Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Ломер Кит. Империя 1-2 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  -
логове. Я быстро протиснулся, схватил свое оружие и увидел низкие стены, черную лужайку, фонтан с водой, залитый лунным светом. Рузвельт стоял спиной к резному Нептуну, глядя на что-то прямо-таки из книги волшебных сказок: длинное кошачье тело, гривастая шея, клюв, как у орла - если у орлов есть клювы двух футов длиной. Ноги от середины вниз покрывала чешуя, и кончались они когтями - большими клешнями на потрескавшемся грунте. Это был грифон, полулев-полуорел, которые сошлись на убийстве. Я завопил и выстрелил поверх, чтобы отвлечь тварь. Та встала на дыбы, затанцевала вокруг на задних ногах и, повернувшись ко мне, бросила вниз на меня взгляд с красной головы за клювом. Глаза были размером с походный котелок, три концентрических окружности вокруг желтых радужек. Внешний круг был чешуйчатым - радужного серебра. Более темные чешуйки бежали назад по морде и заканчивались там, где начиналась белая грива. Раздвоенный черный язык мелькал, как змея, меж половинок острого, как нож, клюва. Я заметил все это за пару тех секунд, пока пятился назад и гадал, что же Рузвельт назвал бы крайним случаем. - Удержитесь от выстрелов, - крикнул тот. - Он приручен! Я начал было спрашивать его, какое у него представление о дикости, когда увидел, что он имел в виду. Вокруг груди твари шла упряжь, почти спрятанная под гривой. Серебряные украшения висели на черной коже, бренча при движении. Между тем оно опускалось на все четыре лапы меньше, чем в десяти футах от меня, издало вопль, перешедший в вой, и село на задние лапы. Его дрессировка была хорошей; в следующие полусекунды я чуть не был сдут выдохом из его раскрывшейся пасти, что вполне могло бы случиться, поскольку только теперь его хозяин вышел из тени. 7 Я довольно пристально смотрел на змеесобаку, и грифон тоже задержал мое внимание; но все это была сущая безделица по сравнению с тем, на что я смотрел сейчас. Это была длинноногая девушка с высокой полной грудью, с белой мраморной кожей и с волосами цвета темной меди, окаймлявшими лицо, какие мы видим во сне, улыбающиеся и потерянные навсегда, а мы просыпаемся с болью в душе. Ее одежда представляла собой ветхую обмотку из белого газового материала, свисающего над бедрами, и что-то типа мокрой хлопчатобумажной ткани, колышущейся, когда она двигалась. Девушка подошла прямо к твари, загнавшей меня в угол, и сказала: - Посторонись-ка, Вроделикс! Плохо приветствуешь гостей! Тварь опустила голову и завизжала, как переросший щенок. Девушка оттолкнула чудовище в сторону и посмотрела на меня темно-голубыми глазами, блестевшими в лунном свете. Я знал их по своим снам. - Вы мужчина? - спросила она. - Или бог? - Тон ее показывал, что оба варианта были равно приемлемы. Я сказал ей, и девушка кивнула. - Я рада. Я смертная женщина. - Она смотрела на подошедшего к нам Рузвельта, который отвесил ей придворный поклон и улыбку. - А вы бог? - спросила она его. - Только человек, дорогая, - ответил он. - Питер Рузвельт, к вашим услугам, а это Ричард Кэрлон. Она улыбнулась ему, а я ощутил странное чувство, что каким-то образом упустил что-то резкое и ценное. - А я Иронель, Питер, - сказала она. - Вы здесь живете одна? - поинтересовался Рузвельт. - О нет, со мной Вроделикс. - Она провела рукой по гладкой изогнутой шее кошмарного животного. - У меня есть и другие друзья, а сейчас - двое новых! - Она схватила руку Рузвельта, затем мою и улыбнулась нам, поворачиваясь от одного к другому, и мы ухмыльнулись в ответ. - Расскажите мне о других, э, ваших друзьях, Иронель, - попросил Рузвельт мягким отцовским тоном, который он культивировал по отношению к ней. - Конечно, Питер! Здесь есть Ронизпель - Скалолаз, Чааз - Подземный житель, Арнк - Колющий - и много других! - Все животные? Девушка задумалась над этим. - Большей частью, - ответила она, - за исключением Чааза, я думаю. Но вы скоро встретите их. О, как они будут рады, что вы пришли. - Она остановилась, как будто что-то вспомнила. - Только я не уверена, что будет доволен Старый Гарф. - Как давно вы живете здесь? - хотел знать Рузвельт. - Как? Всегда. - Она казалась удивленной глупым вопросам. - Где ваши родители? - Что такое родители? - Люди, которые вырастили вас, учили говорить, одеваться... так мило... - Ну... новая мысль, Питер! Должен ли кто-либо учить разговаривать, как я учу Арнуа плести свои сети над Темными Местами. - Она тронула мягкие складки своей одежды. - Что касается моего одеяния - оно сделано для меня Арнком, конечно. - Девушка посмотрела на нейлоновый костюм Рузвельта, дотронулась до моего рукава. - Я должна показать вашу ткацкую работу Арнку; это-то будет для него задачка - сделать такой материал, как ваш. - Она засмеялась, обрадованная этой идеей. - Разве здесь нет других людей, как вы и мы? - не унимался Рузвельт. - Мы тоже не похожи! - засмеялась она. - Вы выше меня, ваши волосы короче, плечи шире и грудь ваша плоская - не как у меня. - Она потрогала свое тело, пробежала пальцами по стройной талии, как будто хотела ощутить различия кончиками пальцев. - Мы мужчины, - пояснил Рузвельт с легкой улыбкой, - а вы - женщина. Есть здесь другие люди того или другого пола? Это, казалось, озадачило ее. - Нет, никого, - ответила она. - Что вы едите? Как храните тепло зимой? - Ну, Чааз приносит мне коренья, которые достает глубоко из-под земли, Ронизпель знает, где раньше всего спеет виноград и дыни. И когда падает белизна, я живу за дверьми, а окна заплетает Арнк своим тончайшим плетением, чтобы задерживать холод. Тем временем Вроделикс заскулил, и, пока девушка гладила его, Рузвельт близко подступил ко мне. - Можем мы поверить этой бедной туземной девушке, что она живет одна-одинешенька, как сказала? Это возможно? - Кажется, это так и есть. По каким-то причинам здесь, на крохотном пятачке земли, Распад оставил просвет. Вы говорили, это "зарница" шторма. В "зените" урагана стоит мертвый штиль. Улыбающаяся Иронель снова оказалась возле нас. - Пошли, - сказала она. - Сейчас я покажу вам свои игрушки! Она отбуксировала нас через вымощенную плитами дорожку между ухоженными клумбами, где черные и золотые грибные шляпки росли между розами и маргаритками. Мы прошли в арку и через засыпанный черепицей холл, вверх по ступенькам поднялись в широкий затененный коридор, который в двадцати футах был блокирован упавшей мебелью; но та часть, что оставалась свободной, была тщательно выметена. Иронель открыла дверь в комнату с глубоким черным ковром и высокими окнами без стекол с занавесями из той же газовой ткани, что и ее одежда. Там стояла высокая кровать с белым шелковым покрывалом, отделанным золотой нитью. Иронель наклонилась к большому ящику с резной крышкой, открыла его и вынула оттуда кусок алой ткани. - Разве не красиво? - спросила она и накинула его поперек тела. Я должен был согласиться, что это красиво. Она вынула сундучок поменьше и высыпала на тряпки золотые вещи. Я встал на колено, собирая их, и обнаружил, что ковер был слоем гладкого мха, такого же черного, как бархат. - И эти! - Она разбросала среди золота драгоценные камни, которые сверкали как огонь. - А это самые любимые мои сокровища! - сказала она и разложила вокруг ярко окрашенные морские ракушки. - Теперь мы должны собрать их и собрать в кучу. - Девушка рассмеялась. - Разве это не прекрасная игра? Рузвельт подобрал большой квадратный рубин с врезанным в него крестом. - Где вы взяли это? - Его голос был раздражающе резок, глаза пристально смотрели в глаза девушки. - В Красивом