резали и съели. И бисквитный торт с кремом внутри. Сейчас  она  развернет
подарки. Сколько подарков! Все  дети  что-нибудь  смастерили:  внук  подарил
вешалки, внучки - фартук, толстые шерстяные носки,  чтобы  ночью  не  мерзли
ноги, носовые платки, саше, надушенное лавандой, - все  сделано  с  любовью,
специально для нее. Но самый лучший  подарок  от  Санни:  одеяло-грелка.  Ей
всегда хотелось иметь такое теплое одеяло. Как он  догадался?  Она  оторвала
взгляд от одеяла, чтобы поблагодарить Санни, но Санни  исчез.  Прищурившись,
она оглядела комнату. Свет едва брезжил, по крыше стучал дождь. Не  в  силах
понять, что происходит, она протерла глаза. Почему  они  все  вдруг  уехали?
Может быть, она нечаянно обидела их: сказала что-нибудь или  сделала  что-то
не так? А где подарки? Они увезли назад все подарки?
     Слезы, бежавшие по щекам, смешивались с каплями дождя.  Она  не  знала,
что крыша течет,  и  продолжала  сидеть  на  стуле,  задавленная  горестными
мыслями. Почему, почему они уехали? Санни никогда  не  поступал  с  ней  так
жестоко. Отчего он вдруг переменился? Из-за жены? Из-за того, что  его  жена
оказалась не такой милой и славной? Она не нужна  жене  Санни.  В  этом  все
дело. Жена настроила Санни против нее.
     Все равно они не должны были увозить подарки.
     Зачем делать подарки, если потом забирать их назад? Так не поступают. И
зачем они вообще приезжали, если потом вдруг взяли и уехали?  Наверняка  она
сказала что-то лишнее, что-нибудь неодобрительное про жену Санни. Но как она
могла сказать что-то про жену Санни, если совсем ее не знает.  Нет,  она  ее
все-таки знает, только не может вспомнить. Не забыла ли она  о  каком-нибудь
важном событии в их жизни?
     Эта женщина... что, если она ушла от Санни?
     Наверное, в этом все дело: Санни приехал к ней  с  детьми,  потому  что
жена его бросила. Он ждал от нее помощи, а она не догадалась. Ему,  конечно,
хотелось, чтобы мать была рядом, но он никогда сам ни о чем не попросит.
     У нее стало легче  на  душе,  она  встала  и,  по-прежнему  не  замечая
капавшей с потолка воды, пошла в спальню. Она ляжет спать пораньше, а завтра
упакует чемоданы и поедет к Санни. Она скажет:  "Сын,  я  приехала.  Я  буду
ухаживать за тобой и за детьми, я знаю, это сейчас  необходимо".  Она  будет
убирать дом, стирать белье, готовить и воспитывать детей, чтобы они  выросли
такими, как Санни. Честными, сильными и порядочными. И  не  были  похожи  на
теперешних сорванцов, что разъезжают на велосипедах и  не  уважают  старших.
Или на этих хиппи и всех остальных, о которых она читала в газете.
     О религиозном воспитании тоже надо позаботиться. Непременно. Сейчас  на
религию обращают слишком мало внимания. В ее время дети посещали  воскресную
школу, и никто не спрашивал, нравится им это или нет. Горе было тем, кто  не
знал десять заповедей. Конечно, некоторые потом говорили,  что  не  ходят  в
церковь, потому что в детстве их чересчур пичкали религией,  но  это  просто
отговорка, она уверена. Для нее  церковь  всегда  была  святыней.  И  сейчас
святыня, в самом деле, святыня, хотя  в  последнее  время  она  не  ходит  в
церковь. В это воскресенье непременно пойдет  и  возьмет  с  собой  Санни  и
детей.
     Дэд не очень любил ходить в церковь. Он считал, что это женское дело, а
мужчины, если и постоят в воскресенье на коленях,  все  равно  целую  неделю
будут грешить. Она опомниться не могла, когда впервые услышала от  него  эти
слова. Но он прожил жизнь как  честный  и  порядочный  человек,  должна  она
сказать. Он был хорошим мужем и хорошим отцом. Никогда не пил  и  не  курил,
слава богу.
     Укладываясь на серую простыню, она  вспомнила,  что  Санни  мог  иногда
пропустить рюмочку. И выкурить несколько сигарет тоже мог.  Научился,  когда
призвали в армию. Говорил,  что  не  хочет  быть  белой  вороной,  не  хочет
отличаться от товарищей. Лишнего он, конечно, не пил.  Но  один  случай  она
смутно припоминает. Как-то он пришел домой слегка навеселе, они в тот  вечер
его не ждали. Она сразу почувствовала,  что  от  него  пахнет  пивом.  Санни
сказал, что у него хорошие новости, от радости подхватил ее  и  закружил  по
кухне. О чем он тогда рассказывал? Что-то про...  Как  это  называется?  Про
эскадрилью. Да, да, про эскадрилью. Их эскадрилью  посылали  на  север.  Она
страшно испугалась, что Санни уезжает на фронт, и даже  простила  ему  пиво.
Санни смеялся над ней, говорил, что его не могут убить, потому что он служит
в наземных войсках, но ей все равно было страшно.  В  то  время  происходили
такие ужасные вещи. Его могли убить, ранить, взять в плен, но Санни твердил,
что все это чепуха, потому что он будет находиться на аэродроме и готовить к
вылету самолеты для тех идиотов, которым охота полетать и отправиться на тот
свет. Он, Санни, в полной безопасности, с ним ничего не может случиться.
     В конце концов она поверила ему, и, когда пришла телеграмма,  это  было
для них страшным ударом. Дэд так и не оправился. За одну ночь стал стариком.
И озлобился. Она тоже горевала,  но  у  нее  хватало  сил  не  пасть  духом.
Наверное, потому, что религия служила ей опорой. А Дэд однажды спросил,  как
можно верить в бога, если он допускает, чтобы  убивали  его  лучших  молодых
сынов? Дэд возненавидел все войны на свете, он говорил, что войны начинаются
из-за дележа барышей, алчности  и  даже...  из-за  религии.  Ему  все  стало
нипочем. Хотя она напоминала ему, как он  всегда  жалел,  что  не  воевал  в
первую мировую  войну.  Его  признали  непригодным.  Он  много  раз  пытался
вступить в армию, но  его  не  брали.  В  День  ветеранов  войны  он  всегда
чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что не ходил на демонстрацию,
как другие. И из-за того, что у него не было значка  Союза  демобилизованных
солдат.
     Она слушала, как дождь барабанит в окно, и не замечала капель, падавших
на край кровати; в конце концов она заснула.
     Крыса прогрызла дыру в другой подгнившей половице и доела остатки пищи,
разбросанные в кухне.
     Человек предполагает, а бог располагает. Эти  слова  стучали  у  нее  в
мозгу, когда она проснулась. Кто любил их  повторять?  Она  никак  не  могла
вспомнить. Она замерзла, а ноги почему-то  были  мокрые.  В  сером  утреннем
свете она едва видела изножье кровати. Наверное, еще рано, надо  постараться
снова заснуть. Ворочаясь с боку на бок, она почувствовала, что простыня  под
ней влажная. Неужели  она  намочила  постель?  Она  пощупала  простыню.  Да,
намочила. Как это могло случиться?
     Она надела халат и решила вскипятить чай. В кухне было  темнее,  чем  в
спальне. Она повернула выключатель, но свет не загорелся.
     - Только этого не доставало, лампочка перегорела, - пробормотала она.
     Вряд ли у нее есть запасная, а если и есть, как она ее  ввинтит?  Глядя
на голую стеклянную грушу, висевшую на проводе, она подумала, что, встав  на
стул, сможет до  нее  дотянуться,  надо  только  подождать,  пока  откроется
магазин, и купить новую лампочку. Ощупью она нашла  чайник,  налила  воду  и
зажгла газ. Вдруг что-то скользнуло по ее ноге. Она в  испуге  отскочила  от
плиты и успела разглядеть крысиный хвост, исчезнувший  под  креслом  в  углу
кухни.
     От страха она тихонько заплакала и оперлась на  раковину.  Может  быть,
все это ей привиделось.  В  кухне  почти  совсем  темно.  Конечно,  во  всем
виновата темнота. Зрение у нее хорошее, но все-таки. Мало ли  что  мелькнуло
под креслом. А по ноге ее задел подол халата; она совершенно в этом уверена,
там в одном месте отпоролась подшивка.
     Выбросив  из  головы  неприятное  происшествие,  она   занялась   чаем.
Постепенно в кухне стало светлее, и она забыла про лампочку.

6

     Газету, наверное, уже принесли. Она выглянула на улицу, как  раз  когда
мальчишка-газетчик проходил мимо, но газету он  почему-то  не  оставил.  Она
окликнула его, но он не услышал. Она сердито захлопнула дверь и  направилась
к телефону. Сейчас она скажет хозяину этого магазинчика все, что она  о  нем
думает. Ни на кого нельзя положиться.
