Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Булычев Кир. Лишний близнец -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -
лько минут, прежде чем сбежались люди и стали стараться сдвинуть с тела чешского ученого ледяную глыбу. - Что это? - спрашивали люди. - Откуда это? - С неба, - говорили другие. Наконец я нашел в себе силы, чтобы произнести нужные слова: - Это ледяной метеорит. И это не просто ледяной метеорит, а убийство человека, который проник в тайну звездных пришельцев. Люди оборачивались ко мне и многие готовы были счесть меня сумасшедшим, но им мешало это сделать то, что я тридцать лет проработал в школе N_2, стал ее завучем и каждый второй в городке в то или иное время был моим учеником. Кто-то побежал звать пожарную команду, которая располагалась как раз за углом, но пока бегали, откуда-то появилась ненавистная мне рыжая хромая Дина Иосифовна. - Доктор идет! - закричали люди. - Доктор идет, расступитесь! Дина Иосифовна поглядела на останки Милана и сказала: - Никакой это не метеорит. Принюхайтесь. Люди стали принюхиваться, и многие, в том числе и я, поняли, что от тающей глыбы пахнет мочой. И вернее всего, она не могла быть ледяным метеоритом из космоса. - Разве вы не видите, - продолжала женщина-врач, - что это упало из туалета пролетающего мимо самолета. - Такого размера из самолета? - крикнул я. - Постыдитесь, Дина Иосифовна! Тут прибежали пожарные и с помощью ломов откатили глыбу льда в сторону. Еще сильнее стало пахнуть мочой. На Милана Свазека было страшно смотреть. Милана положили на носилки и отнесли в морг больницы. Пока его уносили, кто-то позвонил в часть ПВО, которая стоит за оврагом. Оттуда приехали специалисты, с кем-то связались по рации и сказали, чтобы люди не волновались и расходились. А так как командир роты в этой части Володя Бутт был отцом моего ученика, кстати, очень хорошего и способного мальчика, то он сказал мне по секрету, что ледяная глыба оторвалась от космической станции "Салют", а вовсе не от самолета. По расчетам, она должна была превратиться в пар, не долетев до Земли, но случилось что-то, не поддающееся расчетам, из-за чего она даже не растаяла и достигла Земли в виде куска ледяного аммиака. Я понял, что правды я здесь не добьюсь, и не стал спорить с командиром роты. Схваченный печалью, я пошел домой. На углу нашей улицы меня догнала рыжая докторша. - Что он успел тебе рассказать? - спросила она зловещим шепотом. Я знал, что должен сохранить свою жизнь, - иначе не удастся разоблачить наших недругов. - К сожалению, - сказал я, глядя ей прямо в зеленые бесстыжие глаза, - он не успел мне ничего рассказать. Я ускорил шаги и быстро оторвался от хромоножки. За пазухой у меня была спрятана карта газового пояса, которую я успел вынуть из пальцев моего погибшего соратника. Я смею называть его соратником, ибо у нас была общая цель и если из наших рядов выпадает один боец, другой должен занять его место. Ужасная трагическая история на этом не закончилась, так как через неделю я встретил моего знакомого капитана Володю Бутта, и тот под особым секретом, под видом беседы об успехах его чада, сообщил мне, что ледяную глыбу, когда она растаяла, разлили по сосудам и отвезли на исследование в Звездный городок. Но по дороге спецгрузовик, который вез сосуды, попал в аварию... - Понятно, - сказал я. - Это была случайная авария, - возразил комроты, который не знал о предыдущих событиях и жертвах, если не считать смерти чешского гостя Милана Свазека, которую он тоже считал случайностью - ведь его убило глыбой льда, которая падала сама по себе, а не была направлена злодейской рукой. Рука руке рознь, хотел сказать я, но сдержался - все равно он мне не поверит. - По счастливой случайности один из сосудов остался цел, - продолжал мой собеседник. - И его удалось отвезти в лабораторию. Так вот, оказалось... - Оказалось, что никаких выбросов фекалиев со станции "Салют" не было и не могло быть, потому что она работает на замкнутом цикле, о чем знает каждый мальчишка, - твердо сказал я. - Ну, Семен Семенович, вы прямо как в воду глядели! - заявил комроты. - Это была совершенно чуждая нам жидкость, и, вернее всего, это все же был метеорит, вечный странник в глубинах космоса, который случайно столкнулся с Землей. - Чего и следовало ожидать, - сказал я удрученно. - Знаем мы эти случайности! - Но вы не представляете, какая радость охватила весь наш научный мир! - продолжал радостно капитан Бутт. - Это означает, что мы не одиноки во Вселенной. Где-то далеко у нас есть братья! Братья по разуму. Кто-то вошел в учительскую, и комроты стал прощаться. Он приложил палец к губам, показывая, что информация, которую он мне передал, пока еще секретная. Я не стал спорить. Хотя, надо признаться, мне хотелось выйти на площадь и закричать на всю нашу страну, на весь мир: - Люди, будьте бдительны! На нас надвигается беда хуже американского империализма! Я должен принести мои извинения Центральному Разведывательному Управлению США, которое при всех его недостатках и подлостях не убивает невинных людей ледяными глыбами из космоса. Но, конечно же, я не вышел на площадь. Я сделал иначе. Я решил посвятить свою жизнь борьбе с нашествием так называемых "братьев по разуму". Я отстою свободу нашей планеты! Но не открыто, так как мне никто, кроме жены, не поверит, а тайно, яки змей! Вы меня поняли? И пускай они думают, что никто их не раскусил! Кровь Милана Свазека вопиет об отмщении. Я с того дня стал внимательнее приглядываться к близнецам Стадницким, потому что именно они и были слабым звеном в цепи вселенского заговора. Как только я определю, кто из них космический пришелец, а кто - обыкновенный советский человек, я могу разорвать цепь. И я, благо мог практически ни на минуту не выпускать из поля зрения близнецов, принялся контролировать все их шаги. На что я надеялся? Ну, во-первых, контакты. Так называемая Дина Иосифовна может выйти на контакты с их засланцем, чтобы давать ему враждебные инструкции. Во-вторых, я хотел углядеть в одном из близнецов отклонения от нормы в поведении. Ведь обыкновенный человек - сын своих родителей. А чужой ребенок неизбежно несет в себе чуждые нам гены. Что я мог сказать на основе первых недель наблюдения? Кирюша записался в кружок авиамоделизма. Так, сказал я себе. И стал ждать, что сделает Митя. Митя получил четверку за сочинение и уложился в нормы ГТО на стадионе. Кстати, Кирюша пробежать дистанцию пробежал, а вот гранату кинуть не смог. Кинул, но вверх, а не вперед и притом цинично хохотал. Может, это о чем-то говорило? Я завел двойной журнал наблюдений. И день за днем фиксировал свои наблюдения. В седьмом классе Кирюша записался еще в три кружка и потом все их бросил. Странным образом его тянуло узнать как можно больше о нашей маленькой и беззащитной планете, но он быстро менял темы увлечений. Митя кое в чем обогнал своего брата. Ну я уж не говорю о чистописании и дисциплине, так что близнецов уже начали постепенно различать даже посторонние люди, так как Кирюша был неаккуратен в одежде, словно его мало интересовала человеческая оболочка, а вот Митя рано научился сам гладить себе брюки и стирать носки. Меня встревожило то, что Кирюша в седьмом классе увлекся стрельбой и даже в составе районной команды выезжал на соревнования в область. Когда я спросил его: - Зачем тебе нужно стрелять? Он ответил: - Дядя Сеня, я готовлю себя к борьбе. Посмотрите, насколько враждебно наше окружение. Вы видели, как зареченские Тимофеева избили? - Да, - признался я, - случай с Тимофеевым вызвал у меня негодование, но знаешь ли ты, что на беседе у директора