знадежно,
без-дарно, позорно - люблю - плохие. Совсем плохие, которых никто никогда не
писал, но все - знают
     Музыка: (блатное "романтическое")

     Сонечка:
     Ее в грязи он подобрал,
     Чтоб угождать ей - красть он стал,
     Она в довольстве утопала
     И над безумцем хохотала
     Он из тюрьмы ее молил:
     Я без тебя душой изныл!
     Она на тройке пролетала
     И над безумцем хохотала
     И в конце концов, отвезли его в больницу, и...
     Он умирал. Она - плясала.
     Пила вино и хохотала.
     О, я бы ее убила!
     И кажется, даже, что когда он умер, и его везли на кладбище, она -
     За гробом шла и хохотала!
     Ну... может быть, я это сама выдумала, потому  что  никогда  такого  не
видела - чтобы за гробом шли и хохотали - а вы?

     Марина: (улыбаясь, но серьезно)
     Нет.

     Сонечка: (воодушевленная вниманием)
     Но, может быть, вы думаете - это плохие?
     Тогда  слушайте...  О  Господи!  Забыла!  Забыла!  Забыла!  Забыла, как
начинается!
     ...А граф был демонски хорош!
     Та-та-та-та-та-та-та...
     ... А я впотьмах точила нож,-
     (С сатанинским ликованием)
     ... А граф был демонски хорош!
     Стойте- стойте - стойте!
     ... Взметнулась красная штора!
     В его обьятиях - сестра!
     Тут она обоих убивает, и вот,  в  последнем  куплете:  сестра  лежит  с
оскаленным страшным лицом, а граф был - демонски хор-рош!
     А "бледно-палевую розу" знаете?

     Марина: (улыбаясь, качает головой, ни "да", ни "нет")

     Сонечка: (декламирует)
     И бледно-палевая роза дрожала на груди твоей
     Потом она, конечно, пускается в разврат, и он встречает ее в ресторане,
с военными, и вдруг она его видит!
     Музыка:
     Сонечка поет:
     В твоих глазах дрожали слезы,
     Кричала ты: "Вина! Скорей!"
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей.
     Дни проходили чередою,
     В забвеньи я искал отрад,
     И вот опять передо мною
     Блеснул твой прежний милый взгляд
     Тебя семьи обьяла проза,
     Ты шла в толпе своих детей,
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей.
     И  потом  она умерла, Марина, и лежит в гробу, и он подходит к гробу, и
видит:
     В твоих глазах застыли слезы...
     И потом, уж не знаю, на что (с отвращением) ЕЙ:
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей
     Дрожала, понимаете, на не-ды-ша-щей груди!
     А - безумно люблю: и  толпу  детей,  и  его  подозрительные  отрады,  и
бледно-палевую розу, и могилу...
     Теперь,  Марина, на прощание, мои самые любимые. Я - се-ри-озно говорю.
(С вызовом) Любимее ваших!

     Музыка:

     Н.Нелюбова:
     Крутится - вертится шар голубой,
     Шар голубо-ой, побудь ты со мной!
     Крутится, вертится, хочет упасть,
     Ка-ва-лер ба-рыш-ню хочет украсть!

     Сонечка: (с вызовом)
     Скажите, Марина, вы ЭТО - понимаете?
     Меня, ТАКУЮ, можете любить? - Потому что это мои самые любимые стихи.
     Потому что ЭТО (с закрытыми глазами, потягиваясь) просто - блаженство.
     (Речитативом) - Шар - в синеве - крутится, воздушный шар Монгольфьер, в
сетке из синего шелку, а сам - голубой - и небо - голубое -  и  он  на  него
смотрит  и  безумно боится, чтобы шар не улетел совсем! А шар от его взгляда
начинает еще больше вертеться и вот-вот упадет, и все монгольфьеры погибнут!
И в это время, пользуясь тем, что тот занят шаром...
     Ка-ва-лер ба-рыш-ню хочет ук-расть!
     Что к этому прибавить?

     Марина: (подхватывает)
     А вот еще это, Сонечка:
     Тихо дрогнула портьера
     Принимала комната шаги
     Голубого кавалера
     И слуги...

     3-ий голос: (загадочно с эхом)
     "Никто - часы"

     Марина:  (вздрагивает  и  говорит,  как  бы  спохватываясь,  напряженно
вспоминая и запоминая)
     Однажды   она  у  меня  на  столе  играла  песочными  часами,  детскими
пятиминутными:   стеклянная    стопочка    в    деревянных    жердочках    с
перехватом-талией  - и вот, сквозь эту "талию" - тончайшей струечкой - песок
- в пятиминутный срок.

     Сонечка:
     Вот еще пять минуточек прошло... (Шелест песка, пауза 5 секунд)  Сейчас
будет последняя, последняя песчиночка! Все!

     Марина:
     Так  она  играла - долго, нахмурив бровки, вся уйдя в эту струечку... И
вдруг - отчаянный вопль!

     Сонечка: (кричит)
     О,  Марина!  Я  пропустила!  Я  -  вдруг-  глубоко  задумалась,  и   не
перевернула  вовремя,  и  теперь  я никогда не буду знать, который час... О,
Марина, у меня чувство, что я кого-то убила!

     Марина:
     Вы ВРЕМЯ убили, Сонечка...
     "Который час?" - его спросили здесь
     А он ответил любопытным: "Вечность..."

     Сонечка:
     О, как это чудесно! Что это? Кто этот ОН и это ПРАВДА - было?

     Марина:
     ОН - это с ума сшедший поэт Батюшков, и это, правда, было.

     Сонечка:
     Глупо у поэта спрашивать время. Без-дарно. Поэтому он и сошел с  ума  -
от  таких глупых вопросов. Нашли себе часы! ЕМУ нужно говорить время, а не у
него - спрашивать...
     Какая страшная, какая  чудная  игрушка,  Марина!  Я  бы  хотела  с  ней
спать...

     Марина:
     Струечка...  Секундочка...  Все  у  нее  было уменьшительное, вся речь,
точно ее маленькость передалась ее речи. Были слова, словца в ее  словаре  -
может  быть и актерские, актрисинские, но боже, до чего иначе это звучало из
ее уст! Например, "манерочка"

     Сонечка: (с реверебератором)
     Как я люблю вашу Алю, у нее такие особенные манерочки

     Марина:
     "Манерочка..." - нет, не актрисинское, а институтское,  и  недаром  мне
все время чудится, слышится:

     Сонечка: (с реверебератором)
     "...Когда я училась в институте..."

     Марина:
     Не  могла  гимназия  не  дать  и  не  взять  у  нее  этой старинности -
старомодности, какого-то осьмнадцатого  века,  девичества,  этой  насущности
обожания и коленопреклонения, этой страсти к несчастной любви... Институтка,
потом  - актриса. А может быть, институтка, гувернантка и потом - актриса...
Смутно помнятся какие-то чужие дети...

     Сонечка: (с реверебератором)
     Когда Аля вчера просила еще посидеть, у  нее  была  такая  трогательная
гримасочка...

     Марина:
     Манерочка...  Гримасочка...  Секундочка...  Струечка...  А сама была...
Девочка, которая ведь тоже - уменьшительное.

     3-ий голос: (с ревербератором)
     Ландыш, ландыш белоснежный, розан аленький
     Каждый говорил ей нежно, моя маленькая
     Ликом чистая иконка, пеньем - пеночка
     И качал ее тихонько на коленочках

     Музыка: (из основной темы)

     Марина:
     Вторым действующим  лицом  Сонечкиной  комнаты  был  -  сундук.  Рыжий,
кожаный, еще с тех времен, когда Сонечкин отец был придворным музыкантом.
     - Сонечка, что в нем?

     Сонечка:
     Мое приданое!.. Потому что я потом когда-нибудь непременно выйду замуж!
По самому  серьезному:  с  предложением,  с  отказом,  с  согласьем, с белым
платьем, с флердоранжем, с фатою... Я ненавижу венчаться... В штатском!  Вот
так  взять  и  зайти,  только  зубы  наспех  почистив,  а потом, через месяц
обьявить: "Мы уже год как женаты". Это без-дарно. Потому что -  и  смущаться
нужно,  и  чокаться  нужно,  и  шампанское  проливать,  и я хочу, чтобы меня
поздравляли - и чтобы подарки были - а главное - чтобы  плакали!  О,  как  я
буду  плакать,  Марина! По моему Юрочке, по Евгению Багратионычу, по Театру,
по всему, всему тому. Потому что тогда уже - кончено: я буду  любить  только
Его.

     Музыка: (романтическое, из основной темы)

     3-ий голос:
     Други его - не тревожьте его
     Слуги его - не тревожьте его
     Было так ясно на лике его
     Царство мое - не от мира сего
     Вещие вьюги кружились вдоль жил
     Плечи сутулые гнулись от крыл
     В певчую прорезь, в запекшийся пыл
     Лебедем душу свою упустил!
     Падай же, падай же, тяжкая медь
     Крылья изведали право лететь
     Губы молчавшие, слово - ответь
     Знаю, что этого нет - умереть!
     Зори пьет! Мори пьет!
     В полную сыть бражничает!
     Панихид - не служить!
     У навсегда повелевшего быть!
     Хлеба достанет его накормить!


     Сонечка:
     Ой,  Марина,  случилась  ужасная  вещь!  У  меня в комнате поселился...
(Кричит) Гроб!..

     Марина: Что-о-о...

     Сонечка:
     Да - да! Самый настоящий, для покойников...
     Моя Марьюшка где-то прослышала, что выдают гроба, потому что сейчас ЭТО
- роскошь...

     Марина:
     Марьюшка - это Сонечкина нянька. Не нянька - старая прислуга. Но старая
прислуга, зажившаяся, все равно - нянька... Я этой Марьюшки ни разу, за  всю
мою  дружбу  с Сонечкой, не видела - потому что она всегда стояла в очереди:
за воблой, за постным маслом, еще зачем-то... Но постоянно о ней слышала.

     Сонечка: (продолжает)
     Вот и ходила Марьюшка - каждый день выхаживала  -  приказчик,  наконец,
терпение потерял:
     Приказчик:
     Да  скоро  ли  ты, бабка, помрешь, чтоб к нам за гробом не таскаться? -
(через паузу) Раньше бабка, помрешь, чем гроб выдадим:

     Сонечка:
     И тому подобные любезности, ну, а она - твердая: (старушечьим голосом)
     "Обешшано - так обешанно, я от своего не отступлюсь..."
     И ходит, и ходит.  И  наконец,  нынче  приходит,  есть!  Да  -  да,  по
тридцатому талону карточки широкого потребления
     Приказчик:
     Ну, дождалась, бабка, своего счастья?

     Сонечка:
     И ставит ей на середину лавки - голубой
     Приказчик: (издевательски)
     Ну-ка, примерь, уместишься в нем со всеми своими косточками?

     Сонечка:
     Умещусь-то умещусь, говорю, да только не в этом
     Приказчик:
     Как это еще - не в энтом?

     Сонечка:
     Так,  говорю,  потому  что энтот - голубой, мужеский, а я - девица, мне
розовый полагается.
     (слезливо) Так вы уж  мне,  будьте  добры,  розовенький  -  потому  что
голубого нам не надо нипочем
     Приказчик:
     Что-о,  карга  старая,  мало  ты  мне  крови  испортила, а еще - ДЕВИЦА
оказалась. В  розовом  нежиться  желаешь!  Не  будет  тебе,  чертова  бабка,
розового, потому что их у нас в заводе нет.

     Сонечка:
     Так  вы  уж  мне тогда, ваше степенство, беленький! - я ему, испужалась
больно, как бы совсем без гробику не  отпустил  -  Потому  что,  в  мужеском
голубом  лежать для девицы - бесчестье, а я всю жизнь, от младенческих пелен
до савана, честная была... Тут он на меня - ногами как затопочет:
     Приказчик:
     Бери, чертова девица, что дают -  да  проваливай,  а  то  беду  сделаю!
Сейчас  -  Революция,  великое  сотрясение,  мужчин  от женщин не разбирают,
особенно - покойников... Бери, бери, говорю, а то энтим  самым  предметом  и
угроблю!

     Сонечка: (со стыдом, шепотом)
     И  как  замахнется на меня - гробовой крышечкой-то! Стыд, срам, солдаты
вокруг - гогочут, пальцами тычут... (Вздыхает, утирая  воображаемую  обидную
слезу)
     Ну,  вижу,  делать нечего. Взвалила я на себя свой вечный покой и пошла
себе. И так мне, барышня, горько. Скоко я за ним таскалась,  скоко  насмешек
претерпела, а придется мне упокоиться в мужеском, голубом...
     (нормальным голосом)
     И  теперь,  Марина,  он  у  меня в комнате... Вы над дверью полку такую
глубокую видели - для чемоданов?.. Так она меня прямо-таки умолила: чтоб под
ногами не мешался, а главное - чтобы ей глазу не язвил, цветом.
     (старушечьим голосом)
     Потому что как на него взгляну, барыня, так вся и обольюсь обидой
     (нормальным голосом)
     Так и стоит... Я наверное, все-таки когда-нибудь к нему... Привыкну?

     Музыка: (народные мотивы)

     Марина:
     А вот моя Сонечка, увиденная другими глазами - чужими:
     Чужой:
     Видел сегодня вашу Сонечку Голлидей - ехал в трамвае. Вижу, она  стоит,
держится  за  кожаную  петлю,  что-то  читает, улыбается... И вдруг у нее на
плече появляется огромная лапа, солдатская. И вы знаете, что она сделала? Не
переставая читать и даже не переставая улыбаться, спокойно сняла с плеча эту
лапу - как вещь.

     Марина:
     Это - она! А вы уверены, что это она была?
     Чужой:
     О, да. Я ведь много раз ходил смотреть ее в "Белых ночах". Та же самая,
в белом платьице, с двумя косами...
     Это было так... Прелестно... Что весь вагон  рассмеялся,  а  один  даже
крикнул, браво!

     Марина:
     А она?
     Чужой:
     Ничего.  И  тут  глаз  не  подняла,  только  может  быть,  улыбка стала
чуть-чуть шире... Она ведь очень хорошенькая.

     Марина:
     Вы находите?
     Чужой:
     С опущенными веками,  и  этими  косами  -  настоящая  мадонна.  У  нее,
вероятно, много романов?

     Марина:
     Нет. Она любит только детей...
     Чужой:
     Н-но... Это же не...

     Марина: (резко, обрывая разговор)
     Нет. Это мешает...
     Так я охраняла Сонечку - от буржуйских лап.
     (Обращаясь к зрителю)
     Романы  -  спросите вы?.. Я никогда не знала в точности, каковы были ее
отношения с мужчинами. Были ли они тем, что называют любовными связями,  или
иными  узами...  Но  мечтать ли вместе, спать ли вместе - а плакать всегда в
одиночку.
     Стихи: (из любовной лирики Цветаевой)

     Музыка: (ритмично сексуальная)

     Марина:
     Как это началось? Счастливым и заранее предначертанным  звездами  -  ее
приход в его приход

     Сонечка:
     Как,  Володя,  вы  -  зде-есь?  Вы - ТОЖЕ бываете у Марины?.. Марина, я
ревную. Так вы не одна сидите, когда вас нет?

     Марина:
     А вы, Сонечка, одна сидите, когда вас нет?

     Сонечка:
     Я! .. Я - дело пропащее, я со всеми сижу. Готова  к  кошке  залезть  на
крышу - чтобы только не одной сидеть, не одной умереть, Марина.
     Володя, а что вы здесь делаете?
     Володя:
     То же, что и вы, Софья Евгеньевна

     Сонечка:
     Значит,  любите Марину... Потому что я здесь ничего другого не делаю. И
вообще на свете не делаю. И делать не намерена. И  не  намерена,  чтобы  мне
другие - мешали...
     Володя:
     Софья Евгеньевна, я могу уйти... Мне уйти, Марина Ивановна?

     Марина:
     Нет, Володя

     Сонечка: (с вызовом к Марине)
     А мне уйти?

     Марина:
     Нет, Сонечка...
     А мне, господа, уйти?
     Музыка: (из основной темы)

     Сонечка:
     Ну,  Марина,  сделаем  вид,  что  его  нет.  Марина!  Я  к  вам от Юры.
Представьте себе, у него флюс... Я обожаю, когда больны.  А  особенно  когда
красивые  больны  -  тогда  они добрее... Когда леопард совсем издыхает - он
страшно добрый... Ну добряк!
     Володя:
     Флюс - это неинтеллигентная болезнь, Софья Евгеньевна

     Сонечка:
     Что-о-о? Дурак!
     Володя:
     Ибо она от запущенного зуба, а запущенные зубы в наш век...

     Сонечка:
     Идите вы ко всем чертям,  зубным  врачам!..  Неинтеллигентная  болезнь!
Точно  бывают  -  интеллигентные  болезни... Болезнь - это судьба. Нужно же,
чтобы  человек  от  чего-нибудь  умер,  а  то  жил  бы   вечно...   А   ваша
интеллигентность  вчера  началась,  а  завтра  -  кончилась,  уже  сегодня -
кончилась,  потому  что  посмотрите,  как  мы  все  живем...  Марина  руками
разламывает  шкафы  из  красного  дерева,  чтобы  сварить  миску каши!.. Это
интеллигентно?
     Володя:
     Но, Марина Ивановна и разламывая шкафы, всегда остается  интеллигентным
человеком

     Сонечка:
     Которым никогда не была. Правда, Марина?

     Марина:
     Никогда, даже во сне, Сонечка

     Сонечка:
     Я  так и знала, потому что это все: и стихи, и Марина - волшебное, а не
интеллигентное.
     "Интеллигентный человек - Марина" - это почти такая  же  глупость,  как
сказать  о  ней  "поэтесса"...  Какая  гадость! (причитает) О, как вы глупы,
Володя, как глупы!.. И вообще, чего вы у Марины не видали, вы  же  -  актер,
вам в Студии нужно быть...
     Я не знаю, кто вы для Марины, но... Марина меня больше любит... Правда,
Марина?

     Марина: (молчит, опустив глаза)

     Сонечка:
     ...  А  если  вас...  То  только  из жалости, за то, что вы - мужчина -
бессловесное существо,  неодушевленный  предмет...  У  Марины  об  этом  раз
навсегда сказано
     Прости мне эти слезы - Убожество мое и Божество
     Только правда, Марина, сначала бывает Божество, а потом Убожество...
     И  Марина,  если я попрошу, вас выгонит... А если не выгонит, то потому
что она - вежливая, воспитанная, за границей воспитывалась...  Но  внутренне
она  вас  уже  выгнала!  И  убирайтесь, пожалуйста, с этого места, это - мое
место!
     Володя:
     Сонечка, да вы сегодня - настоящий бес!

     Сонечка:
     А вы думали - я всегда шелковая, бархатная,  шоколадная,  кремовая,  со
всеми как с вами? Ого! Бес и есть бес! Во всяком случае - бешусь... (переход
от злобы в слезы)
     Володя,  вы  умеете  заводить  граммофон?  Заведите  что-нибудь  первое
попавшееся, чтобы мне самой себя не слышать...
     Музыка: (шипение граммофона, потом "Ave, Maria")

     Сонечка: (обмирая, на музыке)
     Господи, боже мой, да ведь я это знаю... Мой папа  был  скрипач...  Это
просто рай какой-то, мы все сейчас в раю... И граммофон в раю...

     Марина: (задумчиво, через паузу, на музыке)
     Сколько  это  длилось,  наши  бессонные  совместные  ночи? По чувству -
вечность, но по тому же чувству - единую бессонную ночь... А граммофон пел и
играл нашу молодость, нашу любовь, нашу разлуку...
     Стихи: (из любовной лирики Цветаевой)

     Музыка: (Ave Maria микшируется с музыкой из основной темы)

     Сонечка:
     Ну, Марина, нынче я укладываюсь

     Марина:
     Сижу на подоконнике. Зеленое кресло - пустое: Сонечка раскладывается  и
укладывается,  переносит  с  места  на  место  как  кошка  - котят, какие-то
тряпочки, бумажечки, коробочки...
     Открывает желтый сундук, помните?
     Я подхожу - наконец, посмотреть приданое... Желтый сундук пуст, на  дне
желтого сундука только новые ослепительно-рыжие детские башмаки.

     Марина: (обиженно)
     Сонечка, где же приданое?

     Сонечка:
     Вот! Сама купила - у нас в Студии продавались по случаю, чьей-то сестры
или брата.  И  я  купила, убедив себя, что это очень практично... Потому что
такие толстые... Но нет,  Марина,  не  могу.  Слишком  жесткие,  и  опять  с
мордами,  с  наглыми  мордами,  новыми  мордами,  сияющими мордами! И на всю
жизнь! До гробовой доски!.. Теперь я их продаю...

     Марина:
     Через несколько дней

     Сонечка:
     Марина! Мне сказали, это очень просто: прийти  на  рынок  и  встать,  с
руками оторвут. Рвать-то рвали, и очень даже с руками, но, Марина, это такая
мука:  такие  глупые  шутки  и  такие наглые бабы, и мрачные мужики, и сразу
начинают ругать, что подметки картонные или что  не  кожа,  а  какое-то  там
"сырье"... Я заплакала и ушла - никогда там больше не буду продавать...

     Марина:
     А еще день спустя

     Сонечка:
     О,  Марина!  Как  я  счастлива!  Я  только что их подарила... Хозяйской
девчонке - вот радость была! Ей двенадцать лет как раз... Я думала  -  вашей
Алечке,  но  Алечке  еще  шесть  лет  ждать,  таких морд, от которых она еще
плакать будет... А хозяйская Манька - счастлива, потому что  у  нее  и  ноги
такие - мордами...
     (гудок паровоза)

     Марина:
     Перрон.  Мужики  -  мешки.  Бабы  - мешки. Солдаты - мешки. Сонечка уже
внутри. Плачет. Из вагона - прямо на перрон.

     Сонечка: (как ребенок)
     Марина! Марина! Марина! Марина!

     Марина: (не зная уж, чем утешить отчаянно рыдающее дитя)
     Сонечка! Река будет! Орехи будут!

     Сонечка: (плача)
     Да что вы меня, Марина, за бездушную белку принимаете? Без вас, Марина,
и орех не в орех!
     Алечку - поцелуйте. Мой граммофон - поцелуйте. Володечку - поцелуйте.
     Музыка: (песня)
     Ландыш, ландыш белоснежный, розан аленький
     Каждый говорил ей нежно, моя маленькая
     Ликом чистая иконка, пеньем - пеночка
     И качал ее тихонько на коленочках
     Х