я...
     - А если откажемся?
     - Если откажемся... - Горестно мигая, Федор обвел глазами напряженные
лица островитян. - А если откажемся, то, значит, никакие мы  не  союзники.
Тепарахи  [смертельный  удар  в  затылок  (полинезийск.,  ритуальн.)]   по
затылку, если откажемся...
     Напуганные загадочным "тепарахи", островитяне притихли.
     - Валентин! - исступленно проговорила Наталья. - Я тебе никогда этого
не прощу! Ведь говорила же, говорила мне мама: хлебнешь ты с ним...
     - Паникеры! - опомнившись, сказала Галка. - Ничего пока не  известно.
Может, он вас хочет использовать при штабе... или что там у него?
     - В общем, так... - с трудом выговорил Федор. -  По  замыслу  Таароа,
это будет ночной десант. Пойдем, как он выразился, "на  тихих  веслах".  А
нас четверых из уважения поставят в первую цепь на самом почетном месте.
     Слово "почетном" в пояснении не нуждалось  -  Федор  произнес  его  с
заметным содроганием.
     - Да нет, это просто смешно! - взорвалась Галка. - Ну ладно, Толика я
еще могу представить с копьем, но вам-то куда?!  Интеллигенты  несчастные!
Вам же первый туземец кишки выпустит!..
     Она замолчала.
     - Ребята, - воспользовался паузой  Валентин.  -  Как-то  странно  все
получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо  отнеслись...  А  теперь  нас
просят о помощи. На них напали... В конце концов, мужчины мы или нет?
     Никто не перебил Валентина - слишком уж  были  ошарашены  островитяне
его речью.
     - И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них  же,  наверное,
тоже кто-то остается по хозяйству... Но представителя-то для этого дела мы
выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант...
     Он увидел глаза жены и умолк.
     - Сядь! - проскрежетала Наталья,  и  Валентин  опустился  на  циновку
рядом с Федором Сидоровым.



                                    13

     Примерно через час вернулся Толик, довольный  уловом  и  "Гонораром".
Кое-как утихомирив женщин, он коротко допросил Федора и, уяснив суть дела,
присел на резную корму каноэ.
     Вождь мыслил.
     Племя смотрело на него с надеждой.
     - Так, - подвел он итог раздумьям. - Воевать мы, конечно, не можем.
     - Угрю понятно, - пробормотал Лева.
     - Ты это Таароа объясни, - развил его мысль Федор.
     - А ты почему не объяснил?
     - Мужики, бесполезно! - в  отчаянии  вскричал  Федор.  -  Это  скала!
Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об  него.  Я  ему
битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плел, хотя сам
в ней ни черта не разбираюсь...
     - Интересно, - сказал Толик. - А что ты ему еще плел?
     - Все плел, - устало признался Федор. - Я ему даже доказал, что война
безнравственна...
     - Ну?
     - Ну и без толку! Да,  говорит,  нехорошо,  конечно,  но  богам  было
видней, когда они все так устраивали.
     Толик рывком перенес ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать  рыбу
на берег.
     - Может, не надо, а? - робко сказала Галка. - На ночь глядя...
     - Ну ни на кого ни в чем нельзя положиться! - в сердцах бросил Толик.
- Корму спихните.
     Корму спихнули, и он погреб к выходу из бухты.
     И все опротивело Федору Сидорову.  Он  ушел  в  хижину,  лег  там  на
циновку и отвернулся лицом к  стене.  Самоуверенность  Толика  объяснялась
тем, что он еще не  беседовал  с  Таароа.  Ничего.  Побеседует.  Все  было
бессмысленно и черно.
     Федор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему  удар
копьем в живот, и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить,
что удар копьем в живот туземцу наносит он сам, и  почувствовал  себя  еще
хуже.
     Прошло уже довольно  много  времени,  а  Федор  все  лежал,  горестно
уставясь на золотистое плетение циновки.
     Затем он услышал  снаружи  легкие  стремительные  шаги,  оборвавшиеся
неподалеку от хижины.
     - Это что такое? - раздался прерывистый голос Натальи. - Ты  что  это
сделал? А ну дай сюда!
     Неразборчиво забубнил Валентин. Странно.  Когда  это  он  подошел?  И
почему так тихо? Крался, что ли?
     - Сломай это немедленно! - взвизгнула Наталья. - Ты же видишь, у меня
сил не хватает это сломать!
     Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла  Валентина  мимо
стенки, за которой лежал Федор. Циновки всколыхнулись.
     - Я тебе покажу копье! - вне себя приговаривала  Наталья.  -  Я  тебе
покажу войну!
     Федор выглянул из хижины. У порога валялся сломанный пополам дрын  со
следами грубой обработки каким-то тупым  орудием.  Судя  по  прикрученному
кокосовой веревкой наконечнику из заостренного штыря,  дрын  действительно
должен был изображать копье.



                                    14

     Наступила ночь, а Толика все не было. В деревне жгли костры и сходили
с ума  от  беспокойства.  Галка  уже  грозилась  подпалить  для  ориентира
пальмовую рощу, когда в бухте,  наполненной  подвижными  лунными  бликами,
возник черный силуэт каноэ.
     Вождя встретили у самой воды с факелами. Их неровный красноватый свет
сделал бородатое лицо Толика первобытно свирепым.
     - Все! - жестко сказал он.
     - Я же говорил... - вырвалось у Федора.
     - Дурак ты, - тоном ниже заметил  Толик.  -  Объявляй  демобилизацию.
Хорош, повоевали.
     - Не воюем? - ахнула Галка.
     - Не воюем, - подтвердил Толик и был  немедленно  атакован  племенем.
Измятый, исцелованный, оглушенный, он с трудом отбился и потребовал ужин.
     Мужчины остались на берегу одни.
     - Толик, ты, конечно, гений...  -  запинаясь,  начал  Федор.  -  Черт
возьми! Так мы не воюем?
     - Нет.
     - Мужики, это феноменально! - Бороденка Федора прянула вверх, а плечи
подпрыгнули до ушей. - Слушай,  поделись,  чем  ты  его  прикончил!  Я  же
выложил ему все мыслимые доводы!  Что  война  -  аморальна!  Что  война  -
невыгодна! Что война - не занятие для умного человека!.. Черт возьми,  что
ты ему сказал?
     - Я сказал ему, что война для нас - табу.



                                    15

     Когда уже все спали, кто-то  взял  Валентина  за  пятку  и  осторожно
потряс. Это был Толик.
     - Вставай, пошли...
     Валентин, не спрашивая, зачем, нашарил  руру  и  крадучись,  чтобы  -
упаси боже! - не разбудить Наталью, выбрался из хижины.
     Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку "Пенелопу". В роще
кто-то скрежетал и мяукал  -  видимо,  те  самые  тупапау,  из-за  которых
сбежало прежнее население острова.
     - Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копье сделал...
     Валентин вздохнул.
     - Из-за Натальи?
     Валентин расстроенно махнул рукой.
     Они помолчали, глядя на высокие кривые пальмы в лунном свете.
     - Слушай, - решительно повернулся к другу  Толик,  -  хочешь,  я  вас
разведу?
     - Как? - Валентин даже рассмеялся от  неожиданности,  чем  смертельно
обидел Толика.
     - А вот так! - взвился тот. - Вождь я или не вождь?
     - Вождь, конечно... - поспешил успокоить его Валентин, все еще борясь
с нервным смехом.
     - Р-разведу к чертовой матери! -  упрямо  повторил  Толик.  -  Нашли,
понимаешь, куклу для церемоний! Я войну предотвратил!  Почему  я  не  могу
унять одну-единственную бабу,  если  от  нее  никому  житья  нет?  Тупапау
вахина!.. [Злой дух, а не женщина (искаж. полинезийск.)]
     - Да, но разводить...
     - И разводить тоже! - Толик был не на  шутку  взбешен.  -  Все  могу!
Разводить, сводить,  убивать,  воскрешать!..  Если  вождь  до  чего-нибудь
головой дотронется - все! Табу. Мне это Таароа сказал!
     - Все-таки как-то... незаконно, - с сомнением заметил Валентин.
     - Закон - это я! Таура Ракау Ха'а Мана-а!
     Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина.
Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что  ему
верилось.
     - Да-а... - как-то по-детски обиженно протянул Валентин. Это здесь...
А там?
     - Где "там"? - оборвал его Толик. - Нет никакого "там"!
     - Ну, там... Когда вернемся.
     Таура  Ракау  почувствовал  слабость  в  ногах.  Пальмы  качнулись  и
выпрямились. Он нашарил рукой борт "Пенелопа" и сел.
     - Как вернемся? - проговорил он. - А разве мы... Ты... Ты,  наверное,
не то хотел сказать... Ты хотел сказать, что это возможно  теоретически?..
Теоретически, да?
     - Нет, - удрученно признался Валентин. -  Теоретически  это  как  раз
невозможно. Пока невозможно.
     Толик сморщился от мыслительного напряжения.
     - А как же тогда... - жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и  с
треском ухватил Валентина за руру на груди.
     - Ты что ж, гад, делаешь? - прохрипел он. - Ты чем шутишь?
     - Да не шучу я!.. - делая слабые попытки  освободиться,  оправдывался
Валентин. - Правда, невозможно.
     - Ничего не понимаю... - Толик отпустил его. - Ну ты  же  сам  только
что сказал, что мы вернемся!
     - А куда я денусь! - с тоской проговорил Валентин. - Она ж с  меня  с
живого не слезет!..
     Тихо, как сомнамбула, подошел Федор Сидоров  с  закрытыми  глазами  -
духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на нее
по  ту  сторону  "Пенелопа".  Затем  над  бортом  появилась   его   сонная
физиономия.
     - А вы чего не спите, мужики?  -  спросил  усыновленный  авангардист,
по-прежнему не открывая глаз.
     - Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается...
     - А-а... - Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова,
на этот раз с широко открытыми глазами.
     - Что?!
     - Вот только теорию  относительности  опровергнет  -  и  отправит,  -
сердито пояснил Толик.
     С невыразимым упреком Федор  посмотрел  сначала  на  него,  потом  на
Валентина.
     - Мужики, не пейте кровь! - с горечью попросил он.



                                    16

     Прошла неделя.



                                    17

     Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему
заметил Валентина. Днем? Посреди поселка? В опасной близости  от  Тупапау?
Странно...
     Голый  до  пояса  конкурент  колдуна   сидел   на   корточках   перед
божественной медной проволокой и, упершись ладонями в  колени,  пристально
рассматривал один из ее тусклых витков.
     - Молишься, что ли? - хмуро поинтересовался Толик, подойдя.
     Валентин вздрогнул.
     - А, это ты... - Он  снова  вперил  взгляд  в  проволоку.  -  Слушай,
подскажи, а? Вот  этот  виток  нужно  вывихнуть  на  сто  восемьдесят  два
градуса, оставив все остальное без изменений. Такое технически возможно? Я
имею в виду: в наших условиях...
     Таура Ракау остолбенел.
     - А ну пошел отсюда! - грозно  приказал  он  вполголоса.  -  И  чтобы
больше к проволоке близко не подходил!
     Валентин вытаращил глаза.
     - Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь?  -  В  гневе  Таура
Ракау щелкнул по одной из желтеньких священных тряпочек.  -  Табу!  К  ней
даже прикасаться нельзя!
     Валентин моргал.
     - Толик, - растерянно сказал он, - но... я нашел решение, Толик!
     Таура  Ракау  покосился  сердито,  но  лицо  Валентина  сияло   такой
радостью, что вождь,  поколебавшись,  сменил  гнев  на  милость.  В  конце
концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что,  изрисовав
очередной гектар влажного  песка,  Валентин  выразил  наконец  в  формулах
постигшую их драму?
     - Опроверг, что ли? - спросил Таура Ракау  ворчливо,  хотя  и  вполне
дружелюбно.
     -  Да  как  тебе  сказать...  -  замялся  Валентин.  -   В   общем...
интересующее нас явление вполне укладывается в рамки...
     - Ага, - сказал  Толик.  -  Понятно.  Ну,  а  проволоку  зачем  гнуть
собирался?
     - А проволока, Толик, - в восторге отвечал ему Валентин, - это  почти
готовая установка! У нас есть шанс вернуться, Толик!
     Вне всякого сомнения, Валентин говорил искренне. Другой  вопрос:  был
ли он вменяем? Если вдуматься, Тупапау кого хочешь с ума сведет...
     -  Валька,  -  проникновенно  сказал  вождь,  присаживаясь  рядом  на
корточки. - Кому ты голову морочишь? Какая еще к черту  установка?  Ну  не
станешь ты для Натальи хорошим - хоть пополам разорвись! Ты  думаешь,  она
ничего не понимает? Все она прекрасно понимает. И что не виноват ты  ни  в
чем, и что не выбраться нам отсюда... Просто ей повод нужен, чтобы пса  на
тебя спускать. Ну зачем ты все это затеял, Валька?..
     Валентин смотрел на него, приоткрыв рот.
     - Ты... не хочешь домой? - потрясенно вымолвил он, и тут его  наконец
осенило: - Слушай... Так тебе, наверное, понравилось  быть  вождем?  А  я,
значит...
     Толик вскочил, и минуты две речь  его  была  совершенно  нецензурной.
Валентин оторопело смотрел на него снизу вверх.
     - Ты мне скажи такое еще раз! - выходил из себя уязвленный  Толик.  -
Вождь! Хвост собачий, а не вождь! Хуже снабженца!..
     - Тогда почему же ты?..
     "Разгоню! - державно подумал Таура Ракау. - Вальку  -  к  общественно
полезному труду, а Тупапау - на атолл! Поживет одна с недельку -  вернется
шелковая!"
     - Ты кому голову морочишь? -  повторил  он,  недобро  щурясь.  -  Ну,
допустим, выгнул ты проволоку. На  сто  восемьдесят  два  градуса.  И  что
будет?
     - Да-да, - озабоченно сказал Валентин. - Самое главное... Здесь грозы
бывают?
     Таура Ракау сбился с мысли. Грозы? Таароа  что-то  говорил  о  сезоне
дождей... А при чем тут грозы?
     - Громоотвод? - спросил он с запинкой.
     - Изящно, правда? - просиял конкурент  колдуна.  -  Молния  нас  сюда
забросила, она  же  нас  и  обратно  отправит.  По  всем  расчетам  должна
сложиться аналогичная ситуация...
     Замысел Валентина предстал  перед  Толиком  во  всей  его  преступной
наготе. Нагнать страху. На всех. И в первую очередь -  на  Тупапау.  Да  в
самом деле: кто же это в здравом  уме  согласится  второй  раз  лезть  под
молнию!.. Понятно... Он думает,  Наталья  испугается  и  притихнет...  Ой,
притихнет ли?
     Тут Толик заметил, что  Валентин  умолк  и  как-то  странно  на  него
смотрит.
     - Ну? Что там еще у тебя?
     - Толик, - сказал Валентин, - можно, я останусь здесь?
     - Где здесь?
     - Ты не сомневайся, - преувеличенно  бодро  заверил  Валентин.  -  Вы
прибудете куда надо. В целости и сохранности.
     Таура Ракау Ха'а Мана-а остолбенел вторично.
     - Стоп! - рявкнул он. - Ты хочешь нас отправить, а сам остаться?
     - Но если мне  здесь  нравится!  -  неумело  попытался  скапризничать
Валентин. - Климат хороший, море... и вообще... Люди приветливые...
     Может, он в самом деле, -  того?..  А  как  проверишь?  Все  сведения
Толика по психиатрии, как правило, начинались словами: "Приходит  комиссия
в сумасшедший дом..."
     - Валька! Слушай сюда. Раз уж вы  меня  выбрали,  то  я  за  вас,  за
обормотов, отвечаю. Или мы все возвращаемся, или мы все остаемся. Понял?
     Всю фразу Толик произнес очень тихо, а последнее слово  проорал  так,
что Валентин отшатнулся.
     "А чего это я ору? - с  неудовольствием  подумал  Толик.  -  Будто  и
впрямь поверил..."
     - Валька! - почти что жалобно сказал он. - Ну объяснил бы, что ли,  я
не знаю...
     - Конечно-конечно, - заторопился  Валентин.  -  Видишь  ли,  минус  в
подкоренном выражении...
     - Стоп! - решительно прервал его Толик. - Будем считать,  что  я  уже
все понял. Давай говори, что куда гнуть...



                                    18

     - Нет! Ни за что! - вскрикнула Наталья. - Вы меня не заставите!
     Бесспорно, медная проволока  с  вывихнутым  на  сто  восемьдесят  два
градуса  витком,  установленная   на   заякоренном   плотике,   напоминала
авангардистскую скульптуру из вторсырья и доверия не внушала ни малейшего.
Другое дело, что над ней возились вот уже около  недели,  а  Наталья  вела
себя так, словно видит ее впервые.
     - Вы меня не заставите! - выкрикнула эта удивительная женщина в  лицо
растерявшемуся Леве, как будто тот силком собирался тащить ее в каноэ.
     Мглистая туча уже наваливалась на остров. Гроза не торопилась, у  нее
все было впереди. Как-то профессионально, одним  порывом,  она  растрепала
пальмы и сделала паузу.
     - Фанатик! Самоубийца! - летело с берега в адрес  Валентина.  -  Ради
своих формул ты готов жертвовать даже мной!
     Возможно, этот скандал под занавес  был  продуман  заранее,  хотя  не
исключено, что вдохновение снизошло на Наталью в последний миг. Но так или
иначе, а с этим пора было кончать. Толик встал, покачнув дюральку.
     - Дура! - гаркнул он изо всех сил.
     Наталья удивилась и замолчала. С одной  стороны,  ослышаться  она  не
могла. С другой стороны, еще ни один  мужчина  на  такое  не  осмеливался.
Оставалось предположить, что вождь приказал ей что-то  по-полинезийски.  А
что? "Рура", "таро", "дура"... Очень даже похоже.
     - Никто тебя не заставляет, - сказал Толик. - Не хочешь  -  не  надо.
Лева, отчаливай.
     Чувствуя себя крайне неловко, Лева оттолкнулся веслом  от  берега,  и
узкий "Гонорар" заскользил по сумрачной предгрозовой воде, неохотно  теряя
скорость, пока не клюнул носом в борт яхты.
     В полном молчании все смотрели на оставшуюся на берегу Наталью.
     - Это подло! - хрипло выговорила она, и губы ее дрогнули.
     Толик хладнокровно пожал плечами.
     - Валентин! - взвыла Наталья. - Неужели ты допустишь?..
     - Сидеть! - тихо и грозно сказал Толик дернувшемуся Валентину.
     А пустой "Гонорар" уже скользил в обратном направлении. Его оттолкнул
Лева  -  просто  так,  без  всякой  задней  мысли,  но  Наталья  почему-то
восприняла этот поступок как пощечину.
     - Мне не нужны ваши подачки! - И порожнее каноэ снова  устремилось  к
яхте. Лева поймал его за нос и вопросительно поглядел на Толика.
     - А не нужны - так не нужны, -  все  так  же  невозмутимо  проговорил
вождь. - Счастливо оставаться.
     Но тут потемнело, заворчало, пальмы на склонах зашевелились,  как  бы
приседая, и Наталья поняла, что шутки кончились.
     - Это подло! - беспомощно повторила она.
     - Лева... - сжалился Толик, и Лева опять послал каноэ к берегу.
     На этот раз Наталья не ломалась. Неумело орудуя веслом, она  погребла
к латаному борту "Пенелопа", и в этот миг вода в бухте шумно  вскипела  от
первого удара тропического ливня.
     Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя  в  его  глазах
огромное облегчение.
     "Все-таки, наверное, Валька очень хороший человек, - подумал Толик. -
Я бы на его месте расстроился".



                                    19

     На втором часу ожидания Федор Сидоров прокричал с  борта  "Пенелопа",
что  если  хоть  еще  одна  капля  упадет  на  его  полотна,  он   немедля
высаживается на берег. Но в этот  момент  брезентовый  тент  захлопал  так
громко, что Федора на дюральке не поняли.
     - Сиди уж, - буркнул Лева. - Вплавь, что ли, будешь высаживаться?
     Гроза бесчинствовала и мародерствовала. В роще трещали,  отламываясь,
пальмовые ветви. Объякоренный по корме и  по  носу  "Пенелоп"  то  и  дело
норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен
и протекал немилосердно.
     Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в  ком
не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. "Господи!  -
отчетливо читалось на лицах. - Сколько еще будет продолжаться гроза? Когда
же, наконец этот идиотизм кончится?"
     Не защищенный от ливня "Гонорар" наполнился водой и, притонув, плавал
поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.
     - Зря мы его так бросили, - заметил он наконец. - И берег за собой не
убрали. Черт его знает, что  теперь  Таароа  о  нас  подумает,  -  пришли,
намусорили...
     Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным,  кто  еще
делал вид, что верит в успех предприятия.
     - Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, - сказал Валентин. - Оно в
радиусе действия установки.
     Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а
"Гоно