Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Вотрин Валерий. Человек бредущий -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -
нами. Решетчатый забор тут же ощетинился полудюжиной телеобъективов. Будь я Генри Клевинджером, я бы заменил решетчатую ограду сплошной, а сверху накрыл все крышей. Или - еще лучше - зарылся бы в землю... Не успели мы остановиться, как из подъезда вышел Генри Клевинджер. Он не бежал, но и не шел медленно. Он встречал сына после долгой разлуки. Генри Клевинджер знал, как вести себя. Он, наверное, чувствовал телекамеры кожей. Говорят же, что есть люди, которые чувствуют радиоволны. - Оскар, - проникновенно сказал Генри Клевинджер и раскрыл объятия. На секундочку у меня екнуло сердце, но Оскар лицедействовал с уверенностью профессионала. Долгие годы, в течение которых он играл роль слепка, не прошли даром. - Отец, - пробормотал он, и голос его чуть дрогнул, - спасибо тебе за все... - Как ты себя чувствуешь? - Как видишь отец, прекрасно... Я скромно стоял в сторонке. Экс-помон, присутствующий при встрече лже-сына с чужим отцом. - Здравствуйте, мистер Дики, - наконец мистер Клевинджер заметил и меня. - Большое спасибо за все, что вы сделали для моего сына. Прошу вас... Мы оказались в знакомой мне комнате. - Тонисок? - спросил хозяин, и я не мог сдержать улыбки. Мне показалось даже, что я хихикнул. Клевинджер недоуменно посмотрел на меня. Он не привык, чтобы люди в его присутствии хихикали. - Простите, мистер Клевинджер, - я не мог отказать себе в маленьком удовольствии, - я просто вспомнил, что уже однажды вы угощали меня тонисоком. Теперь пришла очередь Клевинджера хихикнуть. - Ну, мы уже с вами объяснялись по этому поводу. Маленькая неприятность... Месяц кошмаров сурдокамеры, добрый доктор Грейсон, ходячие запасные части Новы, Первый корпус, безумные глаза Изабеллы Джервоне, потерянный Алгоритм, - действительно, маленькая неприятность. Клевинджер вопросительно посмотрел на меня, показав бровями на Оскара. Я кивнул на дверь. - Оскар, я бы хотел поговорить с мистером Дики, - сказал Клевинджер. Оскар непонимаюше посмотрел на меня. У меня вспотел лоб. Отцы-программисты, откуда же ему знать, что нужно выйти? - Выйди на пару минут из комнаты, - сказал я. Оскар послушно вышел. - Прогресс огромный, - важно кивнул я и погладил себя по воображаемой профессорской бородке, - но месяц-другой ему еще нужно избегать эмоциональных стрессов. Доктор Грейсон. наверное, уже объяснил вам... - Да, да. Неожиданные осложнения. Я, признаться, ожидал худшего. Выглядит Оскар просто великолепно. Как вы думаете, когда он сможет увидеться с матерью и сестрой? Моя жена сейчас гостит у дочери в Элмсвиле... - Трудно сказать, может быть, через месяц или даже раньше. - Вы уверены, что Оскару лучше пока побыть с вами? - Думаю, что да. Так же считает и доктор Грейсон. - Ну, прекрасно. Вот чек, который я вам приготовил, мистер Дики. Не стесняйте себя в расходах... Мне показалось, что Клевинджер даже облегченно вздохнул, когда я выразительно посмотрел на часы. Скорее Генри Клевинджер похож на лжеотца, чем Оскар на лже-сына. А может быть, я просто идеализирую отношения миллионера с сыном. Прочел же я в листках, переданных мне Грейсоном, что особой привязанностью друг к другу они не отличались. Телеразбойников за оградой больше не было. Нашли, наверное, другую жертву. Мы уселись в машину, и я незаметно пожал Оскару руку. - Молодчина, дорогой. Все было хорошо. - Если я знаю, что говорить, мне не трудно обманывать, - горделиво ответил Оскар. Остается научить его, что говорить, и он созреет для нашего мира. Впереди на шоссе, промчалось длинное красное чудовище "Филипп Чейз. Перевозка мебели". Почему вдруг мое сердце испуганно сжалось? Неужели я должен обмирать всякий раз, когда Филипп Чейз перевозит людям мебель? Чистая случайность, но ведь, действительно, в нашем мире безопаснее всегда чувствовать себя мишенью. Может быть, красный фургон промелькнул только что на шоссе, подчиняясь законам теории вероятностей. Ну, а если в эти законы вмешивается чья-то воля? Тогда даже и невероятное вполне может стать вероятным. В кабине пискнет зуммер рации: "Едут", - крикнет возбужденный голос. Водитель проглотит слюну и включит двигатель. А вот и наш зеленый "шевордик" появляется из-за поворота и на всякий случай сигналит. Конечно, водитель фургона видит его и пропустит, прежде чем выехать на шоссе. Это сделал бы даже начинающий автомобилист, а тяжелые турбинные грузовики водят только профессионалы. Человек Филиппа Чейза глубоко затягивается и увеличивает обороты. Мощная турбина тонко подвывает. Пора. Фургон выпрыгивает на серую полоску шоссе, перегородив его красным кузовом. Водитель "шеворда" резко тормозит. Он уже точно знает, что он - мишень. Но поздно. "Шеворд" ударяется носом о "Перевозку мебели". В красном кузове нет мебели. Там грузчики. Ловкие, сильные грузчики. Распахивается задний борт-трап, и через несколько секунд исковерканный "шеворд" уже в красном чреве. Теперь можно не спешить и спокойно сделать с пассажирами "шеворда" то, что намечено подправленной теорией вероятностей. У самого выезда на шоссе я остановился. Чего только не приходит в голову мишени, пока она ждет своей очереди. На то она, впрочем, и мишень. Я решительно развернулся, и через пару минут мы вернулись к Генри Клевинджеру. Что делать, если машина барахлит, а ехать все-таки семьдесят пять миль. Не будет ли он так любезен, чтобы вызвать нам аэротакси? Пилот такси ворчал всю дорогу: "Движение - сплошной "час пик". Аварии - каждый день. Машины старые". Перед самым городом я решил приготовить деньги и полез во внутренний карман куртки. Отцы-программисты, как я мог забыть о магнитной пленке и фото! Я попросил пилота ссадить нас на крыше здания телекомпании "Око" и спустя десять минут сидел в комнате Николаса Дани. Николас - типичный телеразбойник с моральными устоями тигровой акулы. Если бы он мог заснять распятие Христа, то наверняка протолкался бы к самому кресту и попросил легионеров: - Джентльмены, не могли бы вы прибить его еще раз? Мне бы хотелось сделать еще один крупный план. А вас, дорогой, - повернулся бы он к сыну человеческому, - я бы попросил получше войти в роль. Больше драмы, больше мимики - вас же все-таки распинают... И тем не менее у нас с ним добрые отношения. Может быть, потому, что я никогда не пытался устроить себе рекламу с помощью телекамер "Ока". - Николас, - спросил я его, - ты по самой своей конституции способен высидеть десять минут спокойно и не перебивая меня? - Тишина! - крикнул Николае сам себе. - Мотор! Он действительно ни разу не прервал меня, пока я рассказывал ему о Нове. - Можешь на меня положиться. Дин, - торжественно сказал он, когда я замолчал, - я тебя не оставлю. Сколько бы ты ни просидел в сумасшедшем доме, каждое рождество я буду навещать тебя. - Спасибо, Ники, я всегда знал, что у меня есть настоящий друг. Я выудил из кармана прямоугольную магнитофонную кассетку и положил ее на стол. - Это еще не все. Подкладка куртки никак не хотела отрываться, но наконец я вытащил измятые фотокарточки. - И это еще не все. Два с половиной месяца тому назад Оскар Клевинджер, сын Генри Клевинджера попал в катастрофу на монорельсе. У него была безнадежно раздроблена нога и исковеркана рука... Я подошел к двери и позвал: - Оскар, иди сюда, сынок. Оскар вошел в кабинет Николаса и пробормотал: - Добрый день. - Оскар, это мистер Николас Дани. Ники - это Оскар Клевинджер. Сынок, если тебе не трудно, сними брюки и рубашку. Первый раз в жизни я увидел на лице Николаса растерянность. Он даже по-детски разинул рот, глядя на загорелую фигуру Оскара. - Оскар, если тебе не трудно, покажи дяде, как работают твои ручки и ножки. Оскар пожал плечами - жест, которому он уже успел научиться и который успел полюбить, - и стал на руки. Нельзя сказать, чтобы он сделал это профессионально. Он простоял секунды три и грохнулся на пол, но Николас уже закрыл рот. Очевидно, это придало ему энергии, потому что он набросился на меня с вопросами. Он забрасывал меня ими, швырял их а меня. Договорились мы на том, что оригиналы фото и магнитной пленки останутся у него в сейфе, я же получу копии. Кроме того, я сделаю все, что могу, чтобы добыть координаты Новы, потому что найти лагерь в тропических лесах континента - задача практически невыполнимая. В гостиницу я решил не возвращаться. Если мы действительно были с Оскаром мишенью, лучшего стрельбища, чем отель "Сансет вэлли" и не придумаешь. Во-первых, людям из красного фургона известно, что мы остановились именно там, поскольку номер был заказан ими же. Во-вторых, тихий загородный отельчик с симпатичной и внимательной администрацией, которая всегда готова вручить друзьям постояльцев запасные ключи, - разве это не удобно? Вместо этого мы отправились на крошечную квартирку, ключ от которой нам дал Николас Дани. ГЛАВА 21 Дежурство было тягостным и бесконечным, как неудачный брак. Два нарка с ножевыми ранами. Не могли разделить одну дозу героина на двоих. Зашивая раны, доктор Пуласки подумал, что занимается на редкость бессмысленным делом. Как только они придут в себя, снова начнут просить, требовать, угрожать - им нужна будет очередная доза белого снадобья. Интеллигентный старичок, у которого кто-то хотел отнять на улице бумажник. Вместо того чтобы извиниться за то, что в бумажнике так мало денег, сгаричок стал звать на помощь и получил ее в виде удара кулаком по носу. Скорее даже кулачищем, потому что кости переносицы были раздроблены, нос свернут на сторону. Плюс легкое сотрясение мозга. И все за двенадцать НД. Ребенок, сбитый машиной. Элегантно одетый джентльмен с четырьмя перстнями на жирных пальцах и пятью автоматными пулями в груди. Как будто не могли его отвезти прямо в морг... Доктор Пуласки в последний раз не спеша вымыл руки. Каждый палец в отдельности - привычка Можно было идти домой. Он доплелся до дежурной комнаты, снял халат. Он устал. Раньше случалось оставаться на ногах по две смены - и ничего. А теперь стал уставать. И не определишь сразу, где накапливается усталость. Ломит спину, хочется расправить плечи, поглубже вздохнуть, но плечи не расправляются. Доктор Пуласки вытащил из кармана пачку мариси. Единственное, что приносит успокоение и поднимает тонус - сигарета с марихуаной. Вечно сестры оставляют включенным телевизор. Доктор Пуласки хотел было протянуть руку, чтобы выключить его. но на экране загорелся зеленый глаз - "Око". Новости. Черт с ними. Пусть будут новости, хотя новости-то все далеко не новые: чья-то грандиозная свадьба. "Господи, - подумал доктор, - хоть бы раз показали не свадьбу, а развод". Новые весенние модели электромобилей. Волнения безработных. Внезапно доктор Пуласки выпрямился. Из зеленого "шеворда" вылезли двое. Какой-то тип и Оскар Клевинджер. Тот, у которого была раздавлена нога и рука во время катастрофы на монорельсе. И которого забрал из больницы его отец. Надменная скотина. Миллионер. Оскар Клевинджер шагнул навстречу отцу и вскинул руки для объятия. Доктор Пуласки едва успел вскочить и ткнуть пальцем в кнопку стоп-кадра. Оскар Клевинджер застыл с поднятыми руками. Двумя здоровыми руками. Стоя на двух здоровых ногах. Может быть, протезы? Но доктор Пуласки знал, как выглядят люди с протезами всего через два с небольшим месяца после ампутации руки и ноги. Недаром он двадцать лет был хирургом. Этого не могло быть. Кости не могли срастись. Там же не было костей. Он вспомнил рентгеновский снимок. Этого не могло быть. Никогда. И то, что в стоп-кадре стоял улыбающийся Оскар Клевинджер, стоял на здоровых ногах, подняв здоровые руки, было для доктора Пуласки оскорбительно. Оскорбительным было то, что он, хирург с двадцатилетним стажем, считает это невозможным, а телевизор доказывает обратное. Он оказался в дураках, а эта богатая сволочь обнимает сына. Они всегда правы. Те, у кого есть деньги. Он затянулся мариси, выключил телевизор, но Оскар Клевинджер по-прежнему издевательски поднимал и опускал руки. Доктор Пуласки знал, что не найдет себе места, пока не увидит Оскара Клевинджера собственными глазами. Он взял телефонную книгу, нашел номер Генри Клевинджера. Чей-то до омерзения вежливый голос сказал, что Оскара Клевинджера в доме отца сейчас нет, а адреса его резиденции в настоящее время он сообщить не может. Он позвонил знакомому лейтенанту в городскую полицию и попросил узнать, где остановился Оскар Клевинджер. Через пятнадцать минут тот позвонил сам и назвал гостиницу. Через полчаса Пуласки уже поставил машину на стоянке и вошел в вестибюль. - Мне нужен Оскар Клевинджер, - сказал он молодому портье с боксерскими плечами. - Одну секундочку, - пробормотал портье и поднял телефонную трубку. - Это портье. К мистеру Клевинджеру посетитель... Простите, - он повернулся к доктору Пуласки, - как ваше имя? - Доктор Пуласки. Оскар Клевинджер лежал у меня в больнице. - Доктор Пуласки, - повторил портье в трубку, выслушал ответ и кивнул доктору. - Пожалуйста, третий этаж, семнадцатая комната. Лифт налево, прошу вас. Портье проворно выскочил из-за стойки и почтительно повел доктора к лифту. "Боже правый, - подумал доктор Пуласки, - неужели же еще осталось такое обслуживание?" Портье пропустил доктора вперед и захлопнул за ним дверцы. Лифт мягко вознесся и тут же затормозил. Триста семнадцатая комната была прямо напротив лифта, и доктор Пуласки вдруг подумал, что будет выглядеть довольно глупо, когда спросит у Оскара Клевинджера, почему у него сгибаются правая нога и правая рука, хотя делать этого не должны. Но он уже поднял руку, чтобы постучать в дверь с красивым медным номером, и знал, что отступать поздно. Однако он так и не постучал. Дверь сама распахнулась навстречу ему. - Пожалуйста, доктор, заходите. - Спасибо, - кивнул доктор и вошел в маленькую прихожую. Человек, впустивший его, повернул в двери ключ. - Мне нужен Оскар Клевинджер, - неуверенно сказал доктор Пуласки. - Я понял внизу, что он сейчас у себя. - Кто вы такой? - Я уже называл себя портье. Доктор Пуласки. Мистер Клевинджер-младший попал ко мне в больницу некоторое время тому назад после катастрофы на монорельсе... - Ну, а зачем он вам? - подозрительно спросил человек, заперший дверь. Он чем-то напоминал портье. Может быть, тем, что у него были такие же мощные плечи и слегка сонные глаза. Доктор Пуласки вдруг почувствовал, как а нем шевельнулась тревога, но он тут же отогнал ее. - Ну, я же врач, вы понимаете... Меня интересует состояние его здоровья. - Зачем он вам? - тупо повторил вопрос человек с сонными глазами. - Я же вам только что ответил. Если его нет, я не настаиваю... - доктор Пуласки повернулся к двери. Сердце его колотилось, и дыхание стало прерывистым. - Последний раз спрашиваю, зачем он вам? Кто вас прислал? Он сам? Или второй? Где они? - Позволите, позвольте, - доктора охватила паника, и он тоскливо подумал, что нужно было все-таки выключить телевизор. - Позвольте, я вас не понимаю... Я смотрел телевизор и увидел в программе новостей "Ока" Оскара Клевинджера и его отца. Меня поразило, что всего через два с небольшим месяца после катастрофы, во время которой ему раздробило ногу и руку, он так поправился... Доктор Пуласки видел, как человек взмахнул рукой. Ему казалось, что взмахнул медленно, лениво, и он не сразу даже соединил это движение с взорвавшейся на щеке болью. Голова его дернулась назад так, что хрустнули шейные позвонки. - Теперь скажешь, кто тебя подослал? Сквозь облако боли доктор увидел сонные глаза, в которых не было никакого выражения. Он опустился на колени. - Клянусь вам, вы можете проверить. Я к вам прямо из больницы. Мне сказал, где они остановились, лейтенант Флешер из городской полиции. Он знает, что я поехал сюда. - А это идея, - послышался второй голос, и из смежной комнаты вышел человек постарше. "Господи, - страстно зашептал про себя доктор Пуласки, - спасибо тебе". - В каком смысле? - Пусть полиция ищет их. Пусть помогут нам. - А почему полиция будет искать их? - Потому что в их номере будет найден труп, а убийцы, очевидно, они. Слова никак не хотели проникать в сознание доктора Пуласки, потому что были чудовищны и несли в себе кошмар. Он открыл рот, чтобы закричать, но старший небрежно поднял руку и выстрелил, словно отмахнулся от надоедливой мухи. - Это ты ловко придумал... Но ведь нас не устроит, если они попадут в лапы полиции. - Об этом ты не беспокойся. Это я беру на себя. Если они их найдут, я буду знать об этом раньше кого-нибудь другого... ГЛАВА 22 Оскар смотрел по телевизору очередную передачу с Луны, а я сидел в продавленном кресле Ника Дани и думал, что вовсе не нужно быть дипломированным бухгалтером, чтобы подвести кое-какие итоги. В графе "расход". Спокойная жизнь полицейского монаха. Чувство приносимой пользы. Чувство чистоты. Чувство растворения в Первой Всеобщей Научной Церкви. Радость погружения. Разделение ответственности за любое важное решение с Машиной. Жизнь, построенная по Священному Алгоритму. В графе "приход". Кошмары темной сурдокамеры и всей Новы. Въевшийся во все поры тягостный страх. Чувство мишени. Крошечная квартирка Николаса Дани, из которой я боюсь высунуть нос. И Оскар. Но что из чего вычесть, чтобы получить сальдо? Что важнее? Если бы не Оскар, все было бы ясно. Чистый и безусловный проигрыш. Стопроцентный проигрыш. Но это существо, смотрящее сейчас с разинутым ртом за стартом грузовой ракеты с Луны, несколько усложняет расчеты. Я могу представить себе многое. Единственное, чего я не могу себе представить, - это себя без Оскара. Без семидесятипятикилограммового Оскара с детски круглыми от удивления глазами. Бреющегося Оскара, спрашивающего меня, кто жужжит в электрической бритве. Не что, а кто. Оскара, который любит молчаливую девчушку по кличке Заика. Оскара, которого я незаметно для себя стал называть "сынок". Сынок сынком, а нужно было что-то решать. То, чего я более или менее успешно избегал всю жизнь. Решать. Мы сидим второй день в этом курятнике и смотрим телевизор. Еще день-другой, и уже не один Оскар, а мы оба превратимся из людей в слепков. Но больше, к сожалению, делать нечего. Наверное, это психоз. Плата за Нову. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу красный мебельный фургон. И серенький приземистый "джелектрик". И самое гнусное заключается в том, что стопроцентной уверенности в реальности моих страхов у меня нет. Но я не могу позволить себе проверить, мишень ли я, подставляя себя под выстрелы. Единственное, что приходит мне в голову, - это узнать, наведывался ли кто-нибудь за нами в "Сансет бэлли". Если да, значит, нас ищут. Если нет, фирма Филиппа Чейза вполне добропорядочна. Но идти самому в гостиницу, не говоря уже об Оскаре, - значит зажмурить глаза и на четвереньках влезть в мышеловку. Они могут поджидать меня и в вестибюле, и в номере, и на улице. Если человек хочет спокойно спать, убив накануне в Нове очередное бессловесное существ

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору