рный человек хотел сказать, что слышал вой волка, он выл как волк, а когда
говорил  о  ржании дикой лошади или реве зубра, то ревел как зубр или ржал как
кусающихся жеребец во время брачной схватки.

    - Агам  уверен,  что  мы сможем найти, куда упал Дух Огня? - спросил Вася,
обозревая  непролазные  заросли  на  берегу. Деревья срослись в этом месте так
плотно, что нужно было буквально прорубать себе дорогу.

    - Агам  найдет  его,  -  сказал пещерный мальчик. - Агам будет идти вперед
полдня, а потом влезет на гигантскую секвою и посмотрит сверху, где кострище.

    - Какое кострище?

    - Когда падает Дух Огня, всегда бывает кострище, - сказал Агам. - Кострище
- это след Духа Огня.

    Вася  догадался,  что  под  кострищем  Агам имеет в виду выжженный участок
леса,  оставшийся  после  упавшего  сверху огромного предмета. Хорошо ещ„, что
тогда была зима и все покрывал снег, иначе мог бы произойти немалый пожар.

    Целый день они буквально продирали себе дорогу в густых зарослях у реки. С
верхних веток кричали попугаи, мелькали глумливые обезьяны, раскачивающиеся на
лианах,  как  вдруг  птицы  разом вспорхнули и обезьяны с воплями бросились по
ветвям кто куда.

    - Какой-то  хищник  ид„т  по нашим следам! - сообщил Агам. - Он выбрал нас
своей добычей.

    Пещерный  подросток  выставил  острогу  и  приготовил каменный топор. Вася
покрепче  сжал  свою  дубинку.  Он уже несколько дней, как обзавелся массивной
прочной дубинкой из толстой ветки красного дерева. Если жив„шь в каменный век,
то  нужно соответствовать своему времени. В пещерные времена без дубинки и без
каменного топора человек не рискнул бы высунуть нос из пещеры, как сейчас люди
не рискуют выходить из дома без ботинок.

    - Я  боюсь!  -  задрожала  Акана,  прижимаясь  к Агаму. - Если это лев или
махайрод[5], то он разорвет нас.

    - Львы  и махайроды живут на равнинах. Здешние чащи слишком тесны для них,
им не пробраться, - успокоил е„ Агам. - Скорее всего это охотник на обезьян.

    - Охотник на обезьян? - переспосил Вася, и Агам кивнул.

    В  этот  момент  где-то между побегами молодого бамбука мелькнул пятнистый
бок  и  ощерившаяся  зубастая  морда,  и  Вася  догадался,  кого  Агам называл
охотником на обезьянами - это был ягуар.

    Большая  пятнистая  кошка  прижималась  брюхом к земле, хлестая хвостом по
бокам. Ягуар толкался мордой между стволами молодого бамбука, пытась пробиться
к  подросткам, но стволы бамбука росли слишком тесно как сплошная стена и даже
гибкая  кошка  не  могла сквозь них протиснуться. Тогда ягуар яростно зарычал,
показав  мелкие  острые  клыки,  и попытался раздвинуть бамбук ударами тяжелых
когтистых лап, от которых побеги гнулись и расщеплялись.

    Агам,  ловко просунувшись вперед, кольнул ягуара острогой. Хищник отпрянул
и попытался ударить по остроге лапой. Понимая, что тогда он обломит наконечник
или сломает древко, Агам быстро отдернул острогу.

    Ягуар  зарычал  и  несколько раз лизнул неглубокую рану на плече, а потом,
разбежавшись,  прыгнул  на  гибкие  стволы бамбука, надеясь, очевидно, что они
треснут  под его тяжестью. Но заросли бамбука выдержали и, подобно катапульте,
отбросили  ягуара  в  кусты  медвежьей  колючки.  Когда  же ягуар навалился на
бамбук, Агам снова сумел слегка кольнуть его острогой.

    Уколы  не  были очень болезненными, да и острога не была предназначена для
такого  крупного хищника, но ягуар был порядком озадачен. Обычно он не привык,
что  дриопитеки  или макаки-резусы оказывают ему такое сопротивление и наносят
раны.  Ягуар  не  был  очень  голоден  и  задумался, не поискать ли ему добычу
полегче.

    А  тут ещ„ Вася, щелкнув зажигалкой, поджег заранее приготовленный факел и
когда  ягуар  в  очередной  раз сунулся к бамбуку, бросил факел, опалив слегка
шерсть на боку.

    Ягуар взвыл и бросился в чащу.

    - Если  бы  не  стволы  бамбука,  ягуар  не ушел бы без добычи, - заметила
Акана. - Стволы бамбука спасли нам жизнь.

    - Агам  смелый и мальчик-охотник тоже смелый! Ягуар привык нападать только
на  убегающую  добычу.  Охотник  за  обезьянами  слишком глуп и труслив, чтобы
справиться с человеком! - гордо сказал Агам.



    Вечером,  когда  Тот,  Кто  Зажигает  Костер  Солнца,  вновь закончил свою
дневную работу, Агам, Вася и Акана расположились на ночлег в глухой чаще.

    - Завтра  утром Агам влезет на самое высокое дерево и найдет кострище Духа
Огня, - уверенно заявил мальчик.

    - Только  вначале  Агам,  Акана  и  Вася  должны пережить эту ночь, - тихо
сказала девочка.

    Темные  заросли  вокруг них, окутанные мраком, были полны жизни. Шелестели
лианы,  постукивали  друг  о  друга  пустотелые стволы бамбука. Где-то кричала
ночная  птица,  заухал ж„лтый филин, выходили на охоту ночные зверьки виверры,
выползали   из  гнезд  многометровые  бесшумные  питоны,  обладавшие  поистине
бесконечным  терпением  и  ударом  хвоста,  способным  свалить с ног небольшую
антилопу. В отдалении зарычал ягуар, а потом послышался визг раненой обезьяны.
Видимо ягуар, тот которого они видели или же другой, все же нашел себе добычу.
Дикие  собаки  дхоли  лаяли и грызлись на опушке леса, готовясь отправиться на
ночную охоту.

    Васе  стало  не  по  себе.  На заре ХХI века принято восхищаться зверями и
заносить их в Красные книги, но за тридцать тысяч лет до этого расстановка сил
на  Земле  была  совсем  другой,  не в пользу человека. Где-то рядом слышались
угрожающие  низкие  рыки,  и  треск сухих ветвей - быть может, это выходила на
промысел чета махайродов или это просто не знающий границ в своей ярости дикий
кабан проламывался через чащу вместе со своим большим стадом.

    - Мы  должны  развести  огонь, чтобы Дух Огня прогнал зверей, - прошептала
Акана.

    - Сейчас  нет тумана, и дым от нашего костра смогут увидеть лесные люди, -
возразил Агам.

    - Лесные  люди  далеко.  Они  не  могли так быстро пробраться через чащу и
сейчас, наверное, в одном переходе отсюда, - сказала Акана.

    - Ж„лтый  человек  - хитрый человек из умного племени. От него всего можно
ожидать.  Агам не доверяет желтому человеку, но он разведет костер, если этого
хочет Акана, - подумав, ответил Агам.

    Вскоре  между  стволами  гигантстких  баньянов,  каждый  из которых в свою
очередь был как целый лес, замерцал маленький огонек костра, а около костра на
поваленом  бревне  замерли  три  колеблющиеся  человеческие  тени.  Иногда  из
зарослей  выглядывала  любопытная  бородатая  морда  дриопитека, или светились
отблесками  костра  умные  грустные  глаза  лани,  а  уже  под  утро  мелькнул
неподалеку  ж„лтый массивный бок самки саблезубого тигра, которая возвращалась
с  охоты,  волоча зо собой убитого оленя-аксиса. Тигрица покосилась на костер,
резавший  ей  глаза,  прорычала глухо - в пасти у не„ была задняя нога оленя и
проволокла свою добычу дальше в заросли.

    Агам знал, что махайрод затащит добычу на дерево и спрячет среди ветвей, а
потом  две  или  три  ночи  будет  приходить  к  ней  и кормиться. Должно быть
где-нибудь  неподалеку  в  дупле  гигантсткого баньяна у тигрицы были спрятаны
двух или трех недельные котята, которым она и несла оленя.

    Махайроды  охраняли дупло поочереди, пока другой охотился, хотя тигрица не
очень  доверяла  своему  самцу,  считая, что он сам вполне способен сожрать е„
детей.  Когда  котята  были  совсем  маленькими, тигрица не подпускала самца к
дуплу  и кусала его, а он, не понимая, что происходит, озадаченно рычал. Потом
махайрод  отправлялся  на охоту и к утру возращался с убитой дикой свиньей или
косулей.  Голодная  тигрица  выскакивала  из  дупла  и,  не  испытывая никакой
благодарности, вырывала у самца его добычу и жадно терзала мясо.

    Первые  десять  дней  она  не  решалась  оставить котят и иногда в тревоге
начинала перетаскивать их с места на место: из дупла в яму под корнями, из ямы
в  заросли бамбука, а оттуда снова в дупло. Когда же саблезубый тигр попытался
озадаченно  понюхать  те странные мяукающие комочки, которые его самка с такой
настойчивостью  таскала в зубах, тигрица клыками в ярости прокусила ему плечо,
и  тигр,  которому  природа запрещала кидаться на самок, озадаченно попятился,
зализывая рану.

    Теперь же, по прошествии некоторого времени, когда у котят открылись глаза
и  они  сосали  уже не только е„ молоко, но ели уже и маленькие кусочки мяса и
пытались  деснами  с  прорезавшимися  зубками  терзать  оленьи  кости, тигрица
успокоилась  и уже сама порой отправлялась на охоту, когда е„ сытый самец спал
на  дереве  где-нибудь  неподалеку  от  дупла.  К  детям он не подходил и мало
интересовался  ими,  разве что отталкивал их лапой со втянутыми когтями, когда
какой-нибудь  расшалившийся  котенок  пытался  вцепиться  ему  в спину, пробуя
молодые клыки.

    Впрочем,   когда   однажды   один   из   котят  выбрался  из  дупла  и  им
заинтересовалась гиена, вертевшаяся поблизости в надежде на добычу, саблезубый
тигр спрыгнул на гиену сверху и сломал ей позвоночник мощным ударом лапы.

    Но  хватит  о  махайродах.  Их  век  на  земле,  продолжавшийся  несколько
миллионов   лет,  давно  уже  прош„л,  и  только  их  дальние  родственники  -
современные дальневосточные тигры - изредка ещ„ напоминают нам об этих грозных
и  сильных  зверях,  когда-то  властвовавших  на  равнинах  Европы  и  Азии  и
уступавшим  дорогу  только мамонтам и пещерным медведям и почти равным по силе
красным львам...

    Ночью  Вася,  Агам  и  Акана дежурили у костра поочереди, пока двое спали,
один  подбрасывал  в  костер  все новые и новые сухие сучья, чтобы пламя ни на
минуту  не  погасало. Вдали, ближе к равнине, жались шакалы и гиены, пришедшие
сюда  следом  за махайродом и жадно слизывающие с травы капли оленьей крови. В
вое  шакалов  и  гиен  слышалась жалоба - они словно предчувствовали, что тигр
затащит добычу на дерево и будет е„ охранять.

    Один  из  шакалов  сунулся  было  к  костру, но Агам метко запустил в него
камнем, который угодил шакалу по носу, и зверь с воем убрался в заросли.

    Хотя  шакалы  и были по размеру только немного мельче современных овчарок,
Агам  не  боялся  этих трусливых пожирателей падали и дитенышей, как не боялся
Агам  и  волков.  Пещерные  люди  привыкли сталкиваться с хищниками куда более
страшными  и  крупными,  чем эти древнейшие предки собак и нередко выходили из
этих схваток победителями.

    Агам  дежурил  последним,  перед  рассветом.  Мальчик-колдун и Акана спали
рядом  на  одной  шкуре,  и  Акана во сне обняла одной рукой мальчика-колдуна,
очевидно,  чтобы  согреться.  Агаму это не понравилось, и он убрал руку спящей
Аканы с груди мальчика-колдуна.

    - Акана  будет  женой  Агама!  -  пробормотал  он, исптывая к этой девочке
смутную нежность. В последние дни, которые все трое подростков провели вместе,
Агам начинал немного ревновать Акану к Васе.

    Акана  часто  ссорилась  с  мальчиком-колдуном  или  дразнила его, но Агам
чувствовал,  что  Акану восхищает его слишком белая кожа и те странные книги с
заклинаниями,  которые  мальчик  колдун  иногда  перелистывал  по  вечерам и в
которых были очень странные рисунки каких-то странно одетых воинов и неведомых
зверей.

    Агам  чувствовал,  что  племя  мальчика-колдуна  намного  мудрее и намного
больше знает, чем даже племя ж„лтых людей, хотя сам мальчик-колдун должно быть
не  был  самым  сообразительным  представителем  своего  племени и не мог даже
сделать из камня и палки нормального копья.

    Иногда   мальчик-колдун,   особенно   когда  немного  освоился  с  языком,
рассказывал  Агаму  и  Акане о своем племени и многое из того, что он говорил,
казалось  совершенно  невероятным.  Он  говорил, что его племя может летать по
воздуху и ездить по земле на повозках с колесами. Так же он говорил, что Того,
Кто  Зажигает  Костер  Солнца  не  существует, и на самом деле это раскаленный
сгусток очень плотного газа, вокруг которого в пустоте перемещается Земля.

    Агам  и  Акана  слушали это с интересом, но слушали как сказку, не веря ни
единому  слову.  Иногда  фантазии мальчика-колдуна пробуждали желание сочинить
что-нибудь  даже  в молчаливом Агаме, и Агам начинал рассказывать, как однажды
он убил трех мамонтов и двух саблезубых тигров, или метнул в лань копье на сто
локтей с такой силой, что проткнул е„ насквозь.

    Акана  начинала  смеяться  и  говорить,  что вс„ это неправда. Придуманные
истории  Агама  были ей понятнее, чем путанные истории мальчика-колдуна, и она
слушала их с неменьшим удовольствием.

    - Если  Агам такой могучий воин, что один убил трех мамонтов, то почему об
этом  не  узнал  никто  в племени? Агама бы сразу сделали вождем, - насмешливо
говорила Акана.

    - Мамонты  были  слишком  тяжелыми,  и  Агам не смог дотащить их, - горячо
оправдывался мальчик, который сам уже начинал верить в свои истории.

    - Если  Агам  не  мог  дотащить  убитых  мамонтов, то почему он не отрубил
кончики  их хоботов и не принес их в племя? Тогда бы Агаму поверили, и мужчины
из племени помогли бы ему разрубить туши, - быстро находила довод Акана, снова
ставя первобытного фантазера в тупик.

    Раз  за  разом  она  отсекала все выдумки Агама о том, что мамонты упали в
болото и утонули или их съели грифы и в конце концов выдвигала убийственный по
своей силе аргумент:

    - Если  Агам  и  в  самом деле такой могучий воин, то почему он не убил ни
одного  мамонта  на  глазах  у Аканы, когда мамонты шли на водопой? Или, может
быть, Агам придумал все про свою силу и не знающее промаха копье?

    И вот теперь Агам долго смотрел на спящую Акану, а потом укрыл е„ одной из
шкур  и подбросил в костер несколько новых поленьев. Возможно, это была первая
нежность  пещерных  времен,  которую  когда-либо  проявил  пещерный  мальчик к
пещерной девочке...

    Но вот Тот, Кто Зажигает Костер Солнца, приступил к своей обычной утренней
работе,  и  верхушки леса посерели. Рассветало. Агам забросал костер землей, и
разбудил друзей.

    Вася  спросонья  уставился  в  небо,  в  котором ещ„ серели ночные звезды.
Рассвет  еле-еле  занимался.  Должно  быть, было часа четыре утра. Он зевнул и
прикрыл  ладонью рот. В последние дни он привык ложиться спать с восходом луны
и  вставать  с  воходом  солнца, как это делали пещерные люди, не знавшие иных
часов, кроме солнца и луны.

    - Пора  искать  жилище  Духа  Огня,  -  сказал Агам. - Скоро станет совсем
светло.

    Агам  огляделся,  выискивая  самый  высокий  баньян,  а  потом  стал ловко
карабкаться  по  его шероховатой коре, обхватив ствол руками, пока не добрался
до  первых  тонких  ветвей.  Быстро  взлетев по ветвям баньяна на его вершину,
возвышавшуюся над лесом на высоте почти семиэтажного дома, Агам взглянул вниз.
Акана и мальчик-колдун с такой высоты казались совсем крошечными, и Агам знал,
что  если  он  сейчас  сорвется,  то разобьется насмерть, упав прямо на побеги
бамбука,  которые проткнут его насквозь. Но Агам не боялся упасть, уверенный в
своей ловкости и силе своих рук. Он, балансируя, встал на ветке, придерживаясь
рукой за ствол и прикрыв козырьком ладони глаза от солнца, огляделся.

    Перед ним на много сотен тысяч локтей раскинулся лес, к которому примыкала
обширная  равнина. Вдали петляла река, а ещ„ дальше начинались уже знакомые им
горы, за которыми в десятке дней пути было стойбище его родного племени.

    Но  сейчас  Агама  интересовало не это, а то что происходит поблизости. Он
всматривался  в  вершины деревьев, ища кострище Духа Огня. Шрам от кострища не
должен  был  ещ„  зарости, потому что после падения Духа Огня прошло всего два
или три месяца.

    И  наконец  Агам  увидел  то,  что  искал.  В нескольких часах хода от них
примерно  в  двух  руках  по  восходу  солнца  он  увидел,  что  лес  внезапно
расступился,  а  деревья  повалены  примерно  на  расстоянии  нескольких сотен
локтей,  как будто сквозь них проламывался какой-то огромный зверь. На краю же
поляны  стволы  деревьев стояли обожженые, как воткнутые в землю вокруг костра
прутья.

    Агам  догался,  что  это  и есть место падения Духа Огня, низвергнутого из
Верхнего Мира за непокорность.

    Мальчик  хотел  уже  спускаться,  как вдруг резким внезапным порывом ветра
баньян  качнуло,  и  Агам,  не  удержавшись за ствол, едва не упал вниз. Но он
успел  ухватиться  руками  за  сук  и  повиснуть на н„м, переводя дыхание. Ещ„
немного  и его тело лежало бы у корней гигантского дерева, в нескольких местах
проткнутое  побегами  бамбука,  которые  проростали  бы  сквозь  его  ребра со
скоростью одного пальца в день.

    Бамбук  растет  очень  быстро, однажды Агам уже видел скелет оленя, сквозь
ребра  которого пророс бамбук. Скелет не носил на себе следов охоты, вероятно,
олень  просто  забрел  в  чащу,  застрял рогом в ветвях дерева и так и не смог
вырваться,  пока совсем не обессилел. А потом бамбук завершил дело, и теперь в
черепе оленя жили небольшие древесные змейки.

    Агам  осторожно  стал  спускаться.  Баньян  раскачивался от ветра, и спуск
занял  у  мальчика  вдвое  больше  времени, чем подъем. Приходилось нащупывать
ветви  или  неровности  коры пальцами ноги, а потом уже острожно переносить на
них вес тела.

    Но  вот,  наконец,  Агам  спрыгнул вниз и, вытирая со лба пот, остановился
рядом с Аканой и мальчиком-колдуном.

    - Мы  видели,  как  Агам едва не разбился, - сказал мальчик-колдун. - Агам
хотя бы обнаружил что-нибудь, ради чего стоило рисковать жизнью?

    - Агам  наш„л  место падения Духа Огня. Агам покажет дорогу, - и, подняв с
травы гарпун, корье и лук, пещерный подросток первым пош„л сквозь заросли.



    ГЛАВА 9.

    НЕОЖИДАННАЯ НАХОДКА

    "Интересно,  для  кого из нас это больший сюрприз?" - спросил фон барон де
Капускинд,  когда  застигнутый  врасплох  у королевы, он был брошен в клетку к
спящему льву.

    (из историй о фон бароне де Капускинде)

    Дорога  к  месту  падения Духа Огня заняла больше времени, чем рассчитывал
вначале  Агам.  На  пути  им  попалось  топкое  болото,  разосшее кувшинками и
камышом,  из  которого  доносилось  басистое  кваканье  красных  лягушек, а на
поверхности  больших  листьев, сливаясь с ними и чувствуя себя в безопасности,
лежали  болотные  ящерицы.  Воздух  ещ„  не  достаточно  прогрелся  для них, и
холоднокровные  ящерицы  были  пока  неподвижны. Из топи торчали стволы гнилых
деревьев,  обвитые  побегами монстер и диких традесканций, больших любительниц
влаги.

    При  приближении  людей в воду из зарослей пугливо скользнула полуметровая
змея, гревшаяся на солнце.

    По  топи  на  длинных ногах ходила крупная белая цапля и, спасаясь от нее,
лягушки прыгали в трясину. Но одна замешкалась, отвлеченная большой стрекозой,
и  цапля  убила  е„  точным  ударом острого клюва, а потом проглотила целиком,
отчего е„ шея на мгновение раздулась.

    Заметив  людей,  цапля  пугливо  взлетела  и, едва не задев Акану длинными
поджатыми  ногами,  унеслась в камыши. Это был хороший шанс для удачной охоты,
но Агам не обратил на цаплю внимания. Сейчас его беспокоило другое.

    - Агам,  мальчик-колдун  и  Акана  не смогут пройти через трясину. Трясина
расступится и поглотит их, - уверенно заявил пещерный подросток, потрогав топь
острием копья.

    - Мы  можем  обойти  болото  и  чем  дальше,  тем лучше, - предложил Вася,
раздавивший   только   что   на   своей   щеке   нескольких  крупных  комаров,
заинтересовавшихся путешественником из будущего.

    - Болото  тянется  на  много  локтей  со самой реки, а с другой стороны до
равнины, - возразил Агам, видевший болото сверху с баньяна.

    - Так что же нам делать? - спросила Акана.

    - Обойти  болото  по  равнине.  Мы  потеряем  время  до  полудня,  но  это
единственный путь, - сказал Агам и тронулся вдоль топкого берега.

    Чем  ближе  к  равнине,  тем  больше