Кит Лоумер
   Изнанка времени


   Перевод с английского: Н. Хохловой
   Нижний Новгород, издательство "Флокс", 1994
   Оцифровка и корректура: АКАРО Station, 1999 г.


      Ранним  утром  он  сидел	верхом	на крупном боевом коне,
оглядывая  поле,  тянущееся  до  затуманенных  высот, где ждали
враги.	Кольчужный шарф и доспехи отягощали его, была при нем и
другая	тяжесть,  внутренняя:  чувство	чего-то невыполненного,
какого- то забытого долга, будто он предал что-то дорогое.
      -Туман   рассеивается,   милорд,-  заговорил  Трумпингтон
откуда-то сбоку.- Будете атаковать?
      Он посмотрел на солнце, подумал о зеленых долинах родины;
в  нем	росло  чувство, что здесь, на залитых туманом полях его
ждет смерть.
      -Нет,   я  не  буду  обнажать  Балиньор,-  высказался  он
наконец.
      -Милорд,	с  вами все в порядке? - в голосе юного сквайра
звучала озабоченность.
      Он коротко кивнул, затем повернулся и отъехал назад, мимо
шеренг своих молчаливых латников, вглядывающихся в даль.


			   ГЛАВА 1

      Из-за  стойки  Молли  музыкальный  автомат  разбивал свое
сердце	о  неверную  женщину, но слушать его было некому, кроме
нескольких  отказников,  восседавших  на  круглых  сиденьях под
желтым	 багамским  солнцем,  лелеющих	пиво  и  ловящих  бриз,
тянувший  с  залива.  Было  около девяти вечера, и дневная жара
ушла   с  пляжа;  шорох  волны,  набегавшей  на  песок,  звучал
одиноко и отдаленно, как воспоминание старого человека.
      Я  примостился  у  стойки;  Молли  поставила  передо мной
бутыль вина с нетронутым еще сургучом.
      -Джонни,	сегодня  это  снова произошло,- сказала она.- Я
обнаружила  деревянное блюдо, которое, клянусь, расколола месяц
назад,	прямо  здесь,  в  раковине,  и	без  единого отколотого
кусочка.  И  запас  виски  там	иной  -  такого  я  никогда  не
заказывала,  никакого  признака  "Красной  марки",  а  тебе  уж
известно,  как соблюдаю свой ассортимент. А три кочана капусты,
вчера еще свежие, сгнили в холодильнике!
      -Так  -  твой  последний заказ перепутали и овощи были не
такими свежими, как казалось,- ответил я.
      -А  поганки  в  углах? - спросила она.- Скажешь, это тоже
естественно?  Ты лучше разберись в этом, Джон Кэрлон! И вот еще
что.-  Она  достала  из-за  стойки  тяжелый  хрустальный  кубок
емкостью почти в кварту с округлым дном на короткой ножке.- Это
стоит денег. Как это оказалось здесь?
      -Импульсивная покупка,- предположил я.
      -Не дурачь меня, Джонни. Здесь что-то происходит, что-то,
что  задевает  меня!  Похоже,  мир  сдвигается	прямо под моими
ногами!  И  не только здесь! Я имею в виду все вокруг - мелочи,
такие,	как  перемещения  деревьев, журналы, которые я начинала
читать,  а  возвращаюсь  к  ним  и не нахожу ни одного похожего
рассказа в номере!
      Я  погладил  ее  по руке, она сжала мои пальцы. - Джонни,
скажи  мне,  что  происходит?  Что  делать?  Я	еще не потеряла
рассудок, не так ли?
      -Все  хорошо, Молли. Стекло, возможно, оказалось подарком
какого-нибудь  тайного	обожателя.  И  каждый  из  нас время от
времени  теряет вещи или запоминает их чуть-чуть иначе, чем они
есть на самом деле. Ты, вероятно, найдешь свой рассказ в другом
журнале.  Просто  перепутала.- Я старался, чтобы это прозвучало
убедительно, но трудно убедить в том, в чем сам не уверен.
      -Джонни,	а  как насчет тебя? - Молли еще держала меня за
руку - Ты еще не говорил с ними?
      -С кем? - осведомился я.
      Она  одарила  меня  горячим  взглядом пары глаз, которые,
вероятно,  долго  служили для разбивания сердец, пока солнце Ки
Уэст  не  выбелило  в них все краски.- Не притворяйся, будто не
знаешь,  что я имею в виду! Сегодня еще один тип спрашивал тебя
- новый, я раньше его никогда не видела.
      -О, с ними! Нет, у меня не было времени...
      -Джонни!	Как ты думаешь? Ты не стряхнешь так просто этих
парней.  Они  расплющат тебя так тонко, что ты будешь скользить
по линолеуму, ни с чем не сталкиваясь.
      -Не беспокойся обо мне, Молли...
      -Ты  опять  усмехаешься!	Джонни	Кэрлон, шесть футов три
дюйма  костей  и  мускулов,  парнище  с  бронированной	спиной!
Слушай,  Джонни!  То,  что  имеет  в  виду этот Джекези, значит
только	одно  -  особенно  с  тех пор, как у него появилась эта
проволока  на  подбородке. Он прихлопнет тебя, отбивную из тебя
сделает,-  она	примолкла.-  Но  я  догадываюсь, что ты все это
знаешь.  Значит, все, что я тебе говорю, на тебя не действует.-
Она  повернулась и взяла с задней стойки бутыль "Реми Мартэн".-
Говоришь, это стекло. Тогда используем его по назначению.
      Молли   плеснула	 в   кубок  брэнди,  и	я  поднял  его,
разглядывая мерцание янтарного света внутри.

      Сидя  на	троне,	я  вглядывался	в узкое лицо вероломца,
которого  любил так сильно, и заметил, как надежда возвращалась
в эти хитрые глаза.
      -Мой  милостивый государь,- начал он, подползая ко мне на
коленях,  волоча свои цепи.- Не знаю, Почему я был так обманут,
что предпринял такое оскорбительное безрассудство. Что-то вроде
приступа безумия, ничего не значащего.
      -Ты   же	три  раза  домогался  моего  трона  и  короны,-
выкрикнул  я  не  только  для  его ушей, но и для всех, кто мог
.выступить  против  того,  что,  как я знал должно было сегодня
произойти.-  Три  раза	я  прощал  тебя, вновь окружал заботой,
превозносил перед верными мне людьми.
      -Небесная  благодать  нисходила  на  Твое  Величество  за
великое  твое  милосердие,- журчал бойкий голос, но даже в этот
момент я видел ненависть в его глазах.- На этот раз клянусь...
      -Не  клянись,  ты,  так  часто  дававший ложные клятвы! -
приказал  я  ему.-  Лучше подумай о душе, не порочь ее больше в
свои последние часы!
      И  наконец  глубоко  внизу  я  заметил страх, выплывающий
из-под	ненависти  и  всего,  что  еще сохраняло саму страсть к
жизни. И я знал, что это жизнелюбие обречено.
      -Спасибо, брат,- вздохнул он и, как к богу, поднял ко мне
скованные  руки.-  Спасибо,  независимо  от  памяти о прошедших
радостях,  которую  мы разделяем с тобой! Спасибо, во имя любви
нашей матушки, леди Элеоноры, святой...
      -Не  погань  имя	той,  что  любила  тебя!  -  заорал  я,
ожесточив  свое  сердце  воспоминанием	о  ее  лице,  бледном в
отблеске  приближающейся  смерти,  заставляющем меня поклясться
вечно	защищать   и   покровительствовать   тому,  кто  теперь
коленопреклоненным стоял передо мной...
      Он  рыдал,  когда его оттаскивали, рыдал и клялся в своей
истинной  любви  и  преданности  мне.  А позже, в своих покоях,
рыдал я, вновь и вновь слыша глухой удар топора палача.
      Мне  говорили,  что  под	конец он обрел мужество и шел к
плахе	с  высоко  поднятой  головой,  как  приличествует  сыну
королей. И своими последними словами он меня - простил.
      Ох, он простил меня...

      Какой-то	голос  звал  меня  по имени. Я моргнул и увидел
лицо Молли как бы сквозь дымку.
      -Джонни, что это?
      Я тряхнул головой, и галлюцинация исчезла.
      -Не знаю,- сказал я.- Может быть, недосып.
      -Твое  лицо,- выговорила она.- Когда ты взял в руки бокал
и   поднял   его   вверх,   как   сейчас,  ты  выглядел  -  как
чужестранец...
      -Возможно, это напомнило мне кое о чем.
      -Это тебя тоже достало, не так ли? Джонни?
      -Может быть.- Я одним глотком проглотил брэнди.
      -Самое  лучшее  для  тебя - уйти,- мягко сказала она.- Ты
знаешь это.
      -А  если	они  не...  Нельзя  иметь  все,- заметил я. Она
посмотрела на меня и вздохнула.
      -Мне  все  время	казалось,  что	ты должен идти по жизни
своим путем, Джонни.
      Я  почувствовал,	что  ее  глаза	следили за мной, пока я
выходил  сквозь застекленную дверь на холодный вечерний воздух.
Над  заливом  клубился	тяжелый  туман,  сквозь который большие
ртутные. лампы внизу освещали пирс, как мост в никуда. На конце
его    в    тумане   плавала   моя   лодка.   Легкоуправляемая,
сорокафутовая, она была почти выкуплена. Суденышко низко сидело
в  воде  при  полной  загрузке своих четырехсотгаллонных баков.
Пара 480-Супермарин-Крайслеров под ее транцем была старой, но в
наилучшем состоянии - я собственноручно перебрал их. Они всегда
привозили меня туда, куда бы я ни направлялся, и обратно.
      Я   прошел   мимо  моторного  сарая,  когда  двое  мужчин
выделились  из	тени  и вышли, преграждая мне дорогу. Одного из
них,  крупного	экс-боксера,  звали  Джекези, другой был мелкой
пташкой  с  лисьим  лицом  в  костюме  автогонщика.  Он щелчком
отбросил  сигарету,  пригвоздил  ее  носком ботинка и поддернул
рукава жестом карточного шулера, готовящегося к быстрой сдаче.
      -Это  мистер  Рината,  Кэрлон,-  сказал  Джекези.  Кто-то
когда-то  попал  ему  в  глотку,  и  с	тех пор его голосом был
хриплый шепот - Он приехал из Палм-Бич специально, поговорить с
тобой.
      -Приятно	видеть	вас,  мистер  Кэрлон,- человек с лисьим
лицом вынул длинную узкую руку, похожую на обезьянью.
      -Я говорил вам, чтобы вы не толклись вокруг моей лодки?
      -Не  упрямься,  Кэрлон,- сказал Джекези.- Господин Рината
большой человек и проделал долгий путь...
      -Организация   Защиты   Рыбаков	-  важная  организация,
приятель,-  заговорил  Рината.-  Человек может избавить себя от
кучи неприятностей, замолчав.
      -А  какие неприятности могут меня ожидать? Он кивнул, как
будто я сказал что-то разумное.
      -Скажу  вам  вот что, Кэрлон,- заявил он.- Чтобы доказать
нашу добрую волю, мы отменим три сотни вступительного взноса,
      -Просто  убирайтесь  с моей дороги,- сказал я и попытался
пройти мимо них.
      -Подожди минутку, старик,- прорычал Джекези.- Морды вроде
твоей с мистером Рината так не разговаривают.
      -Легче,  Джекези,-  мягко  сказал  Рината.- Мистер Кэрлон
слишком разумен, чтобы лезть на рожон.
