то предчувствие, что она не знает по-французски.
     Яичница. Ну,  черт с французским! Но  как  сваха-то проклятая... Ах ты,
бестия эдакая, ведьма! Ведь если  бы вы знали, какими словами она расписала!
Живописец,   вот   совершенный   живописец!  "Дом,   флигели,   говорит,  на
фундаментах,  серебряные ложки, сани", -- вот садись, да и катайся! -- словом,
я  романе редко выберется такая страница. Ах ты, подошва ты старая! Попадись
только ты мне...
        "ЯВЛЕНИЕ VI"
     Те же и Фекла.
     Все, увидев ее, обращаются к ней с следующими словами:
     Яичница.  А!  вот  она!  А  подойди-ка  сюда,  старая  греховодница!  а
подойди-ка сюда!
     Анучкин. Так-то вы обманули меня, Фекла Ивановна?
     Кочкарев. Ну-ка ступай, Варвара, на расправу!
     Фекла. И ни слова не разберу: оглушили совсем!
     Яичница. Дом строен  в один  кирпич, старая подошва, а ты наврала:  и с
мезонинами, и черт знает с чем.
     Фекла.  А не знаю, не я  строила. Может быть, нужно было в один кирпич,
оттого так и построили.
     Яичница.  Да и  в  ломбард еще заложен!  Черти б тебя съели, ведьма  ты
проклятая! (Притопывая ногой.)
     Фекла. Смотри  ты  какой! Еще  и бранится. Иной бы благодарить стал  за
удовольствие, что хлопотала о нем.
     Анучкин. Да, Фекла Ивановна, вот вы и мне тоже насказали, что она знает
по-французски.
     Фекла.  Знает, родимый, все знает,  и по-немецкому, и по-всякому; какие
хочешь манеры -- все знает.
     Анучкин. Ну нет, кажется, она только по-русски и говорит.
     Фекла.  Что  ж  тут  худого?  Понятливее  по-русски,  потому и  говорит
по-русски. А кабы умела по-басурмански, то тебе же хуже -- и сам  бы не понял
ничего.  Уж тут нечего толковать про  русскую речь! речь звестно какая:  все
снятые говорили по-русски.
     Яичница. А подойди-ка сюда, проклятая! подойди-ка ко мне!
     Фекла  (пятясь ближе к  дверям). И не подойду, я знаю  тебя. Ты человек
тяжелый, ни за что прибьешь.
     Яичница.  Ну, смотри,  голубушка, это не пройдет  тебе! Вот я тебя  как
сведу в  полицию, так ты у меня будешь знать,  как обманывать честных людей.
Вот ты увидишь! А  невесте скажи, что она подлец! Слышишь, непременно скажи.
(Уходит.)
     Фекла. Смотри  ты какой!  расходился как! Что толст, так  думает, ему и
равного никого нет. А я скажу, что ты сам подлец, вот что!
     Анучкин. Признаюсь, любезнейшая,  никак не думал я, чтобы  вы стали так
обманывать.  Знай я, что невеста с таким образованием, да  я... да и нога бы
моя просто не была здесь. Вот как-с. (Уходит.)
     Фекла.  Белены объелись или  выпили  лишнее!  Вишь, переборщики нашлись
какие! Свела с ума глупая грамота!
        "ЯВЛЕНИЕ VII"
     Фекла, Кочкарев, Жевакин.
     Кочкарев  хохочет  во  все  горло, смотря  на  Феклу и  указывая на нее
пальцем.
     Фекла (с досадою). Ты что горло дерешь?
     Кочкарев продолжает хохотать.
     Эк как разобрало его!
     Кочкарев.  Сваха-то!  сваха-то! Мастерица  женить!  знает, как  повести
дело! (Продолжает хохотать.)
     Фекла. Эк его  заливается! Знать, покойница свихнула с  ума и  тот час,
как тебя рожала! (Уходит с досадою.)
        "ЯВЛЕНИЕ VIII"
     Кочкарев, Жевакин.
     Кочкарев  (продолжая  хохотать). Ох, не могу, право  не могу!  Силы  не
выдержат, чувствую, что тресну от смеха! (Продолжает хохотать.)
