в этот  магазинчик,  где
продают газеты и журналы, и скажет хозяину все, что  она  о  нем  думает.  И
молочнику тоже нужно позвонить, кто он такой, в конце концов.
     Но пока она дошла до дома, силы ее иссякли. Она  проголодалась,  но  не
могла придумать, что приготовить на завтрак.  Буфет  почти  пуст,  на  глаза
попалась только консервная банка с вареной фасолью. Она открыла банку, взяла
ложку, последний кусок хлеба и с жадностью накинулась на фасоль,  заедая  ее
хлебом.  Но,  съев  полбанки,  почувствовала,  что  больше  не  в  состоянии
проглотить ни ложки. Выбрасывать жалко. Лучше  оставить  и  съесть  попозже.
Нет, она отдаст фасоль Баджи. Баджи, наверное, снова заснул,  подумала  она,
просовывая банку в клетку.
     Что за чудеса, ей хотелось есть и  не  хотелось.  Она  припомнила  свои
любимые блюда. Яичница с грудинкой,  бифштекс,  вкусный  шоколадный  пудинг,
Санни тоже очень любит  сдобный  шоколадный  пудинг.  Завтра  к  вечеру  она
приготовит ему шоколадный пудинг. Сегодня не стоит. Сегодня он идет в  гости
к этой славной девушке. Как ее зовут? Сейчас она  вспомнит.  Она  становится
немножко рассеянной на старости лет. Как рассеянный профессор  из  рассказов
"Поговорим  о  смехе",  хихикнула  она.  Некоторые  рассказы  в  самом  деле
занятные.
     Она  очень  любит  отварную  капусту,  всплыло  у  нее  в   памяти.   И
картофельное пюре. С хорошим кусочком солонины. Дэд тоже любил  картофельное
пюре с солониной. Хотя его самое  любимое  блюдо  -  ростбиф  с  йоркширским
пудингом, с отварной тыквой,  картофелем  и  зеленой  фасолью.  У  него  был
прекрасный огород позади дома, у Дэда. Он выращивал столько овощей,  что  ей
почти не приходилось докупать. А какие свежие были овощи, ничего похожего на
то, что продают в магазине. И стоили дешевле.
     Глотая  слюну,  она  вспомнила  про  жирную  подливку,  у  нее   всегда
оставалось  много  подливки  с  мясным  соком  на  дне  сковородки.  Она   с
удовольствием обмакнула бы сейчас хлеб в такую подливку.
     Пронзительный  звонок  нарушил  тишину.  Она  вскочила  и   в   тревоге
посмотрела на телефон. Потом спохватилась-  это  же  первый  поздравительный
звонок, она сняла телефонную трубку:
     - Алло, - чуть слышно сказала она.
     В трубке что-то защелкало, потом послышался детский  смех,  потом  смех
пропал. В растерянности она еще долго  прижимала  трубку  к  уху,  с  тоской
вслушиваясь в частые гудки. Кто это мог быть?  Кто-нибудь  из  детей  Санни?
Нет! Санни никогда не позволил бы своим детям так пугать  бабушку.  Никогда,
она уверена. Занятая своими мыслями, она положила телефонную трубку на  стол
и пошла к двери. Почтальон наверняка уже приходил.
     Она была уверена, что в ящике что-то лежит, еще  до  того,  как  сунула
внутрь руку. Да, письмо, два письма. Не в силах подождать  ни  секунды,  она
схватила письма и разорвала один конверт за другим. В первом лежал чек -  ее
пенсия. Значит, она права, пенсию должны были принести сегодня.  Теперь  она
сможет купить все, что нужно для праздничного ужина. Из второго конверта она
достала бланк с надписью "Последнее  предупреждение".  В  растерянности  она
проверила фамилию и адрес. Все правильно, письмо, несомненно, ей, но она  не
в состоянии понять, что там написано. Пусть Санни взглянет  на  эту  бумажку
сегодня вечером. Одно ей ясно - здесь какая-то ошибка.
     А почему нет поздравительных открыток? Она  еще  раз  оглядела  ящик  -
пусто. Что за чудеса? Куда же делись поздравительные открытки?  Может  быть,
их украли?
     Ее соседка тоже вынимает почту. Незачем показывать, что она  ее  видит.
Пусть заговорит первая. Она вовсе не желает унижаться. Вдруг соседка  скажет
ей несколько слов, хотя бы поздоровается. Но нет, ушла к себе,  не  поднимая
глаз от пачки писем.
     Что, если там есть ее письма? Попадут они к ней? Теперь она поняла, что
случилось. Почтальон опустил ее письма в соседний ящик. Может быть, зайти  и
спросить? Очень неприятно, но что же делать? Чем дольше она раздумывала, тем
сильнее проникалась уверенностью, что ее письма у соседки. Предположим,  она
войдет... Что она скажет? Я хотела бы узнать... а потом? Она не может  прямо
сказать, зачем она  пришла,  вдруг  соседка  обидится  и  подумает,  что  ее
обвиняют в краже писем. Она бормотала  себе  под  нос  то  одну,  то  другую
вступительную фразу и наконец решила, что лучше всего спросить, не произошла
ли какая-то ошибка. Сказать, например: почтальоны  сейчас  ужасные,  на  них
совершенно нельзя положиться, поэтому я хотела узнать...
     Качая головой, продолжая что-то бормотать, она вышла из своей калитки и
открыла соседнюю. Ей было очень страшно, но она собрала все силы, подошла  к
дому и постучала. Дверь открылась, соседка вопросительно посмотрела на  нее,
не удостоив улыбки.
     -  Я  хотела  спросить...  почтальоны...  нельзя   положиться...   день
рождения... мои поздравительные открытки у вас?
     Соседка с изумлением слушала ее бормотание, не понимая ни слова. Что-то
про открытки. Бедная старушка слегка тронулась. Соседка  стояла  с  каменным
лицом - неприступная крепость.
     Она стремительно повернулась  и,  дрожа  всем  телом,  с  бессмысленной
улыбкой на лице побежала со всей быстротой, на какую были способны ее слабые
ноги, захлопнула за собой чужую калитку и  вбежала  к  себе.  Добравшись  до
кухни,  она  опустилась  на  стул,  сердце  колотилось,  пальцы  по-прежнему
судорожно сжимали чек и бланк с надписью "Последнее предупреждение".
     Она взглянула на бланк, нет, она совершенно не представляет  себе,  что
означает эта бумажка. Встав со стула, она положила бланк в ящик, где  лежали
все остальные непонятные бумаги, и, по-прежнему  держа  чек  в  руке,  взяла
сумку, чтобы пойти в магазин
     Она хотела снять телефонную трубку, но увидела, что  трубка  уже  лежит
Когда же она ее сняла? Наверное, сразу когда вернулась.
     Может быть, составить список покупок? Не стоит, в магазине  она  и  так
вспомнит, что купить. Она оставила входную  дверь  открытой,  перешла  через
улицу и заглянула в витрину. Выбор богаче, чем  обычно.  Прекрасно.  Готовое
тесто - как раз то, что нужно для праздничного  пирога.  И  сахарная  пудра.
Сегодня ей действительно везет. Купить  стиральный  порошок?  Пожалуй,  нет.
Баночная сельдь. Она с удовольствием съест пару кусочков селедки на обед.  И
хлеб с маслом, и выпьет чашечку чаю.
     Удовлетворенно кивая головой, она вошла в  магазин,  теперь  она  точно
знает, что надо купить.
     С полной  сумкой,  крепко  сжимая  в  кулаке  размененные  деньги,  она
вернулась домой и прежде всего сунула деньги в ящик, доверху набитый  всяким
хламом. Хлеб, масло, банка с  сельдью,  чай,  молоко,  сахар.  Все  это  она
кое-как уместила на заставленном  столе,  а  остальные  покупки  положила  в
раковину. Готовое  тесто,  сахарная  пудра,  гора  песочного  печенья  (дети
обожают песочное печенье, и она тоже), крекеры, банка языка, помидоры. У нее
будет роскошный праздничный ужин. Но сначала обед.
     Открывая банку селедки, она вспомнила, как справляли ее день  рождения,
когда она была маленькой. Горы хлеба с  маслом,  лимонад.  Хорошо  было.  На
столе стоял  пирог,  она  его  разрезала,  и  все  пели:  "С  днем  рожденья
поздравляем".  Сегодня   тоже   будут   петь.   Подарки,   наверное,   лучше
разворачивать сразу, а может быть, немного  погодя?  Она  сдвинула  брови  и
задумалась. А потом захихикала:  кого  она  хочет  обмануть?  Она  прекрасно
знает, что у нее не хватит сил подождать, конечно, она тут же посмотрит, что
ей принесли.
     Напевая "С днем рожденья поздравляем",  она  заметила,  что  телефонная
трубка лежит на столе, и положила ее на место. С  покупками  покончено,  она
больше не собирается выходить из дома, пусть  теперь  звонят,  она  услышит.
Может быть, ей уже звонили, но телефон был занят. Это совершенно неважно. На
самом деле это даже хорошо: те, кто звонили, лишний раз убедятся, как  много
у нее друзей. И конечно, постараются дозвониться попозже.
     Продолжая напевать, она поставила чайник  и  намазала  хлеб  маслом.  С
удовольствием съела кусок хлеба с маслом  и  с  селедкой  и  запила  чаем  с
молоком. Теперь она чувствует себя гораздо лучше. Она просто  была  голодна.
Ей ничуть не  трудно  приготовить  себе  еду.  Она  вспомнила,  как  однажды
какая-то  женщина  из  муниципалитета,   кажется   из   отдела   социального
обеспечения, зашла к ней и сказала, что ей  будут  привозить  домой  горячую
пищу, но это уж очень похоже на милостыню, хотя они и берут какие-то деньги,
правда очень небольшие. Другое дело, если человек не встает с постели или не
может сам о себе позаботиться. Дама из муниципалитета уговаривала ее на  все
лады, десять раз повторила, что это избавит ее от необходимости тратить силы
и время на готовку, но она видела эту даму насквозь. Пусть думает,  что  она
не в состоянии справиться со своими делами. Она заметила,  как  эта  женщина
оглядела коридор и бросила  взгляд  на  кухонный  стол.  Конечно,  стол  был
неприбран, но только потому, что у нее накопилось слишком много  дел  и  она
несколько дней не мыла посуду.  Она  спросила,  почему  эта  женщина  к  ней
явилась, но ответ был не очень вразумительный: кто-то посоветовал ей  зайти.
Наверное, какой-нибудь нахал. Так или иначе, она не нуждается в милостыне, и
пусть те, кто любят совать нос в  чужие  дела,  впредь  будут  поосторожнее,
взволнованно рассуждала она.
     Сказала она этой даме все, что считала  нужным?  Кажется,  да,  но  это
неважно. Если ей понадобится помощь, она сама попросит. Только вряд  ли  это
когда-нибудь случится. У нее слишком  независимый  характер.  И  всегда  был
независимый характер, даже когда она была совсем молоденькой девушкой.

4

     Она вспомнила родителей. Визгливый голос матери,  ее  измученное  лицо,
надрывные вопли, когда ей  не  удавалось  настоять  на  своем.  Она  боялась
матери, боялась  скандалов,  ей  было  легче  уступить.  И  как  только  она
уступала, мать сразу смягчалась. Ее  брату,  любимчику  матери,  разрешалось
все, он подлизывался к матери, говорил одно, делал другое. Удивительно,  как
он околдовывал людей. Ему даже убийство сошло с рук. Хотя в конце концов  он
попал в беду. В него влюбилась молодая вдова, он взял у  нее  деньги,  чтобы
вложить в дело, и проиграл все до копейки на  скачках.  Отвратительная  была
история.
     Отец кичился своей справедливостью, а на самом деле  не  любил  никого,
кроме себя, суровый он был человек и упрямый. И слишком занят  своей  мясной
лавкой и своим клубом. Он ни разу пальцем ее не  тронул.  Лучше  бы  тронул,
душевные раны заживают медленнее. На самом деле никогда не заживают. Отец ее
не замечал. Он постоянно твердил, что дела красноречивее слов, но она ему не
верила. Как ей хотелось, чтобы он обнял ее, сказал хоть одно ласковое слово.
Не дождалась. Он был не способен ни на то, ни на другое.
     Из-за этого она стала учительницей,  в  самом  деле  из-за  этого:  она
хотела уехать в  деревню,  чтобы  расстаться  с  домом.  У  нее  не  хватало
храбрости просто так уйти из дома. Глупая она была, в самом деле  глупая,  и
страшно боялась отца и матери.
     А все-таки, подумала она, нет худа без добра. В деревне, в своей первой
школе она познакомилась с Дэдом. Он был маляром, хорошим маляром, у него как
раз кончался срок обучения, и он рассчитывал получить работу в  городе.  Дэд
был красивый, да и ее в  то  время  не  считали  дурнушкой.  Она  сама  себя
содержала, аккуратно платила за стол и даже немного откладывала, хотя в  тот
первый год получала мало. Просить отца о помощи, слава богу, не приходилось.
Он, наверное, не отказал бы, но ей не хотелось чувствовать  себя  обязанной.
Она дорожила своей независимостью. И сейчас дорожит
     Что за чудеса, про  свадьбу  даже  вспомнить  нечего.  Она  -  невеста,
слоеный пирог на столе, вот и все воспоминания. Мать не очень радовалась  ее
замужеству, знала, что с Дэдом  ей  не  поладить.  Мать  предпочла  бы  зятя
посговорчивее. Отца, кажется, не было на свадьбе. Почему? Может быть, его  и
в живых уже не было?
     Покачивая  головой,  она  задремала,  подбородок  упал  на  грудь,  она
тихонько захрапела; ей приснился Санни.
     Она услышала, как хлопнула дверца машины, и  проснулась.  Удивленная  и
испуганная, заторопилась к входной двери. Он  уже  приехал,  а  она  еще  не
испекла пирог. Или испекла? Обернувшись, она увидела нераспечатанный  пакет.
Ничего не поделаешь, придется обойтись без пирога.
     Волнуясь, она торопливо шла по коридору. И, открывая дверь,  все  время
повторяла:
     - Санни, Санни, как я рада, что ты приехал.
     У двери никого не было. На другой стороне  улицы,  у  магазина,  стояла
машина. Где же Санни? Почему он поставил машину на той  стороне?  И  где  ее
внуки? Она доплелась до калитки и  остановилась,  разглядывая  машину.  Мимо
проехали двое мальчишек на велосипедах. Они бросили взгляд в ее  сторону,  и
она расслышала слова "грязная", "сумасшедшая". Они смеялись над ней.
     Грязная?  Она  оглядела  себя.  Джемпер  и  юбка  в  пятнах.  Наверное,
забрызгалась, когда ела селедку. Она не  надела  бы  утром  грязную  одежду.
Зрение у нее в  полном  порядке,  она  заметила  бы  пятна.  Лучше  все-таки
переодеться. Она знает, что надо сделать: принять ванну и  надеть  бархатное
платье.
     Но  она  не  могла  открыть  кран.  Старая  газовая  колонка  тоже   не
зажигалась. Что за чудеса! Сколько же времени не работает колонка? А  ванна!
Грязная, в зеленых потеках. Что все это значит? Она заглянула  под  ванну  и
увидела дыру в подгнившей половице. Очень странно. Просто невероятно, что ее
ванная комната в таком состоянии. Пока она разглядывала дыру, крыса высунула
голову и, заметив ее, скрылась. Она  в  страхе  отпрянула.  Что  за  чудеса,
крысы. Крысы, наверное, появились из-за этих людей, поселившихся  позади  ее
дома. Все знают, какие они грязнули. Она  заложит  дыру  и  позвонит,  чтобы
пришли вывести крыс. Инспектору по охране здоровья. Чем  бы  заложить  дыру?
Чем-нибудь тяжелым. Кирпичом, вот чем. Кирпичи валяются на дворе. Она быстро
нашла кирпич и заложила дыру. Вот так. Теперь госпожа крыса будет сидеть под
полом.
     Удовлетворенно  кивая  головой,  она  попробовала  отвернуть  кран  над
раковиной, но он тоже не работал. Придется мыться в  кухне.  Вместо  купания
обтирание. Она взяла грязное полотенце, висевшее на двери  ванной,  вошла  в
кухню и разделась.  Туалетного  мыла  нет.  Ничего,  вполне  можно  обойтись
стиральным порошком. Она торопливо плеснула на себя мыльную воду,  вытерлась
и натянула почерневшее от грязи белье и рваные  чулки.  Так  гораздо  лучше.
Стоит хорошенько помыться, и  сразу  чувствуешь  себя  освеженной.  Осталось
надеть платье.
     Сидит неплохо. Она  с  удовольствием  посмотрела  на  себя  в  зеркало.
Немного губной помады, больше ничего не нужно. Порывшись в ящике, она  нашла
помаду и жирно намазала губы, залезая за края, чтобы рот  казался  побольше.
Прекрасно. Она всегда знала, что рот  у  нее  маловат.  В  самом  деле  чуть
маловат.
     Теперь туфли. Встав на четвереньки,  она  пошарила  под  кроватью.  Да,
черные, выходные. Очень кстати. У нее всегда были удобные  туфли  на  каждый
день и пара черных выходных. Она смахнула  краем  одеяла  пыль  с  туфель  и
надела на ноги. Туфли слегка растрескались, но выглядят еще вполне прилично.
     Хорошо бы надушиться. От бабушки должно пахнуть лавандой.  Когда  внуки
вырастут, запах лаванды будет напоминать им о бабушке. Но у нее  нет  духов.
Жаль. Продаются духи в магазине напротив? Вряд ли, и у  нее  все  равно  нет
времени. Они приедут с минуты на минуту.
     Телефон? Пока она торопливо шла по коридору, ей казалось,  что  телефон
звонит, но, когда она вошла в кухню, ее встретила тишина. Слава богу.  Целую
минуту она думала, что услышит, как Санни скажет, что они не могут приехать.
     Она почувствовала, что силы ее оставляют, и села.  До  их  приезда  она
немного отдохнет.
     Сдвинув брови, она  попыталась  вспомнить,  как  выглядит  жена  Санни.
Нравится  ей  эта  женщина?  Конечно,  иначе  и  быть  не  может.  Никто  не
сомневался, что Санни женится на милой, славной девушке. Теперь у  нее  есть
дочь, в самом деле. Она хотела родить дочь после Санни. Ей  было  бы  сейчас
лет сорок пять или сорок восемь. Вполне могла бы  сама  стать  бабушкой.  Но
после Санни у нее почему-то больше не было детей. Хотя она пыталась. Сколько
раз ей хотелось сказать Дэду "нет", но она молчала, только из-за этого.  Да,
о таких вещах лучше не вспоминать. Мужчинам всегда мало, а во всем остальном
он был хорошим мужем, Дэд был ей хорошим мужем.
     Она вспомнила их первые встречи в деревне. Пикники, вечеринки в местном
училище, танцы в сараях для стрижки  овец,  музыкальные  вечера  в  школьном
зале.
     На вечерах она иногда пела. Никакого голоса у нее не было,  но  на  это
никто не обращал  внимания,  все  веселились  от  души.  Ели  печенье,  пили
лимонад, а потом Дэд провожал ее домой, он оберегал  ее,  гордился  ею.  Да,
хорошее это было время, когда он ухаживал за ней.
     Она помнит его первый подарок.  Бусы.  Нитка  жемчуга.  Искусственного,
конечно,  но  почти  такого  же  красивого,  как  настоящий.  Бусы  так   ей
понравились, что она носила их, не снимая, даже спала в них. Говорят, жемчуг
надо носить близко к телу, чтобы он... блестел или еще что-то. Неважно  что,
жемчуг лучше носить, не, снимая. А ее обручальное кольцо. С гранатиками. Она
взглянула на свою руку. Где обручальное кольцо? Наверное, спрятала, чтобы не
потерять.
     Потом они переехали назад в город, потому  что  Дэд  получил  в  городе
работу. Она не хотела возвращаться в город, но пересилила себя. Два года они
были обручены - два года Дэд копил деньги на первый взнос за их дом.  Он  не
хотел жениться, пока у них не будет своего дома. Не очень-то ей было приятно
снова жить вместе с родителями, но зато как приятно  было  жить  с  Дэдом  в
собственном маленьком  доме.  Какие  красивые  вещи  она  купила.  Простыни,
полотенца и все остальное. По вечерам у нее на столе лежали вышитые салфетки
и даже скатерть. А приданое! Она все сшила сама, кроме подвенечного  платья.
Платье она хотела самое лучшее и отдала портнихе. Настоящей. Она венчалась в
белом  платье  с  фатой,  в  руке  держала  гладиолусы.  Надо   пересмотреть
фотографии.
     Медовый месяц. Куда они уехали? В пансионат где-то  на  холмах.  Ужасно
она стеснялась в первые дни раздеваться, когда в комнате мужчина,  но  потом
Дэд признался, что ему тоже неловко, и после  этого  все  пошло  хорошо.  Ей
нравилось носить золотое кольцо, нравилось,  что  ее  называют  миссис.  Она
гордилась, что стала замужней женщиной. У нее даже походка изменилась.
     Она вела  хозяйство.  Готовила  Дэду.  Делала  иногда  ужасные  ошибки.
Однажды она приготовила кашу, всю  в  комках,  а  сварить  другую  было  уже
некогда. Дэд сказал, что все равно вкусно, но она-то знала, что нет. Ему так
хотелось каши. Теперь, конечно, жизнь стала легче. Покупаешь  концентраты  в
пакетиках, приготовить кашу ничего не стоит, каждый дурак сможет. Это раньше
надо было с ночи замачивать крупу.
     Под  конец  она  стала  заправской   кулинаркой.   Все   говорили.   По
воскресеньям она накрывала дома  стол  к  ужину.  Холодное  мясо,  винегрет,
ячменные лепешки, варенье и сливки, бисквитные  пирожные,  фруктовый  салат,
бисквитный торт, пропитанный красным вином, со взбитыми сливками. Да, ничего
не скажешь, она устраивала настоящий пир, когда приходили гости. Белоснежная
скатерть, сверкающее серебро...
     Она задремала, на ее губах замерла улыбка.

5

     Санни приехал со всей семьей, было так весело! На столе стоял пирог, на
пироге  белыми  и  розовыми  буквами  было  написано  "Поздравляем  с   днем
рождения!", а когда она задула все свечи - их  было  очень  много,  -  пирог
раз