Тимофеев признался, что упал с обрыва в колючий кустарник? - Разумеется, - согласился со мной Кирюша. - Где же у нас растет под обрывом колючий кустарник? На этот вопрос я не смог дать ответа. Оказывается, об этом слабом месте в показаниях Тимофеева наш учительский коллектив не подумал. Но в следующем году Кирюша забросил и стрельбу, и собирание птичьих яиц, которыми некоторое время занимался, а начал, играть на трубе, заглушая порой шум, который производили жестянщики. В школе Кирюша оказался на плохом счету. Хотя бы потому, что умел и любил задавать нетактичные вопросы или вопросы, на которые простой советский учитель не может ответить. Учителя между собой называли его "шпионом" - именно из-за нетактичного поведения. Я сам слышал, как он спросил учителя истории Бибармакова: "Правда ли, что Ленин и его жена Надежда Константиновна прибыли из-за границы в запечатанном вагоне на деньги немецкого генштаба?" Вопрос был задан в коридоре, почти без свидетелей, но я понимаю взволнованность Бибармакова, которому в следующем году идти на пенсию. - Разумеется, это клевета, потому что Владимир Ильич возглавил борьбу советского народа против фашистской агрессии. Но как пионер и комсомолец ты должен ответить - кто рассказал тебе эту гадость? И сам вытащил свою записную книжечку, которую я помню по заседаниям педсовета за последние двадцать лет. Из нее он черпал все возмутительные факты и слухи школьной жизни. - Записывайте, - нагло ответил Кирюша, - я услышал об этом в передаче радио "Свобода". Бибармаков замер с открытой книжкой в руке. Времена были сложные, как раз умер Леонид Ильич Брежнев и серьезно заболел наш следующий генеральный секретарь. Я подошел к коллеге и сказал шепотом: - Можно не записывать. И даже лучше не записывать. Нам дорога честь нашей школы. - Вот именно, - прошелестел Бибармаков. И не записал. Но если тот случай закончился ничем, то в других ситуациях действия и поступки Кирюши не оставались безнаказанными. Митя меня беспокоил меньше, но я не спускал глаз и с него, потому что допускал: они могут нарочно сделать своего агента незаметным и тихим. Что им наш патриотизм? Что им наши ценности? Братьев уже нетрудно было отличить, потому что Кирюша отпустил длинные волосы, что недопустимо в городе Веревкине, тогда как Митя стригся под полубокс, носил белую сорочку и темные брюки без всяких там джинсов. Между братьями стали иногда возникать конфликты, и один из них поставил меня в тупик. Дело в том, что некогда, в сорок первом году, под Веревкиным шля тяжелые бои, в которых отличились многие части ополченцев, которые, к сожалению, были полностью уничтожены или взяты в плен гитлеровскими захватчиками. В нашем городе была создана дружина Красных следопытов, которые под руководством городского ДОСААФ искали места гибели ополченцев, а если находили, то складывали их в братскую могилу, а документы передавали в военкомат. Если же находили останки наших врагов, то их, конечно, оставляли на месте и поглубже затаптывали. И вот у нас в школе вдет комсомольское собрание. Было это в восемьдесят четвертом году, когда мои близнецы учились в девятом классе. Выступает отставной полковник Артем Груздь из ДОСААФ и произносит речь благодарности от имени Родины красным следопытам и их куратору от имени райкома комсомола Мефодию Стадницкому, который стал к тому времени, а я упустил этот момент, внештатным инструктором райкома ВЛКСМ. Вручают грамоту Мите, а тут выходит на трибуну Кирюша, и его тоже встречают аплодисментами, полагая, что он скажет, как рад за своего брата. А наш Кирюша говорит примерно так: - Я предлагаю сделать братскую могилу и для немцев. Зачем их затаптывать? Сорок лет прошло, у нас с Германией отношения нормальные. А разве немецкие простые солдаты были виноваты, что их на нас гнали? А у них тоже были матери и, может, дети. Ведь и ополченцев наших гнали в бой без винтовок. Сначала зал промолчал, а потом поднялось такое возмущение! Вы должны были бы там оказаться, чтобы понять всю глубину народного негодования, которое обрушилось на Кирюшу. А он стоит, руки в карманах джинсов, волосы сзади в косицу завязаны, и раскачивается на носках и на пятках, словно на палубе пиратского корабля. В общем, собрание приняло решение об исключении Кирюши из комсомола за крайний цинизм в адрес памяти народной войны. Правда, дали ему испытательный срок из-за того, что у него такой хороший брат. Вечером я слышал, как братья разговаривали во дворе, как раз под моим окном. Они разговаривали тихо, но в осеннем воздухе под шепотом ленивого дождика мне было хорошо слышно каждое слово. - Ты мне жизнь хочешь сорвать? - спрашивал Митя. - Почему ты это сделал? Ведь нарочно? Ты мне завидуешь? - Я? Тебе? - У тебя все наперекосяк. То на трубе не можешь научиться, то в баскет тебя из команды вышибают. Ты неудачник. Кирка! - Разве в этом дело? - ответил Кирюша. - Дело в том, братан, что ты испугался за свою карьеру. А я, будь моя воля, и в самом деле ее бы тебе разрушил! - Почему? Ну скажи, почему? - А потому что ты себе делаешь жизнь как паровозик на рельсах. Катишься от председателя совета отряда и редактора стенгазеты к инструктору райкома, потом в профком попадешь и будешь всю жизнь по кабинетам бумажки носить. Тебя ведь на большее не хватит - ты всего боишься. - Ну уж тебя по крайней мере я не боюсь! - Потому что по утрам гантели поднимаешь шестьдесят четыре раза и отжимаешься двадцать один раз? - И холодной водой обливаюсь. - Митя, ты хочешь стать серой личностью. И даже твои обтирания взяты из арсенала ничтожеств. Ничтожество делает все по правилам. - А ты кто? Наполеон? - Не знаю, кто я такой. - Пособник фашистов, вот кто ты такой! - Дурак ты, Митяй. Я фашистов больше тебя ненавижу. Но и ваши игры в красных следопытов ненавижу. Вы на все это смотрите, как какие-то бухгалтеры. - И товарищ полковник? - И товарищ полковник в отставке. Кто-то там, наверху, получит за инициативу орден, кто-то пониже - медаль, а тебе дадут грамоту с портретом. Плевать вам на ополченцев, как и на немцев. Вы о своих делишках думаете. - А ты хочешь над нами подняться? - спросил с иронией Митя. - Ты нас судишь, как какой-то инопланетный пришелец! Мы защищали Родину и поливали ее кровью... - Да катись ты - не поливал ты ничего. Ты хочешь быть как все и кончить жизнь с персональной пенсией. - Я хочу строить счастливое общество для всех трудящихся! - Жалко мне тебя, банальный ты человек! Тут Митя накинулся на Кирюшу, и они стали драться, а я хотел было крикнуть, но моя Нианила Федоровна опередила меня и опрокинула на них кастрюлю холодной воды. Потом был случай с Зиной Ковалевой. Она к нам в школу перешла из первой, где была признанной школьной красавицей. И за ее чары бились славные наши молодцы - я искренне жалел, что в нашем учебном заведении появилась такая Шемаханская царица. Впрочем, на меня эта девица впечатления не производила, а мальчишек покоряла смесью хамства, рискованной манерой одеваться, высокой грудью и, надо признать, чудесными невинными глазищами, которые совершенно не соответствовали ее духовному миру. Так как братья Стадницкие были первыми парнями в десятом классе, то всей школе было интересно узнать, чем закончится их поединок. Сначала она отдавала предпочтение Мите, он был спортивным, подтянутым и пользовался авторитетом среди учителей, что странно, так как учился он посредственно - у него никогда не хватало времени на учебу: заедали комсомольские поручения и общественная работа, которой Митя отдавал все свое основное время. А потом как-то я увидел, что Зину провожает домой после школы Кирюша. Я шел как раз домой, они обогнали меня, не заметив, и я услышал фразу Зины: - Он у тебя обыкновенный. Земной. - А я возвышенный? - спросил Кирюша. - Ты менее обыкновенный, - осторожно ответила Зина. Роман Кирюши проходил сокрушительно и кончился крахом. Начиналась перестройка и докатилась до нашего городка. Некий Максудов взял в руки наш рынок. Кирюша в те дни совсем перестал учиться. И я не сразу, к сожалению, догадался, что причиной тому была Зина. Любовь Зины дорого стоила. И если Митя догадался об этом быстро и отступил, потому что в силу своего характера предпочитал всегда оставаться на земле, то Кирюша решил, что станет миллионером. Он пошел к Максудову и предложил свои услуги. Максудов старался укорениться в Веревкине и поставил Кирюшу охранником в пивном ларьке. Вот это совершенно разрушило все мои теории и гипотезы. Если до этого момента у меня почти не оставалось сомнений в том, что Митя - это первый, земной близнец, весь в отца, а Кирюша ихний, то Кирюша-вышибала меня сбил с толку - разве такими бывают инопланетяне? В первый же день работы, получив аванс, Кирюша повел Зину сначала в магазин "Французское бордо", чтобы купить ей туфли и платье, а потом в бывшее кафе-столовую "Юность", которая теперь стала рестораном "Эклеро". Они целовались с Зиной в парке, и все это видели, но на следующий день Зина переехала жить к Максудову, который познакомился с ней прошлым вечером в ресторане "Эклеро", которым тоже владел. Кирюшу после этого окончательно выгнали из комсомола и из школы, прислужники Максудова исколотили его прямо на площади, когда он хотел поговорить с шефом, а в счет аванса отобрали у него видик, которым владела семья Стадницких. После этого в семье Стадницких был совет, некоторые слова и выражения которого донеслись к нам через стенку. Среди них выделялись громкие слова типа: "бездельник!", "хулиган!", "Убийца собственной матери!"... Потом было слышно, как осуждающе, но успокаивающе лился голос Мити, как визжала Клава... На следующий день Кирюша исчез. Я два дня терпел, а потом спросил Клаву - теперь уже весьма полную женщину средних лет, - куда же делся ее близнец. - Не бойтесь, дядя Сеня, - сказала она, - не закопали мы его. Он сам выбрал свою судьбу. И тут она зарыдала, потому что любила обоих сыновей и горести, которые доставил ей Кирюша, подкосили добрую женщину. Оказывается, Митя поставил вопрос ребром - или Кирюша покидает отчий дом, либо он сам это сделает, потому что пребывание в одном городе с братом губит перспективы его работы. Кирюша, подвергнутый резкой критике в семье, заявил, что и сам не намерен больше гнить в Веревкине. Он намерен путешествовать по всей Земле, осмотреть ее, так как мало о ней знает и еще не готов для таких дел, к которым его предназначает судьба. Что долг за видик он семье отдаст, в материальной помощи не нуждается, а своего ничтожного брата он презирает, потому что тому суждено прожить жизнь робкого пингвина из стихотворения Максима Горького. Все в доме думали, что Кирюша проспится, а утром все будут решать, что делать дальше. Но, когда проснулись, сына уже не было. Он оставил записку, которую мне показала Клава: "До встречи. Гражданин Вселенной". Клава плакала и повторяла: - Ну что же, даже для матери ласкового слова не нашлось. Как будто подкидыш... Тут она замерла с полуоткрытым ртом и долго смотрела на меня, а в глазах ее замер ужас понимания... - Еще ничто не потеряно, - сказал я. Это были первые попавшиеся мне слова утешения, не самые удачные, но искренние. Долгое время ничего не было слышно о Кирюше. След его потеряла даже Дина Иосифовна. Она подошла ко мне как-то в поликлинике, куда я пришел по поводу старческих заболеваний, и спросила: - Я волнуюсь. Где мальчик Кирилл Стадницкий?

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору