Кате, каким он выглядел в спорах на заседаниях комиссии,
где он, по его выражению, проводил "западную линию".
   - Левая часть доски, как и на карте, - западная? Вы это имеете в виду,
мистер тен-Кате? - вмешался Ломмер. - Так я вам скажу, что здесь
действительно кроется восточная хитрость. 5. СЬ6 с нападением на ладью. А
после 5. . .Лс8 6. Сс7! Взять-то слона нельзя, грозит СЬ8, тогда не
поможет и Cc5! Ничья!
   - Зачем же 5. . .Сс5? - ворчливо возразил тен-Кате. - Сначала 5. .
.Ла8, а уж потом Сс5.
   - Тогда не надо торопиться с ходом Сс7, - вмешался молчавший до сих пор
Иенш, будущий президент нашей комиссии, страстный поборник полной
бескорыстности нашего композиторского искусства. Оперный режиссер,
музыкант, он вынужден был работать статистиком в концерне
"Фарбениндустри". Я побывал в его гостеприимном доме в заводском поселке
близ полуразрушенного американской авиацией Франкфурта-на-Майне. Заводской
поселок находился словно в другой части света, тихий, нетронутый. Герр
Иенш объяснил мне, что американцы владели слишком большой частью акций
химического концерна, чтобы позволить разрушать военным их имущество. Сам
он, невысокий жгучий брюнет, будучи чистокровным немцем, мало напоминал
представителя арийской расы, к тому же настоял на изучении сыновьями
русского языка. Его супруга, обаятельная Марианна, всегда сопровождала его
в поездках на конгрессы и не упускала случая улучшать мой скверный
немецкий язык. Оба они оказались по-русски гостеприимными, когда русский
попал к ним в дом. Сейчас Иенш убедительно показал на доске, что белые
добиваются ничьей, если черные попробуют преградить им путь ладьей на d8.
После указанного Ломмером 5. Сb6 Лс8 он двинул белого короля: 6. Kpd3 Kpf5
7. Сс7 (144) Ла8 8. Cb8! Сс5 9. Крс4 С : а7 10. С : а7 Л : а7 11. Kpb5, и
ничья. Черный король слишком далеко!
   - Прекрасная ветвь с яркими цветами! - воскликнул Ломмер. - Но нам
нужен сам ствол решения. Уж если отрезать королю путь ладьей, так сразу же!
   - Он поставил ладью после первых двух ходов решения - 3. Kpf1, и теперь
3. . .Ле8! и сам же сходил слоном 4. СеЗ! Бишоп защищает короля! 4. . .С :
а5 5. Кре2! (146) Не так ли?
   Я снова кивнул.
   - Продолжим! Король Артур наступает! А что я вам вчера говорил?
   - Что англичане ездят по левой стороне, - не без ехидства заметил Питер
тен-Кате.
   Не обращая внимания на колкость, Ломмер продолжал решение 5. . .Лd8.
   - Слона на b6 уже не поставить, - объяснил он.
   - Тогда по вашему рецепту 6. Cd4+, - показал Иенш. - Черным шах, надо
брать пешку 6. . .Кр: g6.
   - Прекрасно! 7. Kpd3! Полюбуйтесь.
   Белый король снова под защитой бишопа.
   Чем не щит? (116)
   И ходы последовали один за другим:
   7. . . Лс8 8. Сс5 Kpf5. Король белых снова заслонился щитом с
изображением шапки бишопа. 9. Крс4(147) Кре6 10. Kpb5 Cd8 11.
   Кра6 - щит брошен, чтобы атаковать черную башню! 11... Kpd7 12. Kpb7
(148) - ничья.
   - Браво! - заключил Ломмер. - Мы сообща, и, пожалуй, с помощью автора,
решили его загадку. Но он мою не решил.
   Так почему англичане ездят по левой стороне?
   - Вы только что продемонстрировали это на доске. И короля Артура, и его
щит узнали, даже щит Черного Рыцаря с изображением черной башни. Поединок
за "ничейный мир".
   - Вы хотите сказать, что король Артур своим поединком в замке повлиял
на правила уличного движения в Англии? - не без хитрости спросил Ломмер.
   - Конечно. В основе этих правил традиция средневековой военной тактики,
- ответил я. - Ведь рыцари, захватывая замок или город, вынуждены были на
каждом перекрестке прикрываться от нападающих из засады щитом, который
держали в левой руке, как ваш король Артур в легенде. Им выгоднее было
прижиматься к левым домам, - словом, двигаться по левой стороне, имея
свободное пространство справа, где они могли действовать мечом.
   - Браво, этюдист! Браво! Вы заслужили приз! - провозгласил Ломмер и
торжественно передал мне значок: крохотный щит, на котором был изображен
шахматный слон в виде епископской шапки, бишоп. - Вы должны теперь
посвятить свой новый этюд королю.
   - Королю! Пожалуй. Вы чуть знаете русский язык. Я посвящу этюд не
просто королю, а Королькову.
   - О! Корольков! Это король шахматного этюда, гроссмейстер! -
восторженно воскликнул Ломмер.
   Он оказался действительно "провидцем", этот славный Ломмер! Спустя
несколько лет ФИДЕ учредило звание международного гроссмейстера по
шахматной композиции. Одному из первых оно было присвоено нашему
советскому этюдисту В. А. Королькову, которому я по праву посвятил
"королевский этюд"!
   Значок с изображением щита с шахматным слоном хранится у меня вместе с
губкой, добытой со дна Эгейского моря, о чем речь впереди.



  Александр Петрович Казанцев

  ДАР КАИССЫ
  2-е издание, дополненное

  Заведующий редакцией В.И.ЧЕПИЖНЫЙ
  Редактор Ф.М.MAЛKИН
  Художник Ю.Г.МАКАРОВ
  Художественный редактор В.А.ЖИГАРЕВ
  Технический редактор Т.Ф.ЕВСЕНИНА
  Корректор Р. Б. ШУПИКОВА

  ИБ ј 1476. Сдано в набор 06.01.83. Подписано к печати 07.07.83. А 0972 9.
Формат 60х90
  Усл. печ. л. 17,00. Тираж 100000 экз. Цена 1 р. 30 к.

  Ордена "Знак Почета" издательство "Физкультура и спорт" Государственного
комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 101421.
Москва, Каляевская ул., 27.

  Ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Первая
Образцовая типография имени А. А. Жданова Союзполиграфпрома при
Росударетвснном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и инижной
торговли. Москва, М-54, Валовая, 28.


OCR Pirat

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.02.2002 17:07




                          Александр Казанцев

                          Блестящий проигрыш

                                Рассказ


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: "Мир приключений". Сборник прикл. и фант. повестей и рассказов
     Издательство "Детская литература", Москва, 1983
     Оформление В.Колтунова
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 7 февраля 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


     Творчество старейшего советского фантаста А.П.Казанцева многогранно: он
пишет романы и  повести,  рассказы и стихи.  В 1981 году ему была присуждена
премия по научной фантастике "Аэлита",  учрежденная Союзом писателей РСФСР и
журналом "Уральский следопыт".
     Александр  Петрович  -  международный мастер  по  шахматной композиции.
Новый  его   рассказ  "Блестящий  проигрыш"  может  быть  отнесен  к   жанру
приключений: это - приключение мысли. Шахматисты увидят в рассказе красоту и
изящество этюда,  над  созданием которого автор трудился около двух десятков
лет.  Читатели,  далекие от  шахмат,  познакомятся с  новой  гранью  таланта
А.П.Казанцева.


     Тогда еще не  был построен Центральный Дом литераторов.  Клуб писателей
помещался в  старинном особняке на  улице  Воровского,  рядом с  домом Союза
писателей, где поселил когда-то великий Толстой семью графа Ростова в "Войне
и мире".
     Матч шахматистов "Писатели - ученые", организованный Клубом писателей и
московским Домом ученых,  должен был состояться в нижней гостиной с камином,
примыкавшей к  большому дубовому залу с  винтовой лестницей на антресоли.  С
нее  якобы  свалился  подвыпивший  император  Александр  III.   Ныне  это  -
ресторанный зал Центрального Дома литераторов.
     Матч  состоялся на  десяти досках.  В  ту  пору я  не  считался еще  ни
мастером,  ни  тем  более  международным мастером,  но  играл,  быть  может,
сильнее,  чем  теперь,  когда этими почетными званиями награжден за  этюдную
композицию.
     Меня  посадили на  третью доску.  На  первой честь  литераторов защищал
капитан   команды   А.А.,    полный   тезка   великого   Алехина,   "человек
неожиданностей".   Он   считался  неукротимым  игроком   в   блиц,   обладал
феноменальной памятью, знал, когда и в каком турнире какое место занял любой
его участник. И любил сверкать острословием и знанием необыкновенных событий
из шахматной и не только шахматной жизни. Это о нем, ходячем энциклопедисте,
кажется, сам Виктор Борисович Шкловский говорил, что, ежели А.А. чего-нибудь
не  знает,  надо послать за  слесарем.  Слыл А.А.  большим чудаком и  словно
ставил своей целью удивлять людей.  Так, спустя несколько лет после матча, о
котором пойдет речь,  он удивил,  более того,  поразил и ошеломил работников
Мосгаза,  потребовав отключения своей  холостяцкой квартиры  в  многоэтажном
доме  близ  Смоленской площади от  газа...  Оказалось,  что  выполнить такое
несуразное  требование  куда   труднее,   чем   газифицировать  новостройку.
Потребовались несчетные  согласования,  разрешения,  резолюции...  И  только
упрямая настойчивость нашего  шахматного Капитана позволила ему  настоять на
своем праве жить в Москве без газа!
     Эта  настойчивость и  способность удивлять,  несомненно,  помогали  его
шахматным успехам. Проигрывать он не любил и всякий раз удивлялся этому сам.
     К шахматам он относился прежде всего как к спорту.  "Очко любой ценой!"
- вот  его  девиз.  Правило "пьес туше,  пьес  жуе"  он  почитал в  шахматах
основным,  чем часто огорчал нашего шахматиста-Поэта,  игравшего на  десятой
доске,  который обычно просил у  Капитана ход обратно,  но слышал неумолимое
"Тронул пешку - бей!". Играл же Поэт скверно, но самозабвенно. Уже пожилой в
то время, высокий, грузноватый и совсем седой, он обладал неистощимым юмором
и  был  всеобщим любимцем,  расточая шуточные стишки и  эпиграммы по  любому
поводу.  Это он поддразнивал в  двадцатых годах Маяковского в споре с поэтом
Атуевым - "Ату его, Атуева!".
     Особенно сильных шахматистов среди нашей команды не было,  и наибольшей
известностью в шахматном мире пользовался писатель Абрам Соломонович Гурвич.
Ныне  он  признанный классик шахматного этюда,  разработавший его  эстетику.
Тогда же,  после перенесенной болезни,  ограничившей его подвижность, играть
он не стал,  а пристроился у моей доски, как собрат по этюдам, наблюдателем.
Когда он был здоров, то прославился не только как первый театральный критик,
гроза драматургов и режиссеров,  но и как непревзойденный бильярдист.  Помню
рассказы  о  нем  Константина Георгиевича Паустовского,  обучавшего меня  не
только писательской,  но и бильярдной премудрости.  Гурвич, оказывается, мог
кончить бильярдную партию (американку) "с  одного кия"...  То  есть не давая
партнеру даже хоть раз ударить по  шару.  Разумеется,  в  том случае,  когда
первый удар был за ним.
     Первый удар на  моей доске был не  за  мной.  Моим противником оказался
стройный  инженер-полковник,  который,  в  отличие  от  меня,  уже  снявшего
полковничьи погоны,  явился к нам вместе с профессорами и доцентами в полной
военной форме.  Я удивился,  что полковник играет за Дом ученых, когда война
уже кончилась.  Его фамилия ничего мне не сказала.  Он крепко, по-мужски, до
боли в  моей кисти пожал мне  руку и  уселся за  белые фигуры.  Молодое лицо
оттенялось совершенно седыми волосами. А ему едва ли стукнуло сорок лет!
     Много позже я узнал,  что это ему, незадолго до войны закончившему курс
Института тонкой химической технологии, за его студенческую дипломную работу
присвоили  не  только  звание  инженера,   но  и  ученую  степень  кандидата
химических наук! Его ждала блестящая научная будущность! А шахматная?..
     Партия  наша  складывалась  своеобразно.  Короли  взаимно  вторглись  в
пределы противника,  белые  ради  этого  даже  пожертвовали пешку,  которая,
однако,  не  сулила  мне  каких-либо  шансов.  Наш  Капитан выиграл,  вызвав
примененным дебютом  удивление партнера.  Его  примеру  последовали еще  три
наших писателя,  двое сделали ничьи.  Поэт, конечно же, проиграл, потому что
брать ходы обратно в матче не полагалось.  Правда,  он нашел иное оправдание
своему  поражению,  заявив,  что  его  погубила  слишком  красивая  девушка,
стоявшая за спиной у противника и наблюдавшая за игрой.
     Это  была моя молодая жена,  с  которой я  не  успел познакомить Поэта.
Кстати говоря, она совсем не знала шахмат.
     Великолепный седовласый Поэт  поднялся во  весь  свой  могучий  рост  и
протянул руку выигравшему у него старичку:

                        - Поздравляю от души,
                        Приготовьте беляши!

     И добавил:

                        - Страсть как их люблю.
                        Непременно приду!

     Вместе со  своим противником и  девушкой,  погубившей его  "смертную (в
отличие  от  бессмертной андерсоновской) партию",  Поэт  перекочевал к  моей
доске, где борьба должна была решить исход матча, ибо после окончания девяти
партий литераторы вели в счете с преимуществом в одно очко.
     Я  слышал,  как  за  моей  спиной наш  Капитан А.А.  громко рассуждал о
великом искусстве незабвенного Капабланки делать  ничьи,  угрожая тем  самым
самому существованию шахмат.  Капитан старался, чтобы я услышал его и понял,
что обязан сделать ничью любой ценой.
     Впрочем,   положение  на  доске,  пожалуй,  было  равное,  несмотря  на
недостачу белой пешки.  (Диаграмма 1.)  Во всяком случае,  мне беспокоиться,
казалось бы, не приходилось.
     Белые сыграли:  37.Ке1,  напав на  мою  ладью и  грозя вторжением своей
ладьи на  е2.  Легко убедиться,  что шах ладьей 37.Ле1+ вел просто к  потере
пешки g2 и давал мало шансов на продолжение атаки.  Ходом коня мой противник
и  защищал  (по  крайней  мере  от  короля) пешку  g2  и  вселял  надежды на
многообещающую атаку.  Спокойной игрой свести эти шансы к нулю, вероятно, не
составило бы труда.  Скажем:  37...Ле3 и  на 38.Фb1 Фd1 39.Ф:f5 Ф:е1 40.Л:е3
Ф:е3 41.Ф:d5 g4+ 42.Kph5 gh 43.gh Ф:h3 - ничья!
     Все  это я  рассчитал,  времени до  контроля у  меня было достаточно (в
отличие от моего противника!),  но... Вариант показался и длинным и скучным.
К  тому же  рядом со мной сидел художник шахмат Гурвич,  а  напротив стояла,
смотря не  столько на  доску,  сколько на меня,  вызывая мой ответный взгляд
влюбленного,  "слишком красивая",  по словам Поэта,  "девушка" - моя молодая
жена.  И  мне  захотелось  покрасоваться  перед  ней  и  блеснуть  замашками
этюдиста. Пусть, в отличие от Гурвича, она не поймет отражения своей красоты
на  шахматной  доске,  но,  быть  может,  услышит  восторженные  восклицания
окружающих!  У партнера на часах ожил флажок. И я сделал безумный цейтнотный
ход - пожертвовал "на ровном месте" ладью! Все ахнули.
     37...Лh3+.
     Противник мой  вздрогнул.  Ход  был  неожиданным.  Флажок на  его часах
грозно поднимался, а он думал...
     План мой,  как мне казалось, был ярок и верен: оживить черную пешку g5,
с  темпом перебросить ее  на h3,  откуда она будет стремиться превратиться в
ферзя на h1!
     Молодой полковник с  седой головой взглянул на часы и нерешительно взял
ладью пешкой - 38.gh.
     Собственно,  ничего другого ему и не оставалось.  И совершенно напрасно
возвышавшийся над  зрителями  наш  Поэт  внятно,  с  расстановкой по  слогам
произнес:

                        - Не вижу здесь лад я,
                        Коль гибнет так ладья!

     Я взглянул на Гурвича.  Он был непроницаем,  но мне показалось,  что он
укоризненно качнул головой.
     Я не давал опомниться загнанному в цейтнот противнику.
     Вот позиция,  стоявшая тогда на доске.  Ход черных.  (Диаграмма 2.)  Но
есть  ли  у  белых  выигрыш?  Неужели моему дерзкому плану оживления пешки g
можно противопоставить другой план?
     И я стал выполнять свой план: 38...g4+ 39.Kph5!
     Противник сыграл быстро.  У  него не было времени.  Я и теперь не знаю,
почему он  двинул короля вперед,  а  не отошел назад?  Тогда не получился бы
финал,  который он не мог -  честное слово!  -  не мог видеть в цейтноте!  -
39...gh.
     Я  осуществил свой замысел.  Пешка g  превратилась в грозную проходную,
но...  нашла коса на  камень.  На доске,  по существу,  завязалась не только
борьба  фигур,  но  и  борьба  планов!  Чей  план  окажется  дальновиднее  и
результативнее? Конечно, король мой открылся. Ладья могла его шаховать. Но я
предвидел это  и  считал,  что  закроюсь  от  шаха  конем,  который  надежно
подкреплен пешкой f5.  Так оно и случилось.  Партнер мой сделал последний до
истечения времени ход: 40.Лg7+ Kg4! - как и было задумано!
     Казалось,  все  в  порядке!  Моя  ожившая пешка  на  h3  доставит белым
достаточно хлопот.  Как  они  теперь пойдут,  какой  ход  будет  записан при
откладывании партии? Ждать придется до завтра!
     Я осмотрел зрителей.  Жена улыбнулась мне, и я был вознагражден за свое
шахматное ухарство.  Капитан А.А.  хлопнул меня по  плечу и,  наклонившись к
моему уху, шепнул:
     - Ничья! Молоток! Правда, не капабланковская. Вычурная...
     Моей ничьей было достаточно для выигрыша матча.
     Я встал и вместе с друзьями отошел к камину,  огромному, глубокому, где
когда-то  завораживающе пылали  угли.  Гурвич  захватил  шахматную доску  и,
засунув ее в камин, поставил ее там на решетку (наверно, чтобы не видны были
варианты), расставил отложенную позицию.
     - Ничья,  говорите? - обратился он к А. А. - Подождите, как бы атака не
привела к мату.
     - К мату?  - презрительно усмехнулся Капитан. - Ваши маты бывают только
в  задачах.  Ллойд  там...  или,  куда  ни  шло,  наш  Петров.  Еще  Пушкину
понравилась его задачка -  "бегство Наполеона из Москвы".  Здесь Наполеоном,
извините, не пахнет. Анахронизм это, с позволения сказать!
     - Но  позволения  как  раз  и  нет!   -   отпарировал  Гурвич.   -  Все
результативные партии заканчиваются матом. Правда, не все доводятся до него.
Но мат венчает удачную атаку на короля.
     - Атака,  говорите?  Так  она  захлебнется,  как котенок в  колодце!  -
продолжал Капитан. - Одна пешка h чего стоит!
     Жена понимала,  что спорят из-за меня,  что я взбудоражил всех,  но что
все равно пора идти домой. И она передала мне это взглядом. Но я сделал вид,
что не понял.
     К камину подошел Поэт и продекламировал, глядя на мою жену:
     - А как он ловко съел ладью! Пешченкой раз - и нет, адью!
     Капитан наблюдал, как полковник заклеивает и передает судье конверт:
     - Интересно, какой ход он записал?
     - Скорее всего 41.Л:g4+, - отозвался Гурвич.
     - Что?  Жертва качества! - удивился Капитан. - Зачем? - И он взял белую
ладью черной пешкой: 41... fg. - И что же? (Диаграмма 3.)
     - А вот теперь шах слоном, чтобы затормозить пешку h, - показал Гурвич:
42.Сc5+ Kph2.
     - Собака не лает, когда зарыта. Так где? - спросил Капитан.
     - Все дело в  том,  знает ли  он  этюды,  есть ли  у  него эстетический
шахматный глаз? - загадочно произнес Гурвич.
     - Что за "клеточная эстетика"? - возмутился А. А.
     - Надеваю "эстетические очки",  не  подыщу рифмы.  Что надо увидеть?  -
спросил Поэт.
     - Блестящую матовую комбинацию, - заверил Гурвич.
     - Да что он,  Алехин,  что ли?  -  возмутился Капитан. - Или все мы тут
слепые котята?
     - Просто вам нужна ничья, вот ее вы и видите. Алехин, конечно, разгадал
бы позицию! Решил этюд!
     - Он не Алехин, а Сахаров, Борис Андреевич, - вмешался я. - Мы прежде с
ним  не  встречались.  Не  знаю его отношения к  этюдам,  но  нам с  Абрамом
Соломоновичем, этюдистам, в отложенной позиции действительно видится мат.
     - "Видится,  кажется"! Раньше в таком случае крестились. А теперь все -
басурмане. Так что за нечистая здесь сила? Покажите, - потребовал Капитан.
     - Покажем? - спросил меня Гурвич.
     Я молча кивнул и двинул вражеского ферзя, грозя матом, на g1 - 43.Фf1!
     Капитан оттеснил меня от камина и стукнул фигурой по доске:
     - Есть защита!  - 43...Cg2! Нате, выкусите! Пожалуйте бриться! Какой уж
тут выигрыш! Не до жиру...
     Друзья  впоследствии  подтрунивали  над  ним,  говоря,  что  о