а кивнул.  Повело мужика, сейчас он, видимо, всю жизнь свою
расскажет, впрочем, это и так было ясно. Меня гораздо больше волновало
другое - не сломается ли он раньше, чем разбер„мся на тему ночлега? На
гостеприимство обремен„нных семьями С„мы и Мишани я, понятное дело, не
расчитывал.
     А вечер меж тем тихо брал сво„.  Жара вроде бы и не схлынула,  но
солнце уже зацепило краем изломанную линию горизонта,  прозрачнее стал
воздух,  удлинились ч„рно-сизые тени,  а в кустах то и дело  слышились
какие-то деловитые,  явно животного происхождения,  шорохи.  Или это у
меня от выпитого?
     Никитич вс„ болтал и болтал,  а я, не вслушиваясь в его басовитый
говорок, сидел, прислонясь к своей объ„мистой сумке. Надо было, конеч-
но,  порыться в ней, внести свой вклад в общий стол, но кроме двух ва-
р„ных яиц,  короткой палки колбасы,  да начинающего подсыхать батона у
меня ничего не имелось.  Да и колбаса была припасом стратегическим,  я
надеялся на здешние магазины.  Т„тя Варя писала, чтобы никаких продук-
тов я не брал,  там у них с дедом Владимиром классическое  натуральное
хозяйство. Как бы они по случаю моего приезда, не дожидаясь осени, по-
рос„нка не вздумали резать.  Ведь мне же резать и прид„тся,  а я этого
не люблю. Но кому ещ„? Дед старый, слабый, приглашать соседского мужи-
ка - позориться... Ладно, справлюсь как-нибудь.
     Зато порадую старушку платком.  Индийское производство, в их глу-
хомани такого, наверное, ещ„ с плутократических врем„н не видали, да и
у нас, хоть и в Столице, а тоже пять талонов на отдел, мне ещ„ повезло
- вытянул.  Что же касается деда,  я в„з ему набор курительных трубок.
Не высший свет,  конечно,  но будет доволен.  Не вс„ же ему самокрутки
палить. Мне, правда, нелегко уловить разницу, курить так и не пробовал
никогда,  в интернате на меня косились как на придурочного.  Но так уж
Господь дал.
     Однако! Окружающий мир понемногу начинал крутиться вокруг невиди-
мой оси,  л„гкие волны тепла пробегали по моему лбу,  предметы  теряли
отч„тливость.  Если  и дальше так пойд„т,  как бы не сломаться до дяди
Феди.  Он-то,  по всему видать, боец опытный, со мной не сравнить. Тем
более,  что по правде я совсем даже и не боец. Не принимает организм -
и вс„ тут.  Ребята наши - те сперва хмыкали да  подначивали,  а  после
смирились с такой странностью.
     - Вот,  я и говорю,  - продолжал благодушно Никитич, - ты, Людка,
уже двоих сорванцов соорудила, а вс„ как маленькая. Ну почему я должен
об ней хлопотать? У тебя, доча, мужик вроде как имеется? Вот пускай он
и выбивает.  А папка что?  Папка уже на пенсии, между прочим, у него и
сердце, радикулит, и...
     Чем ещ„ наградили годы Никитича, я услышать не успел. Звон стекла
бесцеремонно оборвал его сетования.  Прилетевший с пустыря  по  крутой
дуге мяч врезался прямо в центр нашего импровизированного стола. Недо-
питая бутылка покатилась к кустам,  по пути громко стукаясь об обломки
кирпича.  Стопочкам повезло меньше - две выжили,  но третью раздавило.
Расплющился и мой бумажный стаканчик, но, впрочем, что ему сделается?
     А вот закуска не слишком пострадала.  Сало к этому  моменту  было
почти дож„вано,  помидоров тоже не осталось,  а хлеб и огурцы Никитич,
грязно ругаясь, собирал в пыльной траве.
     - Ах,  поганцы, - мотнул он головой в сторону пустыря. - Весь от-
дых испортили. Ну, мы им сейчас...
     Оттуда, с пустыря, доносились крикливые детские голоса, юные фут-
болисты отчаянно спорили. По всей видимости, решали, кому идти за пле-
н„нным мячом.
     - Это ж надо, а! - грустно высказался Мишаня. - Люди, значит, си-
дят, культурно беседуют... А там, между прочим, ещ„ где-то с полстака-
на оставалось.
     - Во молод„жь пошла,  - вставил очнувшийся от пьяных гр„з С„- ма.
- Вс„ им по фигу, что люди рядом - до фонаря.
     - Ладно, что разнылись? - обернулся к нам ползающий в траве Ники-
тич.  - Вот, все огурчики целы, и хлеб разве что запылился, ну да лад-
но,  оботр„м, мы не лорды. Главное, запасы-то целы, - похлопал он себя
по прозвеневшим карманам. - Сейчас возобновим...
     Но пришлось повременить.
     - Простите,  я это... Можно мячик забрать? - раздался хрипловатый
мальчишеский голос.
     Мы, все четверо, обернулись. В нескольких шагах от нас торчал не-
высокий пацан лет этак тринадцати,  белобрысый и, как показалось мне в
лучах утопающего солнца,  загоревший до густой коричневости. Застиран-
ная футболка в нескольких местах была заляпана ягодным соком, а неког-
да белые брезентовые шортики - измазаны кирпичной крошкой и  рыжеватой
глиной.
     Его чуть  пухловатые  губы кривились в нерешительной улыбке,  а в
глазах легко читалась тревога - он,  разумеется, оценил масштаб разру-
шений.
     - Значит, мячик тебе, говоришь, - не спеша протянул Никитич, пох-
лопывая ладонью по ребристой поверхности мяча. - Вы, обормоты, значит,
будете  людям  культурный отдых нарушать,  а вам за то мячики подавай?
Нет, сынок, не вс„ так просто. Вас учить и учить надо, сопляков, - Ни-
китич  встал  и  подался вбок,  намереваясь вырвать подходящий стебель
крапивы.  Мальчишка с ходу прос„к его план и резво отпрыгнул на  безо-
пасное расстояние.
     - А я тут при ч„м? - обиженно пояснил он. - Это Вовка пасовать не
умеет, он сюда и залупил. Меня-то за что?
     - Да уж найд„тся за что,  - ехидно  предположил  Никитич.  -  Мя-
чик-то, между прочим, чей?
     - Ну, мой мячик, - уныло признался пацан.
     - Твой, стало быть... - усмехнулся Никитич. - Значит, пускай мама
за ним приходит.  С ней и будем разбираться на предмет порчи  имущест-
ва...
     - Так  не я же пасовал!  - вновь огрызнулся мальчишка и на всякий
случай отош„л ещ„ подальше.
     - Ты,  не ты - разницы не вижу.  Главное что?  Мячик твой, тебе и
отвечать известным местом...
     Похоже, Никитич  обр„л  благодатную тему для словесных излияний и
мог так препираться до бесконечности.  Во всяком случае, пока не отру-
бится.
     Я решил закрыть этот базар.
     - Да ладно тебе,  Ф„дор Никитич, чего расшумелся? Сам же говорил,
стратегические запасы не пострадали. А стакан... Это ж к счастью, раз-
ве не так? Будет тебе с пацаном вязаться, сам, что ли, таким не был?
     Я приподнялся и,  стараясь держать равновесие, подош„л к сидящему
в обнимку с мячом сторожу.
     - Дай-ка сюда,  дядя Федя,  - ласково протянул я, и взяв у ошара-
шенного моим напором Никитича мяч,  быстрым движением зафутболил его в
сторону пустыря. Надо же, остались ещ„ навыки.
     - Беги,  пацан,  лови свою судьбу, - посоветовал я мальчишке. - И
смотри, в другой раз нам не попадайся, огреб„шь.
     Паренька не пришлось долго упрашивать.  Взвившись обгорелой свеч-
кой в т„плый синеватый воздух, он умчался вдогонку за спас„нным мячом.
     Никитич неодобрительно посмотрел ему вслед.
     - Чего же это ты,  Л„ха,  озорству потакаешь? - хмуро осведомился
он,  расправляя  примятую  газету-скатерть.  - С хулигань„м по-мягкому
нельзя,  совсем сладу не станет. Ты вот ладно, молодой, а я двух сыно-
вей да дочку вырастил, разбираюсь как-никак.
     - Да и с мамани его за мячик можно было бы на бутылку поиметь,  -
добавил доселе философски взиравший Мишаня.  - Это же Веркин сорванец,
с Заполынной,  я знаю. У Верки всегда в загашнике имеется, а раз такое
дело...
     Мишаня долго бы ещ„ предавался пустым  мечтам,  кабы  Никитич  не
раскупорил очередной пузырь.
     - Жалко стопочку,  - хмыкнул он, разливая водку в уцелевшую тару,
- ну да ничего. Мы с дядей С„мой по очереди. За что пь„м?
     - За детей,  - глубокомысленно изр„к С„ма,  указывая  глазами  на
пустырь, откуда вновь доносился футбольный визг. - За наше светлое бу-
дущее.
     Как я был ни пьян,  а вс„ же заметил, каким неслабым тычком угос-
тил С„му Ф„дор Никитич.  С чего бы это он озверел? - осоловело подумал
я, и лишь спустя пару секунд до меня дошло. Тактичен дядя Федя, такти-
чен и деликатен.  Вот вовремя и заткнул С„мин фонтан.  Ещ„ бы, у гостя
такое горе, а этот своими тостами лишь растравляет.
     Между прочим,  плохо.  Не держу легенду, между прочим, выпадаю из
образа. Мне мало что сразу до сей элементарной мысли допереть, так ещ„
вздрогнуть полагалось бы, побледнеть и отвернуться. Как скорбящему от-
цу.  А что,  интересно, вместо всего этого отпечаталось на моей пьяной
роже? Нет, пить нельзя, да ещ„ в жару, да ещ„ и без ма-аленькой табле-
точки  -  незаметным движением из рукава в стаканчик.  Проблема лишь в
том,  что я не на занятиях в Училище, вопрос о зач„те не стоит, а если
уж разобраться,  рубашка у меня с короткими рукавами, да и та обвязана
вокруг пояса. Ну, и последняя малость - не захватил таблеточек. Не по-
думал.  Нет,  до настоящих профессионалов,  вот как например, Ваня или
хотя бы Петрович,  мне ещ„ хлебать киселя и хлебать. И хорошо если ки-
селя...
     - Да ты чего,  Л„ха, не пь„шь? - участливо пододвинул мне стакан-
чик Никитич. - Мы уже вздрогнули, а ты чего грустишь?
     - Да-да,  дядя Федя,  я сейчас! - пришлось мне хлопнуть очередную
дозу местной отравы. Ох и гадко она пошла, замутило меня, закололо из-
нутри во всех местах, даже сл„зы в глазах обозначились.
     - Давай-ка огурцом заешь,  - подал мне Мишаня малосольный плод. -
Слушай, - озабоченно повернулся он к Никитичу, - этому больше не нали-
вай. Не удержит.
     - Да ты чего, дядя С„ма, - сколь мог старательно изобразил я воз-
мущение простого парняги-работяги. - Да я ещ„ столько же...
     - Ладно,  Л„ха, можешь, верю, - похлопал меня по плечу Никитич. -
Но не надо.  Жара,  такие дела,  с поезду, с устатку. Посиди вон пока,
ветерком сейчас тебя обдует, и вс„ пойд„т пут„м.
     Что именно  из  меня  пойд„т и каким пут„м,  Никитич деликатно не
уточнил.
     - Вот,  ещ„,  может, огурец ему? - Мишаня, вроде бы и не заметив-
ший,  как я его перепутал с С„мой,  вновь сунулся ко мне с огурцом.  -
Хороший огурчик, монастырский сорт, между прочим.
     - Да, у монахов хозяйство раньше было налажено, - охотно подтвер-
дил Никитич. - Да и сейчас колупаются, только мало их - отец-игумен да
ещ„ трое стариков. Два человека послушников. Не ид„т, понимаешь, к ним
молод„жь.  Монастыр„к мелкий, бедный, чудесами не прославлен... До сих
пор толком ремонта не сделать, тут ведь деньги нужны, и большие, а кто
ж даст, мы - провинция... Студентов вот летом пригоняли несколько раз,
а что с них толку. Туда не лопатой с ломом, там бульдозер нужен, опять
же цемент,  кирпич,  да ещ„ прораба грамотного бы. А эти, салаги, и не
умеют ни хрена,  разве что водку жрать да по девкам.  Тебя  почему  на
ночлег-то никто не брал,  - доверительно наклонился ко мне Никитич,  -
за студента приняли.  А с ихним братом  у  наших-то  мужиков  разговор
простой - дрыном да по кумполу.  Так что тебе ещ„ повезло,  можно ска-
зать.
     Я не стал уточнять,  кому действительно повезло -  незачем  выби-
ваться из легенды.  Где уж бедному радиомонтажнику отмахаться от мужи-
ков с дубь„м?  Так что лучше держать варежку закрытой. Тем более, сей-
час вообще болтать не стоит - наговоришь чего по пьяни,  потом расхл„-
бывай.
     - А монастырь,  между прочим,  старинный,  - продолжал Никитич. -
Эти-то, каменные стены, они позапрошлого века, а раньше тут деревянный
скит был,  говорят,  первые отшельники ещ„ до Вторжения сюда пришли...
Ну, говорят, конечно, всякое, не знаю... В прошлом году владыка Варсо-
нофий приезжал,  молебен в развалинах отслужил.  Может,  и выделят  из
Центра средства...
     - Дожидайся,  - хмыкнул С„ма.  - Ты,  Ф„дор, после второй бутылки
что-то быстро глупеешь. Есть у тебя такая черта, уж не злись, я правду
говорю.  Ты  вон талдычишь - средства выделят,  а на кой хрен их выде-
лять?  Народу у нас в городишке кот наплакал,  приход еле дышит, а тут
ещ„ монастырь...  Кто ходить будет?  К нам же богомольцы со всех кра„в
не потянутся, рылом не вышли. Будь тут чудотворная икона, или мощи ка-
кие, тогда бы ещ„, может... А так...
     - А что так? - тут же вскинулся Никитич. - У нас, может, не как в
столицах,  но и свои мученики были,  и исповедники...  Да хотя бы отца
Петра вспомни.
     - Ну,  это конечно,  - неожиданно легко согласился С„ма. - Насч„т
отца Петра спорить не буду.  Только опять же - разговоры одни, доказа-
тельств нету.
     - А  кто он,  отец П„тр?  - спросил я,  сопротивляясь нахлынувшей
вдруг тошноте.  Кажется,  голос мой звучал болееменее связно,  хотя  я
чувствовал, что ещ„ немного - и отброшу копыта.
     - Ну конечно,  - покивал Никитич, - откуда вам в Столице про него
слышать? А отец П„тр, это такой батюшка, знаешь... Такой батюшка... Он
сам иеромонах, в храме нашем служил настоятелем. Ещ„ в начале того ве-
ка, до переворота. Говорят, семья его от болезни какой-то вся вымерла,
ну,  он и принял после этого постриг.  Служил,  значит, в храме, и жил
при н„м же,  в каморке. Дом церковный тогда был большой, так ему квар-
тира полагалась во весь первый этаж,  как настоятелю,  а он отказался,
причту отдал.  Мне,  говорил, в каморке спокойнее. Народу к нему ходи-
ло...  И из дальних деревень,  и даже из Заоз„рска ездили. И всех умел
утешить,  в беды вникал. Ну вот, а после переворота местный Совет храм
закрыл,  а потом и вовсе начали утварь грабить,  так он, отец П„тр, на
колокольню полез, набат стал звонить, народу, говорят, к храму набежа-
ло... В общем, не дал растащить. Ну, а на следующий день за ним солда-
ты пришли. Бумажку зачитали, контрреволюция, одним словом, сопротивле-
ние народной власти, организация мятежа. В общем, говорят, батя, соби-
райся на тот свет.  А отец П„тр им спокойно так отвечает - чего  соби-
раться,  я уже готов. Помолился молча, народ благословил, и увели его.
Ты вон,  когда подъезжал к городу,  мост видел? Мост высоченный, через
овраг,  там на дне речушка мелкая,  Вихлица, можно сказать, ручей. Это
ещ„ тогдашней постройки,  до переворота.  Видишь, по сию пору стоит, и
хоть бы что.  Умели же строить...  Ну вот,  вывели его на мост, и даже
стрелять не стали.  Пожалели патрона. Взяли, значит, за руки да за но-
ги,  раскачали - и сбросили с моста.  А там же высота метров пятьдесят
будет, и камни внизу. Посмеялись они, покурили - ну, и пошли вниз, те-
ло подбирать.  Смотрят - а тела-то и нету.  Обшарили там вс„,  до ночи
возились - без толку. Пропал отец П„тр. Как в воздухе растаял. Понача-
лу думали, кто-то из прихожан спрятал, обыски были по домам, да ничего
не нашли.  Да и вряд ли, не успели бы утащить, ну и заметили бы солда-
ты.  В общем,  так и не отыскали. Упасть-то упал, а до земли, выходит,
не долетел.
     А с тех пор,  говорят, он людям иногда является. И во сне, и даже
так...  Наяву. То есть вроде бы он и не умер, а ходит невидимо по зем-
ле, помогает. Даже вот мою мать возьми, с ней на фабрике женщина рабо-
тала, так когда у той мужа посадили, она к стенам монастырским пришла,
поплакала,  а после тихо так шепнула - отец П„тр,  если слышишь  меня,
если  можешь  - выручи.  И вдруг чувствует - чья-то рука е„ по волосам
гладит.  Вскинулась она - а перед ней он сам и  стоит,  отец  П„тр,  в
пыльном подряснике,  с посохом.  Уповай,  говорит,  на Господа, Елена.
Господь милосерд.  Сказал и пош„л прочь,  за угол завернул - и пропал.
Она-то,  Елена Ивановна, следом кинулась - а за углом уже никого. Хотя
местность там такая,  что не скроешься никуда. Вот. А через неделю она
с работы приходит - а дома е„ жд„т муж.  Разобрались, выпустили. И та-
кое тогда бывало.
     - Вс„ это, конечно, так, - упрямо вклинился в разговор С„ма, - до
только где они,  эти люди,  что отца Петра видали?  Кто помер уже, кто
последние годы доживает.  Ведь чуть ли не девяносто лет прошло.  Мы-то
здесь, в Барсове, может, и знаем про него, а поди кому в епархии дока-
жи? Прямых свидетелей нет, могилы нет, мощей нет...
     - Да, крючкотворов у нас что клопов развелось, - с трудом выдавил
я из перекрученного тошнотой горла.  Нет,  одно мне спасение - ближние
кустики.
     Как я до них добирался - это отдельная баллада. Ноги превратились
в какое-то подобие резиновых шлангов, к шее, казалось, привязали двух-
пудовую гирю,  пространство перед глазами вытягивалось в т„мную трубу,
и  сколько  я ни ковылял до спасительной бузины,  она упорно не хотела
приближаться.  Зато кожей спины ловил я на себе чей-то не  по-хорошему
заинтересованный взгляд.
     А когда я вс„ же дополз,  и извергнул внутреннее сво„ содержание,
что-то вдруг случилось,  вспыхнул внутри головы лиловый  огонь,  земля
ударила  меня по ногам,  воздух всколыхнулся и вс„ вокруг завертелось,
точно утекающая в т„мную воронку раковины вода.  Последнее,  что я за-
помнил - это как озабоченно матерясь, куда-то меня волокли. Кто, куда,
зачем - какая разница,  если так или иначе всех  поглотит  исполинский
водоворот? Вот я уже у горловины, вот пискнула разодранная пополам се-
кунда - и не стало ничего.

                        Глава 2. Если не мало.

     Корзина то и дела стукалась о мою коленку,  наверно, надо было е„
отодвинуть,  но почему-то я боялся до не„ дотронуться,  и, скрючившись
на заднем сиденьи, давил носом стекло. Там, за стеклом, возникали ч„р-
ные ободранные „лки,  тянули ко мне когтистые ветки-лапы, но побежд„н-
ные скоростью нашего "Гепарда", расплывались позади мутными облаками -
чтобы  смениться другими,  такими же опасными деревьями.  Иногда между
„лок тускло блестели затянутые ряской болотца,  вставали т„мной стеной
высоченные заросли крапивы, мелькали поросшие мелким березняком просе-
ки.
     Солнца не было - тяж„лые, свинцовой масти облака затянули небо, и
мне казалось,  будто вс„ вокруг - и мы с нашим "Гепардом",  и шоссе, и
ощетинившийся лес - покрыто огромным стальным куполом,  как в планета-
рии.  И  какая-то скрытая машина управляет им,  крутится программа,  и
значит,  ничего теперь не изменишь,  вс„ будет так,  как случалось уже
сотни раз, и казалось бы, пора привыкнуть, но привыкнуть у меня не по-
лучалось,  наоборот - с каждой минутой становилось ещ„ страшнее. Я по-
нимал,  что ждать осталось недолго,  скоро оно ударит, но не знал, что
именно.  Нет, вру - на самом деле я знал, но знание это было столь не-
возможным,  такая  скрывалась  в н„м гадость,  что я прятался от него,
строил в мозгу баррикады из привычных слов и воспоминаний, хотя и чуял
- все мои потуги бесполезны,  то, что сейчас будет, не отодвинешь, это
не корзина,  что на каждом повороте лупит меня по  коленке,  прямо  по
заплате  на  стареньких джинсах,  мама заставила их надеть,  для сбора
грибов самое оно, хотя я брыкался, они тесные и мышино-серые, уж лучше
бы я в школьные брюки влез (форму отменили,  и они оказались вроде как
ненужные). Но маму разве переспоришь?
     Мне ужасно хотелось вмешаться в их с отцом разговор, попросить...
Я сам не знал о ч„м.  Остановить машину? Повернуть назад? Да разве они
меня послушают?  С какой стати?  Сам же рвался по грибы,  скажут,  сам
просил,  чтобы тебя разбудили в половину пятого, что за бзики? Если бы
я мог им сказать, что случится... И то они не поверили бы. И мне ниче-
го другого не оставалось, как молчать и глядеть в окошко, на неподвиж-
ные,  в ж„лтых подпалинах облака, наливающиеся непонятной силой, гото-
вые обрушить на землю потоки рыжего, мохнатого пламени.
     И вот это случилось.  Со злым треском, как от раздираемой пополам
рубашки, рассыпалось небо, ударило слепящим взрывом, мелькнули ч„рные,
извивающиеся корни поваленной сосны, горизонт вздыбился и спустя мгно-
венье с натужным всхлипом осел, огненная волна подхватила меня и швыр-
нула навстречу пригнувшимся „лкам,  я протискивался между ними, разма-
зывал по щекам едкие сл„зы, и понимал, что не могу оглянуться.
     Там, за моей спиной,  на шоссе,  буйствовал рыжий факел, там была
мама, и я не мог не то чтобы броситься к ней, туда, в объятия гудящего
пламени,  но даже головы повернуть не удавалось. Точно гиблый какой-то
ветер тащил меня впер„д,  по лесу, сопротивляться ему было невозможно,
оставалось лишь перебирать ногами да уворачиваться от гот