арм  брюнетки,  по-видимому,  не
произвел на них впечатления - они были слишком озабочены, и Джон Маккитрик
вполне понимал их.
     Он был знаком с обоими заочно, обмениваясь письмами и с ними, и с  их
подчиненными.  Но  ему  еще  не  приходилось  лично  общаться   со   столь
высокопоставленными особами. Тем более по такому поводу.
     Артур Кэбот тряхнул руку Маккитрика, скользнув сквозь стекло взглядом
по пультам и гигантским картам в операционном зале.
     - Рад наконец познакомиться с вами, Маккитрик. Жаль,  что  приходится
это делать по такому поводу.
     У  визитера  было  морщинистое  лицо,  короткая  стрижка  и   двойной
подбородок. Кожистый - так бы назвал его Маккитрик.  Жесткий  и  кожистый.
Пожалуй, он выглядел скорее как  ветеран  танковых  сражений,  нежели  как
чиновник. Рукопожатие его помощника Лайла Уотсона было  мягким,  холодным,
профессиональным. Тонкий и элегантный человек, намного моложе  Кэбота,  он
гораздо больше подходил для роли дипломата, чем его шеф.
     - Джентльмены, прошу садиться, - проворковала Пат Хили.
     - Да. Генерал Берринджер будет здесь с минуты  на  минуту,  -  сказал
Маккитрик. - Пат, будьте любезны,  включите  видеозапись.  Я  уже  вставил
кассету.
     - Та самая пленка, что мы затребовали? - спросил Кэбот,  заняв  место
за большим столом и наливая стакан воды со льдом.
     - Доставили с нарочным, - уточнил Маккитрик. - Прекрасная иллюстрация
проблемы, которую нам надлежит решить. А вот и генерал.
     Генерал  Джек  Берринджер  и  его  заместитель  Догерти  не  скрывали
недовольства.  Войдя,  грузный  Берринджер  буркнул   нечто   похожее   на
"здрасьте" в сторону Маккитрика, а затем официально представился,  пожимая
руки гостям.
     "Медведь прекрасно знает, чего  я  хочу",  -  подумал  Маккитрик.  Но
теперь уже ничто не остановит его.
     - Доктор Маккитрик, - сообщила Пат Хили, - у меня все готово.
     - Джентльмены, -  начал  Маккитрик,  усаживаясь  во  главе  стола,  -
полагаю, никому не надо объяснять, зачем мы собрались, поэтому  ограничусь
кратким вступлением. Две недели назад во время обычной проверки готовности
дежурных на стартовых установках некий капитан Джерри Халлорхен,  командир
шахтного комплекса "Минитменов" в Северной Дакоте, не сумел повернуть ключ
запуска.  Капитан,  разумеется,  был  отстранен   от   дальнейших   боевых
дежурств... Сейчас мы просмотрим запись беседы с  ним  опытного  психиатра
медслужбы ВВС. - Маккитрик кивнул помощнице. - Начинайте, Пат.
     На экране телевизора возник капитан  Халлорхен,  мускулистый  человек
лет под сорок. Он сидел на стуле спиной  к  стене  голубого  цвета.  Голос
психиатра доносился из-за кадра.
     - Вам приходилось когда-нибудь лично убивать людей?
     Халлорхен облизнул губы.
     - Я был во Вьетнаме, сэр. Участвовал в воздушных налетах.
     - Но вы были тогда моложе... гораздо моложе, - заметил психиатр.
     Халлорхен стал рассматривать носки ботинок.
     -  К  чему  все  это?  Я  -  офицер  и,  согласно   присяге,   обязан
беспрекословно выполнять любые задания. До сих пор, как вы могли  прочесть
в моем личном деле, я выполнял свои обязанности беспрекословно.
     - Что же произошло? Вы не  допускали  мысли,  что  это  была  учебная
тревога?
     - Нет, сэр, - ответил Халлорхен. - Я думал, что  запускаю  ракету.  И
просто не мог заставить себя повернуть ключ.
     Голос психиатра:
     - Быть может,  вы  представили  себе  последствия?..  Чувство  личной
моральной ответственности... вины?
     - Может быть, - произнес Халлорхен. - Может быть...
     Пат Хили приглушила звук монитора.
     - Беседа продолжается  еще  полчаса.  Насколько  можно  судить,  этот
человек в последнюю минуту натолкнулся на  этическую  преграду.  И  он  не
одинок. Были и другие случаи, когда дежурные не смогли повернуть ключ... и
впоследствии  не  могли  дать  этому  объяснений.  Они  застывали,  словно
пораженные столбняком.
     Генерал Берринджер нервно запыхал  сигарой.  Тонкий  дымок  потянулся
вверх, расплываясь голубоватым слоем по комнате.
     -  Типичный  случай,  -  произнес  он  отрывисто-грубым  командирским
голосом. - У  всех  у  них  прекрасные  послужные  списки.  Мы  производим
тщательный отбор. Офицеры считают  за  честь  стать  командиром  ракетного
комплекса.
     Кэбот весь подобрался. Его голос прервал  успокоительные  рассуждения
Берринджера.
     - Генерал, более двадцати процентов ваших ракетчиков,  подобно  этому
капитану, не смогли, хуже того  -  отказались  произвести  пуск  во  время
учебной тревоги. Думается, понятие о воинской  чести  значит  для  них  не
слишком много!
     Уотсон откинулся в кресле.
     - Невыполнение приказа превратилось в широко распространенную болезнь
в наших вооруженных силах, - мягко заговорил он, обращаясь к Маккитрику. -
Но президент озабочен в  первую  очередь  состоянием  боеготовности  наших
баллистических ракет.
     Маккитрик кивнул. "Да-да, я как раз тот человек, который выведет  вас
из прорыва", - подумал он.
     - Мы приехали сюда с  тем,  чтобы  предложить  президенту  решение...
срочное решение, - сказал Кэбот. - Как вам известно,  президент  не  любит
рассусоливать в вопросах обороноспособности страны.
     - Можете передать президенту, - отчеканил Берринджер, - что  я  отдал
приказ _п_о_л_н_о_с_т_ь_ю_ пересмотреть процедуру отбора  личного  состава
ракетчиков. - Он заерзал на сиденье и положил сигару в  пепельницу.  -  Мы
пригласили для  консультации  лучших  специалистов-психологов  из  клиники
Менинджера.
     "Самое время", - подумал Маккитрик.
     - Извините меня, генерал, - произнес он вслух, -  но,  думается,  это
пустая трата времени. Вы подобрали вполне надежных людей.  Проблема  не  в
них, а в том, чего мы от них требуем.
     Кэбот посмотрел на часы.
     - Послушайте, - устало сказал он, - через час, даже меньше, мы должны
уже быть в самолете. И  по  возвращении  я  обязан  объяснить  президенту,
почему двадцать два процента командиров наших ракетных установок не смогли
запустить ракеты. Что я ему скажу, черт  возьми?!  Что  эти  двадцать  два
процента - неплохие ребята? Да он слопает меня с потрохами!
     Берринджер побагровел.
     - Я убежден, что более строгий отбор...
     - Генерал, - перебил его Маккитрик,  вновь  беря  инициативу  в  свои
руки, - нельзя же допустить, чтобы комиссия вернулась в Вашингтон с грузом
первостатейной ерунды. - Он повернулся к  гостям  и  выдержал  театральную
паузу. - Ясно, что  предусмотреть  все  человеческие  реакции  невозможно.
Человек, сидящий за пусковым пультом, знает, что повлечет за собой поворот
его ключа. Нам следует, господа, вообще исключить человеческий  фактор  из
стартового цикла.
     - Вы соображаете, что говорите, Маккитрик! - взорвался Берринджер.
     Но Кэбот уже проглотил наживку. Он был явно заинтригован. "Я  зацепил
его", - мелькнуло у Маккитрика.
     - Вы имеете в виду - убрать людей из стартовых командных  пунктов?  -
спросил он.
     - А почему нет? - вопросом на вопрос ответил Маккитрик.
     Берринджер вскочил, забыв в гневе про  сигару,  и,  уперев  указующий
перст в Маккитрика, загрохотал:
     - Что касается меня, то я спокойно сплю, только когда знаю, что  наши
парни дежурят у кнопок!
     "Какая дубина", - подумал Маккитрик.
     - Генерал, - возразил он нарочито спокойным тоном, - я  не  спорю,  у
вас там сидят прекрасные люди... Но в этом-то вся загвоздка! Ведь все, что
от них требуется -  это  повернуть  ключи,  когда  компьютер  прикажет  им
сделать это.
     - Вы хотите сказать - когда президент прикажет  им  повернуть  их,  -
поправил Уотсон.
     - Разумеется, - согласился Маккитрик. - Когда президент прикажет  нам
привести в действие план, заложенный в ЭВМ.
     - Полагаю, Объединенный комитет начальников штабов внесет свою лепту,
- не без сарказма заметил Уотсон.
     - Да уж можете не сомневаться! - вскрикнул Берринджер.
     -  С  того  момента  как  президент  примет  решение...  -   вмешался
Маккитрик. - Все остальное за шесть минут должны сделать компьютеры. -  Он
одарил присутствующих хорошо отрепетированным взглядом.  -  Позвольте  мне
продемонстрировать вам, как будет действовать система.


     Доктор Джон Маккитрик шествовал между машинами, словно гордый  папаша
между своими отпрысками.  "Пусть  называют  шедевром  картину  Рембрандта,
роман Флобера или симфонию Бетховена, - думал он, - а для меня  нет  краше
любой из этих крошек". Сплетение микросхем и  реле  каждой  могло  служить
памятником  человеческому  гению,  причем  памятником  действующим,  а  не
поставленным для любования.
     Ведя гостей по командному мостику над операционным залом,  Пат  Хили,
взявшая на себя роль гида, рассказывала об истории  центра.  Но  прибывших
интересовала не столько история, сколько зрелище плотных рядов компьютеров
с  разноцветными  экранами  и  мигающими  лампочками.  Сновали  одетые   в
комбинезоны техники, похожие  сверху  на  рабочих  муравьев  в  гигантском
муравейнике. Операторы ЭВМ и программисты в наушниках с телефонами щелкали
тумблерами на консолях, пили кофе  или  передавали  информацию,  глядя  на
гигантские карты обоих полушарий. Карты светились в  полутьме  подземелья,
как неоновые рекламы на ночной Таймс-сквер.
     - Прошу  сюда,  -  сказал  Джон  Маккитрик,  подводя  приглашенных  к
стеклянной перегородке. ("Да, если они согласятся с его  предложением,  во
всем ведомстве  воцарится  полный  порядок.  Наконец-то  он  покажет  этим
тупоголовым  военным,  на  что  способны  его   машины".)   -   Осторожно,
ступеньки... Ага, прекрасно, Рихтер на месте. Джентльмены, Поль  Рихтер  -
один из моих помощников. Это  ведь  не  ваша  смена,  Поль?  Я  специально
попросил его задержаться и дать нам необходимые объяснения.
     Поль Рихтер, пухлый человек с козлиной бородкой, в очках, галстуке  и
жилете походил на типичного психиатра-фрейдиста. Он нервно  кивнул  важным
гостям и встал рядом с большой серой  машиной  размером  с  "фольксваген",
замыкавшей целый ряд компьютеров.
     - Внушительная аппаратура, - сказал Кэбот, оглядывая оборудование.
     - Мистер Кэбот, мистер Уотсон, полагаю, вас не надо извещать,  откуда
к нам поступает исходная информация, - произнес Маккитрик.
     Кэбот хмыкнул, чуть спустив с себя суровость.
     - Служебные инструкции обязывают нас знать  это,  так  ведь,  Уотсон?
Разведывательные спутники, патрульные самолеты, сообщения  наблюдателей  и
радарных станций...
     - Разветвленная сеть, - подытожил Уотсон.
     - Совершенно верно. Вся эта информация попадает  сюда,  на  командный
пункт, и заносится на карты...  -  Маккитрик  сделал  паузу  и  указал  на
заполнявшие помещение ряды ЭВМ. - Компьютеры показывают ситуацию в мире на
данный момент. Передвижения войск... испытания ракет... изменения погодных
условий - все сведения стекаются в эту  комнату,  -  он  подошел  к  серой
машине, возле которой Рихтер нервно теребил свой узенький черный  галстук,
- и вводятся... в компьютер ОПРУ.
     - Оперативный план ракетного удара, - расшифровал Уотсон.
     Маккитрик кивнул и повернулся к помощнику:
     - Мистер Рихтер сейчас объяснит нам его назначение.
     На лице у Рихтера промелькнуло подобие улыбки.
     - Гм, - он откашлялся. Рихтер явно был более  привычен  к  диалогу  с
компьютерами, чем с людьми. - Система ОПРУ круглосуточно триста шестьдесят
четыре дня в году просчитывает варианты третьей мировой  войны.  Используя
массив информации о ситуации в мире, она  проводит  безостановочную  серию
военных игр.
     - ОПРУ бессчетное число раз вела -  в  виде  игры  -  третью  мировую
войну, - продолжил Маккитрик. - Система  нацелена  на  выбор  оптимального
варианта в реальных условиях.  Ключевые  решения  по  основным  параметрам
ядерного кризиса уже введены в ОПРУ. Если настанет момент, когда президент
отдаст приказ о приведении плана в действие, надо иметь  полную  гарантию,
что он будет выполнен. В этой связи мы можем утверждать, что данная машина
- наш лучший генерал,  самый  талантливый  полководец.  В  случае  боевого
применения ядерного оружия эта  система  обеспечит  нам  большой  шанс  на
в_ы_и_г_р_ы_ш_.
     Кэбот одобрительно кивнул.
     - Насколько я понимаю, - сказал он, - сейчас наша  ракетная  оборона,
обошедшаяся стране в триллион долларов, находится в руках  дежурных.  Если
они откажутся повернуть ключ,  весь  этот  арсенал  можно  считать  грудой
бесполезного металла. А процент отказов среди дежурных невероятно высок.
     -  Проблема  в  том,  что  они  -  _л_ю_д_и_.  При  всем  уважении  к
присутствующим можно ли гарантировать, что, окажись мы сами на месте  этих
людей, мы по первому сигналу повернем ключ,  обрекая  на  гибель  миллионы
людей? - Маккитрик  оглядел  присутствующих.  Уотсон  кашлянул.  Маккитрик
уставился на Кэбота. Подошел решающий момент. - Дайте мне  от  четырех  до
шести  недель  сроку,  и  мы  сможем  заменить  людей  -   иначе   говоря,
подверженные срыву людские механизмы - стопроцентно  надежной  электронной
автоматикой. Мы исключим человеческий фактор из цикла действий ЭВМ!
     - Я уже говорил вам, Джон, - с обычной бесцеремонностью  прервал  его
Берринджер, - что считать вашу кучу  микросхем  панацеей  от  всех  бед  -
глупость. Как можно исключить людей из управления системой! Я согласен,  у
наших военных  нет  такого  опыта  ведения  атомной  войны,  как  у  ваших
компьютеров. Пусть машины дают советы, но решать должны люди.
     - Представьте, однако, - возразил Маккитрик, - что совет дан. Времени
на то, чтобы обсуждать с военными, как вести войну, у президента не будет.
Мы считаем, что человеческий фактор должен оставаться там, где  следует...
на самом верху.
     Помолчав минуту, Кэбот заключил:
     - Доктор Маккитрик, мы углубились в технические аспекты... Думаю, вам
следует изложить свои соображения лично президенту.
     - Я готов, - откликнулся Маккитрик. - С удовольствием. - Он  не  смог
сдержать улыбки при виде исказившегося лица Берринджера.
     - Решено, - заключил Кэбот. - Следует ожидать, что  ваше  предложение
вызовет кое у кого из либералов дрожь в коленках. Других затруднений я  не
предвижу.
     "Ну, Фолкен, - подумал Маккитрик.  -  Говорил  я  тебе,  что  дождусь
своего  часа.  Теперь  это  мое  детище.  Я  получу  наконец   заслуженное
признание. А ты, плюгавый гений, можешь катиться ко всем чертям.  Ко  всем
чертям!"
     Кэбот был заворожен машиной.
     -  Вот,  значит,  где  разыгрывается   Армагеддон,   -   сказал   он,
дотрагиваясь до панели.



                                    3

     Дэвид Лайтмен  манипулировал  рукоятками  управления  ракет.  Автомат
видеоигр "Атари" был втиснут между "Фроджером" и  "Заксоном".  Тони  месил
тесто у плиты, норовя попасть в такт несшемуся из транзистора шлягеру Пата
Бинатара о превратностях любви. Пиццерию Тони Марине наполнял уютный запах
свежеиспеченного пирога - такой густой, что во  рту  почти  ощущался  вкус
сыра. Но Дэвид Лайтмен,  небрежно  одетый  в  рваную  футболку  и  линялые
джинсы, не замечал ни запахов, ни звуков;  он  неотрывно  следил,  как  на
экране с буханьем, треском и свистом вспыхивали красочные огоньки игры.
     "Проклятые управляемые бомбы!" - мелькнуло у него при виде того,  как
белый мерцающий предмет увильнул от его залпа и ринулся на один  из  шести
городов в нижней части экрана. Он крутанул  рукоятку  управления,  выписал
курсором под  спускающейся  бомбой  три  заслона  в  форме  буквы  "X"  и,
довольный собой, увидел, как его ракеты, прочертив белые трассы,  настигли
цель и взорвали бомбу в фосфоресцирующем небе.
     Машина добавила ему новые очки, на экране сменился цвет,  и  Дэвид  с
удовлетворением отметил, что у  него  осталось  шесть  городов  -  хороший
запас, даже если в следующем раунде какая-нибудь вражеская бомба дойдет до
низа. Он выигрывал у машины почти две тысячи очков! Если  изловчиться,  то
на табло автомата скоро останутся только его инициалы - Д.А.Л.!
     Он вдруг опомнился и с беспокойством взглянул  на  часы.  Электронная
"булава" на левом запястье показывала 1:06 пополудни! Обед накрылся, да  и
на четвертый урок он уже опоздал!
     Дэвид обернулся. Мальчишка, которого он засек уголком глаза, все  еще
стоял по соседству. Круглые глаза сияли на веснушчатой физиономии.
     - Ну ты даешь, - сказал мальчуган, облизывая рыжие усы  от  томатного
сока.
     - Хочешь закончить вместо меня?
     - Спрашиваешь!
     - Валяй!
     Схватив книги, Дэвид  Лайтмен  ринулся  из  пиццерии  к  школе  имени
Губерта Хэмфри. Небо над городом  хмурилось,  готовясь  вот-вот  пролиться
дождем, - типичная картина для Сиэтла.
     Он  мчался  мимо  рядов  одинаковых  домов  через  стриженый   газон,
неотличимый от стриженого газона любого американского пригорода. Иногда он
пытался представить себе, каково  было  бы  жить  в  Калифорнии,  Флориде,
Канзасе или другом месте Соединенных Штатов, но всегда приходил к  выводу,
что особой разницы между ними нет. Здесь, в  штате  Вашингтон,  лежащем  у
канадской  границы,  отец  имел  твердую,  хотя  и  не  очень  прибыльную,
должность бухгалтера-ревизора, а мать открыла для  себя  радости  торговли
недвижимостью, так что Сиэтл, где он родился и вырос, вполне подойдет  еще
на какое-то время.
     Средняя школа имени  Хэмфри  представляла  собой  ансамбль  из  серых
кубов, аккуратно  поставленных  на  оживленном  перекрестке  и  окруженных
бессмысленной сетчатой оградой. Дэвид просунулся сквозь  дыру  в  сетке  -
"тайный ход", которым пользовались все кому  не  лень,  -  ворвался  через
боковую дверь в школьный  коридор  и,  не  обращая  внимания  на  дежурные
мониторы, взлетел на второй этаж, где  располагались  классные  комнаты  и
лаборатории химии и биологии. Найдя 14-й кабинет, он замедлил  шаг,  чтобы
незаметно проскользнуть внутрь.
     Помещение пахло формальдегидом, зверями и  минеральными  удобрениями.
Булькал аквариум. Учитель, Амос Лиггет, стоял у  доски  с  куском  мела  в
руке.
     - А, - сказал он, заметив вновь прибывшего, - вот и Дэвид осчастливил
нас. Добро пожаловать. - Он откинул со лба прядь редких волос и двинулся к
покрытому  черным  пластиком  лабораторному  столу,  отделявшему  его   от
учеников. - Вас ждет подарок.
     Дэвид уже направлялся в конец класса. Он  всегда  предпочитал  задние
столы, не высовывался и вообще  старался  быть  в  тени.  Сейчас  пришлось
подойти к Лиггету. Тот держал синюю тетрадь для контрольных работ,  причем
так, чтобы  она  была  видна  всему  классу.  Вот  змей!  Главным  оружием
садистов-преподавателей было публичное унижение,  и  Лиггет  владел  им  в
совершенстве. На обложке тетради крупно, словно красная буква  у  Готорна,
которого они как  раз  проходили  по  американской  литературе,  виднелась
выведенная красными чернилами "двойка".
     Лиггет улыбался, обнажив  желтеющие  зубы.  Воротник  его  вискозного
халата был густо усыпан перхотью - из-за этого  "пепла"  ученики  прозвали
Лиггета Атомной Бомбой.
     Дэвид взял тетрадь, демонстративно пожав плечами, и  побрел  в  конец
класса. По пути он не без удивления отметил, что Дженифер Мак пересела  за
его стол. Приятно. Он сел, стараясь не  глазеть  на  нее,  а  обратил  все
внимание на Лиггета, который показывал аудитории синюю тетрадь с очередной
малиновой "двойкой".
     "Лиггет  сегодня  гуляет  на   всю   катушку",   -   подумал   Дэвид.
Преподаватель расхаживал перед классом, разливаясь соловьем.
     -  В  истории  науки  известны  случаи,  когда  новые   революционные
концепции рождались в результате неожиданного озарения, - он навалился  на
стол, и его толстый живот растекся по пластику. - Дженифер?  Ага,  вот  вы
где! Дженифер Мак, отвечая на вопрос номер двадцать четыре "Что заставляет
азотные клубеньки образовываться на корнях растений?"...
     Дэвид поглядел на соседку. Та потупилась в явном  смущен