      Я уловил направление, в котором он мельком бросил взгляд,
и  увидел  машину,  разгружавшуюся  посреди улицы. Два человека
склонились у переднего крыла, согнув руки.
      -Со  временем  вы  двинетесь  с  места,  Кэрлон,-  сказал
Рината,  показывая  мне  несколько  зубов,  которые нуждались в
обработке.-  Парни,  что  ходят сами по себе, не имеют шансов в
наши  дни. Слишком острая конкуренция.- Он взял несколько бумаг
из  внутреннего кармана и вручил мне.- Подпиши их, дружище. Это
самое умное, что ты сможешь сделать.
      Я взял бумаги, порвал пополам и выбросил.
      -Еще  что-нибудь,  или вы, наконец, смотаетесь? - спросил
я.
      -Его лицо стало отвратительным, но он вытянул руку, чтобы
удержать Джекези сзади.
      -Это  очень  плохо,  Кэрлон.  Слишком плохо. Рината вынул
свой  платочек	из  наружного  кармана,  взмахнул  им. Я быстро
отступил  мимо	него и левым боковым достал Джекези прежде, чем
его  рука  получила  время  окончить  свой  разворот  от бедра.
Дубинка  вылетела,  Джекези  сделал  пару шагов назад, сохраняя
равновесие, и шумно перевалился через боковой парапет.
      Я  сгреб	Ринату,  и  выдавил  из  его  одежды  маленький
автомат.  Он  нагнулся	за  оружием и вошел в соприкосновение с
носком моего ботинка.
      Он  шлепнулся  на  спину,  выплевывая кровь и мяукая, как
мокрый	котенок.  Двое	из  группы поддержки, сзади, перешли на
бег.  Я  схватил  оружие  и  попросил  Ринату дать им отбой, но
сверкнул выстрел, кашлянул глушитель, и пуля прорезала воздух у
моего	правого  уха.  Я  дважды  выстрелил  с	бедра.	Человек
затормозил  и  упал: другой шлепнулся с доски. Я схватил Ринату
за воротник и потащил его, поднимая на ноги.
      -Чуть ближе - и ты мертв,- заявил я.
      Он  пнул	меня  и  попытался  укусить мою руку, но тут же
проорал приказ.
      -Вшивый  фраер  уделал  Джимми,-	вернулось  эхо.  Рината
заорал снова, и один из охранников медленно поднимаясь на ноги.
       -Джимми тоже,- сказал я.
      Рината   произнес  слово.  Человек,  стоявший  на  ногах,
попытался  поднять  партнера, не смог этого сделать, приладился
и,   ухватив   пару  пригоршней  пиджака,  потащил  его.  Через
минуту-другую  я  услышал,  как  завелась машина и стремительно
исчезла  в  тумане.  -	0'кей,	дай-ка	мне  вздохнуть,- сказал
Рината.
      -Конечно,-  сказал  я,  отталкивая его, и сильно ударил в
желудок; когда тот согнулся, солидно добавил по позвоночнику.
      Оставив  его  на	настиле  пирса,  я  вышел и поднялся. Я
использовал  свой  старый нож, чтобы перерезать пеньковый канат
лодки,	и  через  две  минуты  ее  нос	был  нацелен на канал в
направлении   глубокой	 воды.	Я  наблюдал,  как  огни  залива
скользили  в  тумане, который скрывал заразу и нищету, оставляя
все-таки  магию  ночной  гавани.  И запах разложения; его ничем
было не перекрыть.
      Я шел на запад часов пять, затем выключил двигатель и сел
на  палубу,  наблюдая  за  звездами  почти час, прислушиваясь к
звукам моторов, но за мной никто не охотился.
      Я опустил якорь и лег, завернувшись в одеяло.

      Низко  над  водой  стоял	туман,	когда перед рассветом я
развернулся. Мои плечи болели, и это вместе с ощущением липкого
влажного  тумана  на  моем  лице  на минуту почти напомнило мне
что-то:  отблески света на стали и трепетавший на ветру вымпел;
ощущение  огромного  коня подо мной, что было довольно странно,
поскольку я ни разу в своей жизни не садился на лошадь.
      Лодка  мертво  покоилась	на неподвижном, плоском море, и
даже  сквозь  туман  солнце  уже  отдавало  ему какое-то тепло.
Казалось,  это	будет  еще  один  из тех длинных голубых дней в
заливе,  когда	море и небо пусты вплоть до далекого горизонта.
Отсюда Джекези и его босс Рината казались чем-то, выпадающим из
остальной  жизни.  Я подошел к камбузу поджарить себе яичницу с
ветчиной,   но	 заметил   забавную   вещь:  крохотные	кусочки
грибообразного	вещества,  растущие  на  махогоновой  обшивке и
медном поручне. Я скинул их за борт и провел полчаса со шваброй
и  за  полировкой  медных  деталей,  слушая  огромную, как мир,
тишину. Под конец я поднял люк и осмотрел моторы сверху донизу,
завернув крышки сальников на оборот-другой. Когда я поднялся на
палубу,  там у поручня левого борта стоял человек, глядевший на
меня сквозь прицел автомата.
      Он  был  одет  в	узкий  белый  китель  с мелким завитком
золотого  шнура  у  обшлага.  Его  лицо  было  худым, жестоким,
незагорелым;  городской  человек. Эта штука в его руках не была
похожа	ни  на	одно  из  тех ружей, что я видел когда-либо, но
вид у нее был функциональный, а рука, направленная на мое лицо,
была  настолько  спокойна,  насколько  это  было  необходимо. Я
поглядел  на  него,  оглядел всю свою посудину - никакой другой
лодки в поле зрения не было, и даже резинового плотика.
      -Спокойно,- сказал я.- Как вы с ним управляетесь?
      -Это неврат, нерв-автомат,- сказал он деловым тоном.- Это
неописуемо  болезненно. Выполняйте то, что я скажу, в точности,
и я не буду вынужден использовать его.
      Он направил меня назад к люку. У него был странный акцент
-  британский,	но  не	совсем. Я отодвинулся на шаг-другой; он
последовал за мной, сохраняя постоянную дистанцию.
      -Слева   от   водяного  трубопровода  расположен	вентиль
топливного  насоса,-  сказал  он  тем  тоном,  каким  вы  могли
попросить передать вам сахар.- Откройте его.
      Я  подумал, что тут можно было бы возразить, но я боялся,
что  мне  ответит  оружие. Я залез вниз, нашел вентиль и открыл
его;  дизельное топливо хлынуло наружу, издавая мягкий плещущий
звук,  ударяясь  о  воду с левого борта. Триста галлонов номера
второго  маслянистым  пятном расплывались по поверхности ровной
воды.
      -Откройте  вентиль  носовой  цистерны,-  сказал человек с
оружием.
      Он  шел  за  мной, пока я поднимал крышку люка, наблюдал,
как  я	открываю  вентиль. Зеленая вода вскипела, падая внутрь.
Затем  мы  прошли на корму и открыли там еще один вентиль. Вода
бурлила, со звуком врываясь внутрь, я мог видеть через открытый
люк  моторного отделения, как она поднималась, затопляя большие
блоки  цилиндров,  всякие  щепки и другой мусор вращались на ее
темной	поверхности. За две минуты вода дошла до кромки, слегка
накреняя лодку к левому борту.
      -Несколько  громоздкий  способ  склонить к самоубийству,-
сказал я.- Почему просто не заставить шагнуть за борт?
      -Закройте кормовой вентиль,- приказал он, кивая в сторону
кокпита,  как  холодный  и  спокойный  техник, выполняющий свою
работу.
      Я  гадал,  что это может быть за работа, но быстро прошел
на  корму  и  закрыл  вентиль. Затем носовой. После этого лодка
глубоко  осела,  и ее планшир лишь дюймов на шесть выступил над
водой. В воздухе стоял густой запах нефти.
      -Если поднимется ветер, нас захлестнет,- сказал я.- И без
топлива, значит, без насосов...
      -Ложитесь на палубу,- прервал он меня. Я покачал головой.
	-Я приму это стоя.
	-Как хотите.
      Он  опустил  дуло, я напрягся и бросил на него свой вес в
последней  попытке.  Оружие  издало острый шум, во мне вспыхнул
жидкий огонь, разрывая мою плоть на куски.
      ...Я лежал лицом в палубу, дрожа, как свежеампутированная
нога.  Подобрав  под  себя  колени, поднялся на нога. Человек в
белой форме исчез. В лодке я был один.
      Я  обошел ее от носа до транца. Я не думал, что найду его
спрятавшимся  в  продуктовом  ящике.  Просто  на ходу я пытался
понять,  что  случилось. Закончив обход, я прислонился к стенке
каюты, чтобы прошел приступ болезненной тошноты.-Точка, которую
я  выбрал,  чтобы  выехать  на	ночные часы, была в шестидесяти
милях  южнее  Ки  Уэст,  в  сорока милях севернее Кастильо дель
Морро.	Я  буду  на  плаву,  пока не задует ветер, достаточный,
чтобы  поднять волны. Еды и воды у меня было на два дня - может
быть,  на  три,  если  я растяну ее. Налетчик успел сломать мое
радио,	я  проверил  и	обнаружил,  что отсутствует одна лампа.
Запасной  не  было. Это значило, что у меня единственный шанс -
оставаться на плаву, пока случайно кто-нибудь не пройдет мимо и
не  сможет  взять меня на борт. Это значило потерять лодку - но
можно было считать, что она уже потеряна.
      Я  мало  что  мог  сделать, чтобы спасти ее: ручная помпа
была  в  трюме под двумя футами воды. Я провел час, выуживая ее
на палубу, и другой - работая вручную, пока она не сломалась. Я
смог  понизить	уровень  воды  на восьмую часть дюйма - или это
была  игра  света. Некоторое время я вычерпывал воду ведром для
питья  большей	частью себе на голову; по шесть ведер в минуту,
считая	по  три галлона на ведро, за сколько времени я перенесу
десять	тысяч  галлонов  за  борт? Слишком долго - был ответ, к
которому я пришел.
      К  полудню  ветер  поднял  волнение, и осадка увеличилась
почти  на  дюйм.  Я  выловил  банку  консервированной ветчины и
бутыль пива из воды, окатывающей камбуз, сел на теневой стороне
кокпита и стал наблюдать, как бледные облака громоздятся далеко
над  водой,  думая, как хорошо сидеть в холодном полумраке бара
Молли,	рассказывая  ей  о  таинственном  человеке в щегольском
белом  костюме,  который  целился  в  меня  из	чего-то, что он
называл  нерв-автоматом,  и  приказывал мне выпустить горючее и
затопить  катер,  а  потом  скрывшемся,  пока  я  валялся лицом
вниз...
      Я  поднялся  и  пошел  оглядеть  место, где он должен был
находиться. Там не осталось ничего, что подтвердило бы, что это
не  было иллюзией. Он ходил, пока я мотался взад-вперед, но это
тоже  не  оставило следа. Выходит, я открыл кингстоны и затопил
свою  лодку. Правда, была еще исчезнувшая радиолампа, но ее мог
убрать	я  сам,  сделав  это  в каком-то приступе беспамятства.
Может  быть,  горючее  тропическое  солнце  вконец  испекло мои
мозги,	и  выстрел из нерв- автомата, дававший о себе знать при
каждом	движении,  мог	привидеться,  когда  я потерял ощущение
реальности.
      Но  я  просто  пытался  обмануть	себя. Я помнил жесткое,
умное	лицо,	сверкающий   свет  в  стволе  ружья,  неуместно
незапятнанную	белизну,   с  блестящими  знаками  разл