Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Виндж Джоан. Снежная королева -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  -
вить себя выговорить эти слова и понимала, что в глубине души противится смерти. Умереть в одиночестве... умереть... уснуть... утонуть в этих глубинах... Она промерзла до мозга костей. Она так устала, так измучилась!.. Пусть же придет благодатный сон, пусть море укачивает ее в своей колыбели... вечной... вечной... Хозяйка всегда одно создает, а другое разрушает, так что, с неясным отчаянием думала Мун, жизнь одного-единственного человека ничего не значит на ее пути, как и жизни тех существ, что обитают в глубинах ее Моря... Что-то вынырнуло на поверхность прямо перед ними, послав фонтан холодных, брызг прямо Мун в лицо. Она застонала, когда щупальца Силки теснее сдавили ей грудь, заморгала заиндевелыми ресницами и увидела улыбающуюся полосатую морду и два блестящих глаза. Потом рядом появились еще две таких морды, потом еще и еще - у нее за спиной, рядом с нею, точно поплавки на светлеющей воде. Узнавание медленно поднималось из глубин ее сознания, 'словно пузырек воздуха со дна моря к поверхности воды. Меры! Меры плотным кольцом окружили ее, настойчиво, нетерпеливо подталкивая вверх своими ластами. Она не могла четко уразуметь, что же они от нее хотят, но верила, как безотчетно верят только в детстве, что меры, любимцы Хозяйки, явились сюда для того, чтобы спасти ее. Если смогут. - С-с-силки... - она с трудом, точно жуя, проталкивала слова сквозь стучащие зубы, - отпусти... меня... Он отпустил ее, и она тут же камнем ушла под воду. Но прежде чем она успела что-то почувствовать, гладкие, гибкие, сильные тела, собравшись под ней, вытолкнули ее на поверхность. Ласты меров поддерживали ее, точно в чашечке цветка, давая ей возможность дышать... Потом ее перевернули на живот и уложили на мягкую широкую грудь одного из меров, спокойно качавшегося на воде с нею рядом. Она лежала, ощущая его тепло, отплевываясь и удивляясь, у самой поверхности моря, а ноги ее по-прежнему висели в ужасной ледяной пучине. Но мер - самка, Мун определила это по золотистой полоске шерсти на шее, похожей на ожерелье, - обнял ее своими ластами, прижав к груди и питая теплом своего тела, словно собственного детеныша. Потом ее приемная мать запела - глубоким монотонным голосом, в такт покачивающимся волнам. Слишком измученная, чтобы удивляться, Мун прижалась головой к шелковистой груди, грея руки и, чувствуя, как монотонное пение мера обволакивает ее сотрясаемое ознобом тело. Силки и еще два мера по-прежнему качались на волнах рядом с ними: но Мун сейчас о них не думала, она не думала ни о чем - ни о прошлом, ни о будущем; вся жизнь сконцентрировалась в настоящем. Сколько времени она качалась так в объятиях мера - она не знала да и не хотела знать. Солнца-Близнецы пересекли небесный свод и скатились к западу, чтобы там встретиться с морем, когда движение чего-то нового вновь потревожило поверхность вод. Длинная тень корабля выдвинулась им навстречу, приглушенный стук двигателя нарушил царившую вокруг тишину, становясь все более и более настойчивым. - Мун, Мун, Мун... - Силки без конца повторял ее имя, массируя ей шею ослабевшими щупальцами, пытаясь разбудить ее, заставить слушать. Но Мун была не здесь... Здесь было только Море... а Море предъявляет сивиллам свои требования... - Мун... ты меня слышишь? - Нет... - То был скорее протест против вторжения в ее бездумный покой, чем ответ на заданный вопрос. Мир представлялся ей акварелью, которая расплывается бесформенными пятнами под нечаянно пролитой водой... Что-то обожгло ей губы; кто-то раздвинул ее щелкающие от озноба зубы, и горячая, обжигающая жидкость влилась в рот, протекла в горло, словно раскаленное масло. Она забилась, пытаясь вырваться и одновременно испытывая удовольствие. Расплывшийся акварельный мир начал сосредоточиваться вокруг нее, обретать форму, не находя, впрочем, ни малейшего отклика в ее затуманенной памяти - разве только лицо в центре... прямо над ней... лицо это наклонялось все ближе, сводя прошлое и настоящее воедино... - М-м-мирое? - Да! - Слово вырвалось с несказанным облегчением. - Она возвращается к нам. Силки! Она узнает меня. - За спиной Миро Мун увидела Силки, терпеливо и внимательно наблюдавшего за ней, и еще - немигающий, распахнутый глаз: какую-то дверцу. - Г-г-где м-мы? - Она глотнула еще сладко-жгучей жидкости, и тело ее свела судорога; Нгенет снова прижал к ее губам чашечку. Она поняла, что ее дрожащее истерзанное тело вынуто из залитого ледяной водой космического комбинезона и закутано в подогретые одеяла. - На моем катере. Вот, выловили тебя из моря и доставили на борт. Теперь ты у нас в полной безопасности, слава богам. Мы плывем домой. - Он сменил горячий компресс у нее на переносице и на щеках. - Д-д-домой?.. - Прошлое и настоящее окончательно слились и потекли в одном русле. - Ну да, ко мне в усадьбу, в тихую гавань. Ты достаточно времени провела на звездных дорогах и в объятиях Моря и меров... почти целую жизнь... - Он своей загрубелой рукой ласково отвел у нее со лба промокшую прядь волос. - Теперь радуйся, что возвращаешься на твердую землю. - Эл-лси... - Слово обожгло ей горло, как желчь. - Я знаю. - Нгенет выпрямился и присел на краешек ее постели. - Знаю. Теперь ты уже ничем не можешь помочь ей, так что отдыхай и выздоравливай. - Его голос и сама каюта вдруг расплылись в недосягаемой дали. Мун поглубже зарылась в гнездо из одеял, чувствуя, как в ее омертвевшую, заледеневшую плоть проникают раскаленные иглы, заставляя забитые льдом вены вновь пропускать кровь, развязывая смерзшиеся узлы мускулов, освобождая ее... 28 Джеруша покинула свое постылое городское жилище, бросила недоеденным ужин - хлеб и фрукты - вышла из дому и двинулась вниз по улочкам Лабиринта. Сумерки за прозрачными стенами города означали конец еще одного непереносимого дня, который ей все-таки удалось пережить, и обещание нового, который родится утром, и еще одного, и еще... Работа всегда составляла для нее смысл жизни, и теперь жизнь ее поистине стала адом. Оставалось единственное убежище - сон, но сон лишь ускорял наступление нового мучительного утра. А потому она шла и шла без цели, никем не узнанная, сквозь густую толпу, мимо магазинов - половина из них теперь была пуста, половина все еще как-то цеплялась за жизнь и за прибыль, стараясь дотянуть до горького своего конца. [Горький конец?.. Почему? Ей-то зачем беспокоиться? Какой в этом смысл?..] Джеруша поглубже натянула на голову капюшон своего жакета грубой вязки, скрывая лицо, и свернула на Цитрусовую аллею. Примерно на середине ее пути к сумеркам, сгущавшимся за прозрачной стеной, находилась аптека травника, которую она частенько посещала. Там продавались лекарственные растения, различные настойки и самые различные волшебные зелья - все с ее родной планеты, с Ньюхевена. Джеруша даже купила себе амулет, самый могущественный из имеющихся, и носила его на шее - это она-то, всю жизнь презрительно фыркавшая, стоило старшим дома зря, с ее точки зрения, потратить деньги на какие-нибудь религиозные штучки! Вот до чего довела ее эта работа. Однако амулет облегчения не принес, как, впрочем, и все остальное. Чего она только не перепробовала за эти годы! Не помогало ничто, как ничто более не имело смысла. И вот теперь исчез тот единственный человек, который всегда поддерживал ее, не давал ей признать свое полное и абсолютное поражение. БиЗед... [Черт бы тебя побрал, БиЗед! Как ты мог так поступить со мной? Как ты