- Не знаю, - сказал я и снова почувствовал раздражение. Птиц  ему  не
хватает. - Зато здесь есть многое другое.
     Хотя нет, не столь уж и многое. В обычном лесу гораздо больше  жизни.
А здесь даже букашек не видно. Может, и птиц-то нет всего лишь потому, что
нечем им здесь питаться. А если и попадается тут что живое, то обязательно
какая-нибудь гадость смертоносная. Как будто специально  созданная,  чтобы
кусать, жалить, жечь... Может, и правда специально. Может, не  зря  страна
айглов постоянно изменяется, каждый  раз  появляются  здесь  новые  твари.
Может, это айглы нам знак подают, чтобы мы их  в  покое  оставили.  Мы  не
понимаем этого и все лезем и лезем... Одни погибают, приходят на их  место
другие, и ничего-то нам не страшно, и ничем-то нас не отвадить.
     - А далеко нам еще идти? - подал, наконец, голос Эйгон.
     - Не очень. Если к вечеру пройдем еще столько  же,  то  завтра  можно
будет ставить ловушки.
     Не знаю, обрадовало это его или огорчило. Вид у него такой  был,  как
будто и не слышал он моих слов. Ну и ладно. Я доел свой паек и хотел  было
подниматься, как вдруг увидел, что рука Раджкара тянется к карабину.
     - Не шевелитесь, шеф, - сказал он тихо. Я замер, всей  спиной  ощущая
или воображая какую-то опасность сзади, и  как  завороженный  следил,  как
Раджкар медленно поднимает карабин к плечу  и  направляет  ствол  прямо  в
меня. Сразу вспомнились слухи об этой дурацкой Лиге Защиты - но я не успел
даже пошевелиться, как раздался выстрел. Пуля просвистела над самым  ухом,
и что-то тяжелое рухнуло на землю за моей спиной.  В  то  же  мгновение  я
откатился в сторону, и раструб "эктона" смотрел на то место, где я  только
что сидел - это самое верное дело, эта привычка пару раз  уже  спасла  мне
жизнь.
     Но ничего делать уже не требовалось. Лайгер, темно-зеленый  в  черную
полоску зверюга, совершенно мирно лежал в десятке шагов от места  привала,
и только приглядевшись можно было увидеть пулевое отверстие в его переднем
конце - не в голове, нет, лайгер вообще не имеет головы, и, как утверждает
Лыков, совершенно слеп. И вообще он совсем не хищник. Что не  мешает  ему,
конечно, убивать растяп, которые вроде нас слишком долго  сидят  на  одном
месте, не выставив сигнализацию.
     - Однако и нервы у вас, шеф... - сказал  Раджкар,  поднимаясь.  Эйгон
застыл на месте. Даже жевать перестал.
     - Что вы имеете в виду? - спросил я. Слова дались  с  трудом,  что-то
застряло в горле и мешало говорить.
     - Хорошо, что вы не пошевелились.
     - Хорошо, что вы попали. Не в меня, - я  встал,  отряхнулся,  увидев,
что  Раджкар  направляется  к  лайгеру,  поспешил  сказать:  -  Лучше   не
прикасайтесь - потом долго отмываться придется.
     - Поверьте, шеф, не имею ни малейшего желания, - он подошел к  самому
лайгеру, склонился над ним, что-то высматривая. Ох не  нравились  мне  все
эти его высматривания. Не место в стране айглов праздному  любопытству.  А
если любопытство не праздное -  то  что  ему  нужно?  -  Надеюсь,  они  не
нападают парами, как эта, как ее, калдара позавчерашняя?
     - Нет. Сюда вообще теперь долго никто не сунется.
     - Не удивляюсь, - Раджкар повел носом и поспешно отошел назад.
     Лайгер уже начинал благоухать. Конечно, можно было бы дышать какое-то
время через фильтры - но зловоние, которое он  испускал,  даже  и  фильтры
довольно скоро прошибать начинало. Никто не мог выдержать  долго  рядом  с
трупом этой твари. Надо было уходить.
     Эйгон снова пошел впереди, и поначалу, глядя, как он шатается,  я  не
был уверен, что мы уйдем далеко. Но постепенно он разошелся.  Разошелся  и
дождь. Под деревьями стало совсем  сумрачно,  и  иногда  откуда-то  издали
доносились раскаты грома. Мы шли, насколько  это  было  возможно,  поперек
склона, стараясь не подниматься и не терять высоты, и постепенно  я  начал
узнавать местность. Когда же начался  участок  редколесья,  и  под  ногами
снова неожиданно захлюпала вода - это при том, что  склон  был  достаточно
крут, и вся вода, по идее, должна бы была стечь вниз - я понял,  что  идти
осталось совсем немного. Но говорить им  ничего  не  стал  -  не  хотелось
расхолаживать близостью стоянки. Да и кто знал, что  могло  ждать  нас  на
оставшемся километре пути?
     Этот последний километр вымотал даже меня - под ногами  пошла  глина,
местами скользкая, как лед, и все мы сумели по несколько раз съехать  вниз
по склону и с ног до головы перемазаться. Один  раз  я  заехал  сапогом  в
черный куст жвачки и еле вытащил ногу, отцепляясь от  его  липучих  веток.
Когда, наконец, мы вышли на знакомую поляну, и я скомандовал остановку, то
Эйгон буквально рухнул на землю, чуть не угодив задом в большую лужу.  Все
заботы о разбивке лагеря легли, конечно, на нас с Раджкаром,  и  даже  он,
всегда прежде бодрый и здоровый, угрюмо молчал, таская дрова для костра  и
расставляя сигнальные вешки. В сущности, в такую погоду не было нужды идти
до  этой  поляны  с  родником  -  то  и  дело  встречались  лужи,   полные
относительно чистой воды, да и фильтры у нас пока что были в избытке, но у
каждого из тех, кто водит людей в страну айглов, есть свои суеверия. Лично
для  меня  всегда  было  плохой  приметой,  если  не  удавалось  дойти  до
намеченной с утра стоянки.
     Когда мы, наконец, устроили лагерь, приготовили ужин и, забравшись  в
палатку, до отвала наелись горячей похлебки, запив ее огромным количеством
чая - пить здесь всегда хочется зверски, потому что  эти  фирменные  блоки
микроклимата, что монтируются на защитной одежде, ни к черту не годятся  -
к Раджкару вернулась прежняя его разговорчивость.
     - Скажите, коллега, - спросил он Эйгона, не поворачивая головы,  -  а
как именно собираетесь вы мучить своего айгла?
     Тот не сразу понял, что спрашивают его. Потом замер, не донеся кружки
до рта, и, хлюпнув носом - еще только не хватало, чтобы он простудился!  -
повернулся в сторону Раджкара и недоуменно спросил:
     - Мучить? Почему же обязательно мучить?
     - Ну а как же еще добиться от него  хоть  чего-то.  Айгл  никогда  не
исполняет желаний просто так.
     - Но я не собираюсь его мучить. И потом... Я читал у  Глапперта,  что
для айглов это совсем не мучение.
     - Да, Глапперт написал прекрасное пособие для успокоения совести.  Но
суть-то от этого не меняется - чтобы  добиться  от  айгла  хоть  какого-то
толка, его нужно мучить. И вы, я уверен, довольно быстро с этим освоитесь.
     Подтекст в словах Раджкара был слишком очевиден, и  Эйгон  промолчал.
Не хватало еще, чтобы они начали ссориться,  подумал  я.  И  какого  черта
этому Раджкару нужно? Не может сидеть спокойно, зуд его какой-то гложет.
     - А как собираетесь мучить  своего  айгла  вы?  -  нашелся,  наконец,
Эйгон.
     - Я вам покажу, когда вернемся,  -  ничуть  не  смутился  Раджкар,  и
повернулся ко мне. - Как я понимаю, шеф, мы достигли цели?
     - Да.
     - Так что, завтра и начнем охоту?
     - Если кончится дождь.
     - А он кончится?
     - Откуда мне знать?
     - Все, больше вопросов не имею, - Раджкар поставил свою кружку. - Как
насчет того, чтобы завалиться спать?
     Возражений, конечно, не было. Мы улеглись, не раздеваясь - как всегда
в стране айглов. Дождь стучал по крыше палатки. Спокойным  зеленым  светом
светились огоньки на пульте сигнализации. Сверху  доносился  шум  ветра  в
кронах деревьев. Через пять минут я уже спал.
     Утром дождь лил по-прежнему, и конца ему видно не было.  Ни  о  какой
охоте в такую погоду речи быть не могло. Эйгон вовсю хлюпал носом и чихал.
Я не спешил давать ему лекарство - то, что было в походной аптечке, быстро
поставило бы его на ноги, но  это  было  разовое  средство.  А  кто  знал,
сколько еще нам предстояло здесь торчать? Кто мог гарантировать, что Эйгон
не захворает снова? Я решил пока подождать и с каким-то  мстительным  -  я
еще сам не понимал, отчего - удовольствием наблюдал  за  его  страданиями,
когда Раджкар в очередной раз обрабатывал  мазью  обожженную  иагром  руку
Эйгона. Тот страдал очень картинно, и именно это, наверное, делало его все
менее симпатичным в моих глазах. Странно - поначалу он мне  понравился,  а
догадка о том, зачем ему нужен был айгл, даже вызывала какие-то  симпатии.
Все  мы  в  той  или  иной  степени  заражены  этим  романтизмом,  и  даже
законченный циник порой  способен  принять  чужие  любовные  страдания  за
чистую монету.
     День мы провели, почти не вылезая из палатки, и отдых оказался  очень
кстати. Разговаривали мало, да и то только потому, что  разговоры  затевал
Раджкар. Он снова был полон энергии, ему снова не  сиделось  на  месте,  и
потому мы с Эйгоном могли бы весь  день  вообще  проваляться  без  дела  -
Раджкар обеспечил нас и завтраком, и обедом, и ужином.
     К  следующему  утру  дождь  прекратился.  Перед  рассветом  сработала
сигнализация, но почему - так и осталось непонятным. Никаких следов мы  не
обнаружили. Сильно похолодало, по небу  -  белесому,  но  с  появляющимися
иногда голубыми разрывами - плыли  низкие  клочковатые  облака,  и  иногда
снова начинало моросить. Но в воздухе чувствовалось, что  непогоде  конец.
Пора было начинать охоту.
     Оставить Эйгона в лагере я не решился, хотя выглядел он очень  плохо.
Даже после того, как я за завтраком накачал его  лекарствами.  Если  он  и
притворялся, то все равно получалось убедительно. Но, наверное,  я  зря  к
нему придирался - все-таки за эти дни ему здорово досталось.
     Мы вышли налегке, взяв только оружие и  ловушки,  и  пошли  вверх  по
склону. Лес постепенно редел, под ногами  становилось  все  суше,  местами
открывались между  деревьями  вполне  приличные  полянки,  а  когда  из-за
облаков ненадолго выглянуло солнце, все вообще предстало в ином свете.
     - Отличные здесь места, - произнес, осматриваясь,  Раджкар.  -  Жаль,
что мы поставили лагерь ниже по склону.
     - Здесь нельзя ставить лагерь. Охотничья территория, - ответил я.
     И мы начали ставить ловушки. Всего  шесть  штук  -  инспекция  строго
следит, чтобы было не больше трех ловушек  на  одного  клиента.  Не  здесь
следит, конечно - при выходе из поселка.  И  при  регистрации  айглов.  По
крайней мере, в этом вопросе порядок обеспечен - за  лишние  ловушки  пять
лет без права апелляции. Без этого правила айглы в наших краях,  наверное,
давно перевелись бы, так что все верно. Но об этом забываешь,  когда  день
за днем приходишь к пустым ловушкам, когда  каждый  лишний  день  означает
лишний риск.
     К лагерю мы вернулись в полдень. Теперь оставалось только  ждать,  от
нас теперь мало что зависело. До вечера мы отдыхали. Солнце жарило  вовсю,
но лес вокруг был слишком густым, и до нас его лучи почти не доходили.  Но
стало заметно теплее. В такую погоду охота обычно хорошая, но  я  об  этом
говорить не стал, чтобы не вселять излишних надежд. Здесь бывает всякое, и
не раз мне приходилось вести группу назад, так и не добыв ни одного айгла.
А дважды я приводил группу назад в поселок в уменьшенном составе...
     Эйгон сразу после обеда снова  завалился  спать,  а  мы  с  Раджкаром
остались сидеть у костра.
     - Как вы думаете,  шеф,  кем  работает  наш  приятель?  -  вполголоса
спросил меня Раджкар, когда все звуки в палатке затихли.
     - Не интересовался.
     - А я вот поинтересовался. Ненавязчиво, перед самым нашим выходом,  -
могу себе представить, что означало для Раджкара слово "ненавязчиво". - Он
служащий в небольшой компании. Мелкий служащий.
     - Ну и что?
     - Да ничего... Просто... По чести говоря, меня бесит сама ситуация  -
мелкий служащий ради мелких каких-то своих целей забирается сюда и...
     - А у вас-то какие цели? - мне  не  хотелось  спорить.  Мелкие  цели,
великие цели - кто знает разницу? Для каждого свои цели - самые важные.
     - Тоже, конечно, мелкие, - помолчав, сказал  Раджкар.  -  Все  мы,  в
общем,  одинаковые.  Но  что-то  меня  в  нашем  приятеле   не   перестает
раздражать. Сам не понимаю, почему. Как будто мне что-то от него нужно.
     - Наверное, вы ждете благодарности за спасение его жизни.
     Он немного помолчал, подумал.
     - Да нет, не нужна мне его благодарность. Тут,  пожалуй,  вот  в  чем
дело. В том, что спасение свое он как должное воспринял. Понимаете - он же
привык воспринимать такие вещи как должное. Он привык, что все люди вокруг
поступают так, как ему нужно. А если и пытаются поступить иначе, то это им
дорого стоит, то они начинают испытывать от этого  нравственные,  что  ли,
мучения. У тех, кто его окружает, просто нет альтернативы. Вот ведь в чем,
наверное, дело - я просто не мог его не  спасти.  Я,  может,  и  хотел  бы
плюнуть на него - но не могу. И он это считает настолько естественным, что
даже не задумывается, почему так происходит. Я для него  оказываюсь  таким
же исполнителем желаний, как айгл - вот, пожалуй, в чем дело. А я не  хочу
быть айглом. Я, может, не слишком хороший человек. Может, для кого-то я  и
совсем плохой. Для вас, например, я плох уже потому, что  пришел  сюда  за
айглом. Но я-то предпочитаю мучить айгла, а не тех, кто меня  окружает.  А
он... Знаете, мне приходилось уже встречать таких людей, и я  инстинктивно
бежал от них прочь, чтобы не попасть в зависимость. А здесь -  ну  куда  я
убегу? Это, наверное, основное, что меня бесит. Вот я и думаю -  ну  зачем
ему айгл-то понадобился? Зачем, если он и так любого из нас может за айгла
держать?
     - Будь по-вашему, он бы здесь не был.  Он  бы  купался  в  роскоши  и
получал от жизни все без нашего участия.
     - Да нет же, вы не понимаете. Я ведь объяснял уже - для счастья и для
несчастья не нужно многого. Состояние насыщения достигается быстро и очень
просто. Многое необходимо для  того,  чтобы  гарантировать  это  состояние
счастья в будущем - а у таких людей, как наш приятель,  оно  гарантировано
тем, что они могут использовать любого из нас как свое орудие. Вот ведь  в
чем дело.
     Я не стал ему отвечать. Просто перевернулся на спину и стал  смотреть
на небо в просвете между ветвями. Все было тихо и спокойно -  как  на  том
берегу Кргали. Как в далеких, безопасных, хорошо обжитых мирах. Как станет
здесь, когда мы переловим всех айглов.  И  я  незаметно  заснул,  даже  не
закрыв щиток шлема.
     А проснулся от выстрела. Не от сигнала тревоги - просто от  выстрела.
И успел заметить, приподнявшись на локте, какую-то удаляющуюся тень  среди
деревьев выше по склону.
     - Простите, шеф, что разбудил. Но эта тварь  уже  с  полчаса  бродила
вокруг, и я решил...
     - Кто это был? - я уже стоял, сжимая в руках "эктон".
     - Не знаю, он почти не показывался. Так, тень среди деревьев.
     Из палатки показалось заспанное лицо Эйгона.
     - Спите спокойно, коллега, мы вас охраняем.
     Тот ничего не ответил, осмотрелся кругом и снова скрылся в палатке.
     - Вам следовало разбудить меня. Вы в него попали?
     - Не уверен. Посмотрим?
     - Надо бы посмотреть, - сказал я с сомнением. Солнце,  наверное,  уже
садилось, и выходить за пределы лагерной защиты не хотелось. Но надо  было
знать, кто это такой. Не люблю я тварей, что долго бродят  вокруг  лагеря.
Хотя, конечно, пенгусы давно не встречались в этих  местах,  но  все  ведь
возможно.
     - Надо посмотреть, - наконец решился я. - Эйгон, вы меня слышите?
     - Да, - донеслось из палатки.
     - Одевайтесь и выходите.
     - Стоит ли, шеф? - сказал Раджкар почти что мне на ухо. - Себе дороже
выйдет.
     - Стоит, - ответил я как мог уверенно. - Вы прикроете нас отсюда.
     Эйгон собирался минут пять, и я успел не раз пожалеть, что ввязал его
в это дело. Вот-вот начнет темнеть, а он копается! - раздраженно думал  я,
глядя, как он выбирается, наконец,  из  палатки.  Клиенты  всякие  бывают,
Попадаются порой и откровенные трусы. Эйгон, похоже, таким  не  был  -  но
настороженное отношение к нему уже передалось мне от Раджкара.
     Наконец, мы вышли из лагеря и стали забираться вверх  по  склону.  За
первой  полосой  кустарника  следов  видно  не  было,  и   я   уже   хотел
возвращаться, потому что начало смеркаться, но тут заметил  свежие  потеки
смолы на стволе ближнего дерева.  Травяной  медведь  или  снова  лайгер  -
пенгусы таких следов не оставляют. Но, как ни странно,  это  нисколько  не
уменьшило моего беспокойства.
     Ночь прошла тревожно. Кто-то ходил вокруг  лагеря,  но  к  сигнальным
вешкам приближался редко - и только тогда, когда мы начинали уже засыпать.
Как нарочно. Пару раз я, включив светоусилители, пытался разглядеть что-то
среди окружающих лагерь деревьев, даже палил наугад в темноту, но все было
бесполезно. Видимо, это был травяной медведь  -  зверюга  вредная,  но  не
слишком опасная. И совсем не хищник - Лыков говорит, что он не  ест  мяса.
Просто охраняет свою территорию. Вернее, территорию айглов.
     Только от человека трудно уберечься. Почти невозможно.
     Наутро мы пошли осматривать ловушки. И в первой же из них сидел айгл.
Это было везение. Каждый раз, когда  в  мою  ловушку  попадался  очередной
айгл, я испытывал  двойственное  чувство  -  и  облегчение  от  того,  что
приближается момент возвращения из этого чуждого леса, и  какую-то  горечь
как от совершения скверного, непоправимого поступка.
     Но облегчение, конечно, преобладало.  Человек  склонен  к  раскаянию,
когда его ничто больше не тревожит - здесь же тревог хватало.
     Никто не  может  понять,  почему  айглы  попадаются  в  ловушки.  Они
достаточно умны, чтобы обходить эти примитивные устройства стороной, чтобы
вообще никогда не попадаться на глаза охотникам. Некоторые считают, что  в
этом проявляется какая-то высшая функция айглов, что они  сами  выискивают
ловушки  и  забираются  в  них,  чтобы  служить  человеку.  Очень  удобные
рассуждения для тех, кто хочет так вот успокоить свою совесть. Вернее, для
тех, кто заблуждается, думая, что имеет ее.
     - Будьте внимательны, - сказал я, остановившись  шагах  в  десяти  от
ловушки. - Смотрите по сторонам.
     Они и так были настороже, потому что я предупреждал их об этом не раз
и не два. Это самое опасное здесь - когда подходишь  к  пойманному  айглу.
Чтобы нечаянно не прикончить зверька, я отключил свою защиту, одной  рукой
- в другой я держал "эктон" - поминутно  оглядываясь  отвязал  ловушку  и,
велев Эйгону снять рюкзак, засунул ее  внутрь.  Пусть  теперь  потрудится,
своя ноша не тянет, а веса в айгле не больше пяти килограммов.
     Потом мы в прежнем порядке двинулись дальше.
     Второго айгла мы нашли уже в третьей ловушке. Такой удачи не было  со
мной несколько лет - но особой радости я не чувствовал.  Я  как-то  всегда
ощущал, что за любую удачу придется рано или поздно платить, а когда такая
крупная удача приходит авансом, цена может быть слишком большой. Суеверие,
конечно. Но мы тут все в той или иной степени суеверны.
     - Поворачиваем? - спросил Эйгон, когда Раджкар надел рюкзак с айглом.
     - Осталось проверить еще две ловушки.
     - Зачем. Мы ведь добыли двух айглов.
     Пришлось  объяснить,  что  там  тоже  могут  оказаться  айглы.  И  их
необходимо тогда выпустить, чтобы они не  погибли.  Мне  часто  приходится
объяснять это. Почти каждый раз. Но теперь я  почему-то  почувствовал  все
нарастающее раздражение.
     По счастью, айглов больше не попалось, но возвращаться  нам  пришлось
прежней дорогой, чтобы снять вторую ловушку, и пришли мы в лагерь уже  под
вечер, еле живые от усталости.  Пока  Раджкар  занимался  ужином  -  Эйгон
настолько вымотался или настолько успешно притворялся,  что  его  пришлось
отправить в палатку  -  я  достал  пакет  с  необходимым  оборудованием  и
быстренько усыпил обоих зверьков. Без этого едва ли один из пяти  доживает
до поселка. Усыпленные, они могут оставаться живыми до полугода.
     Наконец, с делами было покончено, мы поужинали и легли спать. И никто
этой ночью не тревожил нас. И погода  наутро  была  великолепная.  Но  мне
поч