й рукой привязал свободный  конец  двух
запасных мотков к петле двух запасных мотков второй удочки. Теперь все  было
готово. У него в запасе было три мотка лесы по сорок саженей  в  каждом,  не
считая той, на которой он держал рыбу. - Поешь еще немножко, - сказал он.  -
Ешь, не стесняйся. ?Ешь так, чтобы острие крючка  попало  тебе  в  сердце  и
убило тебя насмерть, - подумал он. - Всплыви сама и дай мне всадить  в  тебя
гарпун. Ну вот и ладно. Ты готова? Насытилась вволю??
   - Пора! - сказал он вслух и, сильно дернув  обеими  руками  лесу,  выбрал
около ярда, а потом  стал  дергать  ее  снова  и  снова,  подтягивая  бечеву
поочередно то одной, то другой рукой и напрягая при каждом  рывке  всю  силу
рук и тела.
   Усилия его были тщетны. Рыба медленно уходила  прочь,  и  старик  не  мог
приблизить ее к себе ни на дюйм. Леска у него была крепкая, рассчитанная  на
крупную рыбу, и он перекинул ее за спину и натянул  так  туго,  что  по  ней
запрыгали водяные капли. Затем леса негромко  зашипела  в  воде,  а  он  все
держал ее, упершись в сиденье и откинув назад туловище.  Лодка  начала  чуть
заметно отходить на северо-запад.
   Рыба плыла и плыла, и они медленно двигались по зеркальной  воде.  Другие
наживки вс╦ еще были закинуты в море, но старик ничего не мог  с  этим
поделать.
   - Эх, если бы со мной был мальчик! - сказал он. - Меня тащит  на  буксире
рыба, а я сам изображаю буксирный  битенг.  Можно  бы  привязать  бечевку  к
лодке. Но тогда рыба, чего доброго, сорвется. Я должен крепко держать  ее  и
отпускать по мере надобности. Слава богу, что она плывет, а не опускается на
дно... А что я стану делать, если она решит пойти в  глубину?  Что  я  стану
делать, если она пойдет камнем на дно и умрет? Не  знаю.  Там  будет  видно.
Мало ли что я могу сделать!
   Он упирался в бечеву спиной и следил за тем, как косо она уходит в воду и
как медленно движется лодка на  северо-запад.  ?Скоро  она  умрет,  -  думал
старик. - Не может она плыть вечно?. Однако прошло четыре часа, рыба все так
же неутомимо уходила в море, таща за собой лодку, а старик все так же сидел,
упершись в банку, с натянутой за спиной лесой.
   - Когда я поймал ее, был полдень, - сказал старик. - А я до сих пор ее не
видел.
   Перед тем как поймать рыбу, он плотно натянул соломенную шляпу на лоб,  и
теперь она больно резала ему кожу. Старику хотелось пить, и, осторожно  став
на колени, так, чтобы не дернуть бечеву, он подполз как можно ближе к носу и
одной рукой достал бутылку. Откупорив ее, он отпил несколько глотков.  Потом
отдохнул, привалившись к носу.  Он  отдыхал,  сидя  на  мачте  со  скатанным
парусом, стараясь не думать, а только беречь силы. Потом он поглядел назад и
обнаружил, что земли уже не видно. ?Невелика беда, - подумал он. - Я  всегда
смогу вернуться, правя на огни Гаваны. До захода солнца осталось  два  часа,
может быть, она еще выплывет за это время. Если нет,  то  она,  может  быть,
выплывет при свете луны. А то, может быть,  на  рассвете.  Руки  у  меня  не
сводит, и я полон сил. Проглотила ведь крючок она, а не я. Но что же это  за
рыба, если она так тянет! Видно, она крепко прикусила проволоку. Хотелось бы
мне на нее поглядеть хоть одним глазком, тогда бы я знал, с кем имею дело?.
