, но над которыми  смеялся.  Или
вдруг начинала липнуть к Арнольду,  а  когда  я,  разозлившись,  гнал  ее,
невинно улыбалась: "Вик, нельзя быть таким ревнивым! Ты же знаешь, как я к
тебе отношусь!" Я знал и потому терпел все. Даже Арнольда.
     В первый момент он поразил меня высокомерием  и  неприязнью,  которую
даже не старался скрыть. Я было подумал, что дело в Яне, но быстро  понял,
что ошибся. Делать было нечего, времени на наблюдения  хватало.  Интересно
вел себя Агробиолог. Не знаю, когда он занимался агробиологией и занимался
ли ей вообще. Очень уж  настойчиво  вился  он  вокруг  нас:  Яны,  Мишеля,
Натали, бабки Элеоноры и меня. Шнырял по дому, а  потом  вдруг  садился  с
тетушкой во флаер и мчался смотреть  развалины  лаборатории  Цепежа.  Или,
запершись, вел долгие разговоры со старухой Элеонорой. Не  представляю,  о
чем они там могли говорить. Все это казалось  очень  странным  и  я  решил
поговорить с  Арнольдом,  устроить  маленькую  "спик-вертушку".  Тут-то  и
началось  самое  форсажное!  Как  ловко  уходил   он   от   разговора!   И
"спик-вертушка" не получалась, не мог я поймать его взгляд дольше  чем  на
секунду, "зафиксировать" на себе. Похоже, Арнольд знал,  что  я  собираюсь
делать. Это было уже не мелкой "корючкой", а большим добрым "зацепом".
     Я  решил  поговорить  с  Мишелем.  С  трудом  отыскал  его  на  Южном
Побережье, но тот лишь отмахнулся: "Делать нечего! Ты из-за Яны..."  Зато,
когда я, разозлившись,  наврал,  как  не  смог  на  званом  ужине  уложить
Арнольда, хотя колошматил психополем изо всех сил, Мишель впился в меня  и
долго расспрашивал. Я понял, что погорячился и,  испугавшись  за  здоровье
агробиолога, принялся Мишеля успокаивать. Успокоил вроде...
     На подходе к городу  я  отключил  пилот-прибор  и  посадил  флаер  на
соседней улице. В доме было прохладно и пусто. Наверху гудел, трудясь  над
полом, работящий полотер Апполинарий, да тихонько позвякивал, готовя ужин,
кухонный комбайн. Убедившись, что никого нет, я прошел по длинной  галерее
в другую половину дома.  Здесь  жила  Элеонора  и  остановился  на  постой
Арнольд. Я стал еще более осторожен. Будет сложно  объяснить,  что  я  тут
делаю, если застанут.
     Арнольд жил наверху, в башенке. Я поднялся  по  винтовой  лестнице  и
остановился перед дверью. Начиналось то, из-за  чего  я  вернулся.  Дверь,
разумеется, была  заперта.  Я  внимательно  осмотрел  ее.  Кажется  чисто.
Детектор меток бы сюда! Хотя, он тоже не гарантирует от ошибок. Чем только
народ  не  метит  свои  вещи!  Начиная  волосками   и   кончая   тончайшей
электроникой. Ладно, положимся на интуицию.
     Комната моей интуиции не понравилась. В  такой  ничего  не  спрячешь.
Полукруглая стена, выходящая  на  улицу,  прозрачная  изнутри.  Вдоль  нее
диван. Стол, встроенный  шкаф,  объем-экран  в  углу.  Стена  на  лестницу
увешана картинами, видеобезобразность которых так возмущала Элеонору.
     Я прошелся на цыпочках, запоминая, как  все  висит,  стоит  и  лежит.
Закрыл глаза, воспроизвел в уме обстановку. Получилось неплохо. Я  хмыкнул
и принялся за работу.
     Через час я уже не хмыкал, а тяжело дышал. Я был потен, грязен и зол.
Тайников не было, ничего подозрительного не было, времени не было тоже.  Я
успел внимательно осмотреть  стены  и  пол,  разобрать  и  собрать  диван,
изучить содержимое стола  и  шкафа.  На  столе  были  аккуратно  разложены
кристаллы и конспекты по агробиологии,  а  шкаф  содержал  нереально  мало
вещей.
     Я подошел к стене с объемными картинами. Последний шанс. Картины. Эти
объемные произведения искусства висели в воздухе, вплотную  к  стене.  Они
отключались дистанционно, но пульта среди вещей Арнольда я не  нашел.  Это
обнадеживало, но задачу не  упрощало.  При  ручной  работе  на  отключение
одного полотна уходит минут десять. Итого, час с лишним. Много!
     Случай - великая вещь. Случай плюс интуиция. Картина висела  у  самой
двери и ничем не отличалась  от  остальных.  Я  стоял,  глядя  на  нее,  и
последними словами  крыл  авангардную  грезопись.  Это  сильно  напоминало
объемную загадочную картинку, какие я любил разглядывать в детстве. И  так
же как в детстве рука машинально  потянулась  к  картине  и  остановилась,
уперевшись в силовую раму. Тут-то я и увидел...
     Все время я искал наугад. Не знал, что найду -  "зацеп"  или  предмет
нетипичный для агробиолога. А тут была не просто улика... Надо быть  очень
самоуверенным человеком, чтобы решиться оставить такую вещь здесь.  Тайник
в видеокартинах - штука давно  известная,  широко  практикуемая  по  всему
Сообществу и совсем не подходящая для этого сокровища.
     С картиной пришлось повозиться. Наконец, изображение  мигнуло,  пошло
пятнами и исчезло. Я увидел его  в  натуре.  Он  висел  на  простом  сером
шнурке, не замаскированный авангардными финтифлюшками. До сих пор я  видел
его так близко только два раза. Первый - в музее Школы, куда он  попал  от
Игоща - перебежчика с Белой Радости. Второй  раз  -  когда  тот  же  Игощ,
незадолго до гибели, выступал с лекцией у нас на курсе. Он пустил  его  по
рукам и мы долго его разглядывали, открывали.
     Я протянул руку и взял его.  Блестящий,  маленький  и  тяжелый.  Алый
Медальон.
     Я осторожно открыл его. Точно! Переливчатое влажное мерцание гемолита
невозможно спутать. Красивейший и  уникальнейший  минерал,  добываемый  на
Белой Радости и никогда не экспортируемый. Камень - символ планеты. Символ
кровного  родства  ее  жителей.  Камень  -  святыня  и  легенда.  Во  всем
Сообществе существует лишь один камень. В Алом Медальоне Игоща.
     Алый Медальон - не шутка! Из-за Алых  Медальонов  бесследно  исчезали
люди и по неизвестным причинам распадались космические  корабли.  Даже  на
музей Школы дважды устраивали нападение. Медальон -  верительная  грамота,
абсолютный пропуск, охранный документ и знак власти  организации  "Великая
Планета". Значит, снова бустеры,  шалуны  с  Радости.  Но  каков  Арнольд!
Тайный посол, не меньше!  Медальон  -  как  генеральский  перстень  ордена
иезуитов. Его первому встречному не доверят!
     Мне стало зябко. До сих пор "Великая Планета"  не  совалась  в  чужие
дела.  Организацию  беспокоила  Белая  Радость  и  только  Белая  Радость,
"избранная и единственная планета Вселенной". Прочие миры  игнорировались.
Значит теперь взгляды изменились. Плохо... Одно дело бустеры Сообщества  -
тихие и смирные  болтуны,  совсем  другое  -  агрессоры  с  Радости.  Если
начнется объединение разрозненных группок бустеров по всему Сообществу под
эгидой "Великой Планеты", то дело может кончиться новым Глухим  Столетием.
Нужно поговорить с Мишелем. И нужна связь с  Землей.  Не  эта  плохонькая,
через спутниковый ретранслятор, которая то и дело пропадает и которой и ни
разу за две  недели  не  смог  воспользоваться.  Нужен  прямой  спецканал.
Желательно закрытый. Получу инструкции...  Вот  тогда  мы  с  Арнольдом  и
поговорим! Один я могу много, но...
     И вдруг я понял, что боюсь. Стоит высунуться, показать,  что  я  знаю
про Медальон и меня больше  не  увидят.  Как  Игоща.  Да,  Медальон  -  не
игрушки. Его же просто нельзя трогать! Сейчас я повешу  его  на  стеночку,
включу картиночку и полечу  на  Остров.  От  Арнольда  придется  держаться
подальше. Ничего, до конца каникул всего месяц. Отправлюсь путешествовать,
рыбку половлю, молочка похлебаю. Может, на руины лаборатории Цепежа съезжу
посмотреть. Жутковато-интересное, говорят, место...
     Эти мысли я обдумывал, спускаясь по лестнице. Алый Медальон оттягивал
карман. Зря я фантазировал, не было у меня выбора. Пусть не всякий человек
землянин, но каждый землянин - человек.
     Флаер шел на пилот-приборе.  Внизу  плыли  темные  рощи  и  шахматные
квадраты полей  пшеницы  и  аматы.  Возможно,  там  росла  соя  -  предмет
изысканий  агробиолога  с  Алым  Медальоном.  К  кому  же  он  прибыл?   И
остановился ведь в нашем доме и постоянно в нем крутится.
     Получается, кто-то из родни Мишеля очень не хочет, чтобы Лаба входила
в Сообщество. Кто-то желает, шагая по трупам,  шпорить  духовный  процесс.
Кто-то? А может все? И Яна?!
     "Да нет, чепуха! - испуганно думал я. - Ей всего восемнадцать.  Какие
ее годы? Что у нее может быть общего с бустерами?"
     А память  уже  выхватывала  из  прошлого  моменты,  эпизоды,  кусочки
разговоров. И логика подсказывала - впутаны могут быть все трое или с  тем
же успехом - никто.
     Натали Кардан. Это она завела  разговор  о  Глухом  Столетии,  винила
землян и науку... Изящная,  остроумная,  молодая  тетушка.  Классно  водит
флаер, мило веселится на семейной вечеринке,  ласково  говорит  и  холодно
спорит. "Лабе  нужен  подзатыльник,  настоящая  встряска,  а  не  то,  что
предлагаете вы. Не эстетические школы и политеатры,  а  великая  идея,  за
которой пойдут все. Нам  не  нужна  ваша  техника,  а  уж  воспитанием  мы
займемся сами. Мы шли к цели,  но  появились  земляне  со  своей  помощью,
которой никто не просил. Вы разрушаете устои,  отрываете  нас  от  корней,
глушите голос нашей совести. Вы - чужие..."
     Элеонора. Бабушка Элеонора. Смешно! Хотя, если  подумать,  не  очень.
Плох актер, не способный сыграть  дурака.  Или  маразматика.  Люди  охотно
верят в чужой идиотизм, с гордостью  ощущая  себя  несоизмеримо  умнее.  А
старость - это не только склероз, но и мудрость... Осколок  прошлого.  Она
помнит  далекие  времена,  когда  Лаба  была  одинокой   планетой,   пупом
пространства и времени. "Ах, Виктор,  какой  прекрасной  была  тогда  наша
Лаба! Мы были одиноки, но  едины  с  природой,  а  звезды  были  далеки  и
недостижимы. Мы смотрели на них по ночам и мечтали.  Какие  были  люди!  А
сейчас - спутники, карантины, незнакомые названия и эмблемы, омерзительный
грохот ваших кораблей..."
     Яна. М-м-м. Что, Яна? Светлые волосы, зеленые глаза, фигура. Привычка
крутить пластиковый браслет на руке, тихая улыбка. Но...  Невинный  взгляд
искоса и язвительный вопрос: "А может быть  тетя  Ната  права?  Что  такое
знаете вы, на другом конце Галактики, чтобы учить нас жизни? Не  улыбайся,
что ты все время улыбаешься? Я серьезно..." Нет, Яна - это нереально.
     Я потряс головой. Хуже некуда! Словно в створ попал. И посоветоваться
не с кем. Даже с Мишелем. Мишеля жалко, веселый космос! Каково будет  ему,
спецу до мозга костей, когда узнает, что кто-то из его родных...
     Но кто же из них? Лишь один человек может ответить  на  этот  вопрос.
Настала  пора  побеседовать  с  Арнольдом  по-настоящему.  Без  санкций  и
инструкций. Зажать, чтобы не выкрутился,  не  улизнул,  не  отвел  взгляд.
Устроить наконец маленькую "спик-вертушку". Психодопрос с пристрастием.
     Одна из заповедей Сообщества гласит: "Не оболги ближнего  своего".  Я
не могу, не имею права оболгать. Но бустеры существуют. И  кто-то  ищет  и
находит контакты с Белой Радостью, и лжет, и заставляет лгать других...  А
где-то талантливая молодежь учится стрелять из "линеек", ходить в  ногу  и
петь бодрые марши. И спешит помощь с Белой Радости, и  горят  крейсера,  и
светится по ночам в атмосфере радиоактивная пыль, и уже  не  в  фильме,  а
наяву катится по полу голова инженера Адама и многие-многие головы...
     "Не оболги ближнего своего". Я не оболгу, я узнаю наверняка. И  тогда
скажет свое слово Земля.


     - Слушай, какой у тебя рост? - поинтересовался  человек,  которого  я
назвал про себя "офицер  охраны".  Меньше  всего  он  походил  на  офицера
охраны: пыльная и мятая роба, красные глаза, а  на  подбородке  неопрятная
щетина.
     - Без двух два, - ответил  я  и,  предупреждая  вопрос  о  спейсболе,
спросил: - У вас тут что? Музей оборонных средств?
     - Эт-то точно, -  отозвался  "офицер".  Он  небрежно  глянул  на  мой
пропуск, связался с кем-то по фону и теперь  отдыхал,  прислонясь  к  боку
патрульного ракетоплана.
     - Хорошо, нам "Ньюмены" подкинули, - он вздохнул. -  Раньше  сплошной
хлам был.  Сейчас  новая  техника  потоком  пошла.  На  центральной  точке
площадка забита, не ступишь.
     - И давно? - ошалело спросил я.  Новая  техника  мне  чрезвычайно  не
понравилась. "Ньюмены"! В этой дыре! Их у спецов нечасто встретишь, а  тут
какая-то местная охрана. Откуда они взяли? Этак, если каждый будет,  да  с
"Ньюменом"... Странно. Очень странно.
     - Что "давно"? - спросил "офицер".
     - Давно вот это - "ступить некуда"?
     - С месяц...
     - И чего всех сюда тянет? На Южном Побережье по-моему не хуже.
     - А ты забавник! - скривился  "офицер".  -  Сам-то  сюда  за  загаром
приехал, остроумец? А может ты не наш? Не с Лабы?
     Я неопределенно пожал плечами. Интересно, что они так охраняют? И  от
кого... С "Ньюменами".
     - Ах, вот оно  как!  -  задумался  "офицер".  Потянулся  к  фону,  но
передумал. - А я думаю, почему месячный пропуск! Думал фальшивка. Умельцев
у нас хватает. Давненько я такого  не  видел.  На  Острове  обычно  дольше
недели не задерживаются. Либо назад, либо...
     - Что "либо"? - не понял я.
     - Либо вперед, - "офицер" смотрел с  издевкой,  которую  и  не  думал
скрывать. Неприятный тип. И глаза. Красные, но неподвижные, стеклянные...
     - А если подольше остаться захочется?
     - Видишь пропуск? - он  ткнул  пальцем  в  мой  пропуск  -  массивный
металлический браслет с прозрачной пластиной, на  которой  были  выдавлены
мои данные и срок действия документа. - Ты его наденешь и  будешь  носить,
не снимая. Через месяц он автоматически самоуничтожится. И если мы засечем
тебя на Острове без пропуска, то... Не пытайся, не надо...
     - А что, бывают, которые пытаются?
     Реакция была неожиданной. "Офицер" побагровел,  сплюнул  под  ноги  и
процедил:
     - Сам узнаешь.
     Повернулся,  пошел  к  ракетоплану.  Машина  впечатляла:   громадина,
утыканная иглами разрядников и антенн,  с  широко  распахнутыми  створками
грузового люка. Перед люком застыла шеренга здоровенных  суровых  киберов.
Вооружены они не были, но смотрелись зловеще.
     Я задумчиво посмотрел вслед "офицеру". Да... "Корючка". Но это сейчас
не главное. Главное - Арнольд.
     Остров лежал в нескольких километрах от берега. Скоростной паром  шел
ходко и вскоре Остров можно было рассмотреть в деталях. Салатовая  громада
леса,  полоска  пляжа  с  пестрыми  тентами  и   павильончиками,   шеренга
развлекательных сооружений, убегающих от берега в лес.  И  над  всем  этим
курортным великолепием, низко-низко, сочная радуга.
     На палубе было жарко и скучно. Кроме меня, на  Остров  ехали  двое  -
молодая  парочка,  пожирающая  друг-друга  огненными  взорами.   Я   вновь
отвернулся к берегу. На пляже никого не было. Только у опушки леса четверо
парней устроили веселую кучу-малу. В воздухе стоял гам, слышимый  даже  на
пароме, клубилась пыль. Да, даже на Лабе можно форсажно веселиться! Эх, ну
разве так надо? Кто ж так подножки делает? Глухачи неуклюжие!
     Я сплюнул за борт.  А  когда  поднял  глаза,  свалка  кончилась.  Три
маленькие фигурки  неторопливо  брели  вдоль  берега.  Четвертый  участник
потасовки куда-то исчез. Впрочем, было далеко, может, я и ошибся.
     Высадили нас прямо на пляж.  Парочка  уползла  под  сень  разлапистых
деревьев,  а  я  остался  на  берегу,  у  воды.  Искушение  было   велико.
Кондиционер в моем флаере не кондиционировал, час  назад  я  ползал  "а-ля
карач" по пыльному полу в комнате Арнольда, а с тех пор, как  я  последний
раз купался в нормальном озере прошло целых три дня.  Да  и  неплохо  было
расслабиться   перед   "спик-вертушкой",   снять   напряжение.   Чтоб   не
опозориться, как на званном ужине.
     Далеко заплывать не хотелось. Побултыхавшись немного  на  глубине,  я
выбрался на мелководье. Неподалеку трое парней, хохоча, окунали с  головой
загорелую блондиночку. Та вырывалась и визжала так, будто ее действительно
топили. Я немного повеселел. Жизнерадостный гам - то, чего мне не  хватало
для душевного равновесия.
     Выйдя на берег, я уселся в  полосатый  шезлонг  и  осмотрелся.  Кроме
веселой компании под тентами спасалось от излишков ультрафиолета несколько
престарелых   личностей,   да   пышноволосый   культурист   демонстрировал
гимнастические  чудеса  восторженной  подружке.  Словом,  обычная  пляжная
публика, какую можно встретить у любого водоема любой планеты.
     Я прикрыл глаза. Визг, плеск, розовая истома, жара.  Райский  уголок.
Конечно, все это должно впечатлять. Природа! А техника, технология,  наука
здесь вовсе ни при чем. Долой науку и технику, да здравствует  дух!  Сытый
желудок мешает движению к  великой  цели.  Главное  -  аскетизм.  Назад  к
природе, к простым здоровым  радостям,  к  обычаям  и  традициям  предков.
Славься молодая кровь и молодой задор! К силе  через  радость,  к  радости
через силу...
     Лозунги, лозунги, лозунги. Как удобно и просто жить -  не  приходится
думать.  И  можно  забыть,  что  без  "гнилой  науки"  не  было  бы  этого
великолепия - желтого песочка, удобного шезлонга, красивых павильончиков с
соками и  закусками.  А  был  бы  загаженный  Остров,  ядовитые  испарения
джунглей, насекомые, болезни, смерть... Два десятка, два  десятка  планет,
которым мы бросились помогать, забыв обо  всем.  Строили,  ассенизировали,
давали технику и знания. Лучше бы головы! И не Лаба тому виной,  не  Белая
Радость.  Это  не  чужое,  это  наше.  Подарок  из  прошлого.  А  как  все
начиналось!
     Я  вспомнил  кристаллы  лекций  по  истории.  Словно  наша   "Гидра",
подключившись, начала  выстреливать  в  мой  мозг  содержимое  учебника  в
конспективном изложении.
     Два  с  половиной  века  назад.  Освоение.  Космические  лаборатории,
заатмосферные обсерватории, внеземные заводы, орбитальные энергостанции  и
сборочные цеха. Луна. Марс. Меркурий. "Человек - хозяин  Вселенной".  Бум.
Помешательство  на   космосе.   Строительство   прямоточных   термоядерных
кораблей. Галактика чудес, как они строили! Европа и  Азия,  Тихоокеанская
Конфедерация и страны Контадорской группы, Восток  и  Запад.  Национальный
престиж. Звезды - сфера жизненных интересов.  А  как  торопились!  Боялись
опоздать,  не  успеть,  просчитаться.  Гробились   программы   социального
обеспечения и  экономического  развития,  целые  государственные  бюджеты.
Миллионы,  миллиарды  долларов,   фунтов,   франков,   рублей,   крузейро.
Неполадки,  аварии,  катастрофы.   Первая   Звездная,   Вторая,   Десятая,
Тридцатая... Межзвездный Вавилон. Люди разных стран, рас,  общественных  и
политических систем, вероисповеданий, люди хорошие и  плохие,  сектанты  и
атеисты, военные и  штатские,  диктаторы  и  обыватели  покидают  Землю  в
поисках   новых  миров   и  цивилизаций,   истины,   Эдема,   Рая,   Земли
Обетованной...  Кому-то везет, кто-то исчез навсегда. А потом отрезвление.
Экономика   не  выдерживает  напряжения.   Инфляция,  голод,   загрязнение
окружающей среды, упадок сил, апатия... Глухое Столетие.
     Только  через  сто   лет,   открыв   принципы   гиперпроскальзывания,
человечество сделало вторую попытку. Мы вышли в Галактику.  Мы  нашли  тех
кто уцелел, сумев зацепиться за другие планеты. Нашли немногих. Но ищем  и
будем искать во что бы то ни стало. А встает иногда во многое...
     Поднявшись, я начал одеваться, но вдруг замер. Чего-то не хватало.  В
окружающем  пейзаже  произошли  изменения.   Все   на   месте:   солнышко,
рекламно-изумрудная водица, желтенький песочек,  тенты  и  лежаки.  Только
людей стало меньше. Чуть-чуть, на одного человека.  Я  огляделся.  Веселый
космос! Куда она исчезла? Минуту назад вздымала фонтаны брызг и  верещала,
словно русалка, и на тебе... Она не могла спрятаться  на  берегу,  слишком
мало времени прошло. Да и кавалеры ее только выходили на берег.
     Я вломился в воду и, загребая изо всех сил, поплыл к тому месту,  где
барахтались эти недоумки. Идиоты! Что они, за своими женщинами не смотрят!
Ага, здесь!
     Вода подо мной была  темной