Месте, - ответила она, казалось, не замечая изменения тембра. - Там много еще, но эти я люблю больше. - Покажите мне! - рявкнул он. - Полегче, генерал, - сказал я. - Мы сначала поиграем в игру юной леди, в потом в вашу. На миг его глаза впились в меня; затем он расслабился, улыбнулся и рассмеялся вслух. После этого он опустился на колени и начал собирать ракушки, складывая их аккуратной кучей. Она повела нас вниз на широкую, залитую лунным светом улицу, почти перекрытую лозами. Вроделикс шагал рядом с ней, издавая шипящие звуки и действуя с повышенной нервозностью, когда мы подходили к упавшим зданиям на дальней стороне. - Бедное животное вспоминает Восьминогое и Клыкастое, - сказала Иронель, - напугавших его до того, как он их убил. Она указала на высокое здание, оплывшее и обуглившееся, ютившееся среди баррикад щебня. - Вроделикс не любит, когда я хожу туда - но вместе с вами ничто не сможет быть нам опасным. - Государственный Музей, - сказал Рузвельт и посмотрел на прибор, пристегнутый к внутренней стороне своего запястья, но если тот и сказал ему что-либо, то генерал не перевел. Мы прошли через заросший сорняком вход, пересекли холл, устланный и "облицованный" виноградом, и поднялись по широкой изогнутой лестнице на второй этаж, оказавшийся в более приличном состоянии. Там стояли ящики витрин со стеклянными крышками, запыленными и нетронутыми. На стенах висели старые картины, с которых вниз из тени листвы пристально смотрели запятнанные сыростью лица в странных брыжжах и шлемах с плюмажами, но их жесткое выражение казалось больше испуганным, чем встревоженным. Продолжая идти, мы попали в следующую комнату, где на разлагающихся манекенах с пустыми, пугающими лицами висели ранее искусно выполненные костюмы с сапогами по колено и с изъеденной молью отделкой из тигровой шкуры. Вдоль стен были выставлены обтрепанные полковые знамена, причудливые седла, копья, дуэльные пистолеты и ручного изготовления мушкеты - все задрапированные паутиной. - Сейчас вы должны закрыть глаза, - сказала Иронель, беря нас за руки. Ее пальцы были тонкими, холодными и мягкими. Взглянув на нас и убедившись, что мы последовали ее инструкциям, девушка повела нас вверх на три ступеньки, затем через этаж вокруг препятствий и снова вниз. Я уже начал удивляться длительности этой буффонады слепцов, когда она остановилась и произнесла: - Открывайте глаза! Лунный свет падал сквозь окно витражного стекла на серый каменный пол, ведущий к алтарю с тонкими колоннами, золотыми капителями, серебряными подсвечниками. Там лежал реликварий в серебряной оправе. Перед алтарем стоял каменный саркофаг с высеченной фигурой крестоносца на нем в полном вооружении, с руками, сложенными на рукояти меча, что лежал на груди, как крест. - Нравится вам мое Красивое Место? - спросила Иронель бесцветным голосом. - Конечно, оно мне очень нравится, - мягко ответил Рузвельт. - Но вы покажете мне, где нашли камни-печатки? - Здесь. Иронель повернулась к окованному медью сундуку, стоящему на деревянной подставке слева. Рузвельт поднял крышку. Мягкий свет замерцал на кольцах, браслетах и брошах - сорочий клад безделушек. Иронель подняла цепь из мягких золотых колец, подержала перед собой, положила обратно и взяла тоненькую серебряную цепочку с подвешенным аметистом. - Это симпатичнее, - сказала она. - А ты думаешь не так, Питер? - Много приятнее, моя дорогая. - Его глаза передвинулись за нее, пробежали по деталям маленькой часовни и вернулись к шкале на запястье. Он шагнул к алтарю, но Иронель тревожно вскрикнула и схватила его за руку. - Питер - нет! Ты не должен подходить ближе! Он подарил ей улыбку, которая была скорее угрюмой, чем успокаивающей. - Все в порядке, - сказал он ровным тоном, отмахиваясь от ее руки. - Я хотел лишь взглянуть на это. - Питер, вы