     Она открыла телефонную книжку, но не могла вспомнить  фамилию.  Как  же
узнать номер телефона? Остается одно.  Одеться  и  пойти  самой.  Магазинчик
довольно далеко, но ничего, как-нибудь доберется.  И  поговорит  с  хозяином
начистоту. Пусть знает, как  неприятно  ходить  к  нему  за  газетой,  когда
оплачена доставка на  дом.  Тем  более  что  она  давняя  подписчица.  А  не
какая-нибудь  безмозглая  девчонка,  из  тех,  что  вечно  забывают  вовремя
оплачивать счета. Сколько лет она пользуется его услугами. И адрес у нее  не
менялся, и почтовые открытки она всегда у  него  покупает.  Переплатила  ему
кучу денег. За одну только почтовую бумагу - пачка за пачкой уходит у нее на
переписку с друзьями.
     Почтовые открытки о чем-то смутно ей напомнили. Не о  рождестве,  хотя,
бог свидетель, она всегда рассылает к рождеству десятки открыток. Нет, не  о
рождестве... о дне рождения! Куда она дела поздравительные открытки?
     Как куда, положила в ящик, где лежат все ее бумаги. Она выдвинула ящик,
и ей на глаза снова попался бланк со штампом "Последнее  предупреждение",  а
под ним еще один. И еще один. Бог знает что означают все  эти  бумажки.  Она
вытащила ящик из буфета и поставила  на  стол.  Все  бланки  и  извещения  с
напоминаниями сложила кучкой прямо на грязные тарелки и принялась  судорожно
перерывать ящик. Счет за газету, за молоко. Эти счета ей не нужны, она давно
их  оплатила.  Жестяные  коробки  с  наклейками  "свет",  "газ",  "телефон",
"продукты", "налоги" пусты, значит, счета недавно оплачены. Она всегда делит
пенсию на две части и следит, чтобы денег хватило на целый месяц.
     А это что? Последняя воля и завещание. Ну да, все  переходит  к  Санни.
Засвидетельствовано...  кем?  Она  вгляделась  в  подписи.  Хозяин  магазина
напротив и ее неприятная соседка. Подписано в прошлом году. Нужно  составить
заново, для этого есть причина, она помнит, что написала свою последнюю волю
вечность тому назад. Но сейчас она не будет этим заниматься.
     Что такое? Письмо от санитарной комиссии... дом непригоден...  простоит
не больше трех месяцев... Господи боже, о  чем  они  толкуют?  Что  означают
слова: "Простоит не больше трех месяцев"? Может быть, они как-то  связаны  с
этим  отвратительным  человеком  и  бесплатной  оценкой?  Неужели  он  решил
отомстить ей  за  то,  что  она  не  впустила  его  к  себе?  Дом,  конечно,
непригоден. Дэд, наверное, переворачивается сейчас в гробу.
     Одно ей ясно: она сыта по горло этой бумажной кашей. Они  все  лишились
рассудка. Но с нее хватит, с ней этот номер не пройдет. Она засунула  бумаги
назад в ящик, вынесла ящик во двор, высыпала содержимое в печку для сжигания
мусора и поднесла спичку. Когда бумага  сгорела  дотла,  она  заковыляла  по
лужам назад к дому, кивая головой и радуясь, что избавилась от  всего  этого
хлама.
     Будь Дэд жив, они не посмели бы  обращаться  с  ней  подобным  образом,
говорила она себе. Они думают, что могут поступать с ней, как им вздумается,
потому что у нее нет мужа. Со многими ее знакомыми  уже  случались  подобные
истории. Акулы, настоящие акулы. Нужно обратиться к  адвокату.  И  возбудить
против них дело. Тогда они узнают. Ей это вполне по  средствам.  На  ее  имя
лежит куча денег в банке. Все, что оставил Санни, она не истратила  из  этих
денег ни копейки.
     Она подошла к шкафу  в  спальне  и  достала  жестяную  коробку.  В  ней
хранились самые важные документы.  Она  разложила  их  на  кровати  и  стала
перебирать один за  другим.  Свидетельство  о  браке.  Два  свидетельства  о
смерти: Дэда и Санни. Свидетельство о рождении Санни. Свидетельство на право
владения домом. Вот наконец то,  что  нужно.  Чековая  книжка.  Она  открыла
книжку и увидела, что остаток  составляет  две  тысячи  фунтов  и  несколько
шиллингов. Может быть, долларов? Нет, фунтов. Это огромная сумма. Но  она  к
ней не прикоснется. Она завещала эти деньги Санни, и они достанутся Санни.
