Она повесила дубленку на вешалку и щелкнула дверным замком.
   Дигби, спрыгнув с дивана, стремглав полетел к хозяйке. Диг прислонился  к
косяку и сложил руки на груди:
   - Что ты сделала с зайцем?
   Дилайла  бросила  на  него  испытующий  взгляд  и,  слегка  нахмурившись,
переспросила:
   - С каким зайцем? - она сняла солнцезащитные очки и кинула их на стол.
   - Ты знаешь, с каким. С большим зайцем. - Диг развел руками, демонстрируя
размеры игрушки. - С зайцем, у которого очень длинные уши.
   Дилайла недоуменно смотрела на него:
   - Прости, Диг, ты меня совсем запутал.
   Она двинулась на кухню, Диг за ней.
   - Ты увезла его с собой сегодня утром.
   Дилайла замерла на секунду, потом развернулась лицом к Дигу.
   - А! - с деланным облегчением воскликнула она. - С тем зайцем!
   - Да, что сталось с тем зайцем.
   - Я его... подарила. Маленькой девочке. В Суррее. Сегодня у нее был  день
рождения. - Она  открыла  холодильник,  достала  банку  маринованного  лука,
нервно открутила крышку и сунула луковицу размером с мандарин в рот. -  М-м,
- промычала она с набитым ртом, - вкусно. - Диг не верил свои  глазам.  -  А
почему ты спрашиваешь? - нахмурилась Дилайла. - Струйка уксуса потекла по ее
подбородку, она вытерла ее рукой.
   Диг с удивлением отметил, что этот жест не зажег в нем даже малой искорки
желания. Более того, ему стало едва ли не противно.
   - Он ей понравился?
   - А?
   - Маленькой девочке. Из Суррея. Заяц ей понравился?
   Дилайла ссутулилась:
   - Да, наверное.
   - Хороший был заяц.
   - Да, - Дилайла с тревогой смотрела на Дига, - верно. -  Она  сунула  еще
одну луковицу в рот, подхватила банку и вышла из кухни.
   Диг прислонился к кухонному столу и закрыл лицо руками. Отлично,  подумал
он, лучше не бывает.  Я  и  впрямь  искусный  дипломат.  Ловко  управился  с
щекотливой проблемой! ?Хороший был заяц?, черт бы его побрал. Надо  же  быть
таким идиотом!
   Но  как,  скажите  на  милость,  вести  себя  в  подобной  ситуации?  Диг
определенно  не  ведал  правил,  регулирующих  поведение  человека,  который
внезапно обнаруживает, что в ранней молодости стал отцом, а мать  ребенка  и
поныне держит его в блаженном неведении, беззастенчиво  пользуясь  при  этом
его квартирой со всеми удобствами и его добрым нравом.
   Диг  предполагал,  что,  услыхав  о  зайце,  Дилайла  сразу  все  поймет,
догадается о слежке и о том, что ее видели рыдающей в заячий мех, а за  этим
последует  откровенная  беседа,  которая  расставит  все  по  местам.  Но  в
результате Дилайла, похоже, подумала, что он рехнулся.
   Надо начинать все сначала.
   - Дилайла, - сурово заговорил Диг, появляясь в гостиной, - я знаю о Софи.
   От волнения у него комок подступил к горлу, и на  последнем  слоге  голос
дрогнул. Более драматичного заявления он в жизни своей не делал.  Диг  вдруг
почувствовал себя актером, играющим в мыльной опере. Дожидаясь ответа, он не
знал, куда девать руки.
   Дилайла подняла  голову.  Она  расстегивала  молнии  на  черных  замшевых
сапожках. Машинально сбросив один сапожок, она удивленно разглядывала Дига:
   - Что? - Софи. Я  знаю  о  Софи.  -  Ему  почудилось,  что  он  разучился
управлять своими руками, плетьми висевшими по бокам. Пришлось сложить их  на
груди.