не должны! Если вы вторгнетесь туда, произойдет плохое! Разве ты не можешь чувствовать это в самом воздухе? Не слушая ее, он сделал еще один шаг - и остановился. Где-то вдали что-то загрохотало, заколебался пол, и кусок стекла в окне пошел трещинами. Я шагнул к нему. - Вы здесь гость, - сказал я. - Возможно, было бы лучше, если бы вы играли по правилам этого дома. Он бросил на меня острый взгляд, подобный гарпуну. - Я сам решу это, - сказал он и сделал еще один шаг. Я схватил его за руку. Было похоже, что я держался за дубовый поручень. Он напрягся, чтобы освободиться, а я - чтобы удержать его. Казалось, никто из нас не выиграет. - Девушка сказала "нет", генерал, - напомнил я, - следовательно, у нее есть причины. - Вернитесь к здравому смыслу, Кэрлон! - холодно заявил Рузвельт. - Вспомните, что мы пришли искать! - Вы сами говорили, что равновесие сбалансировано очень деликатно, - не унимался я. - Действуйте медленнее, пока вы не знаете, что делаете. Рокот повторился, но на этот раз ближе. Я почувствовал, что пол под моими ногами движется. Грифон вонзил когти в пол и заорал. Вскрикнула и Иронель. Откуда-то сверху до меня донесся звук, и я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть падающий на меня камень размером с сейф. Я нырнул в сторону; удар был похож на столкновение двух локомотивов, осколки скалы разлетелись шрапнелью. Рузвельт развернулся и побежал к алтарю. Грифон зашипел и рванулся, чтобы ударить его, но Иронель прикрикнула, и животное, скорчившись, вернулось назад. Рузвельт пробежал мимо него. Я хотел присоединиться к нему, но между нами рухнул мраморный пилястр. Пол вспучивался подобно желе, и на нем, как капли воды на горячей сковородке, плясали "ломаный камень" фрагменты мозаики с потолка, цветное стекло, железные решетки и обломки статуй. Рузвельт вбежал в самую гущу этого; камни падали вокруг него подобно бомбам. Один из маленьких камней ударил генерала по плечу, но он, качаясь, остался на ногах, пытаясь дотянуться до алтаря. Он был в шести футах от цели, когда купол над ним треснул и пошел вниз. Одна из колонн упала и, смяв его, отбросила на десять футов. Грохот замирал вдали. Несколько заблудших камешков в тишине зацокали по полу. Генерал, скорчившись в пыли, лежал тихо, как сломанная кукла. Иронель опустилась на колени рядом с Рузвельтом и дотронулась до его лица. - Он мертв? - прошептала она. Я оглядел его сверху. В черепе Рузвельта была отвратительная дыра. Дыхание поверхностное и частое, но пульс твердый. - У него скверная рана, - сказал я, - но он пока еще не мертв. С помощью Иронель я поднял генерала на спину и перенес его назад, в ее спальню, положив в темноте на постель. 8 Была кромешная ночь. Иронель спала головой на постели Рузвельта. Когда я разбудил ее, она улыбнулась мне. - Он еще живет, Ричард, - сказала девушка. Я снова проверил его пульс. Он был еще здесь, но дыхание было поверхностным и прерывистым. Я дотронулся до его раны во впадине над глазом. - Я должен попытаться что-нибудь сделать, - сказал я. - У тебя есть способ разводить огонь? - Ронизиель боится огня, - сказала она, - но он мне принесет его. Я осмотрел рану. Там был один главный осколок с несколькими более мелкими кусочками. Иронель вернулась с мелким медным подносом, на котором пылали угольки. Я не задавал вопросов, просто добавил немного дерева к углям и, получив открытое пламя, простерилизовал на нем лезвие своего ножа. Я сделал насечку поперек раны, пересек ее другой и отогнул назад лоскуток кожи. Иронель вступила, как тренированная медсестра, следя за каждым шагом, понимая меня без слов. Пока она держала надрез открытым, я использовал крючок из проволоки, простерилизованный на огне, чтобы поднять большой осколок на его место, затем попробовал сделать это с другими. Вскоре закончил операцию, закрыл рану, и он все еще дышал. Она тоже закончила и села рядом с ним, глядя ему в лицо. Я нашел угол и заснул. Проснулся я от света, падавшего мне в лицо. Иронель была рядом, ее лицо было бледным, как камея. - Ричард, я боюсь за Питера. Я встал и подошел к нему. Он лежал в постели на спине. Его глаза были закрыты и запали, лицо обтянуто, как после пытки, кожа стянулась к ротовому отверстию, хрип проходил меж стиснутыми зубами, а руки бегали по покрывалу. - Нет... - выталкивал он слова. - Никогда... согну колено-лучше... вечное разрушение... - Его голос перешел в шепот. Я приложил пальцы к его шее. Он был горяч, как свежевыкованный чугун. Рана у него на лбу опухла и воспалилась. - К сожалению, - сказал я, - нам нужны лекарства, которых у нас нет. - Ричард, - сказала девушка, - Чааз говорит, что мы должны принести Питера к нему. Я взглянул на нее. Ее глаза были большими и темными, волосы - искрасно-черными, влажный локон лежал на белой коже. - Мы не должны трогать его. - Но Чааз не может попасть сюда, Ричард. Я посмотрел на Рузвельта. В медицине я много не смыслю, но мне приходилось видеть умирающих, поэтому я поднял его. Девушка прокладывала дорогу вниз сквозь темные залы, среди черных лиан, упавших статуй наружу, в аромат ночи. В центре заполненного сорняками сада в сухом фонтане прыгали каменные русалки. Иронель потянула в сторону ветвь с листьями от скрюченного дерева, проросшего сквозь трещину в бассейне, и обнажила отверстие. Каменные ступеньки вели вниз под небольшим углом в аромат грибницы и сырой глины. Иронель вела. В помещении на дне она сверкнула моим фонарем на прогнувшиеся полки, загруженные пыльными винными бутылками. У дальнего конца в стене был пролом, как гигантская крысиная нора. Оттуда тек запах, как из обезьянника в зоопарке. Иронель, кажется, к этому привыкла. Она подошла к отверстию и позвала: - Чааз, это я, Иронель. И Ричард, мой друг. Мы принесли Питера! Оттуда донесся звук, как будто вдали перемалывали друг друга валуны под землей. Иронель повернулась ко мне. - Чааз говорит, что мы можем внести его. Я вошел в отверстие и начал спускаться; это был туннель с ровными стенками. Он извивался, углублялся, кончаясь сложной стеной шишковатой сырой кожи, блокировавшей туннель. Иронель направила свет на стену, и я увидел, что это было лицо с широким крючковатым носом, запавшими веками, которые поднялись, чтобы показать блестящие глаза размером с баскетбольный мяч, только шести футов в диаметре. Под стать глазам были волосы на щеках, грубые, как шерсть мамонта, и наклонный сморщенный лоб. Там, где не было волос, кожа была черной, чешуйчатой и морщинистой, как зад носорога. Под пурпурными краями губ виднелись концы, обломанных зубов размером с могильный камень торговца. Рот открылся, и загрохотал голос. - Он говорит, положите его сюда, вниз, - перевела Иронель. Я сделал, как она просила, и теперь Рузвельт лежал смертельно бледный, похожий на труп. Глазищи чудовища блуждали по его телу. Из огромного рта выпятился язык, похожий на розовое перовое одеяло, проверил воздух и ушел обратно. - Этот заставил подвигать скалы? - Мощный голос на этот раз прогудел ясно - или, может быть, я научился понимать речь землетрясения. - Он не знал, Чааз, дорогой, - умоляющим тоном сказала Иронель. - Он не хотел повредить. - Камень ранил меня, - сказал Чааз, поворачивая свою гигантскую скулу так, что в поле зрения появился край черной, запекшейся раны, достаточно большой, чтобы вложить руку. - Бедный Чааз - это очень сильно тебя ранило? - Не очень, Иронель. - Лицо вернулось на место, поднялось, и слеза, что могла бы наполнить чайную ложку, растеклась внизу по кожистому лицу. - Не волнуйся из-за Чааза, Иронель. С Чаазом все в порядке.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору