причины.
  13 На самом деле "Голый завтрак", а Бык - Берроуз. Не читайте, говно книга.
  14 В тексте "knaow mother" - поддразнивание британского произношения "know
mother", по-русски передать я этого к сожалению не в силах.
  15 Тут, однако, мой переводческий облом:
  В оригинале (кто может оценить):
  "There she is juggling me sweetbreads with her tongue!"
"Sweetbreads?"
"Not pumpernickel, ducks."
Sweetbreads - это ягнячьи потроха в кишках, видимо круглой формы, поэтому
мужские яйца напоминает. Но дословно - "сладкие хлебцы"
Pumpernickel - тяжелый ржаной черный хлеб, у немцев. Продолговатой формы,
поэтому здесь имеется в виду хуй.
  Все вместе - забавный британский сленг, перевод значительно скучнее, и
более громоздкий.
  16 Классные поблядушки (канадско-французский, в моем вольном переводе).
  17 Кэб Кэллоуэй - известный джазист.
  18 В оригинале - the fact that the sweet little box bent back is only a
fact for come. Come comes, and`s done.
  Sweet little box (милая маленькая коробочка) - такая американская фигура
речи, подразумевается женская вагина. Этот факт (не сразу и с большим
трудом мною обнаруженный), поверг меня в такое изумление, что я решил
сделать эту сноску.
  Come - оргазм.
  И на самом деле перевод фразы come comes, and`s done не совсем точный,
прибавил я тут немного фатализма, да и все остальное несколько изменено,
чтобы по-русски читалось.
  19 Де Куинси Томас (1785-1859), английский писатель. Предшественник
декадентства (автобиография "Исповедь англичанина-опиомана", 1822) -
говорит моя энциклопедия.
  20 Роаноке Рапидс - известные в Америке водопады.
  21 Lacrimae rerum (искаж.лат.) - слезы сущего.
  22 Новелла Томаса Манна "Марио и волшебник". В ней Марио приходит на
цирковое представление, на выступление зловещего и уродливого фокусника
синьора Чипполы. Он забавляет публику тем что выставляет на посмешище
отдельных ее представителей, используя гипноз и кнут он заставляет их
выполнять свои нелепые приказы, под смех остальных. Он гипнотизирует Марио
и издевается над ним всю ночь, а потом пробуждает его от транса. От
огорчения Марио убивает волшебника двумя выстрелами.
  23 Тихо! (фр.)
24 Это меня огорчает (фр.)
25 Shishkabop - арабское мясное блюдо (вспомните "наш" кебаб, или шаурму).
Боп (бибоп) - стиль в джазе.
  26 Как делишки? Как жизнь?
  27 Да так. Живу потихонечку.
  28 Ашкаш - маленький городишко в восточном Висконсине.
  29 Surete (фр.) - верность, надежность, безопасность, мне кажется что
здесь имеется в виду старая консьержка в доме.
  30 Gotterdammerung - так по-немецки называется последняя битва в
германской мифологии, в которой мир будет уничтожен в сражении между
силами зла и богами. Боги в этой битве будут побеждены. Другими словами,
Армагеддон германских мифов.
  31 на той стороне Марне - имеется в виду в Германии. Марне - это река на
которой в первую мировую войну шли очень сильные бои, там немецкое
наступление и было остановлено.
  32 Шраффт - сеть американских закусочных, типа кафе-мороженого, никель,
глянец, неинтересно.
  33 Bobbies - английское прозвище полицейских, как "cops" в Америке, или
"менты" у нас.
  34 В тексте "knaows mothah" - имитация британского выговора, еще сильнее
выраженная чем раньше (см. прим. 11).
  35 Была такая туса в Англии 40-50х, очень по внешним признакам похожая на
наших стиляг тех же времен, с них стиляги и содрали свой стиль собственно.
  36 Angry Young Men - "группа молодых писателей в Великобритании после 2
Мировой Войны, резко критикующие ценности высшего и среднего классов" -
говорит вебстеровская энциклопедия.