   Насколько старик мог судить по звездам, рыба плыла  всю  ночь,  не  меняя
направления. После захода солнца похолодало, пот высох у него на  спине,  на
плечах и на старых ногах, и  ему  стало  холодно.  Днем  он  вытащил  мешок,
покрывавший ящик с наживкой, и расстелил его на солнце сушить. Когда  солнце
зашло, он обвязал мешок вокруг шеи и спустил его себе  на  спину,  осторожно
просунув под бечеву. Бечева резала теперь куда меньше,  и,  прислонившись  к
носу, он согнулся так, что ему было почти удобно. По правде говоря,  в  этом
положении ему было только чуточку легче, но он уверял себя, что  теперь  ему
почти совсем удобно.
   "Я ничего не могу с ней поделать, но и она ничего не  может  поделать  со
мной, - сказал себе старик.  -  Во  всяком  случае,  до  тех  пор,  пока  не
придумает какой-нибудь новый фокус?.
   Разок он встал, чтобы помочиться через борт лодки, поглядеть на звезды  и
определить, куда идет лодка. Бечева казалась тоненьким лучиком, уходящим  от
его плеча прямо в воду.  Теперь  они  двигались  медленнее,  и  огни  Гаваны
потускнели, - по-видимому, течение уносило их на восток.  ?Раз  огни  Гаваны
исчезают - значит, мы идем все больше на восток, - подумал старик. - Если бы
рыба не изменила своего курса, я их видел бы еще много часов. Интересно, чем
окончились сегодня матчи? Хорошо бы иметь на лодке  радио!?  Но  он  прервал
свои мысли: ?Не отвлекайся! Думай о том, что ты  делаешь.  Думай,  чтобы  не
совершить какую-нибудь глупость?.
   Вслух он сказал:
   - Жаль, что со мной нет мальчика. Он бы мне помог и  увидел  бы  все  это
сам.
   "Нельзя, чтобы в старости человек оставался один, - думал  он.  -  Однако
это неизбежно. Не забыть бы мне съесть тунца, покуда он не протух, ведь  мне
нельзя терять силы. Не забыть бы мне съесть его утром, даже если я совсем не
буду голоден. Только бы не забыть?,  -  повторял  он  себе.  Ночью  к  лодке
подплыли две морские свиньи, и старик слышал, как громко пыхтит самец и чуть
слышно, словно вздыхая, пыхтит самка.
   - Они хорошие, - сказал старик. - Играют, дурачатся и любят друг друга.
   Они нам родня, совсем как летучая рыба.
   Потом ему стало жалко большую рыбу, которую он поймал на крючок.  ?Ну  не
чудо ли эта рыба, и один бог  знает,  сколько  лет  она  прожила  на  свете.
Никогда еще мне не попадалась такая сильная рыба.  И  подумать  только,  как
странно она себя ведет! Может быть, она потому  не  прыгает,  что  уж  очень
умна. Ведь она погубила бы меня, если бы прыгнула или рванулась изо всех сил
вперед. Но, может быть, она не раз уже попадалась на крючок и понимает,  что
так ей лучше бороться за жизнь. Почем ей знать, что против  нее  всего  один
человек, да и тот старик. Но какая большая эта рыба и сколько  она  принесет
денег, если у нее вкусное мясо! Она схватила наживку, как самец, тянет,  как
самец, и борется со мной без всякого страха. Интересно, знает  она,  что  ей
делать, или плывет очертя голову, как и я??
   Он вспомнил, как однажды поймал на крючок  самку  марлина.  Самец  всегда
подпускает самку к пище первую, и, попавшись  на  крючок,  самка  со  страха
вступила в яростную, отчаянную борьбу, которая быстро ее изнурила, а  самец,
ни на шаг не отставая от нее, плавал и кружил вместе с  ней  по  поверхности
моря. Он плыл так близко, что старик боялся, как бы  он  не  перерезал  лесу
хвостом, острым, как серп, и почти такой  же  формы.  Когда  старик  зацепил
самку багром и стукнул ее дубинкой, придерживая острую, как рапира, пасть  с
шершавыми краями, когда он бил ее дубинкой по черепу до тех пор,  пока  цвет
ее не стал похож на цвет  амальгамы,  которой  покрывают  оборотную  сторону
зеркала, и когда потом он с помощью мальчика втаскивал  ее  в  лодку,  самец
оставался рядом. Потом, когда старик стал сматывать лесу и готовить  гарпун,
самец высоко подпрыгнул в воздух возле лодки, чтобы поглядеть, что  стало  с
его подругой, а затем ушел глубоко в воду, раскинув светло-сиреневые  крылья
грудных плавников, и широкие сиреневые полосы у  него  на  спине  были  ясно
видны. Старик не мог забыть, какой он был красивый. И  он  не  покинул  свою
подругу до конца.
   "Ни разу в море я не видал ничего печальнее, - подумал старик. - Мальчику
тоже стало грустно, и мы попросили у самки прощения и  быстро  разделали  ее
тушу?.
   - Жаль, что  со  мной  нет  мальчика,  -  сказал  он  вслух  и  поудобнее
примостился к округлым доскам носа, все время ощущая через  бечеву,  которая
давила ему на плечи,  могучую  силу  большой  рыбы,  неуклонно  уходившей  к
какой-то своей цели.
   - Подумать только, что благодаря моему  коварству  ей  пришлось  изменить
свое решение!
   "Ее судьба была оставаться в темной глубине океана,  вдали  от  всяческих
ловушек, приманок и людского коварства. Моя судьба была отправиться за ней в
одиночку и найти ее там, куда не проникал ни один человек. Ни  один  человек
на свете. Теперь мы связаны друг с другом с самого полудня. И некому  помочь
ни ей, ни мне?.
   "Может быть, мне не нужно было становиться рыбаком, - думал он. - Но ведь
для этого я родился. Только бы не забыть съесть тунца, когда рассветет?.
   Незадолго до восхода солнца клюнуло на одну  из  наживок  за  спиной.  Он
услышал, как сломалось удилище и бечева заскользила через планшир  лодки.  В
темноте он выпростал из футляра свой нож и, перенеся  всю  тяжесть  рыбы  на
левое плечо,  откинулся  назад  и  перерезал  лесу  на  планшире.  Потом  он
перерезал лесу, находившуюся рядом с ним, и в темноте крепко связал  друг  с
другом концы запасных мотков. Он  ловко  работал  одной  рукой,  придерживая
ногой мотки, чтобы покрепче затянуть узел. Теперь у него  было  целых  шесть
запасных мотков лесы: по два от каждой перерезанной им бечевы и два от лесы,
на которую попалась рыба; все мотки  были  связаны  друг  с  другом.  ?Когда
рассветет, - думал он, - я постараюсь достать ту лесу, которую я опустил  на
сорок саженей, и тоже  ее  перережу,  соединив  запасные  мотки.  Правда,  я
потеряю двести саженей крепкой каталонской веревки, не говоря уже о  крючках
и грузилах. Ничего, это добро можно достать снова. Но кто достанет мне новую
рыбу, если на крючок попадется какая-нибудь другая рыба и сорвет мне эту? Не
знаю, что там сейчас клюнуло. Может быть, марлин, а может быть,  и  меч-рыба
или акула. Я даже не успел ее почувствовать.  Надо  было  побыстрее  от  нее
отвязаться?.
   Вслух он сказал:
   - Эх, был бы со мной мальчик!
   "Но мальчика с тобой нет, - думал он. - Ты можешь рассчитывать только  на
себя, и хоть сейчас и темно, лучше бы ты  попытался  достать  ту,  последнюю
лесу, перерезать ее и связать два  запасных  мотка?.  Он  так  и  сделал.  В
темноте ему было трудно работать, и  один  раз  рыба  дернула  так,  что  он
свалился лицом вниз и рассек щеку под глазом. Кровь  потекла  по  скуле,  но
свернулась и подсохла, еще не дойдя до подбородка, а он  подполз  обратно  к
носу  и  привалился  к  нему,  чтобы  передохнуть.  Старик  поправил  мешок,
осторожно передвинул бечеву на новое, еще не натруженное  место  и,  передав
весь упор на плечи, попытался определить, сильно  ли  тянет  рыба,  а  потом
опустил руку в воду, чтобы выяснить, с какой скоростью движется лодка.
   "Интересно, почему она рванулась,  -  подумал  он.  -  Проволока,  верно,
соскользнула с большого холма ее спины. Конечно, ее спине не так больно, как
моей. Но не может же она тащить лодку без конца,  как  бы  велика  ни  была!
Теперь я избавился от всего, что могло причинить мне вред, и у меня  большой
запас бечевы, - чего же еще человеку нужно??
   - Рыба, - позвал он тихонько, - я с тобой не расстанусь,  пока  не  умру.
?Да и она  со  мной,  верно,  не  расстанется?,  -  подумал  старик  и  стал
дожидаться утра. В этот предрассветный час было холодно,  и  он  прижался  к
доскам, чтобы хоть  немножко  согреться.  ?Если  она  терпит,  значит,  и  я
стерплю?.
   И заря осветила натянутую лесу, уходящую в глубину моря. Лодка  двигалась
вперед неустанно, и когда над горизонтом появился краешек солнца,  свет  его
упал на правое плечо старика.
   - Она плывет к северу, - сказал старик. - А течение, наверно, отнесло нас
далеко на восток. Хотел бы я, чтобы она повернула по течению.  Это  означало
бы, что она устала.
   Но когда солнце поднялось выше,  старик  понял,  что  рыба  и  не  думала
уставать. Одно лишь было отрадно: уклон, под которым леса  уходила  в  воду,
показывал, что рыба плыла теперь на меньшей глубине. Это отнюдь не означало,
что она непременно вынырнет на поверхность.  Однако  вынырнуть  она  все  же
могла.
   - Господи, заставь ее вынырнуть! - сказал старик. - У меня хватит бечевы,
чтобы с ней справиться.
   "Может быть, если мне удастся немножко усилить тягу, ей  будет  больно  и
она выпрыгнет, - подумал старик. - Теперь, когда  стало  светло,  пусть  она
выпрыгнет. Тогда  пузыри,  которые  у  нее  идут  вдоль  хребта,  наполнятся
воздухом и она не сможет больше уйти  в  глубину,  чтобы  там  умереть?.  Он
попытался натянуть бечеву потуже, но с тех пор, как он поймал рыбу,  леса  и
так была натянута до отказа, и когда он откинулся назад, чтобы  натянуть  ее
еще крепче, она больно врезалась в спину, и он понял, что у него  ничего  не
выйдет. ?А дергать нельзя, - подумал он.  -  Каждый  рывок  расширяет  рану,
которую нанес ей крючок,  и  если  рыба  вынырнет,  крючок  может  вырваться
совсем. Во всяком случае, я чувствую себя лучше теперь, когда светит солнце,
и на этот раз мне не надо на него смотреть?.
   Лесу опутали желтые водоросли, но старик  был  рад  им,  потому  что  они
задерживали ход лодки. Это были  те  самые  желтые  водоросли,  которые  так
светились ночью.
   - Рыба, - сказал он, - я тебя очень  люблю  и  уважаю.  Но  я  убью  тебя
прежде, чем настанет вечер.
   "Будем надеяться, что это мне удастся?, - подумал он. С  севера  к  лодке
приблизилась маленькая птичка. Она летела низко над водой. Старик видел, что
она очень устала.
   Птица села на корму  отдохнуть.  Потом  она  покружилась  у  старика  над
головой и уселась на бечеву, где ей было удобнее.  -  Сколько  тебе  лет?  -
спросил ее старик. - Наверно, это твое первое путешествие?
   Птица посмотрела на него в ответ. Она слишком  устала,  чтобы  проверить,
достаточно ли прочна бечева, и лишь покачивалась, обхватив ее своими нежными
лапками.
   - Не бойся, веревка натянута крепко, - заверил ее старик. - Даже  слишком
крепко. Тебе не полагалось бы так уставать в безветренную ночь.  Ах,  не  те
нынче пошли птицы!
   "А вот ястребы, - подумал он, - выходят в море вам навстречу?. Но  он  не
сказал этого птице, да она все равно его бы не поняла.  Ничего,  сама  скоро
все узнает про ястребов.
   - Отдохни хорошенько, маленькая птичка, - сказал он. -  А  потом  лети  к
берегу и борись, как борется каждый человек,  птица  или  рыба.  Разговор  с
птицей его подбодрил, а то спина у него совсем одеревенела за ночь, и теперь
ему было по-настоящему больно. - Побудь  со  мной,  если  хочешь,  птица,  -
сказал он. - Жаль, что я не могу поставить парус и привезти  тебя  на  сушу,
хотя сейчас и поднимается легкий ветер. Но у меня тут друг,  которого  я  не
могу покинуть. В это мгновение рыба внезапно рванулась и повалила старика на
нос; она стащила бы его за борт, если бы он не уперся в  него  руками  и  не
отпустил бы лесу.
   Когда бечева дернулась, птица взлетела, и старик даже не заметил, как она
исчезла. Он пощупал лесу правой рукой и увидел, что из руки течет  кровь.  -
Верно, рыбе тоже стало больно, - сказал он вслух и потянул бечеву, проверяя,
не сможет ли он повернуть рыбу в другую сторону. Натянув лесу до отказа,  он
снова замер в прежнем положении.
   - Худо тебе, рыба? - спросил он. - Видит бог, мне и самому не  легче.  Он
поискал глазами птицу, потому что ему хотелось с кем-нибудь  поговорить.  Но
птицы нигде не было.
   "Недолго же ты побыла со мной, -  подумал  старик.  -  Но  там,  куда  ты
полетела, ветер много крепче, и он будет дуть до самой суши. Как  же  это  я
позволил рыбе поранить меня одним быстрым рывком? Верно, я совсем  поглупел.
А может быть, просто загляделся на птичку и думал только  о  ней?  Теперь  я
буду думать о деле и съем тунца, чтобы набраться сил?. - Жаль,  что  мальчик
не со мной и что у меня нет соли, - сказал он вслух.
   Переместив тяжесть рыбы на левое плечо и осторожно  став  на  колени,  он
вымыл руку, подержав ее с минуту в воде и наблюдая за тем, как  расплывается
кровавый след, как мерно обтекает руку встречная струя. - Теперь рыба плывет
куда медленнее, - сказал он вслух. Старику хотелось подольше подержать  руку
в соленой воде, но он боялся, что рыба снова дернет; поэтому он поднялся  на
ноги, натянул спиною лесу и подержал руку на солнце. На ней была всего  одна
ссадина от бечевы, рассекшей мякоть, но как раз на той части  руки,  которая
нужна была ему для работы. Старик  понимал,  что  сегодня  ему  еще  не  раз
понадобятся его руки, и огорчался, что поранил их в самом начале.
   - Теперь, - сказал он, когда рука обсохла, - я  должен  съесть  тунца.  Я
могу достать его багром и поесть как  следует.  Старик  снова  опустился  на
колени и, пошарив багром под кормой, отыскал там тунца. Он  подтащил  его  к
себе, стараясь не потревожить мотки лесы. Снова переместив всю тяжесть  рыбы
на левое плечо и упираясь о борт левой рукой,  он  снял  тунца  с  крючка  и
положил багор на место. Он прижал тунца коленом и стал вырезать со спины  от
затылка до  хвоста  продольные  куски  темно-красного  мяса.  Нарезав  шесть
клинообразных кусков, он разложил их на досках  носа,  вытер  нож  о  штаны,
поднял скелет тунца за хвост и выкинул его в море. - Пожалуй,  целого  куска
мне не съесть, - > сказал он и перерезал один из кусков пополам.
   Старик чувствовал, как сильно, не ослабевая, тянет большая рыба, а  левую
руку у него совсем свело. Она судорожно сжимала тяжелую  веревку,  и  старик
поглядел на нее с отвращением.
   - Ну что это за рука, ей-богу! - сказал он. - Ладно, затекай, если уж так
хочешь. Превращайся в птичью лапу, тебе это все равно не поможет. ?Поешь,  -
подумал он, поглядев в темную воду и на косую линию уходящей в нее бечевы, -
и твоя рука станет сильнее. Чем она  виновата?  Ведь  ты  уж  сколько  часов
подряд держишь рыбу. Но ты не расстанешься  с  ней  до  конца.  А  пока  что
поешь?.
   Он взял кусок рыбы, положил его в рот и стал медленно жевать. Вкус был не
такой уж противный.
   "Жуй хорошенько, - думал он, - чтобы не потерять ни капли соков.
   Неплохо было бы приправить ее лимоном или хотя бы солью?. -  Ну,  как  ты
себя чувствуешь, рука? - спросил он затекшую руку, которая одеревенела почти
как у покойника. - Ради тебя я съем еще кусочек. Старик съел вторую половину
куска, разрезанного надвое. Он старательно разжевал его,  а  потом  выплюнул
кожу.
   - Ну как, рука, полегчало? Или ты еще ничего не почувствовала?
   Он взял еще один кусок и тоже съел его.
   "Это здоровая, полнокровная рыба, - подумал он. - Хорошо, что мне попался
тунец, а не макрель. Макрель слишком  сладкая.  А  в  этой  рыбе  почти  нет
сладости, и она сохранила всю свою питательность. Однако нечего  отвлекаться
посторонними мыслями, - подумал он. - Жаль, что  у  меня  нет  хоть  щепотки
соли. И я не знаю, провялится остаток рыбы на солнце или протухнет,  поэтому
давай-ка лучше я ее съем, хоть я и не голоден. Большая рыба ведет себя  тихо
и спокойно. Я доем тунца и тогда буду готов?. - Потерпи, рука, - сказал  он.
- Видишь, как я ради тебя стараюсь. ?Следовало бы мне  покормить  и  большую
рыбу, - подумал он. - Ведь она моя родня. Но я должен убить ее, а для  этого
мне нужны силы?. Медленно и  добросовестно  старик  съел  все  клинообразные
куски тунца.
   Обтирая руку о штаны, он выпрямился.
   - Ну вот, - сказал он. -  Теперь,  рука,  ты  можешь  отпустить  лесу;  я
совладаю с ней одной правой рукой, покуда ты не перестанешь  валять  дурака.
Левой ногой он прижал толстую бечеву, которую раньше держала его левая рука,
и откинулся назад, перенеся тяжесть рыбы на спину. - Дай бог, чтобы  у  меня
прошла судорога! - сказал он. - Кто знает, что  еще  придет  в  голову  этой
рыбе.
   "По виду она спокойна, - подумал он, - и действует обдуманно. Но что  она
задумала? И что собираюсь делать я? Мой план я должен тут же приспособить  к
ее плану, ведь она такая громадина. Если она выплывет, я смогу ее  убить.  А
если она так и останется в глубине? Тогда и я останусь с нею?.
   Он потер сведенную судорогой руку о штаны и попытался разжать пальцы.
   Но рука не разгибалась. ?Может быть, она разожмется от солнца, -  подумал
он. - Может быть, она разожмется, когда