нашли следа
Рузвельта.  Я предположил, что он был убит в битве. Вам повезло
самому остаться в живых.
      В версии Байярда о происшедшем было несколько дыр, но все
в  целом было верно. Это перекрывало основные точки и, кажется,
удовлетворяло всех. Со смертью Рузвельта шторм затих сам собой.
Больше	не  было  поганок,  растущих  в  архивах.  И  Имперские
посредники   быстро  утихомирили  Новую  Нормандию  при  помощи
свободного парламента.
      Но существовало еще что-то, беспокоившее Байярда. Когда я
покинул  госпиталь,  он  показывал  мне  город,  брал  меня  на
концерты и в рестораны, закрепил за мной прекрасную квартиру до
тех  пор, пока она меня устраивала. Он не думал возвращать меня
домой,	об  этом  не  думал  и	я. Как будто мы оба ждали, пока
что-нибудь значительное не повиснет надо всем.
      Мы  сидели за столом на террасе ресторана в Упсале, когда
я  спросил  его  об  этом.  Сперва он пытался легко обойти этот
вопрос, но я уставился ему в глаза, не отводя взгляда.
      -Вы  должны  будете  сказать мне рано или поздно,- заявил
я.- Это зависит от меня, не так ли? Он кивнул.
      -В  Сети	еще чувствуется дисбаланс. Сейчас это не важно,
но  со	временем  он  будет  расти,  пока  не  начнет  угрожать
стабильности  Империума  - и Р-И Три, и Новой Нормандии; каждой
жизнеспособной	линии  континуума.  Распад  -  это рак, который
никогда  нельзя  сдержать  в  постоянных  границах.  Существует
неполнота,   и,   как	в  электрической  цепи,  она  стремится
заполниться.
      -Продолжайте.
      -Наши    приборы	 показывают,   что   оборванная   линия
концентрируется вокруг вас и меча Балиньор. Я кивнул.
      -Я  не  часть  этой линии, не так ли? Вы должны отправить
меня  обратно  в  Ки  Уэст  и  позволить  мне заниматься рыбной
ловлей.
      -Это  не	так  просто.  Семьсот  лет  назад одна ключевая
фигура в предшествующей линии вступила в свод действий, которые
закончились созданием холокауста. Стабильность никогда не будет
достигнута,  если вероятностные линии, что были прерваны тогда,
не будут приведены к своему источнику.
      Это было все, что он сказал, но я понял, о чем он пытался
сообщить мне.
      -Тогда я должен вернуться,- заметил я.- В Распад.
      -Это  ваше  право,-  ответил  он.-  Империум  не пытается
принуждать вас.
      Я  встал.  Краски  заката  никогда не казались мне милее,
отдаленная музыка - нежнее.
      -Пошли,- сказал я.
      Техники,	проверяющие  нас  и  челнок,  работали	молча и
споро.	Они  обстукали	руками	все  вокруг,  и мы, Байярд и я,
пристегнулись.
      -Наша  цель  -  сформировать  главную  линию континуума,-
пояснил Байярд. Я не сказал ему, что был там раньше.
      Формы  и цвета Распада текли вокруг нас, но на этот раз я
не замечал их.
      -Что произойдет потом?- спросил я.
      -Надеемся на то, что, когда энергия Распада кончится, сам
Распад	немедленно рассосется. Разрушенные миры больше не будут
существовать в Сети.
      Больше   он  ничего  не  сказал.	Казалось,  прошло  лишь
несколько  минут,  прежде  чем	мы  отметили  приход  и гудение
двигателя стихло.
      -Прибыли,- сказал Байярд и открыл люк.
      Я  выглянул  наружу в смещающийся туман. Он двигался, его
отдувало;  джунгли  и  руины  исчезли. Над зелеными лужайками к
солнечному  свету  поднимались светящиеся башни, играя светом в
фонтанах. Далее вдали пели женщины.
      -Хотелось  бы,  чтобы  у	меня было что сказать,- заметил
Байярд,- но у меня нет слов. Прощайте, мистер Кэрлон.
      Я  сошел	на  грунт, дверь за мной закрылась. Я подождал,
пока  не  исчезнет  челнок в мерцающем свете, и пошел вперед по
окаймленной цветами дорожке навстречу голосу Иронель.


			ЭПИЛОГ

      Барон  Рихтгофен,  шеф Имперской Безопасности, смотрел на
Байярда через обширную поверхность полированного стола.
      -Ваша  миссия была успешной, Байярд,- сказал он тихо.- На
этот	момент	  субъект    вошел    в    Распавшуюся	 линию,
стресс-индикаторы  опустились  до  отметки  нуля. Опасность для
Сети миновала.
      -Я  гадаю,-  сказал  Байярд,-  что  он  чувствовал  в эти
последние секунды?
      -Ничего.	 Совсем   ничего.   В	одно   тихое  мгновение
переутверждения    континуум   сомкнулся,   затягивая	разрез.
Уравнение  вероятности удовлетворено.- Рихтгофен остановился на
миг.- Почему? Вы видели там что-нибудь?
      -Ничего,-  ответил  Байярд.-  Просто  туман,  густой, как
бетон, и тихий, как смерть.
      -Он    был   смелым   человеком,	 Байярд,   и   исполнил
предназначенное.
      Байярд кивнул и нахмурился.
      -У вас еще что-то?
      -Мы  всегда  держались  мнения,  что  история неизменна,-
произнес  Байярд.- Возможно, я просто ввожу себя в заблуждение.
Но  я,	кажется,  помню  историю  об  убийстве королем Ричардом
барона	Раннимеда.  Я  проверил  источники,  чтобы убедиться, и
оказался неправ, конечно.
      Рихтгофен задумчиво посмотрел на него.
      -Идея  в	обычном  чувстве знакомого... но оно иллюзорно,
конечно,-  бормотал  он.- Этот король Джон встретил баронов - и
подписал их Великую Хартию.
      -Где  я  подхватил идею, что Джон был назначен Ричардом в
1201 году?
      Рихтгофен хотел кивнуть, но передумал.
      -Минуту  -  но  нет,  сейчас  я  вспомнил, к тому времени
Ричарда  больше не было в живых. Он был убит стрелой арбалета в
мелкой	стычке у Шалуза в 1199 году.- Он, казалось, задумался.-
Забавно...  ему  вовсе	не  было нужды принимать участие в этой
встрече  -  и после того, как он был ранен, отказался от всякой
медицинской помощи. Как будто он искал смерть в бою.
      -Все  это  так  ясно помню,- сказал Байярд.- Как он жил в
свои  поздние, спелые годы - переспелые,- потерял свою корону и
умирал	в  бесчестии.  Я  клянусь,  что  читал это ребенком. Но
ничего	из  этого  нет	в книгах. Этого никогда не происходило.
Если   это   было,  то	миры,  которые	мы  знаем,  никогда  не
существовали. И все-таки это странно.
      -Каждый  феномен	в  пространстве-времени  вероятностного
континуума странен, Байярд,- один не больше, чем другой.
      -Я  полагаю, это был просто сон,- сказал Байярд.- Ожившая
мечта.
      -Сама  жизнь  есть  мечта, говорят.- Рихтгофен сел прямо,
внезапно став резким.- Но это мечта, в которой есть мы, Байярд.
И у нас есть дело, ожидающее нас.
      Байярд улыбнулся в ответ.
      -Вы  правы,-  сказал  он.-  Для человека достаточно одной
мечты.