     Стук в дверь. Кто это может быть? Она посмотрела в окно и увидела,  что
у двери стоит женщина. Где-то она ее уже видела. Лучше,  наверное,  выйти  к
ней. Она открыла дверь, но не могла понять, чего  от  нее  хочет  непрошеная
гостья. Улыбается, спрашивает, как она поживает,  не  нужна  ли  ей  помощь.
Какая помощь? Приглашает куда-то, в какой-то клуб, просит разрешения  войти.
Одному богу известно, что ей надо. Напрашивается в гости, а у нее еще посуда
не вымыта. И все эти разговоры про клуб. С нее довольно. Она  уже  поняла  -
еще одна благодетельница из муниципалитета.
     Хлопнув дверью, в ярости бормоча что-то себе под нос, она вошла в кухню
с намерением вымыть посуду, но, подойдя к раковине, налила воды в  чайник  и
решила выпить чаю. Дожидаясь, пока закипит чайник, она выдвинула другой ящик
и принялась осматривать его содержимое. Увидев деньги, те, что  сама  сунула
туда, когда получила пенсию, она положила их на  кухонный  стол,  расшвыряла
все, что лежало в ящике, и среди баночек, пакетиков, крышек и бог знает чего
еще нашла довольно  много  серебра  и  бумажек.  Поглощенная  поисками,  она
тщательно перебирала вещь за вещью и выкладывала на  стол  каждую  найденную
монету. Убедившись наконец, что в ящике не осталось ни копейки, она  сложила
деньги кучками - в каждую бумажки и монеты одного достоинства - и  принялась
считать.
     Двести девяносто один доллар и восемьдесят четыре цента.  Вот  сколько!
Вместе с деньгами в банке  это  целое  состояние,  так  что  пусть  они  все
успокоятся - да, да, успокоятся - и перестанут обращаться с ней, как с  теми
бедняками, про которых пишут в газете.
     Она отпивала чай маленькими глоточками и смотрела на деньги. Часть надо
положить в банк. Сколько людей лишилось жизни из-за того,  что  у  них  дома
лежали деньги. Ей все равно нужно пойти и позаботиться о доставке  газеты  и
сказать хозяину магазинчика все, что она о  нем  думает,  а  по  дороге  она
зайдет в банк.
     Да, открытка... бесплатная оценка. Она позвонит и скажет, что согласна,
пусть оценят, она продаст дом. И тогда этот тип увидит... тот,  кто  сказал,
что ее дом непригоден. Ей дадут хорошую цену. На вырученные деньги она купит
квартиру в новом доме, она читала про такие квартиры в газете. И будет  жить
в приличном месте. Здесь в пригороде все катится под гору из-за  эмигрантов:
стоит одному купить дом, как туда  набивается  еще  десять  человек.  Многие
работают сразу в двух местах.  Питаются  одним  воздухом,  зато  откладывают
каждую копейку, а потом скупают участки у достойных людей,  проживших  здесь
всю свою жизнь. Она, конечно, не станет продавать дом эмигранту. Так  она  и
скажет этому человеку. Никаких эмигрантов. Дэд тоже не  захотел  бы  продать
дом эмигранту. Свора грязнуль и грубиянов, говорят на  каком-то  тарабарском
языке, никто не понимает, что они лопочут. Мало ли о чем они  сговариваются,
кто знает, что они замышляют. Отправлялись  бы  лучше  назад,  туда,  откуда
явились. Так нет, живут и  плодятся,  как  кролики.  И  большинство  из  них
католики. Слава богу, что Санни не женился на католичке. Дэд тоже терпеть не
мог католиков. В церковь он не ходил, но считал себя протестантом  и  всегда
говорил, что не признает папистов.
     Она  одевалась,  оправляла  на  себе  коричневое  бархатное  платье   и
обдумывала, что скажет хозяину магазинчика и агенту по продаже недвижимости.
Только бы не подвел ревматизм, идти довольно далеко, но у  нее  нет  другого
выхода. Очень жаль, если кто-нибудь позвонит как раз в это  время.  Впрочем,
пусть знают, что она не собирается целыми днями сидеть дома и дожидаться  их
звонков, у нее есть дела поважнее.
     Она старательно собрала деньги и положила в бумажный пакет. Вернулась в
спальню, положила пакет на кровать и  в  поисках  чековой  книжки  принялась
перебирать  все  вокруг,  погребая  большинство   документов   под   грязным
постельным бельем. Наконец она нашла книжку, положила ее в сумочку  и  вышла
из дома, плотно закрыв за собой дверь.
     Теперь она им всем покажет.
     С трудом передвигая ноги, то и дело спотыкаясь,  она  шла  по  улице  и
бормотала себе под  нос  гневные  слова  каждый  раз,  когда  ее  что-нибудь
возмущало. Разбитый тротуар. В муниципалитет тоже надо зайти и поговорить  с
ними  как  следует.  Какие-то  невежи  толпятся  на   углах   улиц,   стоят,
прислонившись к фонарным столбам, жуют резинку, смеются, когда она  проходит
мимо.  Около  гостиницы  мужчина  ругает  проклятых  турок  и  вообще   всех
желторожих - успел напиться, хотя еще  утро.  Как  он  смеет  ругаться!  Это
оскорбляет окружающих. Хотя у него есть для этого  основания,  она  уверена.
Турки? Она что-то их не встречала. Греков  видела  и  еще  бог  знает  каких
чужеземцев, но про турок никогда не слышала. Почему они  уехали  из  Турции?
Где, кстати, находится эта Турция? Надо обязательно  посмотреть,  когда  она
вернется.
     Прежде всего магазинчик, где продают газеты. Обида придала ей сил,  она
вошла  и  разразилась  потоком  жалоб.  Без  газеты...  ни  на  кого  нельзя
положиться...  после  стольких  лет...  Что  за  чепуху  мелет  эта  девица?
Неуплата, доставку не возобновят, пока  не  будет  погашен  долг.  Произошла
ошибка... они говорят о ком-то другом... надо проверить  еще  раз.  Появился
хозяин и вежливо повторил то же самое. Она не  могла  убедить  их,  что  они
ошибаются. Они не обращали внимания на ее слова, хотя она сто раз повторила,
что они ее с кем-то путают.
     Разволновавшись,  она  заявила,  что  готова  заплатить,  если  им  так
хочется, у нее достаточно денег, но прежде  она  посоветуется  с  адвокатом.
Цепкими пальцами она обшарила сумочку, но не нашла ни цента. Только  чековую
книжку. Деньги она, наверное, забыла дома. Прекрасно, чековая книжка  вполне
годится. Пусть увидят, сколько у нее денег. Она сунула книжку им под  нос  и
показала остаток. Хозяин и кассирша  переглянулись.  Ну  что  же,  если  она
пойдет в банк и получит деньги, она сможет  погасить  задолженность,  заявил
хозяин с улыбкой.
     Она вышла на улицу. Придется идти в банк. Нужно пройти  немного  дальше
по той же улице мимо магазина случайных вещей, где она купила свое бархатное
платье. Может быть, она даже купит еще что-нибудь. Ей всегда хотелось  иметь
костюм, голубой с золотыми пуговицами, как у ее соседки. И наверное,  шляпу.
Ей необходима шляпа, чтобы ходить в церковь. Шляпа с пером. Когда-то  у  нее
была такая, Дэду нравилась, он говорил, что ей к лицу.
     Вдруг она заметила контору  по  продаже  недвижимости,  остановилась  и
что-то вспомнила. Она вошла довольная, предвкушая покупку костюма, и увидела
перед собой двух людей. Девушку за столом и рядом с ней того самого мужчину,
что приходил и предлагал оценить дом. Она улыбнулась мужчине,  но  он  и  не
подумал улыбнуться в ответ. Может быть, не узнал. Она попробовала объяснить:
бесплатная оценка... решила продать в конце концов. Адрес? Она сказала  свой
адрес, девушка расхохоталась и обернулась к мужчине:
     - Дождался, что я тебе говорила, тот самый дом, ты хотел его оценить, а
потом увидел, что он непригоден.
     Мужчина пожал плечами, он обходил все дома на этой улице, откуда он мог
знать.
     Она стояла в замешательстве и только твердила, что  они  ошиблись,  что
непригоден какой-то другой дом. Она пыталась втолковать им,  что,  если  они
помогут выгодно продать ее теперешний дом, она поручит  им  купить  для  нее
квартиру в новом доме.
     Они, видимо, не понимали, о чем  она  говорит,  и  просто  забавлялись,
разглядывая ее во все  глаза.  Ей  очень  хотелось  залепить  пощечину  этой
девчонке за такую наглость. Клевета - вот что означают их слова. Об этом она
тоже поговорит с адвокатом. Она сказала им про адвоката, но они все равно не
поняли.
     - Пьяная? - спросила девушка.
     - Нет, спятила, - ответил мужчина.