мог... умереть!] И зачем только она явилась сюда?... Но, подойдя к аптеке, она вдруг заметила знакомое лицо и яростный всплеск огненно-рыжих волос: к ней приближался Спаркс, Покоритель Зари, одетый как местный секс-символ. Джеруша очень редко видела его в последнее время, являясь с официальными визитами во дворец. И сейчас, снова встретившись с ним, она удивилась: он не стал выглядеть старше ни на один день, остался точно таким же, как пять лет назад, когда она отбила его у работорговцев. Но ведь это значит - и это удивило ее больше всего, - что Ариенрод не только держит Спаркса при себе, но и сохраняет ему молодость?.. Интересно, как все же пересеклись их жизни... Сперва, мучаясь от угрызений совести, она попыталась сделать вид, что чрезвычайно поглощена ближайшей витриной, но потом решила, что Спаркс все равно увидит ее и все равно ее узнает, хоть она и не в форме, и прочитает все по ее беспокойным глазам... Она замедлила шаг, стараясь сделать так, чтобы он и не догадался, куда она идет, и не прошел мимо. [Боги, что же это я крадусь, как преступница!..] - Здравствуй, Покоритель Зари! - Она поздоровалась с ним первой; заметила по его реакции, что он ее узнал, но вряд ли подошел бы сам или стал бы оглядываться. Да и выражение лица у него было совсем не тем, какого она ожидала; она вряд ли вообще заслужила такую улыбку - его безупречно красивое юное лицо словно превратилось в зеркало, желавшее сообщить ей, как ужасно она постарела, когда каждый день для нее стал подобен году. Из его глаз на нее словно смотрела сама Снежная королева: слишком знающие, слишком циничные для столь юного лица это были глаза. Потом его взгляд переметнулся на выставленные в витрине травника фигурки богов и разнообразные зелья, скользнул по амулету, висевшему у нее на шее... Спаркс неприязненно передернулся; от него прямо-таки веяло злорадством. - Поберегите свои денежки, комиссар ПалаТион, Здесь вашим богам до вас не достать. Даже все боги Гегемонии вместе не сумели бы положить конец тому, что с вами происходит. Хотя, по-моему, это им в общем-то безразлично. - Сказал так, будто желчь выплюнул. Джеруша отшатнулась: его слова набросились на нее, словно гадюки, полные яда, усугубленного ее собственными ядовитыми страхами. [Неужели он тоже хочет меня уничтожить? Даже он? Но почему?] - Почему, Спаркс? Почему ты-то? - прошептала она. Ненависть в его глазах вспыхнула с новой силой. - Я любил ее; а теперь ее больше нет. - Он потупился, словно испугавшись пытливых глаз Джеруши, и ушел, не оборачиваясь. Джеруша еще долго стояла посреди улицы, прежде чем до нее дошло, что он, собственно, назвал истинную причину ее несчастий. И, поднимаясь в лавку травника, она была необычайно задумчива. Остановившись в узком проходе между пыльными палками, она поискала взглядом то, зачем пришла, совершенно не воспринимая на этот раз горьковатых и одновременно сладостных ароматов, будивших в ней ностальгические воспоминания о Ньюхевене. Хозяин лавки упорно не желал подчиняться новомодным традициям Карбункула, и здесь всегда все оставалось по-прежнему, однако сейчас Джеруша не обращала внимания ни на связки "драконьих когтей", ни на пучки и гирлянды различных сухих цветов и трав, ни на дикое смешение запахов, ласково атакующих ее обоняние; была глуха к... - Вы мне что-то сказали? - Она неохотно вернулась к реальной действительности, осознав, что рядом с ней кто-то стоит. - Да. По-моему, порошок луж стоит не на месте. Вы не видели, куда они... - Перед Джерушей стояла темноволосая светлокожая женщина средних лет, скорее всего местная. Слепая... Джеруша поняла это по светочувствительному обручу, который та носила на лбу. Окидывая взглядом полки, она заметила, что хозяин аптеки оживленно сплетничает с каким-то уроженцем Ньюхевена; потом снова обернулась к слепой. - По-моему, его надо искать на тех полках, у дальней стены. - Она чуть отступила, давая слепой женщине пройти. Но та упрямо продолжала стоять в проходе, чуть наклонив голову и словно прислушиваясь. - Инспектор... ПалаТион, не правда ли? - Комиссар ПалаТион. - Джеруша ответила со столь же явным удовлетворением, с каким слепая вспомнила ее имя. - Да, конечно. Извините. Я не хотела... - Как же, не хотела! [Лaднo, бог с тобой.] Джеруша отвернулась. - В последний раз, когда я слышала ваш голос, вы были еще инспектором. Я никогда не забываю ничьих голосов; но порой забываю о том, как следует себя вести. - Женщина улыбнулась с добродушно-извиняющимся видом; она прямо-таки излучала доброжелательность, и Джеруша вдруг почувствовала, что перестает привычно хмуриться. - Ведь прошло уже почти пять лет... Моя лавка здесь рядом... Я однажды приходила к вам в полицию вместе со Спарксом... - А, вы делаете маски! - Наконец-то Джеруша вспомнила, кто она такая. - Да-да, вспоминаю. - [Я все отлично помню. То, что я спасла этого юного ублюдка, было второй величайшей ошибкой в моей жизни.] - Я видела, как вы разговаривали с ним у дверей. - (Видела? Джеруша вздрогнула и попыталась скрыть замешательство.) - Он по-прежнему иногда заходит ко мне; когда ему становится особенно тоскливо. По-моему, ему там и поговорить-то не с кем. Я рада, что он побеседовал с вами. Джеруша промолчала. - Скажите мне, комиссар, а вы тоже заметили в нем эти неприятные перемены? - Она словно мостик перекинула через пропасть молчания Джеруши, как бы не замечая его. Джеруше не хотелось прямо отвечать на ее вопрос. Она коснулась своей впалой щеки ледяными пальцами. - Насколько я могла заметить, он вовсе не изменился. Он не выглядит ни на один день старше. - [И, может быть, так оно и есть, черт бы его побрал!] - Но ведь он же... - Слепая явно что-то пыталась дать ей понять. - Он постарел на целых сто лет с тех пор, как оказался в Карбункуле! - А мы разве не постарели? - Джеруша протянула руку и взяла маленький пластиковый пузырек вириольного масла, потом поколебалась и взяла второй. Она вдруг вспомнила о матери. - Снотворные капли, да? Джеруша жестом собственницы сжала пузырек в кулаке, почему-то рассердившись. - Да. - Я по запаху догадалась, - кивнула слепая. И поморщилась. - Я ими пользовалась когда-то; у меня была ужасная бессонница, пока мне не сделали этот обруч. Я все перепробовала. Без возможности видеть свет я утратила и всякую ориентацию во времени... а я не слишком хорошо приспособлена к биоритмам Тиамат. По-моему, никто из нас по-настоящему к ним приспособиться не может. В конце концов, все мы здесь чужие. А может, с этого и начинать надо... Джеруша подняла на нее глаза. - Вероятно. Я никогда об этом не думала... [Возможно, в том-то и дело: я всюду чужая.] - Она вдруг поняла, что сказала это вслух. Но только головой покачала, потому что жалеть о сказанном было уже поздно. - Чем больше мне хочется спать, тем меньше я сплю. Сон - мое единственное удовольствие. Мне кажется, я могла бы спать вечно. - Она повернулась и уже хотела проститься и подойти к хозяину аптеки, по-прежнему стоявшему в дверях... - Таким способом вашу проблему не решить, комиссар ПалаТион. - Слепая мастерица преградила ей путь - вроде бы неумышленно. Джеруша изумленно уставилась на нее, чувствуя, что ноги у нее вдруг стали как ватные. - Что вы сказали? - Это я о снотворном. Оно только усугубляет проблему. Отнимает у вас сны... Все мы должны видеть сны, хотя бы иногда, иначе приходится горько расплачиваться. - Ее рука тянулась к тем пузырькам, которые взяла, Джеруша, словно пытаясь отнять их. - Найдите решение получше, комиссар. Оно непременно должно существовать. Это все пройдет. Все проходит - со временем. - Для