специфически  нероновского  он
мне  демонстрировал?  Если  это  и  был  Нерон,  то не по долгу службы, а по
извращенному нраву. Об этом  надо  помнить,  но  нельзя  говорить.  Ведь  он
старается  пронзить  тебя,  Кора,  взглядом,  чтобы  угадать, поверила ли ты
толстому дяде. Нет, не поверила, а полагаю, что ты пользуешься  собственными
возможностями   для   наслаждения?  Для  отдыха?  Для  разрядки?  Надо  лишь
запомнить,  что  люди,  подобные  тебе,  легко  коррумпируются  и  поддаются
шантажу.
     -- Спасибо  за  урок,  --  сказала  Кора.  -- Но вот эти шрамы... и мое
порванное платье!
     -- Я же сказал вам, кабан -- это. здешняя реальность. Потому и  наши  с
вами  синяки  -- проступок дрессировщика. Но учтите, если вы направляетесь в
индивидуальный тур, то получите все синяки и шишки, как в  настоящей  жизни.
Задавайте  мне  вопросы.  Я готов отвечать. -- Я должна буду отыскать принца
Густава. -- Я знаю и постараюсь вам помочь. Но зачем вам это?
     -- А где он сейчас? Что он  делает?..  --  Эльза,  будьте  любезны,  --
попросил президент, -- свяжитесь с Управлением надзора. Пускай проверят, где
сейчас объект Тесей, что делает.
     -- Приступаю, доктор, -- ответила секретарша и включила компьютер.
     -- Время  там,  то  есть  в  виртуальной  реальности,  идет  с  той  же
скоростью, что и здесь? -- спросила Кора. Вопрос обрадовал доктора  Гермеса.
-- Умница,  -- сказал он. -- Выдрессировал вас Милодар. Сразу берете быка за
рога.
     -- Это самый элементарный вопрос, -- возразила Кора. --  От  ответа  на
него  зависит,  сколько  времени  Густав  должен  пробыть  в  ВР, пока он не
проживет героическую жизнь героя Тесея.
     -- Время в ВР проходит по принципу горного хребта,  --  пояснил  доктор
Гермес.  Он  дал  знак, и секретарша принялась выстукивать его сентенции. --
Представьте себе Гималайский хребет. Он состоит из ста разных пиков. Но  вам
достаточно  назвать Эверест или Аннапурну -- да, пожалуй, эти две вершины. И
вы уже знаете, что речь идет о Гималаях, о недостижимых горных вершинах.  Вы
мысленно  увидели  Эверест и Аннапурну -- значит, вы увидели хребет. Значит,
вы видели Гималаи.
     -- Гениально, -- сказала секретарша. Эта  секретарша,  как  и  прежняя,
была влюблена в толстяка. Но стаж ее влюбленности как минимум четверть века.
     -- Это  значит,  что  мы  проходим  в  той  жизни  только  ее  наиболее
значительные моменты? -- спросила Кора.
     -- Я же говорил, что вы -- умница! -- одобрил  президент.  --  Что  вам
запомнилось  из  пятого  класса  средней  школы?  Что вы делали там третьего
октября? Да никогда в жизни не вспомните! А вот первый поход на каток в  том
же  году  или  сладкое  воспоминание  о  том,  как  Коля Колин дернул вас за
косичку, -- это останется до старости. Понятно?
     -- И сколько же занимает человеческая жизнь? -- Тесей погиб  не  старым
человеком,  --  как  бы  невпопад  ответил доктор Гермес. -- Сколько ему там
быть?
     -- Несколько недель, -- сказал Гермес. -- Но даже такой круиз --  нечто
редчайшее.  Мониторинг  и вся обслуга индивидуального круиза такой сложности
стоит бешеных денег и научных усилий. Мы вынуждены сократить  вдвое  обычную
деятельность.
     -- Не  преувеличивайте, президент, -- произнес Милодар, выходя из стены
кабинета и проходя к свободному креслу. -- Процент,  от  силы  два  процента
мощностей... я проверял.
     -- Но  вы  не  представляете, комиссар, что такое -- целый процент моих
мощностей! -- закричал доктор Гермес-Полонский, воздевая руки к потолку.
     Сам факт возвращения комиссара в его кабинет впечатления на  президента
не  произвел,  хотя  другой бы испугался, насколько легко проникает в святая
святых главный сыщик. Но человек, имеющий дело  с  виртуальной  реальностью,
привык не обращать внимания на такие мелочи.
     -- Где сейчас принц Густав? -- спросил Милодар. -- Где этот бездельник,
черт побери?! -- воскликнул Гермес.
     Секретарша  послушно  закивала  сизой  головой.  --  Как  раз поступают
данные. Мужской голос произнес:
     -- Агент четырнадцать-бис вошел в  длительный  сон,  который  продлится
сорок минут и за время которого он станет старше на год и два месяца.
     -- Мы можем его сейчас увидеть? -- спросил Милодар.
     -- Виртуальная  реальность  не позволяет нам увидеть объект, так как он
реально не существует для человеческого зрения.
     -- Как же вы его контролируете, черт побери?! --  Мы  не  контролируем,
черт  побери! -- Бесплотный голос компьютера передразнил Милодара, но сделал
это настолько равнодушно, что даже возмутиться было невозможно.
     Милодар перевел дух и обратился к президенту: -- Мне, пожалуйста,  джин
с тоником. И немножко лимонного сока, две капли.
     -- Вы забываетесь, комиссар, -- ответил на это доктор Гермес-Полонский,
и комиссар, спохватившись, криво усмехнулся.
     -- Старею,  --  признался  он.  --  Забыл,  что  я -- голограмма. -- Он
поднялся с кресла, прошел сквозь стену и исчез.
     -- Почему нельзя  просто  сказать  принцу  Густаву,  что  ему  угрожает
смерть, что ему пора прервать ВР-круиз и вернуться в общежитие университета?
-- спросила Кора.
     -- Чепуха,  чепуха,  трижды чепуха! -- воскликнул комиссар, возвращаясь
сквозь стену. На этот раз в одной руке у него был бокал с кубиками  льда,  в
другой  -- бутылка джина. Он снова уселся в кресло и налил джина в бокал. --
Во-первых, он не захочет прерывать круиз, потому что он хочет стать  героем,
-- продолжал  Милодар.  -- Иначе бы он не затеял эту игру вместо того, чтобы
защищать второй диплом, по экономике. Для него отступление на этом этапе, да
еще при отложенной дуэли, -- смерти подобно.
     -- А во-вторых, -- закончил за комиссара доктор Гермес, -- это  сделать
более  чем трудно, потому что принц Густав сейчас закодирован таким образом,
что  он  убежден  в  собственной  идентичности  Тесею.  --  Вот  так-то,  --
согласился  с  президентом  Милодар.  Мужчины торжествующе смотрели на Кору,
словно победили ее в отчаянной борьбе.
     -- Значит, если вы пошлете туда человека и попросите его привести Тесея
обратно, то Густав просто не поймет, в чем дело?
     -- Вы совершенно правы, умница, -- согласился Гермес.
     -- Значит, его надо утащить насильно. И спасти. Из этих слов всем стало
понятно, насколько Коре не хотелось отправляться в дикое прошлое.
     -- Наша компания, -- доктор Гермес-Полонский махнул  рукой  секретарше,
чтобы  та  не  забыла  зафиксировать  его  мудрые  и окончательные слова, --
никогда не позволит никому в мире прервать ВР-круиз, даже если за этим стоит
вся мощь Галактики. -- Почему? -- удивилась Кора. -- Потому что мы не сможем
сохранить в тайне этот инцидент. И через некоторое время потеряем все  --  и
честь,  и  клиентуру.  Сегодня  вы  выхватываете  из круиза клиента Густава,
потому что какая-то  сумасшедшая  интриганка  или  выживший  из  ума  оракул
прокричали  вам  на  ухо,  что  его  собираются  прикончить.  А завтра к нам
прибежит муж клиентки и потребует ее возвращения, потому что он без  нее  не
умеет  делать  салат  оливье.  -- Не преувеличивайте, -- заметил Милодар. --
Речь идет не о преувеличении, --  рассердился  президент  "ВР".  --  Дело  в
принципе.  Люди  уходят  в  круиз,  как  в небытие, уверенные в том, что они
заживут иной жизнью. И если они будут подозревать, что столоначальник  может
вызвать  их, потому что заболел бухгалтер и его некому заменить, то мы можем
переходить на торговлю кастрюлями.
     -- А если мы представим доказательства того, что  на  принца  готовится
покушение? -- спросил Милодар.
     -- Пожалуйста.  Но  я  уверен,  что  вы  никогда,  ни за что не сможете
представить нам таких доказательств. А впрочем, попробуйте.
     С легкостью, неожиданной для столь грузного немолодого мужчины,  доктор
Гермес-Полонский   оттолкнулся  ладонями,  подпрыгнул  и  уселся  на  крышку
письменного стола. Стол зашатался, но выдержал.
     -- Но если его убьют, вы будете  отвечать  по  закону!  --  рассердился
Милодар,  который  не  терпел,  когда  с  ним  спорят,  а  тем более, спорят
убедительно.
     -- Еще никто не погиб в круизе, если  сам  того  не  хотел,  --  сказал
доктор  Гермес. -- Значит, кто-то все же погиб? -- спросила Кора. -- Дорогая
моя умница, --  терпеливо  сказал  президент,  который  явно  симпатизировал
агенту  номер  три.  --  Разрешите мне объяснить вам, как нельзя и как можно
погибнуть в ВР-круизе. Как я уже имел честь вам говорить, уходя  в  прошлое,
вы  принимаете  образ,  происхождение,  окружение  и, в общих чертах, судьбу
своего персонажа. Его жизнь  и  его  смерть.  Ваша  деятельность  в  прошлом
контролируется  весьма  относительно, в вычислительном центре существует ваш
ввод, и микродатчик, вживленный в вас, подает нам сигнал -- пока вы живы, мы
спокойны. Если вы погибли -- мало ли что может произойти, -- сенсоры тут  же
определяют  ваше  местонахождение  и через несколько секунд извлекают вас из
круиза, и вы  оказываетесь  на  операционном  столе,  где  вас  собирают  по
кусочкам.
     Почему-то  это  выражение показалось забавным секретарше, которая давно
уже перестала стрекотать на клавиатуре и внимала президенту,  как  божеству.
Она захихикала. Доктор Гермес цыкнул на нее и продолжал:
     -- Скажу  больше,  в случае, если ВР-круиз проходит по категории "О"...
-- Опасный? -- спросила Кора. -- Умница! -- уже привычно воскликнул  Гермес,
вызвав  гневный  взгляд секретарши. -- Маршрут Тесея расценивается как "40",
понятно? -- Понятно. Чрезвычайно  опасный.  --  В  таких  случаях  мы  ведем
мониторинг  состояния  здоровья  путешественника. И даже если он не умер, но
параметры тела крайне ненормальны, мы посылаем в  примерное  место  действия
своего  агента.  Но  это  стоит  безумных  денег и не всегда дает эффект. --
Почему?  --  спросила  Кора.  --  Потому  что  мы  знаем  точку   нахождения
путешественника  в  пространстве  и времени только приблизительно. Постоянна
лишь неподвижность. Неподвижность означает смерть. Если вы умерли, то мы вас
вытащим, но если вы живы,  то  вас  трудно  локализовать  в  пространстве  и
времени  --  вы  же движетесь активно. Так что наш агент может помочь, может
даже эвакуировать круизника, но порой это  ему  не  удается.  Особенно  если
круизник  сам  не  хочет,  чтобы  его нашли, и решил покончить с собой. -- И
предвосхищая вопрос Коры, доктор Гермес-Полонский закончил: -- Да, так  было
трижды.  Один  раз мы смогли вытащить и оживить самоубийцу, дважды потерпели
поражение.
     -- Как же так? -- спросил Милодар, не  скрывая  сарказма.  --  Ведь  ты
сказал:  наступила  смерть,  завершилось движение, объект неподвижен, вы его
вынимаете из круиза, но терпите поражение?
     -- Есть редкие ситуации, когда мы его достать не  можем,  --  уклончиво
ответил  президент  и  добавил  специально  для  секретарши: -- Это можно не
фиксировать.
     -- Значит, -- сразу же бросила в него вопросом  Кора,  --  можно  убить
человека  так,  что  вы  не  сможете его вернуть и привести... в порядок? --
Теоретически -- да.  Практически  --  очень  трудно.  --  Любопытные  же  вы
открываете  перед нами перспективы, -- сказал Милодар. -- Крайне любопытные.
Вы не только допускаете смерть клиента во время увеселительной прогулки...
     -- Кто говорил здесь об увеселительных  прогулках?  Это  ВР-круиз  типа
"40"!
     -- Чрезвычайно   опасный,   --   пояснила  секретарша.  --  Но  вы  еще
утверждаете, что мы будем  рисковать  жизнью  моего  ценнейшего  агента?  --
Милодар указал бутылкой на Кору.
     -- Давайте уточним, что будет делать ваш агент в чужом ВР-круизе?
     -- Она   будет  беречь  принца  Густава,  который  представляет  особую
галактическую ценность, от покушения. -- Так не бывает!
     -- Причем вы гарантируете, что никакой чужой личности агенту  Орват  вы
не будете навязывать. -- В том мире -- все современники! -- А Кора останется
Корой.
     -- Исключено,   исключено,   исключено!  Вы  хотите  опозорить  меня  и
разорить.
     -- Наоборот, я хочу спасти  вашу  репутацию  и  поэтому  рискую  жизнью
лучшего агента.
     Может,  лучше  было  бы спросить мое мнение? -- подумала Кора, но вслух
ничего не сказала. Ей польстило то, что ее назвали лучшим  агентом.  Понятно
было,  что эти слова вырвались у Милодара только потому, что он торговался с
Гермесом, новее же!
     -- Я могу в крайнем случае направить в  прошлое  моего  сотрудника,  --
произнес   доктор   Гермес.  --  Но  только  не  вашего  агента,  совершенно
неподготовленного, обреченного на провал, к тому же  молодую  женщину!  Нет,
нет и еще раз нет! -- Президент стукнул по столу пухлым кулаком.
     -- Ну  что  ж,  --  вздохнул Милодар так, словно и в самом деле решение
далось ему с трудом. -- Властью Галактической  Федерации  я  приостанавливаю
деятельность  концерна  "Виртуальная  Реальность" как подвергающую опасности
жизни своих клиентов.
     -- Вы сошли с ума! Вы разоряете миллионы акционеров, вам этого скандала
не пережить.
     -- И вам тоже, коллега, -- ответила голограмма Милодара.
     И доктор президент Гермес-Полонский с проклятием капитулировал.

     Когда перед уходом  в  ВР-круиз  Кора  прилетела  на  Центральную  базу
комиссара,  расположенную  подо льдом в Антарктиде, Милодар, пожав ей руку и
поцеловав в щеку, -- на базе он позволял себе бывать в естественном виде, то
есть во плоти, -- сразу провел к себе в кабинет.
     Он взял со  стола  небольшой  объемный  портрет  молодого  человека,  с
капризным  мокрым ртом, низким лбом итальянского патриция времен Возрождения
и курчавыми рыжеватыми волосами. -- Узнаешь? -- спросил  он.  Кора  покачала
головой.
     Милодар включил проектор, и на стене появилось изображение Космовокзала
-- известного  шереметьевского  терминала.  Из  туннеля для пассажиров вышел
этот молодой человек, одетый богато, но старомодно. -- Неужели  не  узнаешь?
-- спросил Милодар. -- Да нет же! -- Ты ненаблюдательна.
     Он  включил  еще  один  фильм. Кора сразу догадалась -- эта пленка была
снята ею самой  посредством  камеры-пуговицы  в  бедной  светелке  красавицы
Клариссы.  Вот  и  сама  Кларисса,  вот  и  старушка,  оказавшаяся  оракулом
Джадсоном.
     Глаз камеры обследовал обшарпанные и залатанные обои, протертый ковер с
изображением лебедей в пруду, ученический стол с фанерным верхом, на котором
лежали учебники странной красавицы...
     Затем глаз камеры переместился на стены и последовательно пригляделся к
фотографиям, портретам и открыткам, прикрепленным  к  обоям.  Открытки,  как
правило,  изображали  какой-то  небогатый приморский городок, куда Кларисса,
видно, ездила отдыхать; на фотографиях были изображены капралы и фермеры  --
возможно, предки и родственники девушки...
     -- А  теперь  прошу  твоего внимания, -- сказал Милодар. -- Я догадался
совершить некий фокус,  до  которого  ты,  моя  крошка,  по  неопытности  не
додумалась.  Мы  снимаем  тонкий  слой  грима,  нанесенный на стены и пол, и
смотрим, что же скрывается за обоями и открытками... Смотри!
     Верхний слой картинки медленно расплавился.  По  мере  того  как  таяло
изображение.  Кора, к своему изумлению, видела, что и комната приобрела иной
вид.
     Под потертыми залатанными обоями обнаружились иные, шелковые, давленые,
безупречные в голубизне,  новизне  и  беспорочности.  Попугаи  и  трясогузки
летали  с  ветки  на  ветку... Портреты, развешанные по стенам, принадлежали
кисти посредственных, но вполне  профессиональных  светских  художников,  на
полу  раскинулся  пышный ковер чудесного рисунка, а столик семнадцатого века
был изящно инкрустирован драгоценными камнями.  На  столе  лежало  несколько
модных  журналов  --  и  ни  одной  тетрадки.  Да и сама Кларисса была одета
настолько дорого и изысканно, что сразу  стало  ясно,  что  на  туалеты  она
ухлопывает  львиную  долю чьих-то денег. -- Это гипноз? -- спросила Кора. --
Нет, это так называемое наведение антиглянца. Недавнее  и  довольно  дорогое
развлечение:  твое  жилище  и  ты сам выглядишь в глазах гостя так, как тебе
того бы хотелось. Тончайшая пленка скрывает истинный  интерьер...  А  теперь
посмотри на самый большой портрет над столом.
     -- Это он! -- воскликнула Кора. -- Кто он?
     -- Тот, кто прилетел. Чью фотографию вы мне только что показали.
     -- За  это  ты  получаешь еще один выговор и предупреждение о служебном
несоответствии. Ты упустила одного из главных подозреваемых. И  если  бы  не
меры,  принятые  мной,  мы  могли  бы не заметить того, что сегодня на Землю
прилетел не кто иной, как принц Кларенс, под именем торгового агента Купера.
     -- Это он?  --  удивилась  Кора.  --  А  я  думала,  что  он  куда  как
утонченнее.
     -- Ты  не  только  не  желаешь  признавать  ошибок,  --  укорил  агента
комиссар, -- но и упорствуешь в них. Ты лишаешься премии за прошлый квартал.
     -- До чего вы бываете занудным! --  сказала  Кора,  вытащила  из  волос
шпильку, поддела ее ногтем, и из шпильки выкатилась и развернулась тончайшая
пленка -- портрет принца Кларенса.
     -- Могла   раньше  сказать!  --  рассердился  комиссар.  --  Почему  ты
заставляешь меня тратить время, насыщая тебя ненужной информацией. -- Премия
остается за мной? -- спросила Кора. -- Только если Тесей вернется из  круиза
живым.  Или  не настолько мертвым, чтобы его нельзя было сложить и вылечить.
Так что иди выспись, почитай мифы Древней Греции,  а  также  Плутарха  --  с
собой  их  взять будет нельзя. Завтра в восемь ты отправляешься в мифические
времена Афин. Ты рада?
     -- Я рада, что наконец высплюсь, -- уклончиво ответила Кора.
     -- Если ты в Москву, я тебя могу подбросить  до  Таганрога,  оттуда  ты
доедешь на метро.
     -- Что за неожиданная доброта? Неужели ваши невесты там сегодня ныряют?
-- Вот именно!

     Добравшись  до  своей скромной квартирки, выстроенной в виде небольшого
замка на крыше обветшалого  небоскреба  на  углу  Маросейки  и  Потаповского
переулка,   Кора  сразу  отключила  связь  и  высыпала,  не  проглядывая,  в
преобразователь мусора всю корреспонденцию, накопившуюся за последние дни  в
почтовом  ящике,  -- все равно прочесть не успеешь. Затем Кора направилась в
ванную, намереваясь, смыв с себя пыль космических трасс, рухнуть на диван  и
проспать  часов  двенадцать. Но когда она уже была в двух шагах от заветного
дивана, преобразователь  мусора  недовольно  заворчал  и  выплюнул,  как  не
подлежащее  уничтожению, открытку от бабушки Насти о том, что черника в этом
году не уродилась, а вот вишня была  чудесная,  и  также  книгу,  присланную
комиссаром  Милодаром.  В  углу  конверта было крупно написано: "Прочесть до
начала задания".
     Внутри пакета лежал объемистый труд британского поэта  и  исследователя
Роберта Грейвса "Мифы Древней Греции", где жизни Тесея была посвящена особая
часть,    подвиги    и    приключения   героя   трактовались   в   контексте
культурологических штудий и сравнительной мифологии.
     Кора намеревалась проглядеть первые две-три странички, как бы повторить
пройденное, но нечаянно зачиталась и отправилась  дальше  по  дорожке  жизни
своего героя...
     Итак,  мальчик Тесей рос при скромном дворце Питфея, нежась на ласковых
руках мамы Этры, потом стал все дальше и дальше отбегать  от  родного  дома.
Учитель  Коннид  рассказывал  ему о богах и героях, а также учил его читать,
писать и считать, показывал созвездия и открывал тайны живой природы.
     Порой к Питфею заезжал его родственник,  очевидно  двоюродный  брат,  а
может  быть,  и дядя Геракл. У греческих героев всегда нелегко разобраться в
родственных связях, во-первых, потому, что у  каждого  автора  они  иные,  а
во-вторых,  потому,  что  в  Греция можно было иметь, к примеру, двух отцов.
Нередко хитрые и похотливые боги в брачную ночь или накануне  ее  слетали  с
Парнаса в постель к невесте, и потом считалось, что получившийся сынок имеет
сразу  двух  отцов.  Кстати,  такая  вер