лась. Только  Дэви  оставался  у
могилы с белой розой, зажатой в пальцах.
   - Оставь меня одну ненадолго, - попросила она мужа и проследила, как он
возвращается к небольшой карете.
   Дэви оставался неподвижен, опершись рукой на памятник, потупя голову.
   - Боль пройдет со временем, - мягко сказала королева.
   Когда она подняла на него взгляд, она была поражена выражением злобы на
его лице.
   - Нет, - возразил герцог. - Так не бывает. Я  все  еще  чувствую  боль,
когда вспоминаю Ринна, и Керила, и Арлина. Почему всегда умирают лучшие?
   - Я не знаю... Милорд, Келли была молода и прелестна, но она была всего
лишь горничной. Столь сильное горе неприлично для герцога.
   Закусив губу, герцог положил свою розу рядом с остальными.
   - Да, конечно. Вы хотите, чтобы я обратил внимание на Сандаал Д'Лелан?
   - Дэви, - сказала Джессмин осторожно, - это только мои  надежды,  а  не
приказ.
   - Я оправдаю ваши надежды, мадам.
   Юноша поклонился и быстро зашагал прочь,  но  не  туда,  где  ждал  его
Фитцуол с оседланной лошадью, а по направлению к городу и,  несомненно,  к
большой кружке эля.


   Вскоре Гэйлон понял, что перевезти его королевскую семью и всю  поклажу
в Ксенару будет не легче, чем сдвинуть армию Виннамира. Мартен  Пелсон,  с
его темными волосами,  уже  слегка  тронутыми  сединой,  как  всегда,  был
незаменимым советником и управляющим.
   В то время как друзья были неразлучны в последние годы, король не видел
своего графа с окончания войны. Нижний Вейлс  в  некотором  отношении  был
самостоятельным королевством и  обеспечивал  более  чем  половину  запасов
продуктов и вина для всего Виннамира. К тому же большой урон  был  нанесен
его плодородным  долинам,  на  которых  разыгрались  самые  кровопролитные
битвы. Мартен так же  упорно,  как  и  король,  занимался  восстановлением
страны, и только теперь у них появилось свободное время, чтобы возобновить
свою дружбу.
   На третий день утром они вместе с Великим посланником завершили  список
товаров, которые нужно было везти с королевской процессией на юг.  Тейн  и
Робин присоединились к ним, проникнув  незамеченными  через  драпировки  в
тронном  зале.  Младший  принц,  разбросав  бумаги,  кинул  на  стол  свою
ободранную деревянную лошадку.
   - Мы не должны оставлять  Дабина,  -  приказывал  он.  -  Дабин  должен
поехать с нами. Он очень выносливый, папа. Я смогу ехать на нем всю дорогу
до Занкоса.
   Старый посланник раздраженно взглянул на него.
   Мартен выдавил усталую улыбку:
   - Я бы сначала искупал его.
   Он стряхнул бумажки с головы,  взмахнув  нечесаной  гривой  волос,  уже
позабыв о принцах.
   - Сир, это не будет удобным путешествием для королевы и детей.
   - Прошу вас, - сказал Эовин Д'Ар, - приспособьте для них мою кибитку. В
ней больше нет подарков, и там слишком много комнат для меня одного.
   - Вы очень любезны. Благодарю вас.  Мы  приспособим  для  вас  одну  из
наших, - ответил Гэйлон. Он взглянул  на  Мартена:  -  В  каком  состоянии
проезжая дорога, по которой вы ехали?
   - Вполне сносно... только небольшой ремонт по дороге.
   Граф пожал плечами:
   - Она не пригодна для  кибиток  таких  больших  размеров.  Но  Великому
посланнику удалось добраться сюда по  Когтистому  ущелью.  А  оно  намного
хуже, чем Морской Проход, хотя, если двигаться  через  пустыню,  то  можно
быстрее добраться до Катая.
   - Возможно, мы воспользуемся им на обратном пути...
   - Я бы вам не советовал, -  сказал  посланник.  -  У  вас  уйдет  много
времени, чтобы доехать до Занкоса.
   Мартен согласился.
   - У Гиркана будет припадок.
   - Действительно, - король отказался от собственной идеи. Из них всех по
крайней мере Джессмин и Лилит получат удовольствие от путешествия.
   - Робин!
   Мальчишка влез на  стул,  опрокинув  на  пол  чернильницу.  Тейн  молча
наблюдал за этим, стоя у дверей.
   - Где же тюремщики! - закричал граф в комическом гневе.  -  Заберите  в
темницу этого негодного принца.
   Довольный Робин выхватил из-за пояса маленький деревянный меч:
   - Сначала попробуйте меня схватить!
   Прежде чем Гэйлон  успел  его  остановить,  мальчик  атаковал  графа  в
коленную чашечку. Граф увернулся от второго удара, и король поймал  своего
младшего отпрыска за шиворот.
   - Клянусь честью, - проворчал Пелсон, потирая  ушибленную  ногу,  -  он
идет по стопам отца.
   Всегда  невозмутимый  и  суровый  Великий  посланник  вдруг  рассмеялся
хриплым старческим смехом.
   - Где няня Делия? - спросил Гэйлон.
   - Помогает маме упаковывать вещи, - спокойно  ответил  Тейн.  -  Герцог
попросил Фитцуола присмотреть за нами,  но  у  него  достаточно  хлопот  с
лошадьми. Поэтому мы ушли.
   - А почему Дэви не с вами? Он и не подумал сегодня появиться.
   - Он слишком устал возиться с нами.
   Король уловил оттенок растерянности и боли в этих скупых словах. Тейн и
герцог всегда были близки.
   - Что-то он часто стал  уставать  в  последнее  время.  Надо  попросить
Гиркана осмотреть его.
   - Возможно, это из-за смерти Келли.
   Глаза Мартена слегка затуманились. Хорошенькая жизнерадостная  служанка
несколько лет назад была его любимицей.
   - Нет. Он такой со времени приезда  из  замка  Госни.  -  Король  снова
посмотрел на Тейна: - Не случалось ли чего-нибудь необычного, пока вы были
там? Кроме происшествия в таверне?
   Принц покачал огненной головой:
   - Только посещение короля Сорека. Но он передал  Дэви  подарок  от  его
бабушки.
   - Как же случилось, что никто мне об этом не рассказывал? - пробормотал
Гэйлон. - Что за подарок?
   - Это тайна. Король Ласонии обещал передать его отцу Дэви, но не  смог,
- ответил Тейн. - Дэви никогда не вспоминал о нем после, и я забыл.
   Мартен Пелсон барабанил пальцами по столу.
   -  К  черту  древние  подарки!  Надо  послать  Гиркана,  и   он   своей
отвратительной шипучей микстурой живо вернет его к  жизни.  У  нас  и  так
слишком много забот, помимо усталого герцога.
   -  Ты  прав,  -  с  трудом  произнес  Гэйлон.  Одной  рукой  он  держал
пытающегося освободиться Робина. - Для начала нам нужно решить, что делать
с двумя потерянными принцами.
   - Мы их свяжем.
   - Мы вернемся к Фитцуолу, - в виде компромисса предложил Тейн. - Может,
он оседлает для меня Соджи, и мы с Робином покатаемся в учебном дворике.
   - Правда!!! - завопил младший принц, стараясь вырваться из руки отца.
   Король улыбнулся. Тейн редко был столь великодушен  к  своему  младшему
брату.
   - Ну, тогда ступайте и не шалите больше.
   Мальчики побежали к выходу так быстро, как только несли их  коротенькие
ножки. Печальный Дабин остался лежать на столе. Мартен  бережно  прислонил
деревянную лошадку к каменной стене.
   - Когда-то я и представить себе не мог, что у тебя будут дети, - сказал
он.
   - Я тоже, - король встряхнул головой. - А теперь  у  тебя  самого  есть
сын. Будущий Граф Пятнадцатый.
   - Да. И еще один ребенок в проекте. Это в корне меняет мировосприятие.
   С внезапным раздражением Гэйлон перебирал бумаги.
   - Ты повезешь свою семью на север в Каслкип?
   - Это будет зависеть от того, насколько долго вы пробудете  в  Ксенаре,
сир.
   - Не дольше, чем будет нужно, - с горячностью ответил Гэйлон.
   Великий посланник,  сидевший  на  другом  конце  стола,  неодобрительно
нахмурился.
   Мартен не обратил на это внимания.
   - Что касается охраны... Я  думаю,  два  десятка  солдат,  столько  же,
сколько у посланника, - этого будет достаточно. Едва  ли  вам  понадобится
защита на западе от Серых гор, но... вы  простите  меня,  лорд  Д'Ар...  я
думаю, Ксенара не забыла, кто выиграл последнюю войну.
   - Ваше величество, я совершенно не согласен, - в тревоге сказал Великий
посланник.  -  Демонстрация  сил,  пусть  даже  и  ничтожных,   не   будет
способствовать  дальнейшему  укреплению  контакта  с  моим  народом.  Ваша
королева, связанная  происхождением  с  домом  их  любимого  Роффо,  будет
принята с восторгом, уверяю вас. Вас же, с другой стороны, тоже  помнят  в
Ксенаре. Вы не должны въехать в Занкос как герой-победитель,  в  противном
случае вы омрачите царствование вашей жены  и  навлечете  неприятности  на
свою голову.
   - Милорд, - Мартен Пелсон взял короля за руку, - если так, то  ехать  в
Ксенару - безумие. Останьтесь с детьми здесь. Ни один из вас  не  будет  в
безопасности в Ксенаре.
   Гэйлон отрицательно покачал головой:
   - Нет. Джессмин никогда не оставит детей, а я никогда не отпущу  их  от
себя.
   - Мы любим наших детей в Ксенаре, - лукаво сказал Д'Ар, - так же, как и
вы здесь, милорд граф. А эти дети являются нашими в такой же степени,  как
и вашими.
   При этих словах сердце короля похолодело, но он не мог не  признать  их
справедливость. Таков печальный жребий королей - зависеть от тех, над  кем
они царствуют.
   - Мне не нужна охрана. Мартен.  Я  сам  смогу  защитить  мою  семью  от
соотечественников. Так я и сделаю.



7

   Ранним весенним утром под  шум  дождя  процессия  покинула  город.  Две
огромных ксенарских кибитки ехали через Каслкип перед четырьмя  маленькими
виннамирскими повозками, за ними следовали король, Дэви с сержантом и двое
конных стражников. Сзади двигался отряд ксенарских солдат. Горожане  молча
следили за процессией из окон и стоя в дверях. Никто не помахал рукой и не
улыбнулся. У них не было причины радоваться. Гэйлон Рейссон  за  последние
годы показал себя замечательным правителем, и его королева была любима  не
меньше. Мартен Пелсон, несмотря на свои заслуги, не  мог  рассчитывать  на
такое же доверие виннамирского народа.
   Сидя на маленькой скамеечке около матери в главной кибитке. Тейн ощущал
радостное возбуждение. Он не замечал ни толчков, ни  скрипа  досок,  когда
они переезжали мост через реку. Однако Лилит, спавшая на руках  у  матери,
проснулась и заплакала. Мать передала ее няньке.
   Робин прильнул к ней.
   - А я? - ревниво потребовал он.
   - Перестань! - недовольно сказал Тейн. - Ты принц, а не младенец.  Сиди
спокойно.
   - Я не хочу сидеть здесь.
   Мать опустила руку на плечо Робина:
   - Там, под твоей кроватью, ящик с игрушками. Пойди и выбери любую.
   Мальчик покорно проковылял к началу  раскачивающейся  повозки,  а  Тейн
взглянул на королеву.
   - Почему мне нельзя ехать на Соджи, мама? Я достаточно  большой,  чтобы
ехать с мужчинами.
   - Да, конечно,  -  ответила  она  с  улыбкой.  -  Но  отец  велел  тебе
позаниматься музыкой сегодня утром, а после завтрака к  тебе  придет  твой
учитель. А потом, если будешь себя  хорошо  вести,  король  разрешит  тебе
ехать вместе с ним.
   Уроки. Радость  путешествия  угасла,  едва  лишь  оно  началось.  Вдруг
занавеска на двери кибитки откинулась и появился Дэви, вымокший  с  головы
до ног. Он поднялся и снял мокрый плащ.
   - Ваше величество! - произнес он и поклонился,  согнувшись  под  низким
потолком.
   - Ваша обувь, милорд! - воскликнула королева.
   - О, простите!
   Он опустился на пол и стянул грязные сапоги, осторожно  отставив  их  в
сторону.
   - Дэви! - завопил Робин откуда-то из-за сундуков. Он пробрался  вперед,
чтобы влезть герцогу на колени.
   Тейн  наблюдал,  как  молодой   человек   улыбается,   оправившись   от
неожиданности,  но  его  усталые  глаза  были  обведены  темными  кругами.
Наверно, он печалился из-за Келли, но это не имело значения. Старший принц
все еще сердился, что друг его покинул.
   - Что ты здесь делаешь? - холодно спросил Тейн.
   - Я твой новый учитель музыки. Не могли же мы взять с собой весь  двор.
- Дэви обернулся и выглянул в щель занавески: - Но  мы,  кажется,  все  же
попытались.
   Он крепко обнял Робина:
   - А как у тебя дела, мой рыжий бесенок?
   - Замечательно, - ответил малыш, встряхнув своими  медными  кудрями,  и
добавил заговорщическим шепотом: - А Лилит лысая!
   - Иногда дети такими рождаются, - сказал Тейн, более старший и опытный.
- А волосы у них потом вырастают.
   Робин пожал плечами:
   - Надеюсь, а то она такая уродливая.
   - Робин! - резко окликнула его мать.
   - Но ведь это так, - закричал ребенок  в  свое  оправдание.  -  Правда,
Тейн?
   Старший принц промолчал. Лилит действительно выглядела непривлекательно
на его взгляд, но он понимал, что мать воспринимает ее совсем  по-другому.
Герцог Госни снял Робина с колен и стал  покачивать  его  на  носке  ноги.
Колесо попало в выбоину, что снова вывело Дэви из себя.
   -  Миледи,  -  сказал  он  с  серьезным  выражением  лица,  -  я  очень
сомневаюсь, что в таких условиях возможны уроки игры  на  лютне.  В  самом
деле, я не могу понять, как в таких условиях вообще можно путешествовать.
   Вагон опять подпрыгнул, и Дэви упал навзничь на жесткую скамейку.
   - Кристаль я хотя бы доверяю. Когда дождь  закончится,  вам  стоило  бы
прокатиться. Если хотите, я поведу ее.
   Джессмин нахмурилась:
   - Я не сидела на лошади с восьми лет.
   - Почему, мама? - Тейн только сейчас понял, что когда  придворные  дамы
выезжали на охоту, мать никогда не присоединялась к ним.
   - Не имеет значения. - В глазах королевы мелькнула легкая печаль и  тут
же исчезла. Она улыбнулась: - Все равно благодарю вас, герцог.
   - Что ж, предложение всегда остается в силе, - сказал Дэви.  -  Пойдем,
Тейн. Посмотрим, насколько плохо мы сегодня сыграем.


   Путешествие в кибитках было не только  утомительным,  но  и  медленным.
Джессмин обнаружила, что живет только в ожидании  вечера,  когда  наступят
сумерки и  процессия  остановится  на  отдых.  Дни  тянулись  однообразно.
Сначала, чтобы укрыться от холодного ночного ветра, разбивали шатры, потом
готовили  ужин.  Потом  слушали  музыку  и  пели,  но  недолго.  Усталость
заставляла их ложиться рано. И, вопреки ожиданиям королевы, Дэви и Сандаал
продолжали избегать друг друга.
   Ксенарские солдаты в любую погоду спали снаружи, под открытым небом,  в
то время как его королевское величество спал под вагоном  королевы,  в  ее
кровати не хватало места для них обоих. Герцог со своими людьми и  слугами
располагались под остальными вагонами.
   Прошло не так много дней, и королева наконец в отчаянии решила  принять
предложение Дэви и прокатиться на его серой лошадке  Кристаль.  Сперва  ей
показалось, что земля очень далеко, но скоро Джессмин  почти  влюбилась  в
кроткое животное. К ней вернулись смутные воспоминания. В детстве лошади и
верховая езда много значили для нее.
   Сначала Джессмин подбирала юбку так,  что  та  превращалась  в  подобие
брюк, но потом она потребовала у  Дэви  пару  бриджей,  которые  оказались
немного велики, и отыскала у солдат лишнюю пару  сапог,  которые  были  ей
впору. Пока она ехала верхом. Катина следила за ребенком.  Джессмин  ехала
впереди на Кристаль, а за ней следовал Гэйлон  верхом  на  большом  мерине
Тали.  Она  пускала  лошадь  медленным  галопом,  наслаждаясь  грациозными
движениями, ощущением контроля и власти, которые она чувствовала, сжимая в
руках поводья.
   Гэйлон был печален. Чем ближе  они  подъезжали  к  Морскому  Проходу  и
границам Ксенары, тем глубже становилась его грусть. Хуже  всего  Джессмин
переносила ночи без  мужа.  Иногда,  когда  дети  крепко  спали  и  лагерь
затихал, она выскальзывала из кибитки и  присоединялась  к  мужу,  пытаясь
рассеять его мрачные предчувствия. Его объятья успокаивали  ее  саму.  Это
было нелегким испытанием для них обоих.


   Этой ночью Дэви не спалось, и в голубом свете полной  луны  он  бродил,
подыскивая  уединенное  место,  чтобы  поиграть  на  лютне.  Его   чувства
требовали выхода. Три дня назад процессия миновала Ривербенд, и впервые  с
окончания войны он встретился со своей матерью. Хэбби  все  еще  содержала
трактир "Веселая Речка", но оба они постарели.
   В ее длинных черных  волосах  прибавилось  седины,  и  она  располнела.
Только ее отношение к сыну не изменилось. Она встретила его холодно, а  за
этой бесстрастностью он ощутил благодаря волшебному Камню ее жгучую  злобу
- злобу на жизнь, на судьбу, на весь мир за то, что они, подарив ей Дэрина
на краткий миг, отняли его опять. Дэви чувствовал только жалость к  ней  и
обрадовался, когда процессия двинулась дальше.
   Наконец он устроился на небольшом пригорке, поросшем травой, на  берегу
ручейка, сверкавшего среди лунных теней. Шум голосов и огни лагеря пропали
в туманной дымке. Герцог коснулся талисмана через складки одежды на груди,
взгляд его блуждал по звездному небу. За время путешествия он еще ни  разу
не брал уроков магии.  "Книга  Камней"  была  тщательно  спрятана.  Никто,
абсолютно никто не мог ее обнаружить. Орим благоразумно молчал,  ничем  не
обнаруживая своего присутствия в Камне. Дэви  ненавидел  ложь,  но  Камень
Черного Короля теперь принадлежал ему, а он - Камню. Когда-нибудь,  в  еще
неведомом будущем, он  покажет  себя  достойным  талисмана.  Тогда  Гэйлон
узнает и все поймет.
   Он взял в руки лютню и начал играть... но тут же вспомнил, что это была
любимая мелодия Келли. Музыка растаяла в ночи. Дэви хотелось  излить  свою
боль в словах  печальной  баллады.  Он  стал  наигрывать  другую  мелодию,
которой научил его Гэйлон, затем запел низким и мягким голосом.  Потом  он
услышал, как  к  его  голосу  присоединился  другой  -  нежный  и  мягкий,
доносившийся из темноты между деревьями.
   - Кто здесь? - тихо спросил он, прижав рукой струны.
   - Простите, - ответила Сандаал, возникая в лунном свете. - Я не  хотела
потревожить вас.
   Дэви вгляделся в ее стройный силуэт.
   - Нет, хотели, - сказал он, поднимаясь.
   - Нет, пожалуйста, - остановила она его. - Я уйду...
   Девушка пошла было прочь, но потом вернулась:
   - Но сперва примите мои извинения за тот вечер, когда мы пели вместе. Я
нагрубила вам.
   - Я тоже. Забудьте об этом.
   - Мне бы хотелось, - продолжала Сандаал,  -  возобновить  наши  занятия
музыкой.
   Эта внезапная перемена в ее  поведении  встревожила  Дэви,  и  он  стал
подозрительным:
   - Это ваша идея? Или королевы?
   - Моя, но думаю, что королева не стала бы возражать. А вы?
   Она решительно уселась на траву рядом с ним, и он увидел мандолину в ее
руках.
   - Никто не вправе навязывать мне, кого мне любить и  за  кого  выходить
замуж. Даже королева. Но я  обнаружила,  что  для  меня  это  единственная
причина не любить вас. И это плохая причина. - Сандаал  лениво  перебирала
струны мандолины. - Я думаю, мы сами должны разобраться, нравимся мы  друг
другу или нет.
   Герцог Госни, колеблясь,  хранил  молчание.  До  этого  он  никогда  не
встречался с Сандаал наедине, и, за исключением пения, они не обменялись и
парой слов.
   - Это не значит, что мы должны стать друзьями или вроде  того,  -  тихо
произнесла она. - Я только хотела сказать, что вы лучший музыкант из всех,
кого я когда-либо встречала, и мне было бы очень  приятно  играть  с  вами
опять.
   - Король играет  намного  лучше  меня,  -  сказал  Дэви,  сопротивляясь
удовольствию, которое доставил ему комплимент.
   - Я никогда не слышала его.
   - У него мало свободного времени.
   Мелодия Сандаал  становилась  громче,  сильнее.  Каким-то  образом  она
уловила его печальное настроение.  К  звукам  мандолины  присоединился  ее
голос. На этот раз это была не песня о  любви,  а  баллада  на  ксенарском
языке о тяжелой жизни бедной женщины. Дэви никогда не слышал ее раньше, но
подобрал аккорды и присоединился  к  девушке.  Слова  песни  тронули  его,
напоминая о его матери, о Келли. Его грудь стеснилась, и глаза наполнились
слезами. Когда песня закончилась, он в смущении отвернулся.
   После долгого молчания Сандаал заговорила:
   - Мне очень жаль, милорд. Мне так жаль Келли и ребенка.
   Ошеломленный Дэви повернулся к ней:
   - Ребенка?
   - Я... мы... все женщины знали,  -  запинаясь,  произнесла  Сандаал.  -
Келли была беременна три месяца. Она так гордилась тем, что носит  ребенка
герцога.
   Дэви закрыл лицо руками.  Почему  же  она  ему  не  сказала?  Жизненные
обстоятельства никогда не позволили бы и