того чтобы это прошло, потребуется вечность. - Но рука слепой по-прежнему настойчиво тянулась к лекарству... посягая на ее волю... Она чувствовала, что подчиняется, ставит пузырьки обратно на полку... - Мудрое решение. - Слепая улыбнулась, глядя как бы сквозь [нее, внутрь нее.] Джеруша промолчала, не зная даже, что ей ответить. Слепая отступила на шаг, словно наконец выпуская ее на волю - так же незаметно, как взяла ее в плен, - и двинулась к полкам у дальней стены: Джеруша пошла в двери и сразу оказалась на улице, так ничего и не купив и даже словом не перемолвившись с хозяином. [Почему я ее послушалась?] Джеруша отдыхала, раскинувшись на низкой изогнутой кушетке и подперев щеку рукой. Рука уже начинала затекать - по ней бегали мурашки, мешая Джеруше погрузиться в сон. Каждый раз, стоило ей войти в свою квартиру, ее точно охватывал паралич, не дающий ей не только действовать иди хотя бы реагировать активно, но и думать. Она смотрела, как часы в прозрачном корпусе отсчитывают секунды, - часы стояли на одной из полок, сложной сетью оплетавших всю противоположную стену. Боги, до чего ей ненавистна эта комната, каждый сантиметр ее безжизненного пространства! Здесь все осталось таким же, как до отъезда ЛиуСкеда, - то же самое показное благополучие, скрывающее реальную жизнь обитателей этого дома от злорадных глаз города. ЛиуСкед и его жена были верными апологетами стиля Харему, стараясь следовать ему даже в ущерб себе; то была бездушная фальшивая имитация той чужеземной изысканности, которая ей самой была ненавистна всегда. Патина легкомыслия, которую Джеруша постаралась нанести на здешнюю обстановку, не смогла скрыть ее сути. Джеруша дала волю своей фантазии, и в доме появилась целая куча фресок в стиле рококо, картин в пышных рамах, развращающе теплых пестрых ковров... И она старалась закрывать глаза на все остальное, надеясь, что безжалостная действительность не просочится сквозь веки, а краски на коврах и картинах не полиняют и не расплывутся. Это жилище, полное отвратительных воспоминаний, было навязано ей практически силой - и стало частью непосильного бремени ее наказания. Она могла бы бороться, по крайней мере постараться очистить этот мавзолей от его мрачных реликвий и заменить их более живыми и свежими вещами... Она могла бы даже совсем отказаться от этого дома и снова вернуться в свою старую, уродливую, но удобную и уютную квартирку в Лабиринте, Но каждый раз, закончив дневные дела, она возвращалась сюда и ничего не предпринимала. И так - день за днем. Ибо не могла понять, есть ли смысл бороться. Все стало бессмысленным, безнадежным... она сама стала совершенно беспомощной... Джеруша в отчаянии зажала рот рукой: [за тобой же следят, сейчас же прекрати это!..] Она села, опустив руки и так низко склонив голову, что капюшон вязаного жакета совсем закрыл ей лицо. Шпионы королевы - глаза королевы! - были повсюду, и уже тем более в этом доме. Она чувствовала их, точно прикосновения чужих грязных рук, повсюду, куда бы ни пошла, что бы ни делала. В своей старой квартирке она была свободна, там она могла быть человеком, быть самой собой и предаваться своим собственным воспоминаниям и мыслям... могла сбросить тесную строгую форму и ходить хоть голой, если хотелось, как ходила когда-то на родной планете, где и до сих пор нагота отнюдь не считается чем-то неприличным. В Карбункуле же она была вечно "выведена на экран" компьютера шпионами Снежной королевы, стремившимися доставить удовольствие своей повелительнице. Здесь она боялась хотя бы невольно обнажить свое тело или душу - знала, что за ней вечно следят приспешники этой белокурой суки. Она подобрала с пола диктофон, невидящим взглядом скользнула по кнопкам

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору