как же я?..

   IX. Единожды распятый

   Залив,  хорошо просматривающийся в донный иллюминатор,  был мелководен, а
песчаный берег - пустынен. Впрочем, как и все обозримые окрестности.
   - Ни малейших следов цивилизации,  - буркнул командор. - Может, в Анналах
ошибка?
   - Они,  конечно,  составлялись более полутора тысяч лет назад,  однако до
сих  пор  никто  не   жаловался,   -   ответил  Дуз  как  самый  старший  и,
следовательно,  опытный.  -  За  это время,  правда,  жители могли поголовно
вымереть, но остались бы следы.
   Три  спаянных вместе кораблика снова подпрыгнули,  очутившись под заранее
выбранным облачком. Метрах в двухстах от залива начинались скалы, сглаженные
ветрами и  занесенные до  половины песком;  на  них  словно  нехотя наползал
кустарниковый лес, наверняка колючий и непроходимый, тянущийся уже до самого
горизонта.  Кое-где у  самой кромки воды виднелись сероватые валуны,  вокруг
которых   вились   некрупные  летучие   существа   -   скорее   птицы,   чем
перепончатокрылые.
   - Судя по наличию живности,  дышать можно,  -  заметил Юрг.  - У вас как,
принято брать пробы воды и образцы почв?
   - А зачем? - спросил Флейж.
   - Да,  действительно...  Тем не  менее я  был бы  не  прочь высадиться на
поверхность.  Как-то нелепо побывать совсем рядом с чужой планетой и хотя бы
не потоптаться на ней.
   Дружинники,   объединенные  широкими  проходами,   раскрытыми  из  одного
кораблика в другой, выразили полную солидарность - естественно, сесть стоит.
Если не потоптаться,  то хотя бы облегчиться.  Командор чувствовал себя хуже
всех -  в сущности,  он впервые по-настоящему был их командором, без оглядки
на опыт и  наследственную власть собственной жены.  В  результате оказалось,
что  он  и  команды-то  толком отдать не  способен -  мямлит,  как последний
слизняк.  "Я  бы не прочь бы..."  В  довершение всего самого непредвиденного
планета оказалась необитаемой.  И  он  словно чувствовал собственную вину за
таковую пакость. Правда, у блеклого лунообразного солнышка насчитывалось еще
не  менее  трех  спутников,  на  которых  вполне  могли  распять  неведомого
скитальца, чья горестная судьба и определила название созвездия. Юргу совсем
не  улыбалось на  первом же своем шаге врезаться чеканным астронавигаторским
профилем в инопланетное дерьмо.
   - Садимся возле дюн,  -  сухо распорядился он.  -  У  них не традиционная
форма - возможно, занесенные песком руины.
   Дюны,  действительно,  были  какие-то  квадратные.  И  песок сверкал так,
словно был смешан с алмазной пылью.
   Сели.
   - Оседания почвы не наблюдается, - констатировал Юрг.
   Замечание не ахти какое глубокомысленное,  если принять во внимание,  что
громадные валуны, то тут, то там видневшиеся на песчаном пляже, красноречиво
свидетельствовали в  пользу этого  хотя  бы  своей  более  чем  убедительной
массой.
   Уже  без  всякой  команды  с  его  стороны люк  раскрылся,  и  дружинники
попрыгали наружу с  легкостью,  ужаснувшей командора множественностью вполне
предсказуемых трагических последствий.
   Но пляж был жарок и пуст, только стайка крыланов торопливо порхнула прочь
при   виде   первого  же   джасперянина.   Из   песка   выбивались  какие-то
стеклянисто-прозрачные  метелочки,   осыпавшие  свои  сверкающие  на  солнце
семена; их-то и нес по гладкой песчаной поверхности дующий с моря полдневный
зефир,  вызывая алмазное мерцание.  Командор тоскливо глянул на  застывшую в
жаркой одури  гладь залива,  и  начал прикидывать,  как  бы  не  очень резко
отказать своим  легкомысленным собратьям по  оружию,  когда  они  запросятся
купаться.  Он  уже  вспотел в  своем легком скафандре и  высоких сапогах,  в
которых по желанию можно было включить подогрев.  Дружинники же были одеты в
их   традиционные  костюмы,   которые   они   именовали   полускафандрами  -
пуленепробиваемые  куртки  до  колен,   скроенные,   вероятно,  из  оболочек
недоношенных жавров или  подобных им  болотных гадов.  Капюшоны у  всех были
откинуты, кое-кто уже успел расстегнуться.
   Пы вразвалочку двинулся к  ближайшему валуну,  намереваясь,  по-видимому,
расположиться в его тени;  не успел он сделать и десяти шагов, как "валун" с
паническим трубным ревом вскочил на  ноги -  он напоминал носорога с  мордой
бульдожки,  но  без  костяных выростов.  Гулко  впечатывая слоновьи ножищи в
плотный песок,  он галопом помчался к  зарослям,  подымая и увлекая за собой
дремавших сородичей.
   Пляж опустел.
   - Так,  -  сказал Юрг,  - с людьми они знакомы. И накоротке. Не мешало бы
нам поискать каких-нибудь следов.  Пы,  держись-ка поближе ко мне. Остальным
тоже действовать парами.
   Флейж послал шутливый поклон Киху, приглашая его обследовать кромку воды;
Дуз  и  Борб,   молчаливо  объединившись,  двинулись  по  следам  умчавшихся
животных.  Юрг придирчиво оглядел близлежащую дюну -  похоже,  ее основанием
служили  развалины древнего  сооружения -  подобия  ацтекской пирамиды,  чьи
уступы  были  немилосердно сглажены  ветром  и  песком.  Основание  пирамиды
казалось не  менее  ста  метров  по  каждой из  сторон;  по  высота ступеней
доходила только до колена,  а ширина достигала полутора метров. Даже если бы
эта пологая лестница так не располагала к восшествию на ее вершину,  Юрг все
равно  полез  бы  вверх,  движимый исключительно врожденным общечеловеческим
инстинктом,  повинуясь которому каждый  индивидуум,  прекрасно отдающий себе
отчет в том,  что "умный в гору не пойдет", совершает прямо противоположное.
Большинство делает это  безотчетно,  некоторые пытаются найти  теоретическое
обоснование.
   - Знаешь, Пы, - проговорил командор, забираясь на первую ступень, - когда
бог  создал  человека,  он  предопределил  ему  движение  по  горизонтали  и
предостерег от взгляда вверх. Дьявол не замедлил этим воспользоваться...
   "Отсюда-то и появилось выражение: куда тебя черти понесли?" - закончил он
мысленно.  Смысла в  его  восхождении не  было ни  малейшего:  они прекрасно
разглядели все окрестности сверху. Вероятно, просто хотелось размяться.
   - Ладно,  я  сейчас  спущусь,  -  проговорил он,  испытывая  неподдельное
сострадание к  полнотелому крепышу,  истекающему потом в своем непроницаемом
полускафандре. - Еще пару ступенек... О, четыреста чертей и яйца в майонезе!
   А это и в самом деле было яйцо. Зарытое в горячий песок, оно треснуло под
ногой и выбросило,  как плевок,  струйку вонючего желтка.  Величины оно было
приличной -  пожалуй, крупнее страусиного. Какая-то сообразительная птичка -
а  может,  и  ящерица -  заложила здесь кладку,  понадеявшись на  иллюзорную
неприступность пирамиды.  И напрасно.  Юрг перепрыгнул на следующую ступень,
дабы не вляпаться по второму разу,  и присел,  свесив ноги и соображая,  что
лучше:  попросить Пы  перенести его  на  мелководье или  дать яичной корочке
подсохнуть,  дабы потом она отвалилась сама собой. Инстинктивное тяготение к
варианту  "само  собой"  перевесило -  видимо,  оно  тоже  было  заложено  в
человеческой сути  от  Адама.  Под  таким  сумасшедшим  солнцем  нужно  было
подождать всего пару  минут.  Пару тоскливых минут,  отнюдь не  подслащенных
воспоминанием о  восторженной готовности ко всем чудесам запредельных миров,
обещанных  ему  Звездными  Анналами,   по   всей  видимости,   составленными
доисторическими фантазерами,  дорвавшимися до  межзвездных перелетов лишь  в
силу врожденных способностей.
   - Послушай-ка, братец, - спросил он у изнывавшего от дисциплинированности
Пы. - А что вы обычно делаете на таких вот планетах?
   - Как что? - изумился тот. - Купаемся.
   Командор вздохнул. Ни магия, ни подвиги им не светили.
   - Ладно,  -  сказал он.  - Можете сигать в воду, только проверьте ее семь
раз на безопасность. Я к вам скоро присоединюсь, заодно и обувку помою.
   - Эгей!   -   заорал  Пы,   рассылая  голос  веером  по  всему  пляжу.  -
Братцы-первопроходцы, купаемся!!!
   В следующий миг он был уже у кромки воды, посеребренной сверкающим просом
песчаных  метелок.   Почти  замкнутый  залив  представлял  собой  кристально
прозрачную лужу без малейших признаков живности. Конечно, могли тут водиться
и бесцветные медузы, грозящие смертельно ядовитыми стрекалами, но врожденная
невосприимчивость к ядам делала джасперян по-детски беззаботными.
   - Щща  проверим  водичку...   -   крикнул  Пы,   прыгая  на  одной  ноге,
освобождаясь таким образом от  сапога и  получая одновременно то несказанное
детское  удовольствие,  какое  доставляют  прыжки  на  таких  вот  небольших
планетках с уменьшенной силой тяжести. Вот так безмятежно, по-заячьи прыгать
- это  все равно как испускать бессмысленные восторженные вопли в  солнечном
июньском  лесу,  где  каждый  шелушащийся  от  смолистой  избыточности ствол
рождает серебряное эхо,  жадно  поглощаемое мхом  и  зубчатыми трилистниками
земляники.
   Слева и  справа запрыгали еще две пары,  и  Пы,  уже расстегнувший пояс и
взявшийся за штаны, небрежно бросил:
   - А чего командора-то не прихватили?
   - Командора? А где он?
   Пы растерянно оглянулся:
   - Да вон,  на ступенях...  -  и замер, держась обеими руками за спущенные
штаны: командора на песчаной пирамиде не было.
   Мгновенный уничтожающий взгляд,  которым наградил его Дуз, словно стегнул
его одновременно по  голой заднице и  по розовым вспыхнувшим щекам.  Он не в
первый раз ощущал на  себе не  очень-то лестные взгляды своих товарищей,  но
такое откровенное презрение было для него внове.
   Поэтому,  растерянный и оскорбленный, он переметнулся на песчаные ступени
последним.
   - Вот...  -  он  потыкал  пальцем в  плотный песок,  устилавший каменную,
подозрительно ровную поверхность.  -  Вот тут он сидел.  А вон там,  ниже, в
яйцо врюхался... Эк воняет, тухлое было...
   - Не  мог  же  он  провалиться!   -   Флейж  несколько  раз  топнул,   но
неотзывчивость  камня  неоспоримо  свидетельствовала об  абсурдности  такого
предположения.
   - Тихо! - велел Дуз.
   Все замерли,  но кроме легкой, достаточно тошнотворной вони, в воздухе не
витало ничего.
   - Надо было взять с собой Кукушонка... - скрипнул зубами Дуз.
   - Но есть Шоео!  Если у него тонкий нюх... - Ких не успел закончить фразу
и  исчез,  ринувшись в  обосновавшуюся в центре пляжа трехглавую конструкцию
спаянных воедино корабликов.
   Дружинники не  успели перевести дыхание,  как он появился снова с  только
что разбуженным зверьком на руках.
   - Тепло-то как...  - блаженно прощебетал пушистый комочек, разворачиваясь
и подставляя белым лучам шелковистое брюшко.
   - Шоенчик, милый, не время ловить кайф! - Ких опустил зверька на песок. -
Ты  можешь по  запаху определить,  куда пропал ваш командор?  Он  только что
сидел на этом месте.
   Выразительная мордочка сразу как-то заострилась,  пушистый хвост напрягся
и вытянулся стрункой.  Шоео повел головой влево, потом вправо, вбирая в себя
целый веер  запахов,  потом приподнялся,  как  суслик,  и  уперся взглядом в
стеночку, ведущую к следующей ступени.
   - Да  тут  камень?  -  досадливо крикнул Флейж и  что  было  силы саданул
сапогом в песчаный отвес.
   Раздался хруст,  слюдяные осколки, покрытые тонким слоем приклеившегося к
поверхности песка, обнаружили чернеющую за ними дыру. Борб, стоящий на самом
краю неширокой террасы, повторил движение Флейжа - и тут за слюдяным экраном
открылся  ведущий  вниз  наклонный  лаз.  Дружинники принялись  молотить  по
замаскированным окнам,  и  скоро слюдяные осколки открыли им не менее дюжины
отверстий,   выстроившихся  в   ряд,   так   что  ацтекская  пирамида  разом
превратилась в  подобие  архаичного  дота  двухвековой давности  -  впрочем,
джасперянам,  не знакомым с земными историческими фильмами,  такое сравнение
прийти в голову и не могло.
   - Но  не  мог  же  командор сам  собой сюда провалиться...  -  растерянно
пробормотал Пы.
   - Естественно.  Тем  более что  кто-то  задвинул за  ним эту заслонку,  -
согласился Дуз. - Шоео, принюхайся - куда нам?..
   - Здесь!  -  зверек,  напряженный,  как фокстерьер в погоне за уткой, уже
ринулся в наклонный лаз, но Дуз успел ухватить его за хвост:
   - Хоп!  Без команды никуда.  Ты  еще понадобишься.  Ких,  ты самый юркий,
пойдешь первым; как только очутишься внизу, доложишь обстановку. Чуть что не
так - возвращайся. Ну, пошел!
   Ких переложил десинтор из кобуры за пазуху, старательно прикрыв, чтобы не
запорошило песком,  и  нырнул  в  дыру  ногами  вперед.  Некоторое время  он
скользил  относительно плавно,  пересчитывая спиной  гребенчатые  уступчики,
позволявшие обитателям пирамиды взбираться по  довольно круто  уходящей вниз
трубе; струйки песка, обгоняя его, успевали, шурша по плечам, умчаться вниз,
как  бы  оповещая хозяев дома о  его  прибытии.  Но  когда каблуки его сапог
врезались в кучку песка, а всемогущий офит, перейдя на инфракрасное видение,
позволил  сориентироваться в  обстановке,  никаких  следов  владетелей этого
подземелья он не обнаружил.
   - Глубина -  три моих роста, - коротко доложил он, посылая на поверхность
свой голос.  - Впереди горизонтальный коридор. Пусто. Продолжаю двигаться по
направ...
   Гулкий,  ухающий удар уже не мог быть передан им наверх - но Дуз и Флейж,
лежавшие на животе,  свесив головы в  дыру,  отпрянули,  когда прямо в  лицо
дохнуло  сухой  пылью  пополам с  ощущением беды.  Шелестящий гул  песчаного
обвала достиг их ушей секундой позже...
   Наверное,  этот шум, подкрепленный упругим толчком, распространившимся на
все подземелье,  и  привел Юрга в  чувство.  А может быть,  пренеприятнейшее
ощущение,  когда  кто-то  пытался  загнать тупой  гвоздь  в  синтериклоновую
перчатку на его левой руке.
   - Не  старайся,  она  непробиваемая,  -  как-то  машинально прохрипел он,
одновременно радуясь тому, что горловые хрящи, выходит, не повреждены.
   - Врешь, - уверенно отпарировали откуда-то сзади.
   В  первый миг не было ничего,  кроме дошедшего до икоты изумления:  голос
говорил  по-русски.   Но,   с   трудом  побарывая  непроизвольную  пульсацию
изрядно-таки травмированного горла, командор, окончательно пришедший в себя,
сообразил,  что это -  всего лишь милость транслейтора. Он рванулся, пытаясь
подняться,  и не смог:  запястья и щиколотки резануло топкими,  но абсолютно
лишенными упругости путами.  Он слегка поерзал спиной по гладкой поверхности
того,  на  чем  он  лежал,  и  не  без  удивления почувствовал под лопатками
неширокую доску.  Значит, если ему посчастливится освободиться, он еще будет
куда-то падать.  Что излишне. Так что не мешает срочно выяснить обстановку в
тех  пределах,  в  которых его голова способна поворачиваться.  В  помещении
царил скорее полусвет,  чем полумрак:  окошко в потолке, забранное плетенной
из  веток решеткой,  было затянуто то ли рядном,  то ли матовым стеклом и  с
трудом пропускало солнечные лучи.  Вторым ощущением была  тошнотворная вонь,
приносимая откуда-то  издалека равномерными порциями,  точно кто-то  гнал ее
сюда плавными махами крыльев.  За головой шелестели и топотали.  Уменьшенная
сила  тяжести  -   значит,  аборигены  не  должны  быть  обременены  могучей
мускулатурой.
   Юрг  медленно повернул голову влево,  к  умельцу,  все  еще  старавшемуся
загнать какое-то острие в  накрепко прикрученную к  поперечной доске ладонь.
Раздалось раздраженное шипение,  и туземец...  Нет, все-таки командор ожидал
увидеть какое-то лицо,  хотя бы издали напоминающее человеческое. Но на него
уставилась крайне злобная крупная морда,  более  всего  схожая с  кроличьей.
Выпуклые красные глаза пуговично поблескивали из  редкой бесцветной шерстки;
там,  где полагалось бы находиться носу,  прятались в  морщинах и  вибриссах
множественные крупные поры;  полуоткрытая белесая пасть обнажала клыки, вряд
ли  принадлежащие травоядному,  и  над  всем  этим  безобразием  возвышались
кожистые уши  торчком,  под  каждым  из  которых болталась розовая индюшиная
серьга.  Красавец,  одним словом. Между передними лапками упруго покачивался
какой-то свернутый жгут;  как только существо заметило, что пленник повернул
голову,  жгут развернулся и хлестко ударил командора по лицу -  прежде чем у
него посыпались искры из глаз, командор успел заметить на конце этого хвоста
кисточку шевелящихся щупалец.  Вот этим-то его и захлестнули вокруг шеи, так
что он  не смог даже крикнуть и,  теряя сознание,  только смог порадоваться,
что  жесткий воротник не  позволил сломать шейные позвонки.  Хорошее дело  -
скафандр,  даже самый легкий:  вот и сейчас капюшон,  спружинив, спас его от
явного сотрясения мозга.
   Юрг набрал в легкие побольше воздуха:
   - Я приказываю тебе освободить меня, пока на тебя не обрушились кары моих
верных слуг!  -  заорал он  во всю командорскую мощь,  надеясь не столько на
адекватность  перевода,   сколько  на   то,   что  его  крик  будет  услышан
дружинниками.
   Где-то  за  головой послышалось хлюпанье,  переведенное транслейтером как
лающий смех.  Шлеп,  шлеп  -  кажется,  эти  зверюги передвигались короткими
прыжками.  Да,  так  и  есть:  справа  в  поле  зрения возник более  крупный
абориген, и его движения выдавали в нем родственника исполинского тушкана.
   - Я   тебе  не  враг!   -   крикнул  Юрг,   с  ужасом  сознавая,   что  в
Военно-воздушной   академии   совершенно   катастрофически  упустили   такую
дисциплину, как "общение с инопланетными туземцами неканонического вида".
   Тушкан бесцеремонно ощупал привязанные ноги.
   - Говорливая обезьяна,  -  промолвил он удовлетворенно.  - Мясистая. Жира
мало. Тухнуть долго.
   Отрывистые фразы,  звучавшие как  выстрелы-дуплеты,  могли  бы  вогнать в
ледяной  пот  кого  угодно;   но  одновременно  всплыл  в  памяти  китайский
кулинарный  рецепт  приготовления  "тухлых  яиц".   Если  эти   зверотушканы
предпочитают пованивающую человечинку,  то  тут  их  ожидает  непредвиденное
затруднение:  раскрыть скафандр им не удастся. Для этого пришлось бы набрать
двузначный код  под  клапаном нагрудного кармана...  черт,  не  сообщил этой
цифры Дузу!  Кретин.  И  в  следующую экспедицию все  пойдут в  шлемофонах с
рациями.  Это  уж  непременно.  Но  пока  надо  было как-то  выпутываться из
сложившейся ситуации, если не сказать - катастрофического положения.
   - Каждый, кто попробует моего мяса, умрет страшной смертью! - громогласно
пообещал Юрг.
   - Обезьяна невежественна. Обезьяна несъедобна.
   Ну слава тебе, господи!
   - Тогда на кой черт я вам сдался?
   - Раздавил яйцо. Снесешь яйцо. Я решил.
   Ну и тон - прямо "так говорит Заратустра".
   - Пардон, мсье, яйца нести не обучен. - Юргу стало даже смешно.
   - Все не.
   Где-то за пределами изголовья возникло шушуканье - голосов было не меньше
пяти. Удалось различить: "Радость есть" - "Двое много" - "Радость вдвойне" -
"Уфекалимся зело"  -  "Всемилостив верховный"  -  "Нажраться,  нажраться..."
Все-таки  каннибализмом припахивало.  И  куда  подевались верные собратья по
разномастному и разнокалиберному оружию?
   - Люди! Сюда!!! - заорал он, отталкиваясь спиной от жесткой доски.
   - Люди нет. Песок бух. Бух сверху, - проинформировали его.
   Разорвать путы снова не удалось.  Насчет результативности "бух" он сильно
сомневался,   но   дружинников  что-то   задерживало.   Юрг  прикрыл  глаза,
сосредотачиваясь.
   - Обезьяна спит! Сон сказочен! Сон чудорожден! Слава верховному!
   Голоса заверещали так,  что могли бы разбудить мумию,  вздремнувшую веков
так  пятьдесят назад.  Если  они  считают,  что  на  него снизошел магически
наведенный сон,  то и пусть себе заблуждаются.  Придется копить силы,  чтобы
потом разочаровать этих тушканов. Хотя уже закрадывалось сомнение в том, кто
в конце концов останется разочарованным. Конечно, в защитных силах скафандра
сомневаться не приходится,  но открытое лицо... Ведь достаточно красноглазым
хозяевам  проявить  капельку  гостеприимства и  попытаться его  накормить  -
бр-р-р...  Кстати,  они,  кажется,  именно на жратве и зациклились -  гомон,
которы