ва.
     Луна освещала хозяина сзади, и  его круглая голова была осенена ею, как
нимбом.
     Но дальше  произошло странное. Жильцы дома, впервые, может быть, за всю
историю  существования этого черного  строения,  не  послушали, не  пожелали
слушать ими же выбранного  хозяина. И  тогда он, что-то угрожающее прокричав
им, подхватил  жену, бегом сбежал вниз по лестнице и вскоре оказался рядом с
парадным  подъездом  возле  уже известного некрополя.  Оглянувшись в подъезд
дома,  он что-то  еще  злобно прокричал  находящимся на  крыше  жильцам  и в
сердцах хлопнул дверью. Это была последняя капля.
     Дом  стал медленно  оседать.  Увидев это, я вырвал из  рук оторопевшего
человека с ружьем свой паспорт и бегом выбежал из тени,  отбрасываемой домом
на  залитую  огнями площадь. За мной побежали провожатый, человек с ружьем и
хозяин со  своей женой. Я  успел заметить,  что  хозяин и  его  жена  потому
неразделимы,  что скованы  наручниками.  Как  только  мы сумели вырваться из
настигающей нас тени, дом рухнул.
     5.
     Не знаю,  как я  добрался  до отеля. Я не  слышал улюлюканья мальчишек,
которые должны были  улюлюкать, видя мой костюм. Но я  помню, что я добрался
до своего номера,  переоделся и  снова вышел на площадь.  В том  месте,  где
стоял дом, зияло  ярко-красное пространство. Ночь  давно  уже съела  луну  и
стала отступать.  И  в том месте,  где проходила моя  необычная экскурсия, я
увидел  лучи  восходящего солнца.  На площади было по-прежнему людно, только
теперь все люди стояли и  смотрели на происшедшее, образовав собою полукруг.
Я протиснулся сквозь толпу и увидел, что жители  бывшего дома сидят,  греясь
вокруг  большого  костра,  и  посреди всеобщего  празднества,  которое столь
пристало этой площади, поют песни об угнетенном народе.
     Больше  мне  неинтересно   было   на  все  это  смотреть.  Я  решил  не
задерживаться в этом милом городе и  отправился досыпать, наказав заспанному
портье позвонить в гараж, чтобы мне прислали к утру машину.
     Утром я забрался в нее, закинул свою красную сумку на заднее сиденье и,
помятуя вчерашнее  свое приключение,  объехал площадь, чтобы  последний  раз
посмотреть  на нее. Я ведь  не собирался больше сюда возвращаться.  И вот на
том месте, где вчера только стоял дом, - стоял дом.
     Только теперь он был немного скособоченный, перевязанный проволокой или
веревкой, в тени его стоял человек  с  погнутым  теперь ружьем  и  прикладом
разбивал бюст старого хозяина. Тут же валялась  цепочка, которой хозяин  был
пристегнут к своей жене.