   - О какой Софи? О черт, это начинало походить  на  беседу  о  зайце.  Диг
подошел к дивану и сел рядом  с  Дилайлой.  Повернулся  к  ней,  заглянул  в
покрасневшие глаза и вдруг расслабился. Он больше не играл в мыльной опере.
   - Я следил за тобой сегодня. До самого Суррея. Наблюдал. Я все  видел.  -
Дилайла застыла с сапогом в руке. - Я видел эту  девочку.  Видел  Софи.  Она
красивая...
   Дилайла аккуратно поставила сапожок на  пол,  сложила  руки  на  коленях,
глядя прямо перед собой. Вхдохнула и спросила:
   - Зачем ты это сделал?
   Диг вдруг почувствовал себя на десять лет старше.
   - Не знаю, - пожал он плечами. - Я не особенно задумывался, зачем поперся
за тобой. Просто увидел утром, как ты  ловишь  такси,  и  вдруг  завелся.  Я
ничего не планировал заранее... - Он умолк.
   Наступила пауза.  Диг  разглядывал  грязь  под  ногтем  большого  пальца,
дожидаясь ответной реплики Дилайлы. Молчание длилось, наполняя Дига  скорбью
по поводу собственной эмоциональной недоразвитости. Как  обычно,  он  хотел,
чтобы кто-то другой взял на себя ответственность за ситуацию.  Пусть  теперь
Дилайла всем заправляет, он свое дело сделал. Но Диг понимал, что  этого  не
будет. Он заварил кашу,  ему  и  расхлебывать.  У  него  накопилось  миллион
вопросов к Дилайле, но лишь один был поистине важным. Он собрался с духом:
   - Софи... она... моя?
   Дилайла резко развернулась и уставилась на него. Диг затаил дыхание.  Вот
он, вот самый главный момент в его жизни.
   Брови Дилайлы сошлись на переносице.
   - Нет, - твердо ответила она, - разумеется, нет.
   Диг выдохнул, его сердце  снова  начало  биться,  немножко  быстрее,  чем
следовало бы. Он облизнул пересохшие губы и рассеянно кивнул.
   - А-а, - пробормотал он, испытывая странную опустошенность, - разумеется,
нет.
   Диг не припоминал, когда в его в квартире стояла такая тишина, словно дом
целиком  обложили  ватой.  Он  слышал,  как  зажглась  лампочка  на   кухне,
сигнализировавшая о подаче тепла. Иных звуков не было.
   Его ожидания опять оказались обманутыми. Он думал, что при  упоминании  о
девочке из Суррея плотина прорвется, Дилайла отбросит скрытность и расскажет
ему все, как на духу. Однако она по-прежнему удерживала  пережитое  в  себе,
хотя нужды в том уже не было. Диг собрался с силами  и  заставил  себя  идти
напролом дальше. Не для того он проделал  столь  долгий  путь,  чтобы  снова
соскользнуть в неведение.
   - Но она... твоя?
   Помолчав, Дилайла подняла глаза на Дига.
   - Не могу поверить, что ты следил за мной. Не могу. - В ее голосе звучало
разочарование, как ножом резанувшее Дига.
   Он вдруг посмотрел на нее, как на чужую - холодно, отстраненно.  Кто  она
такая? Кто эта девушка, Дилайла Гробб, бросившая его двенадцать лет,  -  как
он полагал, из боязни серьезных отношений -  и  тут  же  с  места  в  карьер
родившая ребенка от другого? Кто эта женщина, сказочной принцессы  порхавшая
по загородному особняку?  Кто  эта  обладательница  жуткого  пса  и  ужасных
музыкальных  вкусов?  И  почему  она  то  угрюмо  молчит,  то  болтает,  как
заведенная, и почему не способна даже повесить мокрое полотенце на рейку или
вымыть чашку за собой?
   Диг понятия не имел.
   В его воспоминаниях и мечтах Дилайла оставалась юной девушкой, но та, что
косилась на него сейчас с разочарованием  и  недовольством,  была  женщиной,
настоящей женщиной, родившей ребенка и отдавшей его чужим людям, преуспевшая
в жизни и порвавшая со своим прошлым. В том числе и с Дигом.
   Какой же он был дурак, воображая совместное будущее  с  Дилайлой.  И  как
только ему в голову могла прийти такая идея!
   Диг разозлился.
   - Послушай, - повысил он голос, - а что мне  оставалось  делать?  Ты  без
предупреждения заявляешься ко мне жить,  ты...  ты  целуешь  меня  в  такси,
бросаешь на меня свою собаку, ты разводишь... дикую грязь, и  ни  словом  не
упоминаешь о том, зачем приехала. Ты обращаешься со мной, как  с  дебилом!..
Даже баранины мне не приготовила... Я постоянно за  тобой  убираю.  А  когда
задаю нормальный вопрос, ты даже  не  снисходишь  до  нормального,  честного
ответа. Прости, Дилайла, если лезу грязными лапами в самое сокровенное, но я
не знал, как быть.. - Он осекся, сообразив, что с ?самым  сокровенным,  куда
лезут грязыми лапами? он, пожалуй, перегнул. Прозвучало двусмысленно. - ...Я
хочу ясности, Дилайла, - добавил Диг, прежде чем встать с дивана и удалиться
на кухню.
   Открыв холодильник, он с наслаждением подставил пылающее  лицо  прохладе.
Достал последнюю бутылку пива, попытался открыть ее об угол кухонного стола,
но лишь покорежил крышку и в конце  концов  достал  открывалку.  Да  уж,  на
крутого парня он сегодня не похож, горестно усмехнулся Диг.
   Вернувшись в гостиную, он снова сел рядом с Дилайлой. Она накрыла ладонью
его горячую руку, лицо ее смягчилось:
   - Диг, мне очень жаль. Ты прав, я была несправедлива к тебе. Мне в голову
не приходило взглянуть на все твоими глазами. Я была занята собой,  все  эти
дни разыскивала адрес семьи, я старалась избежать... старалась ни с  кем  не
встретиться, а ты был так терпелив и мил. Не мешал мне, не знаю,  что  бы  я
без тебя делала...
   Диг отдернул руку:
   - Опять ты за свое, опять обращаешься со мной, как с младенцем... или как
с Дигби. - Он указал на пса. - Хоть ты и назвала его в честь меня, но  я  не
йоркширский терьер, Дилайла,  и  не  твой  домашний  питомец!  -  возмущенно
закончил он, горделиво выпрямляясь и ужасаясь  про  себя  тому,  сколько  же
глупостей он успел наговорить.
   Цитата дня: ?Я не твой йоркширский терьер?, с небольшим  отрывом  от  нее
идут ?лезу грязными лапами в самое сокровенное? и ?хороший был заяц?. Даже в
телесериалах таких бредней не услышишь.
   - Послушай, Дилайла, я не очень умею объяснять,  как  ты  уже,  наверное,
заметила, но я растерян. Понимаю, через что  тебе  пришлось  пройти  за  эту
неделю... да и за последние двенадцать лет. Понимаю, как тяжело  тебе  было,
сколько ты пережила и вынесла. И понимаю, почему ты скрывала  это  от  меня,
честное слова. Но с тех пор, как ты поцеловала меня тогда в такси, я не знал
ни минуты покоя. Ты послала меня  в  неверном  направлении.  Внушила  мысль,
будто приехала ради меня, что наше прошлое до  сих  пор  живо.  И  заставила
переоценить всю мою жизнь. До твоего появления я был счастлив.  А  потом  ты
меня поцеловала. И переехала ко мне. А  вскоре  я  решил,  что  у  нас  есть
ребенок. И поссорился из-за тебя с  лучшим  другом.  А  сейчас...  сейчас  я
просто в  полном  раздрае.  -  Отлично,  подумал  Диг,  невероятно  стильная
концовка. - Прошу тебя, впусти меня в свою жизнь, Дилайла, расскажи мне все.
Что случилось двенадцать лет назад?
   - Наломала я дров,  да?  -  она  сдавила  пальцами  переносицу.  -  И  не
предполагала, что все так  получится.  Я  приехала  в  Лондон,  чтобы  найти
Изаб... Софи, посмотреть на нее, убедиться, что с ней все в порядке, а потом
решить, что делать с... - Она с загадочным видом уставилась на свой пах.
   Диг смутился, но она не заметила его реакции.
   - Я не ожидала, что столкнусь на улице с тобой и Надин, не знала, что эта
встреча произведет на меня такое впечатление.
   - То есть?
   - Понимаешь... я первая увидела тебя тогда в субботу, в  парке.  Увидела,
прежде чем ты меня заметил, и ускорила шаг, хотела сбежать.
   - Почему?
   - Всего лишь потому, что это не входило в мои планы. А план был простой и
ясный. Но потом ты меня перехватил, и я вдруг  почувствовала  ностальгию  по
прошлому. И подумала, почему бы и нет? Почему бы немножко  не  поразвлечься,
пока я в Лондоне? Ведь мы с тобой и Надин одного возраста, но жизнь, которой
я живу, сделала меня старше, я чувствую  себя  пожилой  женщиной.  Что  меня
вполне устраивает. Но когда мы сидели в той чайной,  я  вдруг  почувствовала
себя ужасно старой, а вы казались такими  молодыми,  в  прикольных  одежках,
свободные, независимые, и я вам позавидовала....
   - Вернулась к Марине, - продолжала Дилайла, - и начала вспоминать юность,
как мы с тобой ходили в клубы, как напяливали  на  себя  дикие  тряпки,  как
бунтовали, пили, курили, всех презирали и были  страшно  противными,  и  мне
стало грустно. Я поняла, что  мне  не  хватает  той  девочки,  которой  было
глубоко плевать на то, что о ней думают, которая шлялась по улицам,  грубила
старшим, но была честной сама с собой. Поэтому я с тобой и встретилась.  Мне
хотелось отдохнуть от Дилайлы Гробб, честерской кумушки,  хотелось  провести
вечер в качестве Дилайлы Лилли, хулиганки из Кентиш-тауна, а  Дилайле  Лилли
ни с кем не было так хорошо, как с тобой, Диг.
   - Я намеревалась ограничиться одним вечером.  Наверное,  поэтому  я  тебя
поцеловала. Я не думала, что увижу тебя снова, и я была так взволнована, так
переполнена адреналином - ну представь: я сижу в клубе, далеко от Алекса, от
деревни, точно снова вернулась в юность, хоть и  ненадолго.  В  общем,  меня
занесло. И я тебя поцеловала. Не следовало этого делать. Знаю, Диг,  как  ты
чувствителен. Я должна была  сообразить,  что  ты  воспримешь  этот  поцелуй
всерьез. Я дура и слишком многое себе позволяю. Пожалуйста, прости меня... Я
не хотела морочить тебе голову. - Диг понимающе кивнул, подивившись про себя
иронии ситуации: красивая женщина просит у него прощения за поцелуй в  губы.
- Я недолго раздумывала, прежде чем попросить у тебя пристанища.  Ты  всегда
был одним из самых добрых людей, каких  я  знала.  Но  мне  и  в  голову  не
приходило, что ты до сих  пор  испытываешь  ко  мне  какие-то  чувства...  Я
появилась на твоем пороге не женщиной, а беженкой, просившей о милостыне.  Я
была в отчаянии, и не думала о твоих чувствах. Мне очень жаль. И  прости  за
беспорядок. Знаю, я ужасна. Всегда хочу быть опрятной, убирать  за  собой...
но потом отвлекаюсь и забываю  напрочь.  А  что  касается  баранины,  -  она
улыбнулась,  -  позволь  пригласить   тебя   поужинать.   Сегодня   вечером.