     Жевакин, глядя на него, начинает тоже смеяться.
     (В усталости валится на стул.) Ох, право, выбился из сил. Чувствую, что
если засмеюсь еще, порву последние жилы.
     Жевакин. Мне нравится веселость нашего нрава. У нас  в эскадре капитана
Болдырева  был мичман Петухов, Антон Иванович; тоже эдак был веселого нрава.
Бывало,  ему, ничего  больше, покажешь эдак один  палец  -- вдруг  засмеется,
ей-богу,  и до самого  вечера смеется.  Ну,  глядя  на него,  бывало, и себе
сделается смешно, в смотришь, наконец, и сам точно эдак смеешься.
     Кочкарев (переводя дыханье). Ох, господи,  помилуй нас, грешных! Ну что
она вздумала, дура? Ну, куда ж ей женить, ей ли женить? Вот я женю так женю!
     Жевакин. Нет? так вы можете не в шутку женить?
     Кочкарев. Еще бы! кого угодно на ком угодно.
     Жевакин. Если так, жените меня на здешней хозяйке.
     Кочкарев. Вас? да зачем вам жениться?
     Жевакин. Как зачем? вот, позвольте заметить, странный немножко  вопрос!
А известное дело зачем.
     Кочкарев. Да ведь вы слышали, у ней приданого ничего нет.
     Жевакин. На  нет  и суда нет.  Конечно,  это дурно, а впрочем, с эдакою
прелюбезною  девицею,  с ее  обхожденьями,  можно  прожить  и без приданого.
Небольшая  комнатка  (размеривает  примерно  руками),  эдак здесь  маленькая
прихожая, небольшая ширмочка или какая-нибудь вроде эдакой перегородки...
     Кочкарев. Да что вам в ней так понравилось?
     Жевакин.  А  сказать правду  -- мне  понравилась она  потому, что полная
женщина. Я большой аматер со стороны женской полноты.
     Кочкарев (поглядывая на него искоса, говорит в сторону). А  ведь сам уж
куды  не пощеголяет; точно кисет, из которого вытрясли табак. (Вслух.)  Нет,
вам совсем не следует жениться.
     Жевакин. Как так?
     Кочкарев. Да так. Ну что у вас за фигура, между нами будь сказано? Нога
петушья...
     Жевакин. Петушья?
     Кочкарев. Конечно. Что с вас за вид!
     Жевакин. То есть как, однако же, петушья нога?
     Кочкарев. Да просто, петушья.
     Жевакин. Мне кажется, это, однако ж, касается насчет личности...
     Кочкарев. Да ведь я говорю потому, что знаю: вы рассудительный человек;
другому я не скажу. Я вас женю, извольте, -- только на другой.
     Жевакин. Нет уж, я бы просил, чтобы на другой меня не женили. Уж будьте
эдак благодетельны, чтобы на этой.
     Кочкарев. Извольте, женю! Только  с условием: вы не мешайтесь ни во что
и не показывайтесь даже на глаза невесте. Я все сделаю без вас.
     Жевакин. Да как, однако же, все  без  меня? Все-таки  мне хоть на глаза
нужно будет показаться.
     Кочкарев. Совсем не нужно.  Идите домой и  ждите;  сего же  вечера  все
будет сделано.
     Жевакин (потирает руки). А вот  это уж куды бы хорошо! Да  не  нужно ли
аттестат, послужной список? Может быть, невеста захочет полюбопытствовать? Я
сбеги за ними в минуту.
     Кочкарев. Ничего не нужно, отправляйтесь только домой. Я вам сегодня же
дам знать. (Выпровожает его.) Да, черта с два, как бы не так! Что ж это? Что
ж  это Подколесин не идет? Это,  однако ж,  странно. Неужели он  до сих  пор
поправляет свою стремешку? Уж не побежать ли за ним?
        "ЯВЛЕНИЕ IX"
     Кочкарев, Агафья Тихоновна.
     Агафья Тихоновна (осматриваясь). Что, ушли? никого нет?
     Кочкарев. Ушли, ушли, никого.
     Агафья Тихоновна.  Ах,  если бы вы знали, как я  вся  дрожала! Эдакого,
точно, еще никогда не бывало со мною. Но только какой страшный этот Яичница!
Какой  он  должен быть  тиран для жены. Мне  все так  вот  и кажется, что он
сейчас воротится.
     Кочкарев.  О,  ни  за  что  не  воротится.  Я   ставлю   голову,   если
который-нибудь из них двух покажет нос свой здесь.
     Агафья Тихоновна. А третий?
     Кочкарев. Какой третий?
     Жевакин  (высовывает  голову  в двери). Смерть  хочется  знать, как она
будет изъясняться обо мне своим ротиком... розанчик эдакой!
     Агафья Тихоновна. А Балтазар Балтазарович?
     Жевакин. А, вот оно! вот оно! (Потирает руки.)
     Кочкарев. Фу-ты,  пропасть!  Я  думал,  о ком вы говорите.  Да ведь это
просто черт знает что, набитый дурак.
     Жевакин. Это что такое? Уж этого я, признаюсь, никак не понимаю.
     Агафья  Тихоновна.  А он,  однако  же, на  вид показался  очень хорошим
человеком.
     Кочкарев. Пьяница!
     Жевакин. Ей-богу, не понимаю.
     Агафья Тихоновна. Неужели и пьяница еще?
     Кочкарев. Помилуйте, отъявленный мерзавец!
     Жевакин  (громко).  Нет,  позвольте,  уж этого  я никак не  просил  вас
говорить.  Что-нибудь  замолвить в  мой профит,  похвалить --  другое дело; а
чтобы  эдаким  образом, эдакими  словами  --  уж  извольте разве  кого-нибудь
другого, а уж я слуга покорный!
     Кочкарев (в  сторону.)  Как  это угораздило его  подвернуться?  (Агафье
Тихоновне, вполголоса.)  Смотрите,  смотрите:  на ногах  не держится. Эдакое
мыслете  он  всякий  день  пишет22 Мыслете --  старинное  название буквы "М".
Писать мыслете --  писать  вензеля (здесь: в  переносном смысле --  выделывать
ногами  вензеля).. Прогоните  его,  да  и  концы  в  воду!  (В  сторону.)  А
Подколесина нет как нет. Экой мерзавец! Уж я ж вымещу на нем! (Уходит.)
        "ЯВЛЕНИЕ X"
     Агафья Тихоновна и Жевакин.
     Жевакин  (в  сторону).  Обещался  хвалить,  а  вместо   того  выбранил!
Престранный человек! (Вслух.) Вы, сударыня, не верьте...
     Агафья Тихоновна.  Извините, мне нездоровится... болит-с голова. (Хочет
уйти.)
     Жевакин. Но, может быть, вам что-нибудь  во  мне не нравится? (Указывая
на голову.) Вы  не глядите на  то, что у  меня здесь маленькая  плешина. Это
ничего, это от лихорадки; волоса сейчас вырастут.
     Агафья Тихоновна. Мне все равно-с, что бы у вас там ни было.
     Жевакин.  У меня,  сударыня...  если надену черный фрак, так цвет  лица
будет побелее.
     Агафья Тихоновна. Для вас лучше. Прощайте! (Уходит.)
        "ЯВЛЕНИЕ XI"
     Жевакин один, говорит вслед ей.
     Сударыня,  позвольте,  скажите  причину:  зачем?  почему?  Или  во  мне
какой-либо существенный есть изъян,  что ли?.. Ушла! Престранный случай! Вот
уж,  никак, в  семнадцатый раз  случается  со мною, и  все почти  одинаковым
образом: кажется, эдак сначала все хорошо,  а как дойдет  дело до развязки --
смотришь,  и  откажут.  (Ходит но комнате в  размышлении.) Да...  Вот эта уж
будет, никак, семнадцатая  невеста! И чего же ей, однако ж, хочется? Чего бы
ей, например, эдак...  с какой стати... (Подумав.) Темно, чрезвычайно темно!
Добро бы был нехорош чем.  (Осматривается.) Кажется, нельзя сказать  этого --
все слава  богу, натура не обидела.  Непонятно. Разве  не пойти ли  домой да
порыться в сундучке? Там у меня были стишки, против которых точно ни одна не
устоит...   Ей-богу,  уму  непонятно!  Сначала,  кажись,  повезло...  Видно,
приходится поворотить назад оглобли. А жаль, право жаль. (Уходит.)
        "ЯВЛЕНИЕ XII"
     Подколесин и Кочкарев входят и оба оглядываются назад.
     Кочкарев. Он не заметил нас! Видел, с каким длинным носом вышел?
     Подколесин. Неужели и ему так же отказано, как и тем?
     Кочкарев. Наотрез.
     Подколесин. (с самодовольною улыбкой.) А преконфузно, однако же, должно
быть, если откажут.
     Кочкарев. Еще бы!
     Подколесин.  Я  все  еще  не  верю,  чтобы  она  прямо  сказала,  будто
предпочитает меня всем.
     Кочкарев. Какое предпочитает! Она  от  тебя  просто  без памяти.  Такая
любовь: одних имен каких надавала. Такая страсть -- так просто и кипит!
     Подколесин (самодовольно усмехается). А ведь  в  самом деле  -- женщина,
если  захочет, каких  слов  не  наскажет.  Век  бы  не  выдумал: мордашечка,
таракашечка, чернушка...
     Кочкарев. Что еще эти слова! Вот как женишься, так ты увидишь  и первые
два месяца, какие пойдут слова. Просто, брат, ну вот так и таешь.
     Подколесин. (усмехается). Будто?
     Кочкарев.  Как  честный человек! Послушай, теперь, однако  ж, скорее  к
делу. Изъясни ей и открой сию же минуту сердце и требуй руки.
     Подколесин. Но как же сию минуту? что ты!
     Кочкарев. Непременно сию же минуту... А вот и она сама.
        "ЯВЛЕНИЕ ХШ"
     Те же и Агафья Тихоновна.
     Кочкарев. Я  привел к вам, сударыня, смертного, которого вы видите. Еще
никогда не  было так  влюбленного -- просто не  приведи бог,  и неприятелю не
пожелаю...
     Подколесин  (толкая  его  под руку, тихо.) Ну,  уж ты,  брат,  кажется,
слишком.
     Кочкарев (ему). Ничего, ничего.  (Ей,  тихо.) Будьте посмелее, он очень
смирен;  старайтесь  быть  как можно развязнее.  Эдак  поворотите как-нибудь
бровями или, потупивши глаза, так вдруг и срезать его, злодея, или выставьте
ему  как-нибудь плечо, и пусть его, мерзавец, смотрит! Напрасно, впрочем, вы
не надели платья с короткими рукавами;  да, впрочем, и это  хорошо. (Вслух.)
Ну, я оставляю вас в приятном обществе!  Я на минуточку загляну только к вам
в столовую и на кухню; нужно распорядиться: сейчас придет официант, которому
заказан  ужин; может быть, и  вина  принесены... До свиданья! (Подколесину.)
Смелее, смелее! (Уходит.)
        "ЯВЛЕНИЕ XIV"
     Подколесин и Агафья Тихоновна.
     Агафья Тихоновна. Прошу покорнейше садиться.
     Садятся и молчат.
     Подколесин. Вы, сударыня, любите кататься?
     Агафья Тихоновна. Как-с кататься?
     Подколесин. На даче очень приятно летом кататься в лодке.
     Агафья Тихоновна. Да-с, иногда с знакомыми прогуливаемся.
     Подколесин. Какое-то лето будет -- неизвестно.
     Агафья Тихоновна. А желательно, чтобы было хорошее.
     Оба молчат.
     Подколесин. Вы, сударыня, какой цветок больше любите?
     Агафья Тихоновна. Который покрепче пахнет-с; гвоздику-с.
     Подколесин. Дамам очень идут цветы.
     Агафья Тихоновна. Да, приятное занятие.
     Молчание.
     В которой церкви вы были прошлое воскресенье?
     Подколесин. В Вознесенской, а неделю назад тому был в Казанском соборе.
Впрочем,  молиться все  равно,  и  какой  бы ни было  церкви.  В той  только
украшение лучше.
     Молчат. Подколесин барабанит пальцами по столу.
     Вот скоро будет екатерингофское гулянье.
     Агафья Тихоновна. Да, чрез месяц, кажется.
     Подколесин. Даже и месяца не будет.
     Агафья Тихоновна. Должно быть, веселое будет гулянье.
     Подколесин.  Сегодня восьмое  число.  (Считает  по  пальцам.)  Девятое,
десятое, одиннадцатое... чрез двадцать два дни.
     Агафья Тихоновна. Представьте, как скоро!
     Подколесин. Я сегодняшнего дни даже не считаю.
     Молчание.
     Какой это смелый русский народ!
     Агафья Тихоновна. Как?
     Подколесин. А  работники. Стоят  на  самой верхушке...  Я проходил мимо
дома, так щекатурщик штукатурит и не боится ничего.
     Агафья Тихоновна. Да-с. Так это в каком месте?
     Подколесин.  А  вот  по  дороге,  по  которой  я  хожу  всякий  день  в
департамент. Я ведь каждое утро хожу в должность.
     Молчание.  Подколесин  опять  начинает  барабанить  пальцами,   наконец
берется за шляпу и раскланивается.
     Агафья Тихоновна. А вы уже хотите...
     Подколесин. Да-с. Извините, что, может быть, наскучил вам.
     Агафья  Тихоновна.  Как-с  можно!  Напротив,  я  должна  благодарить за
подобное препровождение времени.
     Подколесин (улыбаясь). А мне так, право, кажется, что я наскучил.
     Агафья Тихоновна. Ах, право, нет.
     Подколесин.  Ну,  так  если нет, так позвольте  мне и  в другое  время,
вечерком когда-нибудь...
     Агафья Тихоновна. Очень приятно-с.
     Раскланиваются. Подколесин уходит.
        "ЯВЛЕНИЕ XV"
     Агафья Тихоновна одна.
     Какой достойный человек! Я теперь только узнала  его хорошенько; право,
нельзя не полюбить: и скромный, я рассудительный.  Да,  приятель  его давича
справедливо сказал; жаль только,  что  он  так скоро ушел, а я бы еще хотела
его послушать. Как приятно с ним говорить!  И ведь, главное, то  хорошо, что
совсем не  пустословит.  Я было  хотела ему  тоже  словца  два сказать,  да,
признаюсь, оробела, сердце так стало биться...  Какой превосходный  человек!
Пойду расскажу тетушке. (Уходит.)
        "ЯВЛЕНИЕ XVI"
     Подколесин и Кочкарев входят.
     Кочкарев. Да зачем домой? Вздор какой! Зачем домой?
     Подколесин. Да  зачем же мне  оставаться здесь? Ведь я все  уже сказал,
что следует.
     Кочкарев. Стало быть, сердце ей ты уж открыл?
     Подколесин. Да вот только разве что сердце еще не открыл.
     Кочкарев. Вот те история! Зачем же не открыл?
     Подколесин. Ну, да как же ты хочешь, не поговоря прежде ни о чем, вдруг
сказать с боку припеку: "Сударыня, дайте я на вас женюсь!"
     Кочкарев. Ну да о чем же вы, о каком вздоре толковали битых полчаса?
     Подколесин.  Ну,  мы  переговорили  обо  всем,  и,  признаюсь, я  очень
доволен; с большим удовольствием провел время.
     Кочкарев. Да послушай, посуди ты сам:  когда же  все это  успеем?  Ведь
через час нужно ехать в церковь, под венец.
     Подколесин. Что ты, с ума сошел? Сегодня под венец!
     Кочкарев. Почему ж нет?
     Подколесин. Сегодня под венец!
     Кочкарев. Да ведь ты ж сам  дал слово, сказал,  что как  только  женихи
будут прогнаны -- сейчас готов жениться.
     Подколесин.  Ну, я  и теперь не прочь  от  слова. Только  не сейчас же;
месяц, по крайней мере, нужно дать роздыху.
     Кочкарев. Месяц!
     Подколесин. Да, конечно.
     Кочкарев. Да ты с ума сошел, что ли?
     Подколесин. Да меньше месяца нельзя.
     Кочкарев.  Да ведь  я официанту  заказал ужин, бревно ты! Ну, послушай,
Иван Кузьмич, не упрямься, душенька, женись теперь.
     Подколесин. Помилуй, брат, что ты говоришь? как же теперь?
     Кочкарев. Иван  Кузьмич, ну я  тебя прошу. Если не хочешь для себя, так
для меня, по крайней мере.
     Подколесин. Да, право, нельзя.
     Кочкарев.  Можно,  душа, все  можно.  Ну,  пожалуйста,  не капризничай,
душенька!
     Подколесин. Да, право, нет. Неловко, совсем неловко.
     Кочкарев. Да  что неловко? кто тебе сказал это?  Ты посуди сам, ведь ты
человек умный.  Я  говорю тебе это не с тем, чтобы к  тебе подольститься, не
потому,  что  ты экспедитор,  а  просто  говорю  из  любви...  Ну, полно же,
душенька, решись, взгляни оком благоразумного человека.
     Подколесин. Да если бы было можно, так я бы...
     Кочкарев. Иван Кузьмич!  Лапушка,  милочка!  Ну хочешь  ли, я стану  на
колени перед тобой?
     Подколесин. Да зачем же?..
     Кочкарев (становясь на колени). Ну, вот я и на коленях! Ну, видишь сам,
прошу тебя. Век не забуду твоей услуги, не упрямься, душенька!
     Подколесин. Ну нельзя, брат, право, нельзя.
     Кочкарев (вставая, в сердцах). Свинья!
     Подколесин. Пожалуй, бранись себе.
     Кочкарев. Глупый человек! Еще никогда не было такого.
     Подколесин. Бранись, бранись.
     Кочкарев. Я для кого же старался, из чего бился? Все для твоей,  дурак,
пользы. Ведь что мне? Я сейчас брошу тебя; мне какое дело?
     Подколесин. Да кто ж просил тебя хлопотать? Пожалуй, бросай.
     Кочкарев. Да ведь ты пропадешь, ведь ты без меня ничего не сделаешь. Не
жени тебя, ведь ты век останешься дураком.
     Подколесин. Тебе что до того?
     Кочкарев. О тебе, деревянная башка, стараюсь.
     Подколесин. Я не хочу твоих стараний.
     Кочкарев. Ну так ступай же к черту!
     Подколесин. Ну и пойду.
     Кочкарев. Туда тебе и дорога!
     Подколесин. Что ж, и пойду.
     Кочкарев. Ступай, ступай, и чтобы ты себе сейчас же переломил ногу. Вот
от  души посылаю тебе желание,  чтобы тебе  пьяный  извозчик въехал дышлом в
самую глотку! Тряпка, а не чиновник! Вот клянусь тебе, что теперь между нами
все кончилось, и на глаза мне больше не показывайся!
     Подколесин. И не покажусь. (Уходит.)
     Кочкарев. К дьяволу, к своему старому приятелю!  (Отворяя дверь, кричит
ему вслед.) Дурак!
        "ЯВЛЕНИЕ XVII"
     Кочкарев один, ходит в сильном движении взад и вперед.
     Ну был ли когда виден  на свете подобный человек? Эдакой дурак! Да если
уж пошло на  правду, то и я хорош. Ну скажите, пожалуйста, вот я на вас всех
сошлюсь.  Ну не  олух  ли я, не глуп ли я?  Из чего бьюсь, кричу, инда горло
пересохло?  Скажите,  что он мне? родня, что ли?  И что я ему такое: нянька,
тетка, свекруха, кума, что ли?  Из  какого же дьявола,  из чего,  из чего  я
хлопочу о нем, не даю себе покою, нелегкая  прибрала бы его совсем? А просто
черт  знает из чего! Поди ты спроси иной раз человека, из чего он что-нибудь
делает! Эдакой мерзавец! Какая противная, подлая рожа! Взял бы  тебя, глупую
животину, да щелчками бы тебя в нос, в уши, я рот, в зубы -- во всякое место!
(В сердцах  дает несколько щелчков на воздух.)  Ведь вот что досадно:  вышел
себе  --  ему и горя мал