Пожалуйста! Пойдем, куда скажешь, и я угощу тебя любым мясным блюдом.
   - Как насчет карри? - поддразнил Диг.
   - Согласна, - улыбнулась Дилайла, - мясо с карри - то, что надо.
   - Ладно, Дилайла, прости, что накричал  на  тебя.  Просто  расстроился  и
повел себя эгоистично. Знаешь, нелегко  мне  пришлось,  я  ведь  целый  день
думал, что я - папаша. - Он сухо рассмеялся. - Но не следовало  цепляться  к
тебе... особенно после того, что с тобой сегодня случилось.  Наверное,  тебе
сейчас паршиво.
   Дилайла покачала головой и снова улыбнулась:
   - Странно, но нет. Я думала, что будет плохо, но... Потому что с ней  все
в порядке, правда? У Софи все замечательно. Женщина, которая ее удочерила...
ее мать... немножко похожа  на  паникершу,  но,  возможно,  это  не  так  уж
плохо... Если бы моя мать хоть чуть-чуть походила на нее... А у Софи  все  в
порядке. Чудесный дом, брат и сестра - что еще надо! Больше всего я боялась,
что она пойдет в отца... что я увижу в ней его черты. Но их и в помине  нет.
Она - вылитая я. Замечательно.
   - Дилайла, - серьезным тоном произнес Диг, - обещай, что за ужином ты все
мне расскажешь. Про  Алекса,  Софи,  про  ее  отца,  и  как  все  случилось.
Обещаешь?
   - Обещаю.
   - ?Бенгальский улан? подойдет?
   - ?Бенгальский улан? звучит заманчиво.
   Диг допил остатки пива и поднялся:
   - Прости, что следил за тобой... это было мерзко и...
   - Нет, - перебила Дилайла, - не извиняйся. Я рада, что ты  шел  за  мной.
Хорошо, когда есть кто-нибудь, с кем можно об этом поговорить.  И...  -  она
замялась на секунду, - мне потребуется твой совет. Есть еще кое-что, о чем я
тебе не сказала... никому пока не сказала. Мы поговорим об этом, ладно?
   - Хорошо.
   Диг протянул руку Дилайле. Поднявшись, она прижалась к нему и обняла:
   - Ты лучший парень в мире, Диг Райан!
   Диг тоже  обнял  ее  и  с  удовольствием  отметил  отсутствие  какой-либо
сексуальной реакции на близость этой теплой и благоухающей женщины.
   Ну... почти никакой.
   Он схватил пальто, передал Дилайле дубленку.  Они  уже  были  на  выходе,
когда зазвонил телефон.
   - Пусть его, - крикнул Диг бросившейся к телефону Дилайле, - автоответчик
сработает.
   - Нет, я возьму.
   В прихожую она вернулась нахмуренной.
   - Кто это был? - спросил Диг.
   - Не знаю, - пожала печами Дилайла.  -  Повесили  трубку,  прежде  чем  я
успела слово сказать. Позвонила на подстанцию,  но  мне  сказали,  что  ?эта
линия номера не предоставляет?.
   Диг махнул рукой, открыл дверь и пропустил Дилайлу вперед.
   Как ни  удивительно,  но  из  дома  он  выходил  с  легким  сердцем.  Диг
направлялся поужинать субботним вечером  в  обществе  красивой  женщиной,  в
которую, как он внезапно и окончательно понял, вовсе не влюблен.
   Впервые за неделю Диг пребывал в нормальном состоянии: жизнь  не  так  уж
плоха, и есть надежда, что станет еще лучше.

Глава тридцать шестая

   Дилайла была оживлена и почти весела. Спускаясь вниз по Кэмден-роуд,  она
взахлеб  рассказывала  о  каком-то  кафе,   обнаруженном   ею   на   Большой
Портлендской улице несколько дней назад, где ей подали сандвич с  солониной,
лучше которого она в жизни не едала, лучше даже в  Нью-Йорке  не  делают,  и
по-настоящему хороший кофе, просто отменный... Впрочем,  в  Лондоне  наконец
всерьез взялись  за  кофе,  пооткрывали  ?Ситлз?,  и  ?Арому?,  и  ?Кофейную
республику?. Самое время, разве может Лондон считаться модным  и  изысканным
городом, если здесь нельзя выпить чашку приличного кофе?
   Они пересекли проспект Торриано.  Теперь  Дилайла  щебетала  про  ужасные
пригороды: прежде она никогда их толком  не  видела,  потому  что  сразу  из
центрального Лондона перебралась в  настоящую  глухомань,  и  только  теперь
поняла, в какой тоске живет  большая  часть  населения  -  эти  терракотовые
домики со смешными крылечками, и по две машины в каждом  дворе,  и  каменный
орнамент в центре каждого сада, и главные улицы, неотличимые друг от друга с
обязательными ?Некст?, и ?Робертом Дайасом?, и  лишенным  столичного  блеска
филиалами ?Маркса и Спенсера?, где  выбор  товаров  совсем  не  тот,  что  в
Лондоне. Лично она, Дилайла, предпочла бы ютиться в неотапливаемой конуре  в
Майл-энде, чем прозябать в пригородной тоске, расчерченной по линейке.
   Пока они шли быстрым шагом по Кавершем-роуд, Дилайла поделилась  с  Дигом
своими соображениями о любовных увлечениях Гвинет Пэлтроу, которая,  похоже,
превращается во вторую Джулию Робертс: постоянно влюбляется не в того,  кого
надо, тщетно пытаясь отыскать что-нибудь стоящее в этом голивудском  дерьме,
и страдает от неуверенности в себе и других, и если она не возьмется на  ум,
то останется одна навсегда.
   Не удивительно,  что  Диг  рассеянно  смотрел  по  сторонам.  Его  взгляд
привлекла пара на противоположной стороне улицы.
   Мужчина  в  мокром  плаще,  ничем   не   выдающейся   наружности,   дурно
подстриженный, и невысокая женщина с более чем избыточным весом. Вдвоем  они
производили впечатление  завершенности,  и  когда  женщина  приподнялась  на
цыпочки и поцеловала мужчину в затылок - нежно, не торопясь и не смущаясь, -
Диг испытал  прилив  грусти.  Этот  поцелуй  показался  ему  самым  интимным
поступком, какой только можно вообразить, более интимным, чем секс. Затылок,
подумал он, вот - эпицентр человеческой близости.
   Диг не мог припомнить, когда он был настолько близок с кем-нибудь,  чтобы
у него возникло желание целовать затылок.
   Последний человек, по отношению к которому он испытывал подобные желания,
была Надин, и случилось это двенадцать лет назад. Двенадцать лет! Волосы  на
руках Дина встали дыбом: как же давно это было! Сейчас ему тридцать, и ни  о
какой душевной близости в его жизни и речи нет. Он припомнил беседу с  Надин
об их катастрофических любовных делах (казалось, этот разговор происходил по
крайней мере полгода назад),  тогда  они  все  свели  к  шутке  и  заключили
дурацкое пари. Тогда тема казалась смешной: и  отношения  Дига  с  женщинами
длятся не более двух недель; и то,  что  его  сексуальные  предпочтения  все
ближе и  ближе  подводят  его  к  статье  уголовного  кодекса  о  совращении
малолетних; и то, что с тех пор, как ему в восемнадцать лет  дважды  разбили
сердце, он способен любить  женщин  либо  исключительно  платонически,  либо
сугубо плотски. Тогда это казалось смешным, но теперь, бредя с  Дилайлой  по
Кавершем-роуд, глядя на  слегка  располневшее  воплощение  любви  на  другой
стороне улицы, Диг испытал глубочайшее разочарование.
   Он пристально посмотрел на Дилайлу, анализируя  свою  реакцию  -  теперь,
когда он точно знал, что не любит ее. Что  ж,  реакция  была  одноз